Пусанские супруги

— Не дави так сильно, — звучно смеётся Чимин, катаясь по кровати от смеха. У них особая терапия — массаж голыми стопами по спине, если повезёт — по ягодицам. Чимин вычитал в одной статье, что это улучшает работу мышц, кровеносных сосудов и, да, Чонгук, я скажу что угодно, чтобы ты поверил в это чёртово дерьмо. На самом деле это не больше чем детская забава — маленькие дети, они же смешные и любят веселиться, хихикать, ёрзать и прыгать буквально на потолке. Вот и Чимин захотел устроить своему «маленькому» ребёнку такой аттракцион. Он развалился на кровати в позе звезды, спиной к потолку, а Чонгук осторожно наступил голой ногой на поясницу мужа, держась рукой за стенку. Сначала это не вызывало смеха у Чонгука и всё было точно и серьёзно, как на медицинской кушетке, но потом Чимин стал буквально визжать от смеха, а Чонгук не мог не смеяться в ответ. Он наступал крайне осторожно, стараясь балансировать свой вес, цеплялся пальцами за кожу на спине и таким образом щипался. Чимин сначала хихикал в подушку, а потом уже не мог сдержать громких выкриков от смеха, потому что Чонгук пробовал мелкий гусиный шаг и переступал с лопатки до ягодиц, заставляя их сжаться. Ладно, окей — это было пиздец как весело. Чонгук тоже проникся, стал смеяться в ответ и топтаться со знанием дела, переминая пальцами кожу, видя красные следы, которые оставил. Он только было хотел спросить, не больно ли его супругу, но вдруг нога, поставленная слишком близко к боку, соскользнула, Чимин некрасиво и уморительно взвизгнул от шока и боли, а Чонгук кубарем покатился вниз, падая задницей на многострадальную спину Чимина. — Какого хера, — взорвался от смеха Чимин, протягивая одну ладонь к своей спине, пока Чонгук, перекатившись с тела мужчины, валялся на кровати, громко смеясь с того, как легко и быстро прошло его падение. — Очень мягкое приземление, — широко улыбается Чонгук, светя своими яркими розовыми щеками. — Я буквально вдавился лицом во все пружины в матрасе, — со смешком ответил Чимин, садясь и потирая поясницу, а после серьёзно-игривым тоном, вперемешку с нахмуренными бровями, потянулся к ногам Чонгука, — а ну иди сюда. — Нет! — Чонгук, зная, что его будут ждать болючие щипки, щекотка и все это неприятно-смешное действие, порывался отползти как можно дальше. Руки путались в покрывале, а Чимин уже ухватился за ногу, больно кусая за пятку, чуть не получая по зубам от неё же. Чонгук вскрикнул, падая на спину, а Чимин подтянул мужчину ближе к себе, ухватившись за ногу крепче. Футболка на спине Чонгука задралась из-за того, что ему пришлось прокатиться по кровати, а сам он тут же потянулся руками к ней, чтобы опустить и спрятать голые участки кожи. — Не отвертишься так просто, — вновь шутливо-строго обещает Чимин и наклоняется к голому животу, кусая за кожу, надувая воздух в щёки и шумно выпуская его прямо в живот Гука, заставляя парня оглушительно громко смеяться. — Прекрати! — игривый голос Чонгука явно не намекает на то, чтобы Чимин прекратил, но сам Чонгук себя знает, скоро от этой щекотки ему будет не только смешно и весело. Он даже цепляется пальцами за волосы Чимина, обхватывает его голову и подтягивает вверх, желая оторвать от своего живота, и у него это практически получается. Чимин рычит как самый настоящий хищный зверь, скалит зубы, и вид его — раскрасневшееся лицо, вздутые вены на висках и шее, дикие весёлые глаза и острые зубы заставляют Чонгука сдаться. Он начинает оглушительно смеяться, кладя руки себе на грудь. Чимин даже прерывается, переставая кусать и рычать, поднимает взгляд и замечает плотно зажмуренные глаза, влажные веки от подступающих слёз, широко раскрытый рот и румяные щёки, а ещё оглушительный смех, от которого сам не может широко и влюблённо не