Пусанские супруги

«Вместе нам хватит сил Идти, идти, идти» антигерой — elman

Входная дверь распахнулась настежь, пропуская в холодное скромное жилище абсолютно заебанного этим днём Чимина. Его начавшаяся работа просто давила ему на нервы, пока осознание пыталось понять, что больше он не являлся студентом, а был простым рабочим человеком. Чонгук стал учиться дальше и всё также занимался подработкой, бегая с фотоаппаратом по свадьбам и другим мероприятиям. Чимин выдохнул, кладя ключи на маленький комод в прихожей. В их квартире было холодно — на улице в самом разгаре шла осень, а все обогреватели, что были у них (целых два), просто сломались. Поэтому в доме они всегда ходили в штанах и тёплых толстовках, предпочитая греться под тёплым душем и в объятиях друг друга. Только в сегодняшний день Чимин с самого утра чувствовал, что с ним что-то не так. Голова просто раскалывалась, а к концу рабочего дня его стало трясти от холода. И вроде в офисе, где он работал, было тепло, он даже снимал там пиджак, оставаясь в одной рубашке, заваливаясь кипой бумаг, что скинули все старшие менеджеры на новичка, но вот дома… Было холодно. Чимин нахмурился, понимая, что Чонгука ещё нет в квартире — в комнатах было тихо. Пройдя в спальню, брюнет устало стянул одежду, вешая её на плечики и убирая в шкаф. На тело он сразу же натянул домашнюю одежду, пытаясь найти максимально тёплые носки и штаны, в итоге натягивая на тело футболку и толстовку с капюшоном и длинными рукавами. Так становилось немного теплее, хотя тело отчего-то странно потряхивало. Пройдя на кухню, Чимин долбанул рукой по выключателю и добрался до небольшого старого чайника, ставя его на плиту и открывая холодильник. У них на ужин только рис и маленький кусочек жареного мяса, а больше ничего и нет. Есть сразу же перехотелось, Чимин даже не пожалел о том, что оставляет ужин своему парню, который после учёбы и подработки будет очень голодным. На самом деле Чимин мечтал поскорее накопить много денег и сделать ремонт в его (теперь их с Чонгуком) квартире. Заменить пол, мебель, поменять кухню. Хотелось жить хорошо, а денег едва ли хватало на еду, что не сказать о покупке нового обогревателя. Внезапно поморщившись, Пак вытер нос ладонью, удивляясь тому, как от холода появился насморк. Паника началась после того, как в горле он почувствовал першение и лёгкую боль. Неужели заболел? Не может быть. Чимин болел крайне редко, практически никогда. Но мама в детстве всегда поднимала панику, если температура её сына ползла к отметке 37.5 — именно поэтому Чимин перенял на себя эту привычку — паниковать из-за температуры. Хотя ничего страшного в этом не было, организм боролся с вирусом, хоть и состояние при этом становилось ватным и тяжелым. Чимин ненавидел болеть — слабость сразу же окутывала всё его тело, на глазах невольно появлялись слёзы, а боль от насморка и горла только доставляли неудобства и дискомфорт. Чимин как-то болел в одиночку, пытаясь перенести этот недуг самостоятельно — было просто ужасно. Самый ужасный опыт в его жизни, который он предпочитал бы больше никогда не проходить. Когда он болел в детстве, мама всегда была с ним рядом — подавала горячий чай и долго гладила по волосам, пока он засыпал. А когда Чимин болел в одиночку, то едва ли смог подняться с постели, чтобы сходить и сделать себе чай — было тяжело и трудно. Сейчас было также некомфортно. Чимин сел за стол, поставив кружку перед собой, а после сложил руки на столе и уложил на них голову, рассматривая плиту с потёртостью внизу. Ощущение, что он живёт не в доме, не в своём доме, а в какой-то хибаре, где были только старые поломанные вещи, едва ли работавшие. Приходя сюда становилось ещё хуже в моральном состоянии. Выдыхая, Чимин вжался лбом в ладони и с трудом поднял голову, подтягивая к себе кружку, делая пару глотков чая. У него нет сил допить всё, поэтому он решает немного поспать перед приходом Чонгука. Пройдя в их спальню, Чимин достал большое одеяло и упал на покрывало, укрываясь максимально аккуратно, набрасывая угол одеяла на