lil toenail — wake up
Чонгук был счастлив тому, как мягкая диванная подушка удобно расположилась под его попой. Она такая мягкая, с нежной обивкой темного цвета, небольшая и пышная. И попа болеть не будет, потому что не сидишь на твёрдом полу, от которого немного, но веет прохладой. А Чонгук больше болеть не хочет. Не сможет. С содроганием вспоминает последние процедуры и морщится, желая погладить горло, которое настрадалось вдоволь.
Вечер субботы проходит так, как покажут в лучших романтических фильмах. Когда на столике между диваном и телевизором стоит куча закуски для Чонгука, у которого вышла новая игра, и отрываться он не собирается, это уж точно. Чимин припас себе новую книгу, которая лежала на диване, а сам он принимал душ. Чон уверен: эта ночь будет незабываемой. Если он освоит игру быстро, и новые джойстики не будут тупить.
— Ты бы ещё себе горшок притащил или памперс надел, — смеётся Чимин, укутанный в тёплый халат. Он снял линзы, поэтому тянется за очками на столике, пока Чонгук опирается спиной на диван и сидит себе спокойно на полу.
— Смеётся тот, кто смеётся последним, — Чонгук стаскивает тарелку со снеками на пол и закидывает горсть в рот, шумно жуя, а руку с крошками вытирает о свои штаны.
— Мы могли бы посмотреть фильм, — замечает Чимин и подхватывает с полки две резинки с расчёской.
— Фильм мы всегда успеем посмотреть, — возражает Чонгук и довольно улыбается, когда Чимин поправляет края халата и усаживается позади парня.
Теперь они в интересной позе: Чимин сидит на диване, раскинув колени в стороны, его ноги стоят по бокам от Чонгука, сидящего на полу. Вот если бы Чонгук повернулся к нему лицом, а не спиной, то уткнулся бы в пах, но Чимин старается об этом не думать, слишком возбуждающе. Чонгука от телевизора теперь за уши не оттащишь. А джойстик из рук вырвать сможет только лев. Нет, на самом деле и Чимин бы смог, но он не хочет делать это прямо сейчас, он хочет позволить своей детке немного поиграть.
— Давай заплету волосы, чтобы не мешались, — говорит Чимин, расчёсывая Чонгука и разделяя волосы, чтобы на макушке сделать колосок, а после спустить все это в хвост. Чимин честно признается, что листал и искал специально детские прически. Чонгук все равно будет занят игрой, его так просто не отвлечь.
Запуская пальцы в волосы Гука, Чимин слышит полный наслаждения стон, а потому не скрывает своей улыбки. Конечно, такие прикосновения до ужаса приятны.
— Детка, я не хочу играть со стояком, — замечает Чонгук и загружает игру, кажется, теперь полностью отключаясь от мира.
Чимин качает головой и туже затягивает резинку, пока Чонгук поворачивает голову вправо и целует своего любимого в коленку. Всё это в знак благодарности за оказанное внимание. И не принуждение это, а их светлая, чистая любовь. Пак улыбается и закидывает левую ногу на плечо Чонгука, а после берёт книжку и открывает на первой странице.
Кто сказал Чимину, что он будет читать в полной тишине? Кто? Кто обещал ему спокойный вечер? Кто этот мерзавец, чёрт возьми?
Вы знаете, как играет Чонгук? Думаете, профессионал со стажем молча проделает всю работу?
Ни-хе-ра.
— Вот сука! — ругается Чонгук спустя пятнадцать минут игры, дёргает ногой, задевая ножку столика, от чего посуда немного дребезжит.
— Спокойнее, — мягко говорит Чимин, перелистывая страницу.
— Да этот ублюдок просто-
— Не ругайся, — также мягко и спокойно просит Чимин.
Следующие полчаса проходят под шумную игру и тяжелые, раздражённые выдохи Чонгука, который старается, пыхтит, злится и иногда радуется. Но всё это заканчивается с одним волшебным моментом, когда Чимин уже завернул страницу и уместил книгу около своего бедра, снял очки и посмотрел в экран телевизора, чтобы наблюдать за тем, о чём так страдает Чонгук и почему он так шумно бесится.
Только вот есть одно
но.
В очередной момент своей неудачи Чонгук рычит так грозно и опасно, что даже Чимин, едва не уснувший, вздрагивает и пугается, дёргаясь. А Чон просто делает
это. Поворачивает голову и от злости впивается зубами в икру Чимина, кусая ощутимо сильно и тут же получая книгой по голове.
— Ты совсем с ума сошёл?! — вскрикнул Чимин от неожиданности, волнуясь за голову Чонгука больше, чем за свою ногу с фиолетовым укусом. — Больно же!
