Пусанские супруги

«Ты разрываешь моё сердце внутри.» house of cards — bts

Чонгук бросил повторный взгляд на… клизму. Чёрт, Чимин — наглый проказник, который по три часа торчит в ванной после рабочих дней, отмокая, смывая с себя взгляды коллег, тяжёлую рутину и усталость. Он всегда выдавливает половину тюбиков гелей и пенки, нежась в горячей, кипяточной воде. Такое точно не для Чонгука, и он, честно сказать, никогда не поймёт эту огромную любовь Чимина к воде и пене, к тому, чтобы просто лежать в ванне с закрытыми глазами, отдыхая. Он-то полежит в ванне, отдохнёт, ладно, но после 5-10 минут нахождения в воде с пенкой и всякими гелями/маслами, Чонгук попросту устаёт. Всё становится неудобным, то слишком жарко, то слишком холодно, хочется повернуться на какой-нибудь бок, тело быстро остывает, духота от закрытой комнаты создаёт проблемы с давлением. В общем и целом, такое лакшери удовольствие уж точно не для Чонгука. А вот Чимин всегда спокоен, умиротворён, и может не двигаться в ванне, отлеживаясь неподвижно минут по тридцать. Чонгук иногда, когда в такие моменты Чимин заваливается «отдохнуть» и долго лежит с закрытыми глазами, подходит к нему и подставляет палец под нос, проверяя, есть ли дыхание. Ну, а что? Какая разница? Ему проверить не сложно, так и переживать меньше будет. А сейчас вот Чонгук принимал ванную, зашёл в неё сразу после Чимина — тут всё ещё было распарено, мокрое полотенце висело на крючке, грязные вещи лежали на стиральной машинке — не закинул в корзину для белья. Чонгук закатил глаза — не удивительно, совсем вот ни капли. Чимин часто забывал сделать что-то такое после ванной, потому что у него с паром, видимо, вылетали все мысли из головы. Молча поднимая вещи своего парня, Чонгук бросает их в корзину, отмечая, что дня через три придётся заняться стиркой. Бритва Чимина лежала на месте, хоть и была влажной, как и его зубная щётка. А ещё Чонгук бросил взгляд на клизму, лежащую в самом углу. Очевидно, что он её использовал, а не просто так достал полюбоваться, а вот спрятать забыл. Дырявая башка. Наилюбимейшая дырявая башка. Чонгук старается не бросать взгляд в сторону пыточного предмета, но в паху сильно тяжелеет и потихоньку начинают звенеть яйца. Дожили. Его стали возбуждать мысли о том, что Чимин готовился к сексу в нижней позиции. Чёрт, а он ведь ещё даже не обнял своего парня, не поцеловал, не полапал его за сильную задницу и бёдра, чтобы член гордо стоял, но тот стоит. Стоит уже так сильно, такой гордый, словно смотри, хозяин, я люблю твоего человека так сильно, что мне хватает мыслей о том, что он раздвигал свои ягодицы, чтобы- Блять. Чонгук даёт себе слабую пощёчину и включает воду, делая её прохладной. Не думать. Не думать. Не думать. Улыбка сама лезет на лицо, и Чонгук не в силах сопротивляться своей неожиданной радости. Это словно найти подарок под ёлкой за пару часов до Рождества — слишком празднично, волнительно и приятно. Значит, сегодня у Чимина было особое, то самое настроение, когда он был готов оказаться снизу. И снова, чёрт, этот день нужно обвести в календаре красным маркером, нарисовав много-много маленьких сердечек. То есть, вот настолько, настолько Чонгук был влюблён и счастлив прямо сейчас. Выдавливая шампунь на руку, Чонгук массирует кожу головы, втирая пахнущую кокосом и морским бризом пенную массу, растирая её по всей голове, обязательно затрагивая зону шеи и ушек. Быть чистоплотным для него всегда было важным приоритетом, а вот насчёт Чимина можно никогда не волноваться, тот всегда стерильно-чистый, словно после операционной. Шампунь легко стекает по телу под напором воды, пока Чонгук тянется к гелю, взбивая мочалку и намыливая своё тело. Улыбка всё ещё на губах от представлений того, каков будет исход вечера. Его парень — чудо. И эта необъяснимая любовь и нежность не пропадают, а член снова приподнимается в попытках обратить на себя внимание. Чонгук убирает за собой, когда заканчивает купаться. Убирает клизму в шкафчик под раковиной, вытирается полотенцем и вешает его на крючок. Он тоже чистит зубы и бреется, чтобы быть гладким. По шее всё ещё стекает вода из-за волос, капли текут по груди до самого лобка, пока Чонгук не стирает их рукой, натягивая бельё. На голову он кидает небольшое полотенце, на тело не натягивает ничего, и выходит из