голову. Он и так закутался в капюшон и натянул рукава толстовки, так ещё и тяжёлое одеяло сверху придавило его. Сон пришёл легко и быстро, Чимин даже не понял, когда он полностью отключился. Он помнил, что несколько минут моргал, уже порываясь подняться и позвонить Чонгуку, чтобы тот побыстрее добрался до дома. От слабости и странного ощущения в груди, Чимин вдруг почувствовал себя одиноким, а потому ему до ужаса нужны были объятия его парня. А Чонгук, только зайдя в дом, сначала даже удивился идеальной тишине. Он прищурился, всматриваясь в сумерках, даже удивлённо опуская уголки губ и думая, что его парня нет дома. Тогда где он находятся так поздно? Ещё не вернулся с работы? Чонгук устало затащил коробку, вытягивая руки, чувствуя, как он безумно сильно вымотался. Вот и польза его подработки — с одной он не стал откладывать деньги, а сразу же направился в магазин и купил обогреватель. Теперь он отнесёт его в комнату и сразу же включит, чтобы комната прогрелась и стало теплее спать. Потому что спать в штанах и кофтах Чонгуку надоело — было неудобно. Снимая куртку и вешая её на крючок, Чонгук включает свет в коридоре и гостиной, а после идёт в сторону туалета и поднимает коробку из коридора, относя её в спальню. На пороге так и замирает, рассматривая клубочек на постели из его парня и большого одеяла. Обычно они доставали это одеяло зимой, неужели Чимин так сильно замёрз? Да ещё и уснул… Поэтому так тихо. Стараясь двигаться тоже тихо, Чонгук убирает коробку с обогревателя и прочую бумагу, проверяет колёсики, которые по его же просьбе ему прикрутили в магазине, а после ставит его поближе к постели, со стороны Чимина, и включает в розетку, выбирая средний режим тепла. Выдыхая от усталости, Чонгук садится на постель и тянется к парню, касаясь пальцами его щеки. Сразу же морщась, Чонгук кладёт ладонь на лоб, едва ли позволяя себе издать хоть какой-то звук удивления. Вот и Чимин со своим крепким иммунитетом слёг из-за холода. Приближаясь к лицу парня, Чонгук сочувственно поморщился, слыша сопение Чимина и видя его нахмуренные даже во сне брови. Чёрт. Теперь он чувствует острое желание обнять своего парня и целовать его щёки, покрытые румянцем. Вместо этого Чонгук поднимается, уходя в гостиную и достаёт коробку со скудным набором лекарств. Что уж об этом говорить, едва ли там найдётся хоть какое-то жаропонижающее или обезболивающее. Набирая в стакан теплой кипяченой воды, Чонгук в обнимку с коробкой идёт в спальню. Он включает лампу у стола, чтобы не включать основное освещение, а после ищет градусник, по пути вытаскивая пластину таблеток с жаропонижающим и от боли в голове. Чимин дрожит. Ему то жарко, то холодно, волосы на затылке взмокли. Чонгук греет градусник в ладонях, а после пролезает ладошками под одеяло и гладит парня по спине, ласково выводя круги. Под толстовкой Чонгук натыкается на футболку и делает всё вслепую, ориентируясь только на свои ощущения. Он видит, как Чимин копошится и медленно открывает глаза, моргая, пока Чонгук зажимает градусник рукой Чимина, измеряя ему температуру. — Чи? — тихо зовёт Гук, вытаскивая одну руку из-под одеяла и поглаживая парня по волосам, убирая их за ушко. — М? — Чимин мычит гундосым голосом и едва ли не всхлипывает от собственной слабости. — Как ты? — мягко и вновь тихо спрашивает Чонгук, наклоняясь и оставляя на щеке парня поцелуй. Чимин не отвечает — слова не нужны. Он всем своим видом показывает, что ему сейчас плохо, а Чонгук может только поддержать. Иногда в болезни помогают не только таблетки и обильное питьё, постельный режим и сон, иногда помогает поддержка и забота близких. Чонгук всеми силами пытается её оказать, впервые столкнувшись с тем, что Чимин заболел. Брови удивлённо ползут вверх, когда Чонгук видит температуру — 39.1, ужасно высокая. Он даже не помнит, бывала ли у него самого такая температура. Убирая градусник, Чонгук сразу же выдавливает две таблетки жаропонижающего и кладёт их на тумбочку, обнимая парня за плечи и помогая ему сесть. — Сколько? — хрипло спрашивает Чимин, светя своими