***
В висках пронзительно стучал пульс. Тауриэль никак не могла заставить себя раскрыть глаза. Вздохнуть оказалось достаточно трудно, но после — она успокоилась. Жужжание в ушах лишь раздражало, затем появилась боль, а потом она расслышала неразборчивые слова. Кто-то грубо оглушительно зарычал прямо над ней, а ему ответил другой, ровным, но сильно удивленным голосом и словно издалека. Тауриэль узнала говорящего. «Трандуил». Оказалось трудно расслышать слова, будто он стоял на противоположном берегу. Боль в затылке усилилась, и Тауриэль поняла, что ее волосы крепко зажаты в лапе орка. Острый кончик лезвия касался горла, хотя ей было все равно. Она думала лишь о звуке голоса Трандуила, казавшимся спасительной веревкой, и, слушая его, она наконец пришла в сознание. Ноги — по колени в воде, руки болезненно онемели. В воздухе витало нечто кисло-острое, похожее запах грома. Тауриэль с усилием открыла глаза, потребовалось несколько секунд, чтобы понять, на кого она смотрит. Она стояла на коленях на берегу реки, руки связаны за спиной. Орк схватил ее лапой за волосы, и заставил опустить голову. Единственное, что она смогла увидеть — темная вода под своими ногами. От дыхания поверхность покрылась рябью, а потом вода разгладилась и на ней, как в зеркале, появилось ее лицо. Тауриэль в отражении выглядела уже мертвой, покрытой темным саваном. Одна половина ее лица представляла собой огромный синяк, глаза и губы распухли, зрачки безумно метались из стороны в сторону. В тот момент Тауриэль осознала, что скоро умрет. Орк яростно поднял ее, вытянув за волосы, кинжал все сильнее прижимался к горлу, и от резкого движения виски пронзила острая боль, веки неосознанно закрылись. Какой-то частью своего сознания Тауриэль просто хотела свернуться калачиком в темноте и ничего не чувствовать, но от звуков было никуда не деться: крики задыхающихся от ужаса эльфов доносились с другого берега реки, и один голос она расслышала бы даже из самых Чертогов Мандоса. — Тауриэль! Голос полный боли и страха. Трандуил выкрикнул ее имя, и ее сердце внезапно ожило в обмякшем теле, застучало, но не от собственной боли. Каким-то образом его страдания стали страданиями Тауриэль, и наполнили ее до такой степени, что хотелось рыдать, если бы только хватило сил на слезы. Орк снова злорадно зарычал, и Тауриэль внезапно поняла, что ошиблась... Что орки вовсе не собирались ее убивать. Непонятно откуда им было известно, что король любит ее, но каким-то образом они узнали, и намеревались выторговать ее жизнь за… Тауриэль захотелось рассмеяться, захотелось закричать. Если бы только орки знали, как мало стоит ее жизнь, как сломлена ее душа, как иссушено сердце, то с отвращением оставили бы ее умирать, но Трандуил знал, и все равно любил ее. Почему? Тауриэль пожалела, что не спросила его об этом перед своей смертью, а теперь у них не осталось времени. Времени никогда не хватало… Но еще хуже, чем звук ее имени, криком сорвавшийся с его губ, было услышать молчание. «Я готов заключить любую сделку, заплатить любую цену»… «Нет! — внезапно подумала Тауриэль, и то была ее первая ясная мысль. — Я не позволю ему». Первыми в голову пришли благородные причины — спасти Эрин Гален, умереть с честью, но все это — ложь. Сейчас не время лгать самой себе. Есть только одна причина, и она — единственно важная. Какая же невероятно жестокая ирония судьбы, понять только сейчас… Что она любит его. Любит Трандуила. Казалось, будто ее сердце разрывается, наполняется светом с каждым вздохом. Ничто не важно, все не имело смысла, кроме ее любви. Неужели она всегда жила этим чувством, а ее сердце было слишком пустым и разбитым, чтобы осознать это? Или она просто влюбилась прямо здесь и сейчас, в окружении смерти и боли? Неважно. Два шанса на любовь — больше, чем она заслуживала, но оба уже истрачены. Однажды полюбив слишком быстро, но осознав это слишком поздно, она горько, жестоко ненавидела себя. Но, хотя бы сейчас, больше не причинит страданий своему любимому. Один последний всплеск агонии, словно шаг в пламя, и для него все будет кончено. «Будь храбрым, — подумала она. — Я люблю тебя»… Тауриэль подняла взгляд. Хотелось посмотреть на него в последний раз, но в глазах стояла лишь мутная дымка. Может, ее зрение затуманилось от усталости, или, возможно, от непрошеных слез, нельзя было разглядеть даже противоположный берег реки, но Тауриэль увидела его. Увидела Трандуила, измученного, в серебряных доспехах. Увидела, как он протягивает к ней руку, а во взгляде отражаются все чувства, которые он хранит на сердце. Его лицо засияло ярким огоньком вдалеке. У Тауриэль перехватило дыхание. Закрыв глаза, она попыталась придумать молитву, какую-нибудь последнюю просьбу к Валар, но сознание заполнила одна лишь мысль. «Как жаль, что я больше не увижу тебя», — подумала Тауриэль, а потом резко дернулась вперед, прямо на острие кинжала. И с брызгами крови растворились остатки ее сознания.Глава 11
19 марта 2020 г. в 11:56
Часовой неподвижно стоял на своем посту, когда Тауриэль приблизилась к шатру.