комнаты, выключая свет. Он прислушивается — в гостинной работает телевизор, а на кухне слышится копошение. Вот ведь Чимин, сколько бы не возражал, но весь в Джи — пока он на кухне к телевизору лучше не подходить, потому что там определённо какая-нибудь дорама или смешное шоу, которое Чимин выходит посмотреть, пока готовится их ужин. О, да. У Чонгука сегодня определённо будет самый вкусный и лучший ужин. Тихонько доходя до кухни, Чонгук (и его наполовину возбуждённый член) замирают у самой двери. Чимин стоит спиной к парню, ловко нарезая овощи, которые поочередно забрасывает в сковородку, наполненную разогретым маслом. Маленькая рисоварка вовсю пыхтит, а в духовке горит свет — ужин почти готов. Член Чонгука почти готов. Чимин любил запекать мясо — не было слишком сильной возни с ним. Замариновал (либо уже взял замаринованное), закинул в духовку и поставил таймер — гуляй себе, делай, что хочешь, нарезай овощи или склоняйся, чтобы вылизать эту прекрасную задницу- Так. Стоп. Чонгук снова машет головой, мысли абсолютно точно улетают не в то направление, куда следовало бы. Чимин не замечает его присутствие, он стоит босиком в большой оверсайзной футболке Чонгука, что полностью скрывает его фигуру и прикрывает задницу, не давая полного обзора на неё. Чонгуку не нужен обзор, он уже чувствует своими пальцами мягкость и бархатность кожи, приятное тело и поначалу возмущенные протесты. На самом деле протесты Чимина его заводили, как не заводил их любимый маленький вибратор, спрятанный в тумбочке. Чимин смущался, и от этого становился в сто раз желаннее. Не сказать, что если он раскрепощён, то не становился горячее, просто в стеснении Чимина был особый… вкус, вызывающий в коленях Чонгука мандраж. Его парень не девственник, они столько вещей вытворяли, что перечислять не хватит вечера, но когда Чимин хотел быть в нижней позиции — все их мастерство и практика, весь опыт Чимина словно испарялся. Он стеснялся, выглядел слишком горячо, чтобы не трогать его так, как хотелось бы Чонгуку. Такое сильно заводило, дыхание уже сбилось, а сам Чонгук прикусил нижнюю губу, осматривая голые бёдра Чимина, пока тот пританцовывал от песни, идущей из телевизора. На его плече висело полотенце, которым он периодически вытирал руки, и Чонгуку прямо сейчас пиздец как сильно захотелось обнять Чимина, поднять на руки и прокружить на их кухне несколько раз, получая в ответ поцелуй. Чимин вдруг потянул руку к верхнему шкафчику, висевшему над головой, чтобы достать коробку со специями, его футболка ожидаемо задралась, как и член Чонгука в эту минуту. Боже, благослови задницу Чимина, Чонгук готов ей поклоняться. Чёрные брифы плотно обтягивали ягодицы Чимина, только вот с правой стороны ткань лежала хорошо, а с левой немного задралась, затерявшись между ягодиц. Её срочно нужно поправить. Как и подобрать слюни Чонгука, что стоит на пороге кухни маньяком, наблюдая за своим парнем. Чон отбрасывает полотенце на стол. Подходя к Чимину, Гук не даёт ему развернуться — придавливает своим телом к тумбе, плотно вжимаясь пахом в ягодицу. Чимин ощутимо дёргается — не ожидал такой подставы. Твёрдость в трусах Чонгука он чувствует, ровно как и его почти голое тело, ровно как и его мокрые волосы. — Ты напугал меня, — говорит Чимин, беря в руки баклажан, принимаясь нарезать его кубиками. — Извини, — мягко шепчет Чонгук, поднимая одну руку и стягивая футболку с плеча Чимина, вжимаясь губами в чистый участок кожи, не тронутый укусами и засосами. — Ты чего? — тихо спрашивает Чимин, крепко держа в руке нож и не переставая заниматься готовкой. — Просто так, — легко отвечает Чонгук, опуская руку на поясницу Чимина, приподнимая его футболку и оголяя ягодицы. Настойчивые пальцы лезут к трусам — Чонгук вытаскивает застрявшую между ягодиц ткань трусов, поправляя их. — Я чувствую твой стояк, — признаётся Чимин. — Как будто я его скрывал, — отвечает со смешком Чонгук, опуская обе ладони на поясницу своего парня, спрятанную под длинной футболкой, — просто подумал о том, что мне хочется сейчас больше всего, вот и возбудился. — И что же тебе хочется сейчас больше всего? — в голосе Чимина чувствовалась улыбка, Чонгук не мог не улыбнуться в ответ, мягко целуя в шею, поднимаясь влажными поцелуями выше — к ушку. Чимин ожидаемо дёрнул плечом — щекотно. — Хочется встать на