покрасневшими глазами. — Не так много, не переживай, — отмахивается Чонгук и протягивает таблетки со стаканом воды, прекрасно помня о том, как Чимин рассказывал о своей панике к высокой температуре. Пугать своего парня и заставлять его паниковать в планы не входило, Чонгук лишь судорожно кусал губы и думал, как мог бы ещё помочь. Он ничего не знает про то, как справляться с болезнью, кроме как обеспечить больного обильным питьём и постельным режимом. Кажется, Чимин в этом плане немного взрослее его самого. — Иди ко мне, — протягивает руки Чонгук, прижимая парня к своей груди и целуя его в макушку, укладываясь обратно на постель. Чимин шмыгает носом и морщится от боли во всём теле, прикрывая глаза. Кажется, он всё же немного плачет от собственного бессилия, потому как Чонгук мягче целует его и не перестаёт гладить своими руками, согревая и поглаживая по спине. — Кажется, я заболел, — голос у Чимина не специально, но дрожит. Чонгук лишь сочувственно гнёт брови и крепче прижимает парня к себе, укрывая его одеялом и набрасывая на голову капюшон толстовки. — Почему так тепло? — спрашивает Пак, обнимая Чонгука одной рукой за талию и тычась носом в его толстовку. — Я купил обогреватель, — бормочет Чонгук, в едва видном свете разглядывая лицо парня. — Зачем? — вновь тихо спрашивает Чимин, кажется, засыпая. Его дико клонит в сон и он сам этого не осознает. — Надоело быть в холоде, — проговаривает Чонгук, — так ещё и ты приболел из-за этого холода. — Мне на работу завтра, — выдыхает Чимин, пока Чонгук поправляет одеяло и придерживает его около шеи Пака, проверяя пальцами температуру его лба. Чимин рядом с ним как маленькая печка, его личный обогреватель. — Никакой работы, — чуть строже, чем нужно, вырывается у Чонгука, пока он подтягивает к себе подушку и тоже прикрывает глаза, утыкаясь носом в волосы Чимина. Чимин так и засыпает, не успевая возразить, а Чонгук осматривает спальню в свете от лампы и тоже начинает дремать. Он решает прикрыть глаза лишь на несколько минут, но просыпается посреди ночи. Чимин рядом вновь дрожит, отвернулся к Гуку спиной и поджал колени почти что к груди. Вздыхая, Чонгук снова тянется за градусником, грея его в ладошках и почёсывая свою голову. Волосы уже успели растрепаться, а в одежде ему стало невыносимо жарко, даже спина вспотела. Стягивая толстовку, Чонгук убирает её, кидая ловким движением на старое скрипучее кресло. Сам же он вновь пролезает под одеяло, находя руку Чимина и измеряя его температуру. На этот раз всё также высоко, хоть немного меньше — 38.8. Чонгук поднимается, вновь выходя из комнаты, чтобы набрать тёплой воды и навести чай. Сам же он садится на стул, дожидаясь, пока чайник согреется, и ищет в интернете все способы того, как можно избавиться от высокой температуры. Хмурясь, Чонгук наливает воду в стакан, наводит чай. Пряча телефон в карман он успевает заметить время — уже первый час ночи. Чимин всё ещё спит, когда Чонгук заходит в комнату, отмечая, как в ней стало тепло из-за обогревателя. Ставя стакан и кружку на тумбочку около постели, Чонгук выдавливает одну таблетку из пластины, а после жаропонижающего тянется к таблеткам от головной боли — это он вычитал в интернете, что так должно помочь. Если его состояние не станет лучше, ему придётся вызвать скорую, хоть Чимин этим и будет недоволен. Также Чонгук уходит в ванную, смачивая полотенце холодной водой, и уже в спальне отодвигая от Чимина одеяло, задирая его толстовку и протирая его тело мокрым полотенцем, укладывая его на тумбу. — Милый, — тихо зовёт Чонгук ласковым голосом, тормоша Чимина за плечо, — малыш. — Что? — сонно бубнит Чимин, морщась от света лампы и прикрывая рукой глаза. — Давай выпьешь ещё таблетки и снова ляжешь поспать, тебе станет лучше, — кивает сам себе Чонгук и вновь тянется к плечам Чимина, потому что тот протестует и абсолютно точно не хочет вставать. Его приходится поднять, посадить парня и придерживать его за плечи. Чимин поджимает губы и наклоняет голову к одному плечу, пальцами трёт глаза и шумно зевает. Он послушно