— Прости, — злость уходит на второй план, Чонгук с сожалением смотрит на укус и мягко его целует, но Чимин дёргает ногой, не давая больше себя трогать.
— Кто так делает вообще, — продолжает ругаться на него Чимин, — а если бы я тебя коленом по лицу нечаянно ударил? Сломал бы нос или поставил фингал?
— Да всё заживает же быстро, что ты волнуешься, — Чонгук склоняет голову набок, внимательно наблюдая за своим раздражённым парнем.
— Господи, полюбил какого-то игромана, — сетует Чимин, вздыхая, — вот так будешь рубиться против зомби, а потом встанешь и убьёшь меня ночью, да. Так, между прочим, подростки своих родителей убивают.
— Не говори ерунды, — Чонгук смеётся, — ты же не мой
родитель, ты
всего лишь мой
папочка. А ещё вкусно пахнешь, — Чонгук проводит носом по ноге Чимина от коленки и ниже, к икре.
Брюнет молча смотрит на Чонгука, чуть поджимает губы, но не возражает, не отрицает сказанное. Он лишь приподнимает бровь, во взгляде его теперь хлещется похоть и желание. А потому Чимин шире разводит колени и приподнимает край халата так, чтобы бёдра были голыми, а пах едва прикрыт. Чонгуку хватает и этого, чтобы увидеть бритую мошонку, как он уже встаёт на колени и отбрасывает джойстик. Он у его ног, он весь для него, он готов стараться.
На Чонгуке широкая синяя футболка, которая открывает вид на его ключицы, она соблазнительно сползает с плеча, а ещё волосы красиво и аккуратно заплетены, щёчки краснеют. По его взгляду видно всё, всё, что Чонгук хочет сказать и сделать. Чимин ухмыляется и притворно делает жалобное выражение лица, смотря на свою прокушенную Чонгуком ногу.
— Как же больно, детка. Мне стоит наказать тебя за это, — тон Чимина пропитан строгостью и холодом, таким острым, словно ходишь по краю лезвия, на которое наступать нельзя и, сделав шаг в сторону — можно либо наебнуться, либо порезаться. Чонгук собирается порезаться.
— Я могу сделать-
Громкий звук приводит в шок, а после выбивает весь кислород из лёгких. Чонгук сглатывает, даже не понимая, как сильно его голова отклонилась в сторону от пощёчины. Они у Чимина всегда выходили хлёсткими, сильными, до ужаса обидными. Такие и правда заставляют чувствовать себя виноватым.
— Кто давал тебе разрешение на разговоры?
Чонгук опускает взгляд вниз, смотрит на бёдра Чимина и наклоняется, целуя горячую кожу. У него практически встал от такого Пака, от его грубости, от слов и действий. Чонгук уже знает, что сегодня будет плакать от ошеломляющего оргазма.
— Сними штаны, — снова говорит Чимин, расстёгивая пояс халата и радуясь тому, что в их сексе всегда есть эта грань, когда один хочет всё закончить и послать к чёрту, но получает наслаждение, от которого отказываться — высшее преступление.
Чонгук поднимается на ноги с колен, немного мнётся, потому что он уже до точки кипения доведён, Чимину стоит только щёлкнуть пальцами и всё, всё это закончится, Чон упадёт на пол, разобьётся подбитой птицей, будет корчиться от боли и умрёт, просто напросто умрёт. Пак знает это, эту зависимость Чонгука в нём. А ещё Пак знает свою зависимость в Чонгуке.
Обхватывая пальцами резинку штанов, Чонгук медленно спускает их и выпутывает ноги. Отбрасывая вещь в угол дивана, Чонгук поджимает губы и натягивает край футболки, пряча свой стояк от проницательного взгляда Чимина, который пояс отбрасывает подальше и отодвигает края халата, пережимает член у основания и проводит по нему пару раз кулаком. Чон громко сглатывает и уже вновь готовится опуститься на колени, потому что ему нужно это, ему жизненно необходимо почувствовать эту тёплую тяжесть на своём языке и в горле.
— Повернись ко мне спиной и упрись ладонями в колени.
Чонгук выдыхает, облизывает нижнюю губу и выполняет то, о чём его просят. Хах,
приказывают. Поворачивается к Чимину спиной, наклоняется, упираясь ладонями в колени, становясь в постыдную позу. Его футболка задирается на спине, а Чимин подаётся вперёд, кладёт свободную ладонь на ягодицу, сжимает, отводит в сторону. У него дыхание перехватывает от вида маленького ануса Чонгука, но Паку приходится прикусить себе губу и отвесить шлепок по заднице.
