Пусанские супруги

Чимин просыпается первым. Время ещё раннее и по хорошему нужно отвернуться на более удобный бок, укрыться краем тонкого белого пледа, закрыть глаза и поспать хоть немного. Пока по полу гуляет прохладный утренний ветерок, стеклянные двери приоткрыты, и тюль колышется едва заметно от сквозняка, Чимин пытается найти удобную позу. Он чувствует себя помятым, изрядно уставшим даже тогда, когда только открыл глаза. Неудивительно, они с Чонгуком половину ночи не спали, пока разбирали документы с кафе. А теперь… Сладко потянувшись и вытянув руки, Чимин не стал подавлять шумный зевок. Он повернул голову в сторону своего мужа и жарко выдохнул, улыбаясь мило и нежно. Чонгук так сладко спал. Он лежал на животе, обняв подушку обеими руками, впечатавшись в неё щекой. Кажется под губой была ниточка слюны, что пачкала подушку, тонкие губы были слегка раскрыты, глаза плотно закрыты, а дыхание срывалось мягкое, шумное. Он сопел так забавно, что Чимин просто не мог отвернуться спиной. Поворачиваясь к Чонгуку лицом, Чимин вжался подбородком в свою подушку, всматриваясь в любимые черты лица супруга. Волосы его были окрашены, потому что всё-таки ныть по своей седине становилось приятным занятием. Неприятным событием, да, но получать комплименты от Чимина было куда более приятно. Чимин сам купил краску Чонгуку, сам посадил на стул в ванной, не смотрел на надутые губы и аккуратно закрасил всю седину. А когда только Чонгук посмотрел на себя в зеркало, то глаза его словно загорелись яркими огнями — снова почувствовал себя молодым. Вот так. Одним волшебным средством. Седина самого Чимина слегка отличалась от чонгуковой. Если у его супруга плотным ровным строем стали появляться волоски, то у Чимина же наоборот это были редкие пряди, которые он зачёсывал ровным движением назад, оголяя лоб. Его седина ему даже нравилась — выглядело как супер модное окрашивание. Да и Чонгук проблемы не видел — почти каждый вечер ласково перебирал его волосы пальцами, целовал в лоб и почти что сюсюкался, заставляя улыбаться. Сейчас Чимин не мог оторвать глаз от пушистых ресничек Чонгука, пары едва заметных родинок на щеке, ближе к челюсти, его помятой румяной щеки. Захотелось прижаться губами. Опуская взгляд ниже, Чимин с лёгкой улыбкой всмотрелся в контуры чонгуковых татуировок, раскиданных по всей руке, в хаотичном и резком порядке. Сдержаться просто невозможно, поверьте. Пак протянул руку, касаясь кончиком пальца первой татуировки. Он провёл по контуру пальцем, едва надавливая на кожу. Сам же подставил вторую руку под свою голову, опираясь локтём в постель, пока пальцами второй руки проводил по контурам рисунков. Вот начались полосы, массивные чёрные линии, вот изображение морды тигра, вот прорисован микрофон, с детальной точностью и со всеми линиями, которые Чимин гладит пальцами. Дальше несколько цветов — плавная лилия, которую Чимин обводит с особой любовью, следует к пушистому пиону и маленькой шлюшьей розочке, которую тоже обводит ногтём. Чонгук подаёт признаки жизни — куксится во сне, морщится, вздыхает. Чимин знает — находится на грани сна и реальности, но не хочет просыпаться окончательно, а теперь уснуть просто так уж точно не получится. Улыбаясь, Чимин зачёсывает свои торчащие во все стороны волосы, снова наклоняется к крепкому бицепсу, знает, что на другой стороне есть татуировка с его именем. Сделанная едва ли не одной из первых. Глупый Чонгук. Пошёл набивать тату в день их ссоры. Кто же так делает? Поступил против стереотипов. Прижимаясь прохладными губами к такой же прохладной коже, Чимин легко и мягко чмокает, создавая маленький тихий звук. Поцелуй трогательный, нежный, больше похожий на детский чмок. Чимин прикрывает глаза и снова наклоняется, целует мягко и легко несколько раз, попадает губами по родинке, с особой любой зацеловывает маленькое тёмное пятнышко. Потом движется ближе к плечу, перекладывает раскрытую ладонь на спину, массирующим, круговым движением приглаживает расслабленные мышцы. — Мм-м, — протестующе ворчит Чонгук сквозь сон, лениво вытягивая пальчики на ногах, и всё равно при этом не открывая глаза. — Спи, — мягко шепчет Чимин, с особой любовью касаясь раскрытого голого плеча. Чонгук дёргается, словно хочет приподнять голову, но потом усмиряет своё желание. Что он сделает против своего супруга? Ничего. Остаётся терпеть, пока тот удовлетворит свою потребность, целуя его руку. Но Чимин не собирается останавливаться на одной лишь руке. Он подтягивается ближе, мягко и аккуратно целует в лопатку, успокаивающе поглаживает по талии, а сам лениво закидывает ногу на чонгуковы, прижимаясь всем своим небольшим, по сравнению с самим Чонгуком, телом. — Да что тебе не спится? — тихо и совсем ласково спрашивает Чонгук, приоткрывая один глаз. — Хочу поцеловать тебя, — усмехается Чимин и дёргает головой, пока дышит, наверняка неприятным запахом Чонгуку в щёку, уложив подбородок на его плечо. — У меня аж слюна потекла, — жалуется Гук, но не сдвигается со своего места ни на миллиметр. — Давай слижу? — предлагает Чимин озорным голосом. — Фу, — Чонгук хоть и имеет ввиду, что противно, но всё равно мягко улыбается губами. — Тебе всё фу, — с улыбкой в голосе отвечает супруг, протягивая руку к лицу мужа. — Не всё, — протестует