колени и стянуть с тебя бельё, хочется раздвинуть твои ягодицы в стороны и вылизать тебя, делая влажным, — тихо прошептал Чонгук, чувствуя реакцию от Чимина на свои слова. Реакция определённо была — Пак на мгновение замер, коротко вдохнув сквозь нос, нож в его руках дрогнул, а по пояснице побежала стая мурашек, отдавая удовольствие в копчик, плавно перетекая на бока и отдавая спиралью возбуждения внизу живота. — Гук, — терпеливо прошептал Чимин, — не сейчас. Я готовлю, у нас впереди ужин, и- — Ты не спрятал клизму, что я мог поделать? У меня все мысли в голове о том, что и как ты делал, — Чонгук не скрывает правды, а щёки Чимина ожидаемо краснеют. — Мог бы молча убрать и не ставить меня в неловкое положение, — продолжает возмущаться Чимин, бубня эти слова с надутыми щеками. — Почему ты стесняешься? Это же я, — Гук всё ещё водил большими пальцами по бокам и талии Чимина, пока его губы продолжали целовать оголенное плечо, — и я тебя люблю. Любого. В любой позиции. Ты же знаешь. — Знаю, — подтверждает Чимин, двигая бёдром, чтобы Чонгук сделал полшага назад. Сам же Чимин делает шаг к плите, выкладывая с доски баклажаны, отправляя туда заранее нарезанные помидоры и специи. Чонгук всё ещё стоял рядом — не отвлекал, не мешал, словно выжидал. Чимин накрыл крышкой сковородку, уменьшив огонь, вздохнул вновь, когда горячее тело Чонгука прижалось сзади. Не то чтобы неожиданно, но очень даже приятно. — Мой любимый, — вновь прошептал Чонгук, поднимая футболку Чимина, задирая её выше и проскальзывая руками внутрь, проводя кончиками пальцев до груди. — Гук, — Чимину от сильного давления позади просто пришлось упереться руками в столешницу. — Люблю тебя, — беспорядочно шептал Чонгук, пачкая плечо Чимина своими мокрыми волосами, а пальцами натирая горошины сосков. Чимин прикусил нижнюю губу, хотел ответить взаимностью, но буквально потерял дар речи, когда Чонгук прижал его пахом к столешнице, а пальцами всё продолжал оттягивать соски, лаская их и перекатывая. Чимин не сомневался, он бы точно ласкал их языком. Но поворачиваться лицом к Чонгуку не хотелось — щёки Чимина горели стыдом и смущением, как и кончики ушей, даже по шее и груди расползлись предательские красные пятна. А вот в трусах давно стало тесно и горячо, немного даже влажно. Чимин хотел сам пристать к Чонгуку вечером, когда бы они оказались в постели, но не знал, что совершил небольшую оплошность. И не знал, что у Чонгука от этого настолько сильно крышу сорвёт. Но факт остаётся фактом, а действия действиями. Чонгук просунул колено между плотных бёдер Чимина, раздвинув их в стороны, ещё немного покусал горячую шею, не видя сопротивления. Убирая пальцы от натёртых сосков, Чонгук поднял края футболки Чимина и слегка скомкал их, поднося ко рту своего парня. Чимин не глупый, сам так делал, намёк быстро понял, а потому разомкнул губы и зажал небольшой плотный шарик из ткани футболки. Та сильно задралась на спине, оголяя его поясницу. Это было на руку Чонгуку. Потому что он в эту же секунду опустился на колени, стягивая с Чимина брифы, откидывая их подальше. Ровные округлые ягодицы, слегка поджатые, оттянутая от возбуждения мошонка и слюна во рту Чонгука. Пиздец как сильно он по такому скучал. Не хотелось спешить — это любимое блюдо, самое вкусное и сладкое для него. Кладя ладони на ягодицы парня, Чонгук увидел, как дрогнула правая коленка Чимина, а сам он лёг корпусом на тумбу, тяжело дыша через нос. Раздвинуть ягодицы в стороны, соединить вместе, наклониться, провести по ним кончиком носа, вжаться губами, прикусить мягкую кожу. Чонгук задыхался родным запахом Чимина, а сейчас всё это смешивалось с возбуждением. Вновь раздвигая ягодицы, Чонгук чувствовал себя так, словно доставляет удовольствие девственнику. Чимин был слишком узок и слегка зажат, хоть его член почти доставал до тумбы в возбужденном состоянии. Чонгук вытащил кончик языка, проводя по расщелине, обвёл анус по кругу, надавил самым кончиком и повторил процедуру, пока сверху от Чимина не стали слышаться более горячие стоны, глухие из-за ткани футболки. Чонгук даже успел забыть, что от таких действий ягодицы Чимина дрожали от возбуждения. Блять. Такой горячий, вкусный, славный, и всё для него прямо сейчас. Чимин уткнулся лицом в сложенные ладони и заскулил на высокой ноте, стоило настойчивому