улыбаться. Чонгук так трогательно прижимает ладошки к груди, что Чимин качает пораженно головой и завидует сам себе — какой же он у него славный. Такой милый, такой родной, такой смешной и самый-самый лучший на свете. Чимин сорвал куш, нашёл самый ценный бриллиант. Ценность его супруга в такие моменты, как сейчас, взлетает просто до бесконечной планки. Чонгук, чувствуя, что его перестали кусать, распахивает ресницы и резко поднимает голову, видя, что Чимин просто глупо и широко улыбается, смотря на него. Взгляд глаза в глаза, шумное и сбитое дыхание, широкие улыбки, любовь. Нотка веселья, озорного настроя. Сказать, что любим? Сказать, что всегда в любви? Сказать, что… Чонгук прикусывает нижнюю губу и дёргает бровями, а Чимин медленно качает головой и крепче вцепляется в ногу супруга, сжимая её. Теперь его взгляд такой серьёзный. — Даже не думай, — говорит Чимин, — нет. Чонгук приподнимается, упираясь руками в постель позади себя. Футболка на нём всё ещё задрана, а весёлая и победная улыбка не хочет сходить с губ. Конечно, как же она сойдёт, если он… — Не до-го-нишь, — медленно выговаривает Чонгук по слогам, а после резко дёргается в сторону, чтобы убежать. Чимин не отпускает его ногу, подтягивает к себе и они начинают шутливо пихаться и бороться, пытаясь завалить друг друга. Чонгук всё ещё пытается сбежать, потому что его супруг не силён в беге, а Чимин ну ни за что не позволит себе проиграть и отпустить его. Нет, он не побежит за мужчиной сломя голову, нет, не будет гнаться за ним, как ребёнок, не будет и всё тут! — Ой, — вдруг испуганно выдаёт Чонгук, пока его глаза округляются, а лицо трагично вытягивается, — там паук! Он кивает подбородком прямо за спину Чимина, а сам Пак не может не смотреть на мужа как на дурачка. — Ты серьёзно думаешь, что я поведусь на такое? — спрашивает Чимин вдруг серьёзным голосом. — Там, правда, — Чонгук запинается, смешинки всё ещё вырываются из его рта, — правда паук! Посмотри! Он сейчас прыгнет тебе на голову! — Засранец, — Чимин больно кусает за бедро и точно знает, что позади него нет никакого паука. Даже если бы он и был, Чимину всё равно на маленькое существо, он знает, что пока Чонгук в игривом настроении, он может придумать всё, что угодно. И он хочет отвлечь его внимание своим испуганным взглядом, хочет, чтобы потерял бдительность и поверил ему. — Я ни за что не поверю в такую чушь, — кусается Чимин, щипая бёдра пальцами. — А поверишь в то, что мне нужно в туалет? — Чонгук сжимает пальцами свою футболку, — я сейчас описаюсь, слишком много смеялся. Чимин замирает, прикидывает в своей голове правдивость его слов. Заглядывает глаза, сканирует, словно детектор лжи, молчит несколько секунд. Потом вздыхает, чувствуя, что в воздухе всё равно летают искры. Он снова что-то задумал? — Ты же понимаешь, что в следующий раз, когда мы будем играться и тебе действительно захочется в туалет, я больше не поверю в это и не отпущу тебя, а ты можешь правда описаться? Просто уточнить. Просто убедиться. Чонгук кивает со всей серьёзностью — неужели правда понимает всю ценность своих слов? — Ладно, — Чимин послушно отпускает бёдра и выпрямляется, садясь на задницу, вытягивая ноги, — иди. Чонгук встаёт, подтягивает сползшие с бедра штаны, шумно дёргает носом и поднимает скинутую на пол подушку, пока Чимин внимательно наблюдает за ним, чувствуя подвох. Он чувствует это нутром. Чувствует и всё равно проигрывает. — А теперь догони! — весело и очень оглушительно орёт Чонгук, бросая подушку так, что она смачно прилетает Чимину по лицу. Чонгук сразу же срывается к выходу из комнаты, а Чимин, перелезая через подушку, матерясь во всё горло, спотыкается на покрывале, шумно летит на пол и больно ударяется коленкой и локтём о пол. Сам Чонгук слегка замирает, потому что