Чон дёргается, выдыхает, крепче впивается в колени и не сдерживает стона, когда большой палец Чимина гладит его вокруг сжатого кольца, немного надавливая, но не вставляя. Пак снова отводит ягодицу в сторону и шумно сплёвывает, указательным пальцем растирая сгусток слюны между его ягодицами, давит указательным, вставляя лишь на одну фалангу, но не больше. Этого хватает, чтобы Чонгука ощутимо подвели колени и голос.
— Мне вылизать тебя? — спрашивает Чимин, поглаживая дрожащего Чонгука. Собирая край футболки, Пак натягивает её ниже и убирает руку, шлёпая того от души, наслаждаясь тем видом, как кожа практически мгновенно приобретает розовый оттенок.
— Я не заслужил, — выдыхает Чонгук, морщась от боли.
— Правильно. Повернись и встань на колени.
Чонгук выполняет. Сколько бы раз они это не делали, но чувства и ощущения как в первый. Волнительно и будоражит, заставляя трястись от напряжения, а ещё возбуждает так сильно, что у Чонгука уже собираются капли смазки на головке. Устраиваясь на той же подушке коленями, брюнет кладёт ладони на голые бёдра Чимина, осыпая их поцелуями, пока Пак с удовольствием смотрит на это.
Впиваясь пальцами в волосы Чонгука, собранные в незатейливую причёску, Чимин смотрит с наслаждением на то, как пряди выпадают и спадают ему на лоб, как краснеют щёки Чонгука. Пак выдыхает и поднимает голову парня, наклоняясь, чтобы провести языком по его губам, а после раздвинуть их и проникнуть внутрь. Язык Чонгука горячий и влажный, сплетается с ним, позволяет трахать свой рот. Чон немного дёргается от болезненной хватки в волосах, протягивает руку к члену Чимина, сжимая толстый ствол в ладони.
Пак отстраняется, снова отвешивает звонкую пощёчину, наклоняет его голову к своему паху и буквально закатывает глаза, откидывая голову назад. Чон прижимается губами к головке и вылизывает её языком так тщательно и старательно, что не похвалить за это просто невозможно. Он примеряется, заглатывает член до середины и выдыхает, обхватывая губами плотно, двигаясь вновь к головке, вылизывая её и выпуская изо рта с шумным чмоканьем. Собственные руки тянутся к своему стояку в желании сжать и подрочить, потому что печёт и горит просто невероятно.
— Руки, — хватка снова за волосы, а каждое слово сопровождается шлепком по щекам, — свои. Убрал. За спину. Быстро.
Чонгук выдыхает со стоном боли и заводит руки за спину, сжимая собственное запястье одной рукой. Его глаза наполнились слезами от боли, щёки жутко горят, а ещё волосы, выпавшие из косички, падают и мешают ему. Судорожно выдыхая, Чонгук насаживается снова на середину, но Чимин обхватывает за волосы, насаживая на полную длину и давая носом уткнуться в лобок. Чон скулит громко, а брюнет тянет того за волосы наверх, следя за тем, как тяжело поднимается грудь его парня, какие влажные у него глаза и красные щёки.
Снова шлепок, насадить на горло, двигать головой и убрать руку, потому что Чонгук расслабляет горло и не сжимает член губами, насаживаясь ртом самостоятельно. Чимин кусает собственные губы, потому что его глотка буквально создана для него. Так влажно, тесно, жарко, что хочется засадить по гланды и не отпускать, пока не задохнётся.
Зато Чон выпускает член с хлюпаньем и бешено дышит, запыхавшись. Он собирает языком слюну и смазку со своих губ, пока Чимин обхватывает член у основания и приближает к красной щеке Чонгука, шлёпая. Прикрывая глаза, Чон просто вытаскивает язык, снова оказываясь нанизанным до основания. Только в этот раз Чимин отстраниться не даёт, зажимает его голову, плотно прижимая к своему паху. Чонгук терпит пару секунд, а после скулит, отстраняясь. Получает по лицу снова, облизывает губы и почти хнычет от боли в щеках. Его губы страшно распухли и покраснели, а взгляд стал не только влажным, но и туманным.
Чимин задирает одну ногу и упирается пяткой в диван, снова насаживает Чонгука, теперь толкается внутрь, совершает ряд толчков и удерживает голову парня, слушая, как тот хрипит и дёргается, от этих булькающих звуков Чимин стонет, снова двигая бёдрами, совершая короткие толчки.