языку пробиться внутрь его тела. Поясница дрогнула — Чимин прогнулся и мысленно взмолился, лишь бы не кончить прямо сейчас. Он и сам любил ласкать Чонгука часами, издеваясь над всеми словами парня о том, что ему невыносимо хорошо, и о том, что он скоро кончит. Чонгук каждый раз возмещал всё с достатком, искусно и умело используя месть. Теперь тело Чимина дрожит от наслаждения, с члена уже сочится смазка, а из горла вырываются хныкающие звуки, что даже не похожи на полноценные и горячие стоны. Вот этого он стесняется. Самого себя. Своей реакции. Своих звуков. Своего поведения. Он редко стонет (и не делает это так прекрасно, как Чонгук), он чаще скулит в постели и хнычет, почти плачет, когда оказывается снизу. Он может беспорядочно что-то шептать, чаще всего просто зажимая имя Чонгука своими зубами, в предоргазменной неге шепча его, но чтобы красиво и тонко простонать — никогда. И это пугает. У Чонгука от скулёжа и хныканья наоборот стоит до самого пупка, а руки так и чешутся продолжать ласкать и доводить до оргазма каждый чёртов раз. Ну как можно не любить эти прекрасные звуки от Чимина? Невыносимый. Его парень упрям и невыносим. Чимину часто в нижней позиции хочется плакать, ведь этого наслаждения становится слишком много, для него всё это — слишком. Это не просто минет, где Чонгук может зайти дальше и вставить в него один палец, разогревая сжатые и узкие мышцы, это полноценный секс, где плотный и длинный член разрывает и растягивает тебя изнутри. И всё это заставляет задыхаться, теряться, хвататься за шею, за плечи и за руки Чонгука. Хвататься за него, как за якорь, чтобы не потерять самого себя в этом тумане похоти и страсти. Чонгук продолжает ласкать его — обеими руками удерживает ягодицы, разведя их в стороны, иногда отстраняется, чтобы открыть глаза и понаблюдать за красной, натянутой кожей, а после вновь припасть к анусу требовательным захватом губ и поцелуями, с проникновением языка в горячее и тугое нутро. Чимин зажимается, это становится понятно, когда он пытается свести колени вместе. Чонгуку такое ожидаемо не нравится — он любит раскрепощённость. Этому его научил сам Чимин. Локтями Чонгук давит на колени парня, заставляя его держать ноги раздвинутыми. Теперь он раскрыт широко, выставлен ему напоказ, согнут и так великолепно дрожит, что Чонгук с рычанием сжимает ягодицы обеими ладонями, чуть не царапая нежную кожу. Чимин вызывает у него дикое удовольствие и наслаждение. И так горячо в эту минуту, так хорошо, так спокойно и в то же время адреналин сносит волной наслаждения, что хочется без остановки скулить и выть. Чонгук отстраняется от ягодиц, наблюдая за влажной от слюны расщелиной, а после наскоро облизывает средний палец, приставляя его к анусу. Колени Чимина дрожат, палец входит не так легко, как хотелось бы — слишком туго, сжато и сухо. Нужна смазка. Гук наклоняется, ласково целует в ягодицу, изворачивается так, что покрывает поцелуями внутреннюю часть бёдер, заставляя Чимина вскрикнуть. Снова глухо из-за ткани. А горячо-то, горячо то как, что аж в груди около сердца печёт, член давно встал и головка проглядывает из-под трусов, пачкая смазкой пол под ними. Прохлада скользит по влажному подбородку и щекам Чонгука, а средний палец входит плотно и во все фаланги. Чимин даже на носочки приподнимается — так сильно хорошо/плохо ему сейчас. Плохо в хорошем смысле, потому что он даже не поднимает головы, а пальцы сжимает в кулаки, царапая ногтями свои ладони, оставляя полумесяцы. — Кончить можно от того, какой ты прекрасный, — потрясённо шепчет Чонгук, не смея подняться с колен, продолжая двигать пальцем меж раздвинутых мягких ягодиц. Чимин издаёт удивленный звук, но дышит тяжело, как после долгого забега. Он царапает пальцами столешницу и плотно закрывает глаза, вжимаясь в неё щекой. Его разматывает, как суку — любимое Чонгуково состояние. — Впусти меня, — шепчет Чонгук, вытаскивая палец, целуя слабо раскрытую дырочку, лаская её языком, дразня и пачкая своей слюной, — я принесу смазку, хорошо? Ты не против? — Ммхм, — неоднозначно шепчет Чимин, так и продолжая стоять распятым у кухонной тумбы, пока Чонгук ласково оглаживает ягодицы, что в скором времени пострадают от шлепков его тела. — Умница, — тянет Чонгук хриплым голосом, — не поднимайся, я быстро. Если бы Чимин мог сдвинуться, то