краем глаза видит эту картину. Оглушительный хохот срывается с его губ, и даже появляется желание остановиться, никуда не бежать, а присесть на пол и схватиться за живот — он уже начал болеть от смеха. Скулы тоже уже сводит от широкой улыбки. Чонгук бежит до коридора, влетает в первые попавшиеся тапочки и широко распахивает входную дверь, слыша грозный и быстрый топот позади себя. Здесь — свежий воздух, который сразу же ударяет по лицу, врывается запах морского бриза в нос и это даже немного пощипывает внутренности. Ветерок треплет волосы, а на тёмном полотне неба давно горят яркие звёзды. Чимин почти догоняет — вытягивает руку, хватается за край футболки Гука, и мужчина бежит вперёд, теряя один тапок на крыльце, пока оборачивается и быстро передвигает ногами. Чимин снова громко ругается позади — ненавидит быстрый бег, терпеть не может гнаться за кем-то, и в одну мимолётную секунду даже думает, что должен остановиться, ведь Чонгук всё равно вернётся ночевать в их спальню. Но нет. Этот азарт, адреналин, веселье, что плывёт по венам, добавляют капельку озорства в их жизнь и в их семейный быт. Остановиться? Не догнать? Не отшлёпать потерянным тапком? Нет, супруг точно не упустит такого шанса. Чонгук уже бежит по пляжу, и из-за того, что на его ноге только один тапок, ему становится немного неудобно и затруднительно бежать. Чимин подхватывает тапок с крыльца и быстро спускается по ступеням, зная, что босиком бежать по чистому песку будет намного удобнее, и шанс догнать супруга становится всё ближе. Вот она — победа. Чимин со всех ног несётся прямо за Чонгуком, сжимая в руке тапок. Он слышит его оглушительный смех, чувствует его улыбку, хотя даже и не видит её. Чонгук использует запрещённый приём — забегает в прохладную воду по колено и хочет уже убежать обратно, но Чимин бросает тапок — промахивается, тот падает на поверхность воды и образует лёгкие волны. Чонгук тяжело дышит, слегка покашливает и идёт вперёд за тапком, а Чимин догоняет сзади. Он тянет Чонгука за руку к себе, одной рукой хватается за его скулы и с упоением врезается в его губы своими, жарко и жадно целуя. Они дышат как сумасшедшие, плечи ходят ходуном, губы срываются на лёгкие укусы и полизывания, но они не отрываются. Чонгук обнимает руками за шею и отрывается только тогда, когда Чимин поднимает его на руки, неся в сторону воды. Приходится обнять бёдрами крепкую талию, повиснуть и поморщиться из-за того, как тяжело прилипает к телу мокрая одежда. Один тапок всё-таки слетает и всплывает, а Чонгук не может до него достать, морщась. Чимин, что был в одних штанах, слегка дрожит. Его кожа покрывается гусиными мурашками, а Чонгук специально давит пальцем на вставший сосок, поддевая его кончиком ногтя, заставляя супруга зашипеть. — Я больше не поверю твоим просьбам о туалете, — серьёзно говорит Чимин, пока Чонгук мило хихикает и тычется носом в челюсть супруга, растягивая губы в улыбке. — А если я и правда описаюсь? Ты нормальный? — удивляется Чонгук, кусая за щёку. — Всё нормально, в следующий раз я куплю тебе подгузник, — ухмыляется Чимин и крепче обхватывая талию супруга одной рукой, шумно вдыхает, резко присаживаясь на корточки. Их обоих накрывает ледяная вода, забиваясь в уши, а Чонгук грозно фырчит и щипает Чимина, пытаясь выбраться на воздух. Супруг не может дать задохнуться — выпрямляется, ощутимо сжимает дрожащие ягодицы и почти что задыхается — так сильно Чонгук вцепился в его шею, обнимая или стараясь придушить. — Ненавижу, когда ты так делаешь, — Чонгук кладёт голову на плечо и вжимается влажным лицом в шею. — Пошли домой, мокрый мышонок, — смеётся Чимин. Они теряют один тапок в море, один забирают с собой. Но они не теряют чувство веселья и озорства. Они не теряют любовь и забирают её с собой.