Пусанские супруги

На каждый день рождения у Чимина и у Чонгука была привычка: одна единственная, не столь особенная, но отчего-то прикипевшая с годами и без этой привычки они ощущали себя дискомфортно. Ранним утром парень именинника должен был встать раньше своего любимого, чтобы пойти купить обычный букет цветов. Первым сделал такое Чимин на день рождения Чонгука. Чон тогда так крепко спал, а проснулся оттого, что его целовал Чимин, а лицо щекотало что-то колючее — то была обёртка букета цветов. Ничего серьёзного, он просто принёс ему цветы в постель, зацеловывая лицо, поздравляя с праздником и поглаживая по узкой спине. Чонгук тогда весь день провёл на кухне под предлогом «буду пить чай», а сам всё не мог перестать смотреть на цветы. Ему не было не комфортно от этого, он наоборот так радовался, что не знал, куда деть свою улыбку. Чонгук каждый день менял воду и просмотрел в интернете, как правильно ухаживать за цветами, чтобы они стояли дольше. Чимин был тронут этим жестом, а на свой день рождения тоже получил такой букет ранним утром, едва успев разодрать глаза. Так и прицепилась к ним эта привычка, которой они внимали по сей день. Не важно, какая за окном погода и насколько раннее утро, если им нужно — они пойдут и купят это, чтобы порадовать своего парня. Чимин медленно потянулся на постели — прошлая ночь была выматывающей, у него до сих побаливали колени из-за их позы в сексе. Соседняя половина постели пуста — Чонгука в ней нет. Пак прищуривается, поглаживая кончиками пальцев смятую простынь, давно уже остывшую без тепла тела. Чонгук ушёл так рано, как он вообще себя чувствует? Парень медленно повернулся, закинув руку под голову, а после хмыкнул и прикрыл глаза, хотелось поспать до будильника ещё немного, но сон всё никак не шёл. Любимого не было рядом, поэтому и спокойствия на душе тоже. Чимин не любил надолго расставаться, он даже находясь на работе, тратил свой обед на то, чтобы созвониться с Чонгуком, а время в туалете проводил за написанием сообщений. Так сильно ему хотелось разговаривать с Чонгуком, знать, чем он занимается, и что он делает. Чонгук и не был против, он и сам постоянно сидел с телефоном в обнимку, писал Чимину, интересуясь его делами, делясь своими новостями. Друзья часто шутили, что им не место, когда они собирались все вместе. Чонгук и Чимин всегда были рядом — сидели близко, опираясь друг на друга, в обнимку, постоянно шептались на ушко, и в их глазах (Хосок клянется) можно было увидеть сердечки. Они могли и есть из одной тарелки, кормить друг друга, не находя в этом никакой брезгливости, а Джун часто шутил, что Чимин и Чонгук — это один человек, одно целое. Словно две половинки нашли друг друга и плотно соединились. Пак медленно открыл глаза и проморгался, шумно зевнул и потянулся. Одеяло сползло, оголяя обнаженное тело. Чимин почесал живот и медленно встал, наклоняясь, чтобы нацепить свои трусы. Он покопался в шкафу на полке, разворошив одежду, чтобы найти удобную футболку. Приятная ткань жёлтого цвета осела на плечах, футболка была с большими рукавами и длинной, достаточной на то, чтобы едва прикрыть ягодицы. Закрывая дверцу шкафа, Чимин отправился в сторону ванной комнаты, чтобы быстро умыться, почистить зубы и ещё раз потянуться в разные стороны. Тело так ожидаемо и приятно побаливало после ночной физической нагрузки, что Чимин невольно усмехнулся. Чонгук определённо был не против такого, даже просил быть сильнее, быстрее, входить глубже и… чёрт. Воспоминания прошлой ночи накатывают так быстро, что Чимину приходится мотать головой в разные стороны, чтобы стряхнуть с себя наваждение — ему не хватало только возбудиться с утра, прямо перед работой. Чимин прошёл на кухню, открывая окошко, чтобы проветрить помещение совсем немного, а после поставил чайник на плиту и зажёг её. В кружку кинул ложку растворимого кофе и ложку сахара, а после прислонился спиной к тумбе, чтобы дождаться, пока чайник закипит. На