Чонгук, но всё ещё жалобно ворчит о том, что хочет спать. — Спи, — с любовью отвечает Пак, касаясь пальцем тонкой бровки. — Сплю, — подтверждает Чонгук, тяжело и медленно выдыхая. Чимин поглаживает чёрные волоски и контур бровки, переходит на другую, обводит её тоже пальцами, после обводит лоб, словно делает заметки на холсте и собирается нарисовать его портрет. Под пальцами теплеет кожа лица, там плавным изгибом создан нос. Чимин поднимается к векам, гладит их пальцами, легко массирует один висок, лёгким движением скользит по ресничкам, щекоча самого себя и Чонгука тоже. Гук щурится и фыркает себе под нос, заставляя весело хихикать и точно продолжать любовное занятие утром. Чимин скользит пальцем по мягкой щеке, по скуле и контуру челюсти, поглаживает подбородок и поднимается к губам, не сводя с них взгляда. Под нижней губой, как сокровище, спрятана небольшая родинка, которую Чимин гладит короткими движениями, потом поднимаясь к контуру пухловатых со сна губ. Кто бы мог подумать, что чонгуковы губы будут распухать от недосыпа. Весь в любви, обожании и красоте, Чимин проводит по контуру верхней губы, мягко надавливая на припухлость светлого цвета, спускаясь щекочущим движением к нижней, но неожиданно замирая, застывая на одном месте. — Отпусти, — просит тихо, потому что Чонгук прихватил зубами его палец, который был предназначен для утренних исследований его лица. — Хфатиф, — просит Чонгук, бубня не совсем понятно из-за того, что всё ещё кусает палец. Он отпускает его и облизывает собственные губы. — Милашка, — не выдерживает Чимин и мягко чмокает в щёку. — М-м-м, — на этот раз Чонгук положительно мычит, игриво даже. Он чуть изворачивается, ложась на спину, позволяя Чимину нависнуть над его лицом. Пак с особой любовью спускается губами к лицу супруга. Целует несколько раз в лоб, убирая длинные волоски за ушки, поглаживая щёку, целует в веки и между ними, проходится короткими поцелуями по изгибу носа, звонко чмокает нос и даже почти что клацает зубами — хочет Чонгука не просто зацеловать, а покусать, сожрать от всей своей крепкой любви. Чонгук хихикает, когда Чимин щекочет его щёку своими ресничками, а потом сам тянется губами, выставляя их трубочкой. Первый мягкий и нежный поцелуй заканчивается быстро и легко. Чимин отстраняется первым, всматривается в закрытые глаза, сонное и помятое лицо, едва влажную щёку. Он хихикает в ответ и снова наклоняется к губам, осторожно и нежно прикасаясь к ним своими. Сладко, медленно, тягуче. Это обычные поцелуи, без желания перейти к сексу. Они не возбуждающие, но наполнены горстью любви и нежности. Ласки. Заботы. Чимин чуть поворачивает голову в сторону, вжимается плотнее в губы, проводит по нижней кончиком языка, присасывается мягко к верхней. Чонгук лениво ласкает в ответ, протягивает татуированную руку, пролезая со стороны спины под футболку Чимина, кладя ладонь на его тёплую спину, поглаживая пальцами. Он натыкается на парочку небольших прыщиков, но не задевает их, передвигая пальцы в стороны, мягко надавливая на лопатки, заставляя плотнее лечь на себя. Чимин первым углубляет поцелуй. С особой страстью, тихой и спокойно, выцеловывает губы и натыкается языком на зубы. Проводит по ним и не может сдержать вздоха, когда язык Чонгука гостеприимно встречает его, лаская в ответ. Они словно танцуют в красивом медленном танце, трутся друг о друга, притираются привычно, ласково, знакомо и так правильно, словно сама природа лепила их языка друг под друга, подставляя так, как нужно. Как правильно. Первый глубокий поцелуй разрывается спустя полторы минуты. Чонгук привычно облизывает свои губы, а Чимин вжимается влажными в щёку Чонгука, исцеловывая каждый миллиметр, уделяя особое внимание родинкам. Он снова тянется к губам, покусывает нижнюю чонгукову, слышит его выдох, жадно ловит горячее дыхание и прикрывает глаза, вплетая свой язык в чужой, давно изученный рот. Чонгук начинает просыпаться — отвечает уже не так лениво, но в то же время аккуратно, мягко, с особой бережностью. Он поступает так, потому что любит. Всегда любил. И будет продолжать любить. Чимин снова отстраняется первым, даже тяжело дышит, потому что чуть не удушился в этом поцелуе. Чонгук легко переворачивает их, укладывая своего мужа на спину, вынимая руку из-за его спины, оставляя задравшуюся футболку. Теперь очередь Чонгука. Он целует в подбородок и трётся носом о шею, целует в ямку между ключицами и специально опускает футболку, чтобы поцеловать грудь. А после поправляет её лёгким движением, выглядя сексуальным в лучах утреннего солнца, такой растрёпанный и сонный, такой желанный и родной. Невозможно не улыбаться. Гук не продолжает, чтобы не сводить к сексу. Он всё равно уснёт. Поэтому он целует в грудь, через футболку, кладёт голову на это же место и полностью наваливается на супруга. Чимин хихикает снова, тихо и тоже сонно, вплетает пальцы в его волосы и поглаживает, чуть задевая у корней. Удивительно, но первым засыпает Чимин. Удовлетворённый своим исследованием, добившийся того, чего получил. Чонгук медленно убирает дрогнувшую в его волосах ладонь, целует около пальчиков и аккуратно кладёт рядом, вжимаясь щекой в грудь Чимина, прикрывая глаза плотнее. Он слушает ровное дыхание. И под него же засыпает.