давно бы это сделал. Но вот сил нет, а возбуждение напрочь отбило всё желание быть непокорным. Он ждёт, правда терпеливо ждёт, не смея согнуть ноги и вытащить край футболки изо рта, чтобы перестать её пачкать слюной. Он чувствует Чонгука по шагам, слышит, как тот выключает плиту и как щёлкает тюбик смазки. Прохладные пару капель капают на поясницу, заставляя прогнуться в спине, Чонгук стягивает с себя трусы, вжимаясь горячим членом в ягодицу Чимина. Он хрипло выдыхает, раздвигая прекрасные окружности в стороны и снова капает смазкой. Дырочка пульсирует и сжимается, Чимин пищит что-то, видимо не слишком доволен прохладой смазки. Чонгук опускает указательный и средний пальцы на расщелину, растирает смазку повсюду, та даже стекает к поджавшимся яичкам. Указательный палец входит намного легче, чем средний до этого. Чимин тяжело выдыхает, вновь прикрывая глаза и царапая поверхность. Гук вставляет второй палец внутрь, плотно их соединив и замирает, не двигая запястьем. Он наклоняется низко, чуть не ударяется головой об верхнюю тумбу, но прижимается губами к родной шее, исцеловывая её, покусывая кожу зубами, оттягивая. Второй рукой Чонгук тянется к стоящему члену Чимина, сразу же получая одобрительный возглас. Он так и стоит, нагнувшись, напрягая спину, медленно двигая двумя пальцами — вынимая и вставляя, вынимая и вставляя, растягивая узкие, тугие и такие упрямые, как и сам Чимин, стенки. Пальцы расходятся на манер ножниц, а член Чимина в пальцах брюнета дёргается. Чимин сильнее прогибается в пояснице, Чонгук ещё задерживается, ласкает пальцами влажную головку, давит на уретру и убирает ладонь, сжимая талию Чимина. Он сам сходит с ума, когда Чимин сжимает его бёдра, задницу или талию. Третий палец входит туго — Чимин вновь замирает, тяжело дыша, не двигаясь. Словно впервые его трахает кто-то. Но это просто пальцы, даже не член, который шире в диаметре и больше в длине. Чонгук кусает собственные губы, всё не сводя взгляда с влажных ягодиц и своих пальцев между ними. Порно наяву. Чимин дрожит и хнычет на высокой ноте, когда Чонгук принимается вбиваться тремя пальцами, ловко прокручивая запястье. Большой палец Чонгук отставляет в сторону, давит на нежную кожу, мизинцем впивается в расщелину и даже хочет вставить и его. Но Чимину от этого будет больно, а он не хочет делать больно своему парню. Вытаскивая руку, Чонгук оглаживает влажными пальцами ягодицу, пошлёпывает по ней несколько раз, наблюдая за тем, как она пружинит от его шлепков. Пиздец как же сильно она будет пружинить, когда Чонгук будет вбиваться в него? С члена снова течёт, смазка капает на левую ягодицу Чимина, пачкая её. Да где он вообще чистый? Наклоняясь к своему парню, Чонгук вытаскивает из его рта импровизированный кляп, а после стягивает и футболку, проводя ладонью по влажной от испарины спине. — Ты как? — В порядке, — тихо шепчет Чимин, приподнимаясь и поворачивая голову к Чонгуку. Рот Чонгука всё ещё влажный и до ужаса горячий, Чимин даже давится воздухом, когда изгибает шею, чтобы впиться в губы жадным поцелуем. Чонгук наклоняется ближе, придерживает парня за шею и задницу, наминает её, как подушку перед сном. Чонгук вылизывает его рот жадно, ласкает своим языком, проходясь по ряду зубов и «танцуя» с языком Чимина. Он напоследок облизывает губы Чимина, прикусывает нижнюю, но не делает больно, оглаживает его поясницу теперь уже обеими ладонями. — Я продолжу, — негласное слово, на которое даже не нужно отвечать согласием, оно и не нужно. Чимин вновь укладывается грудью на столешницу, проезжается по твёрдой поверхности щекой и тянет одну руку назад, впиваясь в бедро своего парня. Чонгук вновь открывает смазку, выливает на копчик Чимина и на свой член, принимаясь надрачивать его правой рукой. — Раздвинь немного ноги, — просит Чонгук, не переставая надрачивать свой стояк. Чимин послушно ставит ноги ещё шире, прогибаясь, зная, что поначалу будет немного больно и дискомфортно. Но он доверяет Чонгуку, поэтому продолжает вжиматься щекой в тумбу и держаться за его бедро. — Рывком или нежно? — спрашивает Чонгук, укладывая ладонь на левую ягодицу Чимина, отодвигая её в сторону. Головка члена утыкается в копчик, Чонгук придерживает член у основания, давит большим пальцем на ствол, кусает губы, потому что пиздец как хочет войти в желанное