одном из стульев висело небольшое полотенце, на холодильнике были их совместные фотографии и блокнотик для напоминалок, которые никто не оставлял. Чайник просвистел так оглушительно громко, что Пак на секунду задумался: не начал ли он дремать в эту самую секунду. В комнате телефон стал трезвонить от входящего вызова, Чимин выключил плиту и направился за телефоном. Входящим контактом была мама. — Привет, малыш, — приветливо проговорила она, наверняка улыбаясь, — с днём рождения. — Спасибо, — Чимин улыбнулся, вновь направляясь на кухню. — Желаю тебе здоровья, удачи и семейного счастья, — посмеялась женщина. — Ох, ну да, спасибо, — Чимин и сам усмехнулся, свободной рукой поднимая чайник и наливая воду в кружку. — Как ты там? Я не разбудила? — Нет, я уже встал, завариваю кофе, — Чимин убрал чайник и взял ложку, размешивая сахар, — Чонгук уже ушел. — Даже не поздравил тебя? Вот негодник, — возмутилась Джи, но слова её звучали без ненависти, совсем по-доброму. — Да, наверное, по традиции ушёл, — усмехнулся Чимин, ставя кружку на стол и подходя к холодильнику, открывая его, — я ждал кофе в постель, но приходится заваривать самому. — Ну ладно, не обижайся на него, — Джи смягчилась, — меня утром коллеги с работы уже поздравили с рождением сына. — И я тебя поздравляю, — Чимин улыбается, доставая молоко, открывая крышку и наливая его в кофе, — с рождением сына. Сколько ему там исполнилось? — Хм, дай-ка подумать, где-то около двадцати четырех, — задумчиво сказала женщина, посмеявшись с самой себя, а после на секунду замолчала, — папа всегда спешил поздравить тебя быстрее меня. — Знаю, — говорит Чимин, выдавливая из себя улыбку, убирая бутылку с молоком в холодильник, — я помню. — Ладно, не будем грустить, сегодня не положено. Будешь отмечать? — Да как, мне на работу завтра, Чонгуку тоже, ребятам тоже, — Чимин морщится, садясь на стул, — наверное, на выходных. — Я поняла. Пойду дальше собираться на работу. Если что, звони мне, сынок. С праздником ещё раз. Люблю тебя. — Спасибо, мам. И я тебя. Чимин отключил звонок первым, откладывая телефон на стол рядом с собой. Пак поднял одну ногу, упираясь пяткой в сидушку стула, второй же упирался в пол. Его любимая поза, благодаря которой кофе становится вкуснее, атмосфера приятнее, а окружающие вокруг люди — ярче и улыбчивее. В коридоре послышался щелчок двери, а после шуршание и лёгкий топот. Чимин знал, что это Чонгук пришёл. Он, кажется, старался вести себя тише, потому что думал, что его парень всё ещё спит. Интересно, он расстроится, если узнает, что Чимин давным давно уже проснулся и сидел на кухне, дожидаясь его? Чонгук расстегнул куртку, скидывая её на крючок, разулся и подхватил большой букет в тёмно-синей обёртке. Он даже вышел в домашней одежде — мягкие штаны и потрёпанная серая футболка. — Привет, — с кухни крикнул Чимин, медленно вставая со своего места и выходя из комнаты. — Привет, любимый, — улыбнулся Чонгук, прищурившись. Чон первым поднял букет, ставя его между ними, как преграду. Красивые цветы невероятно прекрасно пахли и излучали аромат любви, Чимин просто не мог не улыбнуться, пока чуть отодвинул руку Чонгука в сторону и поддался ближе, обхватывая руками щёки любимого. Чонгук ответил на мягкий поцелуй в губы, одной рукой прижал к себе парня за талию, задирая его футболку вверх, второй же просто прислонил, прижимая к себе букетом, целуя мягкие, ароматные губы со вкусом кофе. — С днём рождения, любимый, — тихо прошептал Чонгук, оставляя легкий поцелуй на щеке. — Спасибо, котён, — мягко прошептал Чимин совсем тихим, смущенным голосом. — Мой именинник, — улыбнулся Чон, целуя ещё несколько раз в щеку и заглядывая в счастливые глаза. Вот так просто — без дорогих подарков, без купленных вещей или техники, в крепких объятиях друг друга, с легкими поцелуями в щеки проходят каждые их поздравления. Нежно, тепло и до щекотки приятно. Рядом с любимым, в его объятиях, с небольшим букетом ярких