принимает таблетки от Чонгука и запивает их водой, после чего видит в его руках кружку с чаем. — Спасибо, — слова благодарности застревают в горле, пока Чимин пытается легко улыбнуться. Чонгук отмахивается, подаёт кружку, придерживая её, ведь у брюнета трясутся руки. Он помогает ему пить, всматривается в его лицо и видит там отпечаток огромной благодарности и любви. Чонгуку кажется, что он стал любить Чимина ещё сильнее, но эти чувства притупляются волнением за своего парня, за его здоровье и состояние. Сам Чимин опирается на плечо Чонгука и сгибает ноги в коленях, желая уже поскорее лечь в постель. От чая ему становится очень жарко — он тянется, снимая с себя толстовку и отбрасывая её к ногам, сам вновь жмётся к Чонгуку и морщится. — Хочу снять носки, — дует губы Чимин и бубнит эти слова в плечо Чонгука, пока его парень рассматривает его лицо и бардак из растрёпанных волос на голове. — Уверен? — Угу, мне уже лучше и теплее, — от чая и новой порции таблеток Чимин действительно начинает чувствовать себя лучше и живее, а потому тянется к ногам, чтобы снять и носки, пока Чонгук легонько шлёпает по его пальцам и не даёт ему это сделать. — Ложись, я выключу лампу, — шепчет Чонгук, дожидаясь, пока Чимин укроется одеялом и сдвинется с середины кровати. Беря с тумбочки полотенце, Чонгук укладывает его на лоб Чимина, вновь наклоняясь к его лицу и целуя в щёку. Чимин сразу же начинает бубнить себе под нос о том, что Чонгук может заразиться, но парень его не слушает. Он встаёт, переодевает штаны на шорты и выключает лампу, ложась в постель и проверяя полотенце на лбу парня, переворачивая его холодной стороной. — Я выспался, — протестует Чимин, морщась и переводя взгляд на Чонгука, пытаясь привыкнуть к темноте и рассмотреть его. — А я нет, — пожимает плечами с ухмылкой Чонгук, после чуть хмуря брови и проверяя полотенце на лбу парня. — Расскажи мне сказку, — просит неожиданно Чимин, укладываясь удобнее. — Сказку? Тебе сколько лет? — усмехается Чонгук, поглаживая Чимина по волосам, вновь прижимая его к своей груди. — Думаешь, взрослые не любят сказки? — хмурится Чимин, легко ударяя Чонгука ладошкой по груди, вызывая у своего парня смех. — Ну, ладно. Сказка так сказка, — закатывает глаза Чонгук, бросая задумчивый взгляд в потолок, — было это в Древнем Риме или Греции — никто уже не помнит. Тогда люди были слугами, у них был свой повелитель. Стояли жаркие летние дни, а люди в то время носили лёгкую одежду — не то что мы сейчас морозимся, блять, от холода. — Гук! — взрываясь смехом, выдавливает Чимин, громко хохоча, поднимая глаза на своего парня, который тоже улыбается и продолжает. — Так вот, в те времена у людей был свой отличительный запах — кто-то пах вином, мёдом, песком, водой, виноградом. Повелитель той страны был со сладким запахом вина, а один из людей, который ему очень сильно приглянулся — пах виноградом. Отличный тандем, тебе так не кажется? — Угу, — с улыбкой кивает Чимин, подтягиваясь выше и кладя голову на плечо Чонгука, смотря на его лицо. — В один из таких жарких дней повелитель чувствовал голод и жажду, и тогда попросил привести ему понравившегося парня- — Стоп, эта сказка скатывается к порнушке? — прищуривается Чимин, пока Чонгук переводит на него взгляд и не сдерживает хитрой улыбки. Пак закатывает глаза и выдаёт мычащий звук под лёгкий смех Чонгука. — Ох и утолил же этот парниша голод своего повелителя, — томным голосом выговаривает Чонгук, вновь начиная смеяться. — Это не сказка, — дует губы Чимин, но всё равно продолжает улыбаться, тычась носом в плечо Чонгука. — Ладно, тогда продолжу. Как только они утолили свои утехи, повелитель стал чаще звать этого парнишку к себе, а в один из дней, когда во дворце был шумный пир с гостями с островов, то молодого парнишку напоили и- — Гук, — Чимин прерывает парня, поджимая губы. — Что? — Скажи, ты начитался какой-то порнухи на парах? — честно спрашивает Чимин, прищуриваясь и осматривая лицо парня. — Ну, как сказать, — задумчиво тянет Чонгук, не желая этого признавать. Но признавать приходится, ровно