Вытаскивая член, он следит за тем, как кашляет Чонгук, как первые слезинки срываются с его ресниц и катятся по щекам, как он шмыгает носом, но сам же снова тянется к члену, обхватывая губами мокрый ствол и двигая головой, пока в его макушку не вопьются пальцы, надавливая и призывая взять глубже.
Отстраняясь, Чонгук снова кашляет и шмыгает носом, тяжело дышит, дрожа всем телом. Чимин встаёт, не в силах видеть это совершенство. Он разворачивает Чонгука, укладывая его плечи и голову на диван, но заставляя сидеть на коленях. Таким образом, Чонгук просто облокачивается головой на диван. Он открывает рот и смотрит умоляюще, вытаскивая язык. Чимин опирается коленями в диван и удерживает пальцами член у основания, вгоняя в податливый и горячий рот Чонгука, входя особенно глубоко в этой позиции и прижимаясь пахом к его лицу.
Чонгук поднимает руки, впиваясь пальцами в бёдра Чимина, и давится слюной, мычит под ним, пока Чимин плавно двигает пахом. Отстраняясь, давая Чону выпустить сгусток слюны и смазки, которые текут по его щеке и капают на обивку дивана, а после снова заставляет давиться, хныкать и стучать ладошками по его бёдрам.
Сползая с дивана, Чимин на ватных ногах становится на пол, качает головой и наблюдает за Чонгуком, прищуриваясь.
— Пиздец, детка, — наклоняется к парню, чтобы поцеловать закрытые, мокрые от слёз веки, погладить дрожащий подбородок и провести пальцем по струйке слюны и смазки.
Прижимаясь своими губами к губам Чона, Чимин вытягивает из него вялый стон и поцелуй с его вкусом. Брюнет поднимает руки, обнимает Чимина за шею, пока тот помогает парню сесть. Чон весь дрожит в его руках, нуждаясь в продолжении. И кто Чимин такой, чтобы отказать?
— Я принесу смазку, ложись, — говорит Чимин, целуя влажную горячую щёку парня и уходя в их спальню.
Чонгук сбрасывает с дивана свои штаны и халат Чимина, подкладывает подушку под голову и вытягивает ноги, зная, что скоро снова придётся их сгибать. Выдыхая, Чонгук восстанавливает дыхание и кладёт ладонь на член, сжимая головку. Он массирует её пальцами, скулит и открывает глаза. Чимин всё это время наблюдал за ним. Он выдавливал смазку из тюбика себе на пальцы, грел в ладони, а Чонгук закинул одну ногу на спинку дивана, вторую же — согнул, открываясь и давая доступ к самому сокровенному.
Пак вставляет два смазанных пальца, целует глубоко, двигая ими внутри. Они ведь трахались утром и в долгой растяжке смысла нет, но Чимин всё равно растягивает тщательно, двигает пальцами глубоко внутри, давит на простату, упивается стонами, ловит их ртом, засасывает нижнюю губу и вставляет третий палец, давя на стенки.
Чонгук выгибается в его руках и скулит задушенно, а Чимин отмечает, что сегодня его парень просто невероятно возбуждён. Наклоняясь, Пак оставляет яркие засосы на его бёдрах, свободной рукой сжимает сосок и перекатывает бусинку в пальцах.
— Трахни меня, пожа-алуйста, ммххмм, — задушенно скулит Чонгук.
Чимин облизывает губы и садится, хлопая по своим коленям. Чонгук быстро поднимается, залезая на парня, сам обхватывает его член и направляет в себя. Его глаза тут же закатываются от такого плотного члена, растягивающего его. Внизу живота стреляет импульсом и Чонгук боится, что кончит в эту же минуту. Парень кусает губы и стонет так громко, что сам Чимин усмехается, качая головой.
Шлёпая парня по заднице, Чимин обхватывает его ягодицы пальцами, насаживает сильнее, чуть отстраняет от себя, тянется к смазке. Чонгук обнимает парня за шею, оставляя там засос, дёргается от прохладной смазки, которая капает из тюбика на его анус. Сжимается, заставляя Чимина буквально шипеть. Обхватывая ягодицы любимого, Чимин двигает бёдрами, вдалбливаясь внутрь и слушая страстные выдохи в своё ухо.
— Давай, ещё, — не может молчать Чонгук, зажмуриваясь, почти плача от того, как хорошо ему прямо сейчас находиться на его толстом члене, который при каждом толчке давит на простату, — Господи, Чимин, а-ххннн, блять.
Чимин выдыхает, целует в шею влажно, продолжает ошалело двигать бёдрами. Звуки шлепков и их стонов разносятся по комнате, Чонгук громко скулит, уже не в силах произносить какие-то слова. Он сползает с члена, надрывно хнычет и зажимает ладонью свой член. Пак аккуратно толкает его на диван, снова заставляя лечь. В этот раз он ногу Чона закидывает себе на плечо и снова входит уже немного под другим углом.