и приятно пахнущих цветов. Не важно — в постели или здесь, в коридоре с видом на кухню и гостиную, не важно в какой одежде, домашней, уличной, или вообще без. Когда две души обнажены — им ничего не нужно. Им нужно лишь тепло друг друга, внимание и забота. Забота всегда прослеживается в действиях, а не ругани по типу «надень шапку, не забудь кофе, возьми деньги на такси, я опаздываю». Забота прослеживается в мелочах и суть не в том, что нужно каждый раз напоминать об этом, что-то твердить и доказывать. Чимину достаточно самому взять шапку и натянуть ее на голову любимого, самому дать ему прямо в руки кофе. Он больше не говорит о заботе, не кричит о ней, но все равно вязко утопает. Он не говорит Чонгуку что нужно сделать. Он лишь мягко подталкивает к этому. Зачем постоянно говорить одно и то же, когда не сложно подойти и сделать это? Чонгук поступает также — сам протягивает деньги на такси, сам звонит, когда они долго не созваниваются и спрашивает о здоровье, сам пополняет их аптечку на случай «болит голова или живот». Ему не сложно. Но им обоим от этого легче жить. Понимание такой простой истины заставляет сердце трепетать, волшебно-быстро биться в груди. Дыхание сводит от огромной любви, которая не прошла спустя 3 года, как пишут в книжках. Она лишь нарастает с каждым годом все сильнее и сильнее, преодолевая все препятствия на своём пути. — Люблю тебя, родной, — шепчет Чонгук тихо, потому что громкие слова им сейчас не нужны. Достаточно того, что они оба находятся в объятиях друг друга. — И я тебя, — улыбается ещё шире Чимин, хотя шире уже некуда. Так тепло и мягко, что хочется заплакать от чувства нужности и преданности. — Мой мягкий, — все шепчет Чонгук комплименты, не в силах оторваться от такого уютного парня. Чонгук задирает руку выше, обнимая за шею свою драгоценную любовь, прижимая ближе к себе и зарываясь носом в волосы, пахнущие их подушками. Чимин обнимает обеими руками за талию, вжимается лицом в шею и много-много раз моргает, щекоча Чонгука. Сам Чонгук на это смеётся, наклоняется ниже, впиваясь губами в подставленную шею, резко покусывая кожу зубами, заставляя пищать Чимина о том, что им не нужны следы. — Поставлю в воду, — хихикая, говорит Пак, отрываясь от парня и забирая букет из его руки. Чонгук спокойно отдаёт цветы, следует за парнем на кухню. На столе кружка с недопитым кофе, и Чонгук чисто из любопытства пробует напиток, в два глотка допивая его. Чимин пока что про этот подвох не знает, он наливает воду в небольшую стеклянную вазу и ставит цветы в неё. Ваза в руках Чимина ловко перемещается на середину стола, пока Пак продолжает поглаживать цветочки, расправляя обертку. — Эй, — хитро оглядывая парня, шепчет Чимин, только бросив взгляд на свою кружку. — Та-а-ак вкусно, — улыбается Чонгук, сидя на стуле, где до этого сидел его парень, — иди сюда. Чимин делает шаг ближе к Чонгуку, пока парень притягивает его к себе, сажая на колени. Пак обнимает шею брюнета обеими руками, садясь к нему боком, вжимаясь щекой в его волосы. Чонгук обнимает брюнета обеими руками за спину, поглаживая ее. — Кто уже поздравил? — Ты и мама, она звонила утром, — лёгкая улыбка ложится на губы Чимина, при упоминании этих слов. — Ребята как проснутся, будут писать, — проговаривает Чонгук, водя пальцами по футболке Чимина на спине. — Надо собираться на работу, — голос Чимина становится чуть грустнее, — почему в такой день не дают выходных? Я бы остался, чтобы просто поспать. — Попроси выходной на сегодня, — говорит Чонгук, — только у меня работа, я отпроситься не смогу. — Знаю, — вздыхает Пак, болтая ногами в воздухе, — поэтому тоже пойду на работу, нужны деньги. — Ты не будешь завтракать? — спрашивает Чонгук, вскидывая брови. — Нет, я уже покушал, — отнекивается Чимин. — Чем? Кофе? Сколько раз с тобой говорить на эту тему? — голос Чонгука мгновенно меняется с доброго на злой, когда они говорят о здоровье Чимина, — опять хочешь в больницу? — Да