как и убрать полотенце со лба Чимина, — ну, читал кое-что, да. — Я так и подумал, — отзывается Чимин, чувствуя поцелуй во влажный лоб. — Как ты себя чувствуешь? — Мне лучше, — честно отвечает Чимин, кивая на свои же слова, — всё из-за твоей любви. — Поспи, — просит Чонгук, подтягивая одеяло повыше и укрывая Чимина по самые плечи, прижимаясь к его лбу губами. Они молчат какое-то время, Чонгук дышит размеренно, зарывшись носом в волосы Чимина на макушке, дыша его запахом, чувствуя, как он наполняет его лёгкие. Теперь Чонгук чувствует себя дома и в безопасности, стоит только лёгким раскрыться от приятного и родного запаха Чимина. Его парень находится рядом, доверчиво жмётся лицом к плечу и позволяет себе полностью расслабиться. Не нужно говорить слова до тех пор, пока кто-то из них не уснёт. Им обоим хорошо и приятно находиться рядом друг с другом, даже если они оба будут молчать и ни слова не говорить. Счастье любит тишину. Их счастье купается в любви, тишине, внимании и заботе. Чимин не может уснуть, всё поджимает губы и сдерживает вдруг накатившиеся слёзы. И он не опечален, не чувствует грусти или боли, слёзы эти только от чувства бесконечной любви. Счастье окутывает, как туман, погружая мысли и делая тело ватным. Чимин облизывает губы и сильнее вжимается лицом в грудь Чонгука, вдыхая его родной запах. Чонгук заботливо поправляет одеяло на плече Чимина, целует его в висок и жмётся губами ко лбу, сверяя температуру. Эта любовь, которую он чувствует к Паку, его даже пугает. На самом деле так тяжело открываться, доверять, понимать, что ты не один больше в этом котле варишься. Слишком страшно доверять всего себя, чтобы после не получить взаимный ответ. Это желанно, необходимо и так нужно, но так до ужаса страшно, что случится что-то нехорошее, любой момент, который отобьёт их любовь и разнесёт их по разным сторонам. Чонгук боится этого. Чимин боится своих чувств, ведь он только недавно справился с утратой по близкому человеку. Чимин всегда жил в любви. Чонгук её никогда не знал. Одному страшно любить других, ведь можно их потерять. Другому страшно доверять, страшно снова наткнуться на комок нарывающей боли. Чонгук до сих пор помнит прошлое время, когда они пытались встречаться. Это было чертовски сложно. Они оба были неловкими, пугливыми и до жути странными. Была симпатия, притяжение, влюбленность. Все эти чувства так легко перешли в крепкую любовь, что, порой, становилось ещё страшнее. А не накроет ли их обоих этой крепкой и сильной любовью? А не будет ли волны, которая собьёт их с ног, заставив пошатнуться? — Спасибо, — вдруг шепчет Чимин, — мне кажется, я сейчас самый здоровый человек на свете. — Не за что, — улыбается Чонгук, поднимая ладонь и кладя её на щеку Чимина, поглаживая его кожу. Вот и всё. Он снова приковал его своим взглядом, теперь его не оторвать, хочется смотреть и смотреть не переставая. Он погиб. В его тёмных глазах, где видно всю душу, в его заломе бровей, в розовых щеках, тени от фонарного столба, падающей на лицо, его укрытого плеча. Чонгук готов любить его всю свою жизнь, пока дышит, только дайте им больше дней. Чимин улыбается легко, целует Чонгука в грудь и кладёт голову обратно на его подставленное плечо. Дыхание в один миг сбивается, а пальцы Чимина сжимают футболку Чонгука, желая притянуть его к себе поближе, слиться с ним в одно целое, стать единым. Стать одним целым. Одной душой. Ведь, кажется, одно сердце на двоих они уже имеют. Одно сердце, наполненное любовью, безграничной заботой и лаской. Кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться и почувствовать тепло любимого тела. Обычного, простого, но родного, своего. Самого нужного. Чимин готов болеть так хоть весь год, если ему представится шанс быть окутанным заботой Чонгука, который глаз с него не сводит, всё время трогает его лоб и целует в висок, шепча на ушко какие-то тихие слова, смысл которых Чимин теряет сразу. Голос Чонгука мягок, нежен и такой тихий, словно мягкий плед, что окутывает тело Чимина. Он убаюкивает его, это становится понятно