Давя на простату, брюнет с ухмылкой видит то, как бессвязно что-то шепчет Чонгук, его губы шевелятся, но сам он не произносит ни слова, лишь закатывает глаза и сгибает вторую ногу в колене. Снова цепляется за шею Чимина, обнимает, прижимая крепче к себе. Его тело сковывают судороги, а Чимин улыбается, потому что знает — за ними следует анальный оргазм.
— Всё, пожалуйста, — просит Чонгук, пытаясь выбраться, дрожа и буквально плача, — хватит, прошу. Выйди из меня, хватит, Чимин-
Пак не отвечает, целует его в щёку и прижимает к дивану, срываясь на быстрые размашистые толчки. Чонгук срывается на крик и впивается пальцами в спину Чимина, царапая, отталкивая и одновременно с этим прижимая парня к себе.
— Так хорошо… трахаешь меня… так трахаешь… хорошо, — скулит потерянно Чонгук, выдавая высокие стоны на глубоких толчках.
Чимин и не выходит из его тела, прижимается совсем близко, толкаясь глубоко и с чувством. Он уже чувствует, что скоро кончит, что сдерживаться становится всё труднее и труднее, но сначала ему до небес нужно доставить своего парня, который выгибается всё сильнее и стонет всё громче.
— Дай руку, дай, — просит Чонгук, — не останавливайся, пожал… блять, да, — откровенно плача, Чонгук сжимает в своих пальцах протянутую ладонь Чимина, склоняет голову в бок, не подаётся пахом навстречу, а получает свой крышесносный оргазм.
Чимин продолжает двигать бёдрами, толкаясь в дрожащего парня, позволяет держать себя за руку, а после кончает, толчками бёдер вгоняя свою сперму. Он останавливается спустя несколько движений, выходит из его тела, наклоняется, прижимаясь губами к виску, а после ведёт носом до щеки и поглаживает его бок, успокаивая, потому что расчувствовавшийся от оргазма Чонгук продолжает плакать.
— Детка? — снова мягко и заботливо зовёт Чимин, поглаживая кончиком своего носика щёку парня. — Тттсс, всё хорошо.
Чонгук отпускает его руку и обнимает, утыкаясь лицом в шею, вздрагивая до сих пор от судорог. Чимин не прячет улыбки, потому что довести Чонгука до анального оргазма не так легко, и в первые их ночи он мог сделать это только с помощью долгого минета и вибратора, а сейчас он кончает так от его члена. Чимин снова нежно целует парня в щёку и отстраняется.
Чонгук сводит колени вместе и выпрямляет ноги, больше не стесняясь наготы. Футболка на нём измялась, ведь Чимин тянул её, насаживая Чонгука на себя, а ещё она мокрая из-за кончившего Чонгука. Волосы его растрёпаны, а глаза затуманены дымкой. С таким Чонгуком хочется просто поваляться в постели, а может через часок-другой снова насадить на член, но уже в спальне, на удобной кровати.
— Что-нибудь болит? — Чимин наклоняется, проводит пальцами по щекам любимого, смотрит внимательно.
— Просто… хочу пить, — тихо произносит Чонгук, лишённый сил, ведь он опустошён эмоционально.
— Конечно, сейчас, — Чимин приносит стакан воды, приподнимает голову Чонгука, придерживает, убирает в сторону волосы, сам поит, радостный, что Чонгук такой именно из-за него, а не из-за кого-то другого. — Что-то ещё?
— Просто полежи со мной, — слабо шепчет Чонгук.
Чимин боком ложится на диван, а после укладывается на спину, перетаскивая сонного и расслабленного Чонгука на свою грудь. Поглаживая его спину, Чимин целует парня в щёку и спускается ладонями на поясницу, приподнимает футболку, поглаживает. Спустя мгновение его руки гладят ниже, растирают мокрые ягодицы. Палец проникает в пульсирующую горячую дырочку. Чимин слышит, как хлюпает его же сперма внутри Чонгука. Сам Чонгук тяжело выдыхает в шею Чимина, прижимаясь к ней губами, подставляет свою истерзанную попку в руку Пака.
— Продолжим в спальне? — спрашивает Чимин, даря своей детке нежный поцелуй в ушко.
— Пожалуй, — охотно соглашается Чонгук, приподнимаясь с тела парня.
Блядски горячий Чонгук в объятиях такого же блядско горячего Чимина.
Мм, какая жгучая смесь.