и горячее тело. — Рывком, — тяжело выдыхает Чимин, кусая собственные губы. Он дышит тяжело, хрипло и слишком быстро. Чонгук давит на член снова, упираясь головкой в анус. Сначала нужно войти размеренно и спокойно. Нет смысла загонять член рывком с самого начала — так даже при хорошей растяжке будет очень больно. Чонгук и не спешит — он медленно толкается бёдрами, не сводя взгляда с промежности Чимина. Пульсирующая дырочка поддаётся под напором твёрдой и влажной головки, раскрывается, кожа натягивается и Чонгук двигает бёдрами медленно дальше, пока головка не преодолевает препятствие в виде тугого ануса. Он слышит, как Чимин замирает, видит, как вздрагивает его спина и по лопаткам можно определить, что ему немного больно. Чонгук облизывает нижнюю губу, тянется правой ладонью к шее Чимина, разминает быстро кожу, дожидается, пока его парень полностью расслабится. И только после этого, так и держа горячую и тяжёлую ладонь на его шее, придавливая к тумбе, второй рукой придерживая за талию, Чонгук толкается бёдрами рывком — сильно и плотно, близко, входя по самое основание, звонко шлёпаясь. — С-с-сука, — тянет Чимин на хриплом выдохе, тянется ладошкой назад и мстительно царапает бедро Чонгука, — блять. — В порядке? — очередной вопрос, заставляющий Чимина успокоиться. — Да, — Пак тяжело дышит, собирает все свои эмоции в кулак и виляет ягодицами, — продолжай. Чонгук не спешит срываться на тяжёлые и быстрые, даже на глубокие толчки — им обоим нужно привыкнуть. Чимину — чтобы не было больно, Чонгуку — чтобы не кончить в эту же секунду. А ведь он действительно близок к тому, чтобы кончить прямо сейчас — Чимин беспощадно сжимает его внутри, давит своими и так тугими стенками, упрямится даже там. Его родной и любимый человек раскрыт, распят на их кухонной тумбе. Чонгук не сводит взгляда с лопаток, с талии и шеи, покрытой потом. Он и сам вспотел до ужаса сильно — так горячо было в эту минуту, что не хотелось останавливаться. На каждый толчок бёдрами Чимин машинально поддавался назад. Чонгук не подначивал, не хвалил, а просто продолжал толкаться бёдрами вперёд, шлёпая своим телом. У него на лобке была смазка естественная и искусственная, Чимин ещё вжимался ягодицами сильно, поэтому между ног у Чонгука было пиздец как влажно. Толчки бёдрами стали постепенно ускоряться, Чонгук вжимал Чимина в тумбу, принимаясь трахать сильнее и грубее, быстрее, чем до их разминки. Теперь шлепки тел стали очевидно громкими, удовольствие более ярким, тяжесть от возбуждения внизу живота давила так сильно, что поджималась мошонка. Чонгук вытер пот со лба ладонью, вжимая мокрую руку в поясницу Чимина. Чимин прогибался так сильно, кусая ребро ладони. Его всего распирало, Чонгук был большим для его тугой задницы, но он помещался в нём просто идеально. С каждым толчком хотелось поддаться назад, хотелось двигаться самостоятельно и грубее, сильнее, глубже. — Не… не останавливайся, — тяжело прошептал Чимин, приподнимаясь и упираясь локтями в столешницу. Чонгук ничего не ответил — соблазнительно рыкнул, обхватил обеими ладонями поясницу Чимина и принялся вбиваться, сжимая бока Пака, буквально натягивая его на себя. Чимин зажмурился — так хорошо ему давно не было, аж стало больно и хорошо одновременно, что захотелось плакать. Но слёзы наслаждения он держал при себе, по крайней мере до тех пор, пока Чонгук не двинул бедром, толкаясь с бешеной скоростью по простате. Тогда уж Чимин звонко вскрикнул, протянул ладошку назад, упираясь ею в пресс Чонгука и легко отталкивая его от себя. Собственный член качнулся и Чимин чуть не кончил в эту секунду из-за яркого наслаждения. Полный пиздец. — Не волнуйся, — проговаривал Чонгук запыхавшимся голосом, выйдя из тела Чимина. Влажный член шлёпнулся по ягодицам, ладонями Чонгук принялся растирать влажную спину Чимина, чувствуя свой пот, стекающий по вискам. Здесь слишком жарко, — отпусти себя. Всё хорошо. Тебя слышу только я, а мне нравится, когда ты кричишь и скулишь, яйца прямо звенят, можешь потрогать. Чимин усмехается, выпрямляется — спина затекла. Пак упирается ладонями в верхнюю тумбу и поворачивает голову в сторону, наблюдая за потемневшим от возбуждения взглядом Чонгука. Тот прижимается грудью к его спине, оглаживает бока кончиками пальцем и целует в плечо, покусывает шею, пока на ощупь