только в самом конце, когда Чимин выдыхает глубоко, чуть дёрнув рукой, слыша на ушко слова «спи-спи, маленький». Он не успевает дёрнуться, не успевает поцеловать в ответ и пожелать доброй ночи. Кажется, даже нос дышит прекрасно и горло больше не першит, а голова уже и подавно не болит. Кажется, своей любовью Чонгук вылечил его. Своей лаской. Чимин улыбается сквозь сон, потому что хочет сказать об этом, но Чонгук крепче вжимается лицом в макушку Пака, а после прикрывает глаза вслед за ним, проваливаясь в сон. Но ведь утром ничего не пропало. Температура (хоть и меньше тридцати восьми) держится, нос забит, Чимин дышит ртом, выдыхая с лёгкими хрипами. Чонгук вытаскивает затёкшую руку и садится на кровати, поправляя одеяло на теле парня. Почёсывая щёку, Чонгук выбирается из одеяла и, зевая, выходит из спальни. На кухне лежит телефон Чимина, который вибрирует, туда-то и направляется Чонгук, принимая входящий звонок. — Пак! Звоню уже в четвёртый раз! Ты опоздал на работу! — Здравствуйте, — вежливо здоровается Чонгук, убирая трубку от уха и прищуриваясь от криков, — это его брат. Он заболел. — Хм. Сильно? — Да, у него очень высокая температура, я вызывал врача ночью, — врёт Чонгук даже не краснея, но ставя чайник на плиту. — Понял. Пусть берёт больничный, я всё подпишу, — смягчается мужчина по другую сторону трубки, — всего хорошего. Чонгук закатывает глаза, откладывая телефон на стол, а сам лезет в холодильник, находя там один рис и кусочек мяса. Кажется, пора идти в магазин. Парень выключает чайник до того момента, как он не начнёт свистеть, а после спешит дойти до коридора, залезть в карман своей куртки и достать кошелек, высчитывая деньги. Должно хватить. Кладя кошелек обратно, Чонгук спешит умыться, а после одевается и отправляется в магазин. Он так далёк от готовки, поэтому просто надеется сварить бульон и сделать омлет. Хоть это должно у него выйти… Денег едва хватает. Нужно срочно выходить на подработку, тем более пары в сегодняшний день будут светить прогулом. Чонгук не расстраивается из-за этого, не переживает и даже не вспоминает о них, пока несёт пакет домой. Чимин уже не спит — кашляет на кухне, наводя себе чай. — Доброе утро! — кричит в коридоре Чонгук, стаскивая куртку и обувь, беря пакет и заходя в кухню. — Ты звонил на мою работу? — спрашивает Пак, прислоняясь поясницей к столешнице позади себя. Он снова влез в кофту и натянул её на руки, прищуриваясь. — Они звонили, я ответил, что ты заболел. Они посоветовали взять больничный. Никаких проблем не будет, — кивает Чонгук, ставя пакет на стол и принимаясь его разбирать. — Спасибо, — Чимин чешет щёку, оставаясь на своём месте, но посматривая за Чонгуком, который достаёт продукты, кладя их на стол, — я могу помочь тебе? — Да, — кивает согласно брюнет, поднимая голову и улыбаясь парню, — если поспишь — очень сильно поможешь мне. — Хм, — Чимин поджимает губы, отпивает большой глоток от чая и идёт ближе к Гуку, обнимая его поперёк спины. Чонгук чувствует как к спине прижимается щека Чимина, он видит его руки на своём поясе, а потому тоже не сдерживает улыбки, поглаживая его запястья. Чимин шмыгает заложенным носом и снова срывается на кашель, а Чонгук в свою очередь морщится и расцепляет руки парня. Он разворачивается к нему лицом, притягивает к себе, крепко обнимает, поглаживая по спине, жмётся губами в поцелуе к шее. Вновь задыхается, едва ли может поднять на него глаза. — Иди поспи, — просит Чонгук. — Если будет нужна моя помощь, то зови, — кивает Чимин и уходит в спальню, ложась рядом с обогревателем. Следующие несколько дней полностью делают Чимина здоровым. Чонгук носится с ним, как курица с яйцом — меряет ему температуру, поит чаем и бульоном, таблетками, развлекает своими «сказками» на ночь и устраивает любимейшую терапию, от которой Чимин чувствует себя самым здоровым человеком на свете. Терапия называется легко — «любовь». Чонгук всего лишь окутывает его любовью, зацеловывая лицо, слушая хихиканье в своё ушко. Чимин никогда в жизни не откажется от такой терапии. Ни за что.