Заноза моего сердца

      Измазанными краской пальцами Костя почесал подбородок, и лишь опосля сообразил, что весь измарался, как хрюша. Фыркнув, парень вовсе не стал предпринимать попыток отчиститься от пятен на лице. Фурсов, стоящий за спиной, усмехнулся, взглянув сначала на друга, а потом переведя придирчивый взгляд на представшую перед его взглядом картину. В прямом смысле. На мольберт, с изображенным на нем молодым человеком, возлежащим на разворошенных белоснежных простынях, обнимающим одну подушку. Разморенный богический красавец, распахнув синие глаза, был абсолютно гол, с вызовом в каждой черточке в упор глядя на своего художника. Гришка аж покраснел, настолько откровенно оказался изображен не кто иной, как Ерохин. Его идеальное тело, окрашенное золотистым загаром, удивительно красиво контрастировало с простынями. Ткань же выделяла каждую полутень фигуры. Ерохин, возлежа полубоком, закинув одну руку за голову, приобняв другой подушку, словно и не стеснялся вовсе своей наготы, выставляя ее, как гордость, как то, чем нужно восхищаться. И Фурсов не мог не отметить, что Костя удивительно четко уловил каждую деталь. Никаких лишних вещей. Лишь падающие лучи солнца на картину, раскуроченная после явно бурной ночи постель и пребывающий в пучине неги взъерошенный Ерохин.       - И на это тебе понадобилось целых два года, - приглушенно выдавил из себя Фурсов шепотом, боясь нарушить некую интимность момента, хотя никого, кроме него и Никитина в комнате не было.       Костя с гордостью кивнул, сдунув со лба выбившуюся из небольшого хвостика, подвязанного на затылке резинкой, прядку волос. Да, ему понадобилось два года для того, чтобы полностью обдумать, что и как он хочет изобразить. Ко всему прочему он заставил Ерохина чуток отрастить волосы. Поэтому на картине Тим возлежал с упругими кудряшками, хоть и небольшими, но все же, и подобное преображение во внешности добавило ему не только какой-то миловидности, но и мужественности одновременно. Синий взгляд похожий на морские глубины притягивал, выделяясь яркими огнями в основном на светлом полотне красок. Голый и… возбужденный Ерохин смутил Фурсова, который поспешил отвести взгляд от паха золотоволосого красавца.       - Два года, да, но это того стоило, - довольно проурчал Костя, ставя последний мазок.       Отодвинувшись от мольберта, парень отложил кисть и палитру красок, взяв с подручного столика грязную тряпку, и вытер руки. Ерохин еще не видел окончательный результат. Он вообще, по сути, не видел работы, потому что Костя, сосредоточенно рисуя сначала эскизы, заранее обговорил, что Тим не будет видеть процесс, чтобы тем самым своим мнением не повлиять на окончательный вариант. За эти два года в их жизни произошли некоторые перемены. Как и в любых других отношениях между ними происходили мелкие ссоры, недопонимания, но они быстро испарялись, когда оба садились за, так называемый, стол переговоров, чтобы обсудить все нюансы их совместной жизни. Ах, да, Костян все же переехал к Ерохину, который после выпуска из универа устроился на довольно-таки неплохо оплачиваемую работу переводчиком в одну крупную компанию, занимаясь в основном с документами, и порой выезжая на переговоры с иностранными гражданами. Компания по экспорту и импорту современной техники. Костя аж присвистнул, когда узнал, куда Ерохин умудрился попасть. Сначала работы у него было не так уж и много – боялись доверять новичку. Но Тим показал себя, проявил, и смог добиться уважения. К слову, зарабатывать он стал неплохо, поэтому вскоре они продали Ерохинскую однушку и при помощи родителей и Марины Федоровны, - куда уж без них, - смогли себе позволить небольшую двухкомнатную квартиру, чтобы у каждого было личное пространство при надобности. Родители Кости вскоре смирились с выбором сына, поняв, что тот нашел надежный тыл и важное подспорье для своих творческих начал. Никитин все также продолжал учиться, занимаясь фотографиями, активно помогая профкому, да и вообще разрываясь на многие части. Ко всему прочему он решил серьезно заняться фотосъемками, записавшись на долгосрочные курсы по улучшению своих навыков. Ерохин лишь посетовал, что в таком случае Костя скоро совсем перестанет ночевать дома. Собственно, именно из-за занятости картина голопопого Ерохина оказалась закончена спустя два года. И первому, кому Костя решил показать результат, оказался лучший друг, который, так или иначе, был непосредственным свидетелем начала их отношений.       - Твоя Анька от восторга запищит, - подвел итог Фурсов, похлопав друга по плечу.       Сам Гришка начал серьезно встречаться с девчонкой, рассчитывая на долгоиграющие отношения. Девчонка эта оказалась на пять лет старше парня, но это его ни капли не смутило. Даже не отпугнул тот факт, что девушка по характеру властная и довольно-таки строгих нравов. А вот Анька…       - Эта засранка родичей в шок повергла на прошлой неделе, - поморщился Костя, вспоминая лица родителей, когда восемнадцатилетняя сестра притащила знакомиться своего парня.       Парня-неформала… Костян долго охреневал, рассматривая татуированного парнишку с проколотыми ушами и с яркими прядками в темных волосах. Но то, как он смотрел на Аньку, не оставляло сомнений – он безумно в нее влюблен. Так влюблен, что надышаться и насмотреться не может. Родители, за несколько лет привыкшие к безумствам своих детей, более спокойно приняли выбор дочери, лишь припечатав, что счастливы, что она хоть девушку не привела на знакомство. Анька лишь фыркнула, а Костя заподозрил, что сестренка у него с секретиками, и с представительницами своего же пола наверняка имела связи. Но это не стоило обсуждений. Личная жизнь каждого – это личная жизнь каждого, и получать лишнюю информацию о том, чего он знать не хотел, Костя не мечтал. Поэтому промолчал, лишь попросив сестру помнить о мерах защиты в сексе. Та лишь показала ему средний палец, напомнив, что сам Костик, вообще-то, порой трахается без презиков. А вот это ей рассказал сам Никитин, когда сестра пристала к нему с откровенными разговорами. Помимо всего прочего она оказалась той еще извращенкой, фанатея от темы мужской любви. От тогдашнего разговора Костя краснел и потел, почти в ужасе рассматривая свою младшую сестру.       - Ну, зато я могу с уверенностью сказать, что твои родители – лучшие родители на свете, которые уважают выбор своих чад, - отметил Фурсов, который как раз боролся с данной проблемой в своей семье, которая скептически отнеслась к его пассии.       Костя кивнул еще раз, задумчиво покусав губу.       - Размышляешь, как назвать картину?       - Ну, мыслишка есть, - пожал плечами парень. – Знаешь, вот говорят… Моя зазноба. Что-то типа страсть, возлюбленная моего сердца и так далее, - Костя взмахнул рукой, как бы обширно описывая слово.       - И? – не понял Фурсов.       - Так вот, - Костя хитро заулыбался. – Ерохин для меня не только зазноба, но и заноза. Заноза, которая засела в самом сердце, и от которой избавиться нет ни сил, ни желания. Я хочу, чтобы она осталась на своем месте, чтобы давала о себе знать различными эмоциями.       - Мазохист, - заржал Гришка.       - Может быть, - пожал плечами Костик, фыркнув и снова сдув упавшую прядку.       Недолго думая, Костя, с восторгом и гордостью осмотрев свою работу, задумчиво взял неподалеку лежащий карандаш и, аккуратно повернув мольберт на подставке, красивым росчерком поставил дату окончания картины и дал ей название.       - Заноза моего сердца, - произнес со всей нежностью Никитин, прищурившись. – Да, именно так и никак иначе.       Почему-то Костя был уверен, что Ерохину понравится название. Он посмеется, поиздевается чуть-чуть, и скажет в ответ, что Ники сам является для него занозой. Болезненной, но такой важной и нужной, такой необходимой любимой страстью в самом сердце. КОНЕЦ