обхватывает головку члена, проводя ею по расщелине и вдавливая в анус. Это легко. Прямо как надеть серёжку в мочку уха — такие же ощущения. Сережка твёрдая, в груди проходит волнение, пока серьга двигается по уху, а после надавливает на прокол и входит в мочку, точно также происходит и с членом. Но ощущения куда приятнее. Чимин откидывает голову назад — на заботливо подставленное плечо Чонгука, пока парень продолжает его трахать стоя. Его бёдра двигаются так быстро, смазка пенится, а сам Чонгук тяжело стонет и выдыхает в плечо Чимина, мокро и горячо его целуя. Внезапно Чонгук прикусывает кожу на плече Чимина, обхватывает потной ладошкой его бедро и задирает вверх. Чимин крепче впивается в ручку тумбы, подвешенной над их головами, колено он приподнимает, упирается им в тумбу и громко кричит. — Чонгук! Гук! Бл- Гук! — Ещё, — просит Чонгук как обезумевший, продолжая трахать Чимина так, зажав его бедро и кусая за шею, что уже покраснела от напряжения. Он не перестаёт двигать бёдрами, входя слишком глубоко, шлёпая по ягодицам и двигаясь по простате. — Хва… — Чимин задыхается, его голова всё ещё откинута на плечо Чонгука, а сам он открывает рот, хватая им воздух большими глотками. Чонгук не притормаживает, член послушно скользит по простате. Чимин сейчас кончит, он даже не в силах что-то сказать, — пиздец ебаный. — Ты сейчас… — задыхается Чонгук, остервенело двигая бёдрами, вытрахивая из парня скулёж, — ебаный. Чонгук боится представить, как они выглядят со стороны — если представит, то сразу же кончит. Чимин опирается всем телом на него, но одной ногой в пол. Вторая нога всё ещё согнута в колене и упирается в тумбу, бедро приподнятой ноги царапает Чонгук, шлёпая по влажной коже. Они склеиваются вместе из-за пота, оба тяжело дышат и находятся на грани. Чимин не перестаёт кусать собственные губы, одна его рука поднимается вверх, впиваясь в волосы Чонгука, прижимая его лицо к своей шее, буквально вжимая в себя. Губы он всё ещё кусает, чтобы не кричать, не скулить слишком громко. Иногда проскальзывают звуки, от которых вздрагивает даже сам Чонгук. Слишком уж они ему нравятся. Чонгук отстраняется спустя несколько долгих минут, аккуратно опускает бедро Чимина, помогая ему стоять на полу. Сам он тяжело дышит и зачёсывает волосы назад. Шея покраснела от возбуждения, Чимин бросает взгляд на член Чонгука — потемневший от трения, возбужденный, мокрый. Насадиться бы на него. И не только задницей. Чонгук делает несколько шагов назад, держа в руке какой-то предмет, что успел взять с тумбы. Он садится на стул, опираясь на спинку и широко разводя колени в стороны. Хлопает по своим бёдрам — приглашает. Кто Чимин такой, чтобы отказываться? Спустя секунду он уже садится на бёдра Чонгука, позволяя своим ногами свисать по бокам, Чонгук прижимает его к своей груди, ласково гладит по спине, разводит родные ягодицы в стороны. Чимин сам приподнимается, впускает в своё тело скользкий член, насаживается до самого лобка, потираясь ягодицами. Чимин обхватывает руками шею Чонгука, впивается в его покусанные губы своими — целует влажно, близко, горячо. Небольшая передышка, чтобы они не кончили слишком быстро. Чонгук всё оттягивает ягодицы в стороны, от души шлёпает по ним ладошкой, заставляя Чимина сжаться внутри от каждого шлепка. Двигаться неудобно, Чонгук лишь раскачивает бёдрами, придерживая Чимина за талию, впиваясь пальцами в его тело, в своё любимое тело. Ртом он скользит по ключицам Пака, наклоняет голову ниже и обхватывает губами стоящую бусинку соска. Сжимает ощутимо зубами, пока Чимин царапает его шею и впивается пальцами в волосы, оттягивая их на затылке. Чонгук насилует своим ртом соски Чимина, ласкает их языком, тянет зубами, словно оголодавший зверь. Он действительно сегодня дорвался до такого Чимина, его можно простить. — Сядь ко мне спиной, — просит Чонгук, оглаживая ягодицы парня. Чимин встаёт с члена, поднимается, поворачивается спиной и чуть наклоняется, чтобы Чонгук вошёл в него и он смог сесть на его колени. — Гук? — спрашивает Чимин, бросая взгляд на стол. — Мм? — вопросительно мычит парень. — А откуда здесь пульт от вибратора? — Чимин всё ещё не сводит взгляда со стола, одной рукой упираясь в своё бедро, а другой в стол, согнув колени. — Даже не знаю, — с хитрой улыбкой шепчет Чонгук. Он придерживает