Заноза моего сердца

      Костя, нервно облизнув губы, перевел взгляд с напряженно сидящего рядом с ним бледного Ерохина на ошарашенных родителей. Мама глотала уже вторую стопочку валерьянки, а отец попивал коньяк, хмуря брови и о чем-то раздумывая. Ерохин же словно кол проглотил, настолько ровно он держал спину, готовый слиться прямо сейчас в данную секунду со спинкой стула. Одна Анька веселилась, пряча улыбочки за глупыми попытками сделать вид, что ей не хочется заржать в голосину. Никитин кое-как затащил свою пассию на знакомство, особенно после того, как рассказал, как его родители узнали о существовании Ерохина. Тот начал упираться, но сдался под напором Кости, чем тот несказанно гордился. И не то чтобы разговор в тот раз выдался адово тяжелым. Костик, как на духу, просто-напросто рассказал, как все у них с Ерохиным началось и к чему привело. Родители то бледнели, то зеленели. Мама вскрикивала, что не просто так сын тогда поинтересовался, есть ли у них в семейном древе любители поразвлекаться со своим же полом. Отец вообще, на удивление Кости, в этот раз отреагировал гораздо спокойней, чем в прошлый. Даже философски изрек, что гены, видимо, реально сильная вещь, ведь и его брательник был по парням. Нина Петровна вывод мужа не оценила, вмазав ему подзатыльник. Но тема Костиной ориентации постепенно сползла на «нет». Когда Никитин понял, что тем самым родители хотят замять сказанное, сделать вид, что никакого разговора не было, то предложил им познакомиться с Ерохиным, резюмировав тем, что тот им понравится, и они еще будут рады, что в их жизни появится данный субъект. Потом Костя кое-как уговорил атлета прийти. И вот, что мы имеем: тишина, смущенные взгляды и попытки сделать вид, что все хорошо.       - Ну, он хотя бы красивый, - довольно спокойно изрек Иван Алексеевич, за что получил испепеляющий взгляд от жены. – Что? – пожал он плечами.       Ерохин неожиданно стремительно покраснел, не зная, куда вообще деть свой взгляд, а Костя фыркнул, закатив глаза.       - Тебя только это волнует? – прошипела уничтожающе Нина Петровна, стараясь вообще не смотреть на сына и на его пассию.       - Хм-м, - изрек Никитин-старший, обратившись к Ерохину: - Ты пьешь?       - Редко, - отрапортовал атлет, услышав повадки и говор военного в словах отца Кости.       - Куришь?       - Нет, - спокойно и твердо.       - Вот, теперь я более-менее спокоен. Ну а что, он и правда красавчик. Только непонятно пока, что он вообще в нашем сыне нашел.       - Чего?! – завопил Костя.       Анька заржала, почти начав стучать кулаком по столу, Нина Петровна округлила и без того большие глаза, уставившись на сына. А Костя вдруг понял, что, несмотря на то, что ему раньше казалось, что на отца он меньше всего похож, осознал, что как раз-таки от него ему достался искрометный юмор и легкость восприятия мира. Ерохин сам опешил, непонимающе уставившись на Ивана Алексеевича, а Костя в этот момент поднимал челюсть со столешницы, радуясь, что в этот момент не пил чай, заботливо приготовленный мамой. Иначе вся жидкость оказалась бы на лицах напротив сидящих родителей.       Никитин-старший, хмыкнув, отпил коньяка, причмокнув и сощурившись. Он пронзительным взглядом посмотрел сначала на сына, а потом на Ерохина, словно к чему-то присматриваясь.       - Пусть я и правда не понимаю, что ты нашел в моем обалдуе, но если обидишь его – урою и в землю на триста футов закопаю, - строго произнес Никитин-старший. – Блин, складывается ощущение, что я Костяна замуж выдаю, - и мужчина смахнул выступившую в уголке глаз импровизированную слезу.       - Эй! – взвизгнул Костя, а Ерохин вдруг начал хохотать.       Напряжение, которое царило поначалу между всеми членами семьи и новым человеком в их кругу начало постепенно отступать, отдавая почетное место нервно-истерическим смешкам. Но Костя расценил данный переход, как отличный повод расслабиться. Это значило, что хотя бы отец смирился с предоставленным сыном фактом. В отличие от матери, которая продолжала хмуриться и кусать губу.       - Вы подумали, что вообще вас ждет в будущем? – произнесла Нина Петровна, тяжело вздохнув. – Ладно, допустим, у вас все хорошо. А что дальше? Как же дети, семья? Вы не думали об этом?       Ерохин враз посерьезнел, и Костя, покосившись на него, осознал, что тот думал об этом, забивал себе голову, но просто молчал, пропуская через свои фибры внутреннего мира. Никитин заерзал, ожидая ответа блондина. Что, если тот скажет нечто такое, что не понравится старшему поколению?       - Я думал, - четко и без запинки произнес Ерохин. – Но как мне сказал Ники… То есть, Костя, - взгляд спортсмена медленно скользнул в сторону того, о ком он упомянул, - мы не знаем, что нас ждет через год или два, десять лет. Но я добавлю, что перед нами всегда стоит выбор. И от этого выбора зависит, что нам предстоит пережить. Выбор определяет многие вещи. И я выбираю Костю. Я хочу быть с ним, вне зависимости от того, что может подумать общество. Я прекрасно осознаю, что будет трудно, но мне важно быть рядом с тем, кого я люблю, - в самом конце Тим выдохнул, словно освободился от тревожащих его чувств.       Повисла тишина. Казалось, что каждый погрузился в свои мысли, пока Анька, - самая непоседливая и неусидчивая, большую часть разговора молчавшая, - неожиданно не выдала, присвистнув:       - Вот черт, моему брательнику повезло. Я б тоже хотела услышать подобные слова в свой адрес! – и девушка с улыбкой взглянула на Ерохина, который с благодарностью на лице улыбнулся в ответ.       Худо-бедно, но тяжелый разговор пришел к логическому концу, и сердца родителей оттаяли, насколько Костя мог оценить со стороны, зная своих родаков, как облупленных. Отец, прокашлявшись, протянул руку через стол и с уважением пожал ладонь Ерохина, а Нина Петровна, хоть и поджала сначала губы, однако вскоре расслабилась, и через пару мгновений начала интересоваться самим спортсменом, спрашивая о его жизни, родителях и вообще учебе. Тим, не скрывая, рассказал обо всем, что Нине Петровне, судя по ее одобряющему взгляду, очень даже понравилось, только на моменте с родителями Ерохина она нахмурилась и с сочувствием покачала головой. Чай, распиваемый за столом, быстро стал заканчиваться, и Костя, обрадовавшись, попытался выпутаться из семейной посиделки, намекая, что им бы с Ерохиным пообщаться после всего наедине. Анька, пользуясь моментом, когда Костя, подначивая гостя, стал понукать его подняться из-за стола и двигаться в его, Костину, комнату. Поймав Никитина в коридоре, услужливо предложив атлету пройти в комнату братца, которую тот предусмотрительно открыл, девушка, ухватив тонкими пальчиками Костю за предплечье, вдруг заговорщицки прошептала:       - Костян, а кто сверху? И кто снизу? – глаза девчонки аж блеснули от восторга и желания поскорей услышать ответ.       - Извращенка! – прошипел Никитин, чувствуя, как предательский румянец, выступающий на коже, выдает с головой. – Ты вообще моя сестра?       - Твоя, - фыркнула Аннет, поняв, что кое-кто позорно спалился. – Ладно, я поняла. Фантазию включать не буду, а то стошнит, - девушка демонстративно скривилась, за что получила легкий тычок от брата пальцем в лоб.       - Уйди, мелкая! Извращенка, что ужас! – и под хихиканье сестрицы Костя поскорей умотал в свою спальню.       И, блять, это было ошибкой! Ошибкой было забыть, что вся его комната – это маленький алтарь, посвященный Ерохину! И вспомнил об этом Костя достаточно поздно. Потому что спортсмен, рассматривающий свои фотографии и портреты, с хитрой улыбкой обернулся на звук открывшейся и закрывшейся двери. И его взгляд, потемневший в один момент, выдающий весь спектр насмехающейся эпопеи, вогнал Никитина в еще большую краску. Прикрыв рот ладонью, Никитин округлил глаза, поняв свою главную ошибку – не надо было торопиться выпроводить Ерохина из-за стола, чтобы уединиться и обсудить первое знакомство с родителями.       - Хм-м, - протянул Ерохин, видя, как Костя, несмотря на все свое привычное бахвальство готов провалиться под землю в сию же секунду. – Я так понимаю, что у меня есть личный сталкер уже достаточно продолжительное время.       - Я ж тебе говорил, что я хочу нарисовать тебя голым, - Никитин сглотнул, облизнув губы. – Вот, тренировался, скажем так. Хреново получилось.       - Да нет, - Тим качнул головой, переведя свой взгляд обратно на рисунки и фотографии. – Очень красиво. Я не думал, что выгляжу именно так.       Костя прикусил губу, раздумывая, что ему стоит сделать. Но подойти и обнять эпицентр своего внимания ему хотелось до безумия. И, не боясь, что родители могут их побеспокоить или любопытная сестра попытаться выяснить, чем они занимаются, парень подошел к Ерохину, взяв его за руку, переплетя пальцы. Ладонь Тима оказалась горячей и взмокшей. Это явно свидетельствовало о том, что тот перенервничал. Костя ткнулся носом в плечо парня, хмыкнув. За всей бравадой блондина, за его серьезными и очень точными ответами на поставленные родителями Никитина вопросы скрывался страх и отчетливые переживания, которым Ерохин не давал повод выползти наружу и показать свою противную косматую голову.       - Ты держался молодцом, - похвалил Никитин.       - Я понял, на кого ты похож, - фыркнул Ерохин, погладив Костю по затылку, от чего тот едва ли не заурчал от удовольствия. – Твои родители замечательные люди. Я не рассчитывал, что нас так легко примут.       - Нелегко, - вздохнул Костя, сжав ладонь Тима. – Им это далось очень тяжело. И поверь, я еще не раз услышу, что, возможно, ломаю себе жизнь. Они отнеслись с пониманием сейчас, но не факт, что так быстро примут то, что я решил связать свою жизнь с парнем.       Ерохин промолчал, лишь кивнул, соглашаясь. Он продолжал рассматривать фотографии, словно изучая себя со стороны, впитывая каждый миллиметр, явно представляя, как сосредоточенно его фотографировали и затем рисовали. Парень не стал больше подкалывать, за что Костя был безмерно благодарен.       - Ты нарисуешь меня? – вдруг произнес Ерохин.       Костя удивленно поднял взгляд, непонимающе уставившись в синею радужку.       - В смысле?       - В прямом, - улыбнулся Ерохин. – Ты же хотел нарисовать меня, так? Я согласен.       - Надо же, спустя столько времени! – просиял Никитин, не веря своему счастью.       - Я хочу увидеть, каким я могу быть в твоих глазах, когда это качественная и красивая картина, наполненная твоими чувствами и эмоциями, - пояснил Ерохин.       Никитин довольно закивал, представляя во всех красках, как будет рисовать спортсмена. Того, кто запал ему в душу, кто выкорчевал то, что дремало и чему только надо было дать толчок для пробуждения. Костя утонул в синей радужке, понимая, что этого человека рядом он не променяет ни на кого другого, ни за что на свете.