все нормально, живот вовсе не болит, — мягко отвечает Чимин, потому что в больницу на самом деле не хочет. Несколько месяцев назад посреди ночи у него сильно скрутило живот. И если сначала это была обычная тошнота с промыванием желудка в домашних условиях, то после, прямо возле унитаза, боль пришла настоящей и она была адской. Обследование было не быстрым, но по итогу стало понятно, что Чимин имел некоторые проблемы с желудком. Чонгук отлично помнит ту ночь, когда сидел рядом с Чимином, поглаживая его по спине и придерживая длинную челку, когда на все «выйди» и «не смотри» отвечал «все нормально, не волнуйся», продолжая быть рядом, подавая растворы вперемешку с водой, не давая упасть, когда наступала дрёма. И стоило только предложить переместиться в спальню, взяв с собой небольшой тазик, лицо Чимина показывало всю боль, с едва сдерживаемыми слезами. Больница, курс таблеток, уколы, строгая диета. А сегодня утром он пьёт кофе на голодный желудок и говорит, что все нормально, собираясь похерить снова своё здоровье. Чонгук этого не допустит. — Давай я сделаю кашу? — Мне эти каши уже в горло не лезут, — сразу же отвечает Чимин, поморщившись. — А таблетки быстро полезут, — Чонгук тоже сводит брови к переносице, наблюдая за парнем, — не вредничай, пожалуйста. — Хорошо, — смиренно ответил Чимин, — не вредничаю. — Не дуйся, — сразу же в догонку кидает Чонгук, поднимая ладонь и тыкая кончиком пальца в нос Чимина. — Я не дуюсь, — бубнит Чимин, прищуриваясь. — Ну, конечно, а то я не знаю этот взгляд, — с улыбкой закатывает глаза Чонгук, помогая Чимину встать со своих колен и самому подняться. Чон подходит к тумбе, открывая её, чтобы поискать взглядом что-то полезное. Мысль даже падает на фрукты, и Чонгук раздумывает несколько секунд. Чимин же не хочет стоять в стороне, он подходит к Чону со спины, легонько протягивая ладони и обнимая парня. Чонгук улыбается, чувствуя тёплые ладошки парня на своём животе, а его щёку на своём плече. Чимин мягок, нежен и слишком тёплый, чтобы просто продолжать готовить еду и собираться на работу после, уходя по своим делам. С таким Чимином Чонгуку хотелось бы сидеть на кухонной тумбе, болтая ногами и поедая фрукты. С таким Чимином можно провести весь день в постели, чтобы обниматься и отсыпаться. С таким Чимином можно пойти гулять, затаскивая на аттракционы и слыша весь мат в свою сторону от самых высоких и крутых горок. Чонгук легко поворачивается к парню, приобнимает его за талию, а после спускает руки ниже, обхватывает за бёдра и приподнимая своего парня. Чимин успевает сделать только короткий вздох, как оказывается сидящим на тумбе. Колени разведены в стороны, между ними уже стоит Чонгук, приобнимая парня за талию и ухмыляясь. Чимин хмыкает и тянет руки к шее Чонгука, крепко обнимая и счастливо хмыкая. Коленями он сжимает бёдра Гука, давая приблизиться к нему слишком близко, запредельно близко. На родной кухне, под звуки тишины, они прижимаются друг к другу, глядя прямо в глаза. На дне глаз Чонгука собраны одни лишь комплименты, которые он хотел бы подарить своему парню. У него сегодня праздник, и настроение праздничное, кажется, только у самого Чонгука, потому что ему хочется много говорить, хвалить и поддерживать парня. Гук улыбается, вместо этого он крепче обхватывает талию Чимина, чувствуя его ладони на своей шее. Глубоко вздыхая, Чон наклоняется для чувственного поцелуя. У него нет желания грубо вылизать его рот, вытрахать и возбудить — ему просто хочется подарить любовь, вложив её в поцелуй. Подарить нежность, заботу и внимание, потому что сейчас, сегодня, и на самом деле всегда, Чимин заслуживает этого. И кто Чонгук такой, чтобы отказывать Чимину, чтобы не поздравлять его и не дарить ему любовь? Ему только в радость прижимать его к тумбе, поглаживая крепкую талию, в радость чувствовать цепкие пальцы на своих плечах, чувствовать улыбку своими губами. Какой же всё-таки прекрасный праздник — день рождения.