небольшой вибратор и вставляет в Чимина, слыша, как тот начинает отборно материться сквозь сжатые зубы, а после вставляет и свой член, придерживая вибратор за длинный шнурок. — Ты- — Я, — усмехается Чонгук, посадив Чимина на свои бёдра, — упрись одной ногой в стол, пожалуйста. — Вытащи, — Чимин ещё не чувствует вибрации, но ему кажется, что вибратор уже работает, — пожалуйста. — Верь мне, — просит Чонгук, легонько шлёпая по бедру Чимина. Пак кусает губы, ощутимо всхлипывает, опираясь спиной на грудь Чонгука, а пяткой левой ноги упираясь в стол. Он замирает, поворачивая голову и вжимаясь лицом в шею Чонгука, что успел стащить пульт вибратора и включить его на среднюю мощность. Чимин вздрагивает, вибратор смещается, начиная давить на простату. Чонгук кусает губы и мычит от наслаждения — в тесноте его тела вибрация кажется ему такой сильной, что, кажется, он кончит через несколько секунд. — Вытащи, — не своим голосом тянет Чимин, жарко выдыхая раскрытым ртом в шею Чонгука. Чон издевается. Он не двигается, давая вибратору упираться в простату, сжимая одной ладошкой бедро Чимина, удерживая его в приподнятом состоянии, вторую ладошку он тянет к члену Пака, сжимая мокрую головку и натирая её своими пальцами. — Нет, — потерянно шепчет Чимин, чувствуя, как глаза влажнеют, пальцы дрожат, а ягодицы трясутся. — Ттссс, — Чонгук успокаивающе поглаживает по бедру, а после тянется к пульту, включая на самую большую мощность, чувствуя, как пальцами Чимин сжимает его бока, — покричи. — Блять! — в ту же секунду вскрикивает Чимин, прогибаясь в пояснице, пытаясь соскользнуть с члена и уйти от вибрации. Чонгук крепко удерживает его, целует в скулу и щёку горячими губами, — останови, останови, бляя-я-яа-а-а-х-х. — Давай, — подначивает Чонгук, не переставая дрочить член Чимина, зная, что от такой стимуляции простаты его парень получит анальный оргазм. Чонгук этого и добивался. — А-ах, — тянет Чимин безостановочно, принимаясь громко хныкать. Он ловит ладонь Чонгука, что сдавливает его член, обхватывает запястье дрожащими пальцами и чувствует, как по щекам начинают течь слёзы от эмоций и наслаждения, — слишком, слишком, остан- — Блять, от тебя только кончать, — шепчет Чонгук, вжимаясь губами во влажную щёку парня и кончая внутрь его тела. Чимин кричит так оглушительно громко, что опешивший Чонгук тянет ладонь к его губам, зажимая его рот. Чимина трясёт от анального оргазма, на грудь выстреливает сперма, а бёдра бесконечно сильно дрожат. Чонгук тянется к пульту, выключает вибрацию, приподнимает парня, вытаскивая свой член и за шнурок вытаскивая вибратор. Чимин не перестаёт громко всхлипывать — такого оргазма он давно не получал. Чонгук сажает своего парня обратно на свои колени, только теперь боком, а не спиной. Он обнимает парня обеими руками, целует голые плечи и шею, не перестаёт улыбаться. Чимин успокаивается, периодически вздрагивая. Он укладывает тяжёлую голову на плечо Чонгука, прижимаясь к нему всем телом. — Ты такой придурок, — в сердцах шепчет охрипшим голосом Чимин, словно раздражён и зол. — Я знаю, — отвечает Чонгук, начиная смеяться, — в какой-то момент я думал, что мы упадём назад, так сильно тебя выгнуло от оргазма. Не больно? — По шее тебе дать мало, — бубнит Чимин, болтая ногами, что не достают до пола. — Ладно, — легко соглашается Чонгук, — оттрахать тебя и заставить испытать анальный оргазм — это прямо мечта на миллиард. — Ой, иди ты, — отмахивается Чимин, смущенно целуя в щёку своего парня, — спасибо. — Люблю тебя, — в ответ проговаривает Чонгук, прищуриваясь. Глаза Чимина светятся любовью и добром в эту секунду. — Ты помнёшь мне ножки в ванной за такое, — ухмыляется Чимин, вновь обнимая парня за шею и прижимаясь к нему всем телом. — А, ну да, конечно, — кивает Чонгук, чувствуя влагу под попой Чимина на своём бедре, — как я могу забыть, что если ты даёшь мне в задницу, я автоматически становлюсь твоим рабом на сутки. У тебя течёт из попы моя сперма. — Замолчи! — Чимин морщится от похабных слов Чонгука, что додумался прошептать ему это на ушко, облизнув мочку, — я чувствую. — Пойдём в ванную? Помну тебе ножки, спинку, может даже попку внутри- — Ты невыносимый, — закатывает глаза Чимин, но принимается громко смеяться и хихикать, когда Чонгук лезет щекотливыми поцелуями к ушку. Вкусный ужин, что сказать.