— Ты не можешь войти, — он положил руку на оружие, пытаясь разглядеть в темноте ее лицо, скрытое тенью плаща.
Тауриэль взглянула эльфу прямо в глаза, капюшон слегка откинулся назад, и свет фонаря осветил ее волосы.
— Ты уверен? — уточнила она, и часовой, поклонившись, пропустил ее.
В шатре царила мертвая тишина. На холодной земле рядами лежали все павшие в великой битве, и где-то среди них покоился Долориан. Подняв фонарь, Тауриэль двинулась вперед. Темнота медленно, будто нехотя, расступалась перед ней.
Ее разбудил кошмар. Всего несколько часов прошло с тех пор, как ее унесли с поля боя, но казалось словно она проспала целую жизнь. Тауриэль смутно помнила бегство… Или, ей так чудилось? Снилась размытая, безумная скачка… Возможно, то были обрывки воспоминаний? Но она знала, что Долориан, лежащий на земле в луже своей крови, и обещание, которое она дала ему перед смертью — точно реальны.
«Не оставляй меня здесь», — умолял он, и она не собиралась…
Воздух в палатке казался душным. Теплее, чем ночь снаружи. Теплее крови или дыхания. С каждым шагом Тауриэль лихорадило все сильнее. Тени от пламени фонаря судорожно колыхались, когда она проходила мимо тел павших. Отблески света делали лица мертвецов то злыми, то радостными, будто они в последний раз чувствовали себя живыми, но затем свет исчезал, и они вновь выглядели холодными и безжизненными. Путь был усеян мертвыми лицами эльфов. Лицами, навечно потерявшими свои эмоции… Лицами, которые вдруг показались ей удивительно знакомыми.
Здесь, у ее ног, покоилось тело одного из стражников, а поодаль — еще одного. Тауриэль замерла, словно пораженная. Она их знала. Когда она подняла фонарь выше, свет озарил лица многих и многих знакомых. Дюжины — нет, больше…
Разворачиваясь по кругу, она попыталась пересчитать, но то и дело сбивалась, натыкаясь взглядом на знакомое лицо, или когда внезапно вспоминала пронзительную улыбку, которую больше никогда не увидит. Досчитав до тридцати, она не смогла продолжать. Жар ночной духоты заставил легкие закоченеть. Смерть внезапно стянула душу в тиски, повиснув на сердце тяжким, леденящим грузом.
Внезапное воспоминание почти заставило Тауриэль взвыть от боли. Те необдуманные слова, которые она произнесла генералам всего несколько дней назад:
— В вашей армии нет ни одного солдата, который боялся бы умереть.
Сейчас сказанное горчило едким пеплом, словно лезвие смерти над шеями ее стражников.
Тауриэль ступала вдоль рядов погибших, и ее сердце даже не обливалось кровью, — его будто схватили и просто напрочь вырвали из груди чьи-то ледяные пальцы.
Они были ее стражами, она повела их в бой. Они доверяли ей, последовали за ней, невероятно рискуя, и теперь… Теперь…
Тауриэль хотелось кричать, рыдать навзрыд, но потрясение лишило ее слез, ноги подкосились, а рана на боку загорелась болью, заставив ее лишь тихо вскрикнуть. Звук прокатился странным эхом, а после растворился в тишине. Тяжело дыша, она услышала свое глухо колотящееся сердце.
Она никогда не боялась темноты, но за четко очерченным кругом света от фонаря таилось нечто большее, чем простой мрак. Здесь, рядом с ней, ощущалась зияющая пустота, которая расползалась за пределы палатки словно бы бесконечно… пока не поглотит весь мир целиком. Глядя в темноту, Тауриэль так и не смогла понять:
— Зачем ей нужен Долориан? Зачем понадобилось так много ее стражников?
Но пустота не давала ответов. Спустя некоторое время Тауриэль поднялась на ноги. Наверное, она разучилась плакать, и даже не могла бы сейчас сказать, что именно чувствует… Горе заполняло ее изнутри, царапалось и толкалось, и Тауриэль ощущала, как разрывается на части, а потом все эмоции просто исчезли, оставив внутри лишь пустоту. Потонув в безысходности, она подняла фонарь и продолжила искать.
Когда она наконец нашла Долориана, то смогла лишь спокойно взглянуть на него сверху вниз, пытаясь хоть что-то почувствовать. Это не он… Только тело.
Зачем она пришла сюда?
Но все-таки осталось нечто, что ей стоило сделать.
— Мы победили, — сказала Тауриэль, понимая, что никто ее не услышит. — Эрин Гален в безопасности. Я привезу тебя домой, — прикоснувшись пальцами к его лбу, она тихо выдохнула.
Снаружи стояла прохладная ночь, холоднее, чем в самых густых тенях днем, и даже без теплого ветерка. Тауриэль прижала ладони к лицу. Мертвецы по-прежнему смотрели на нее опустевшими глазами даже сквозь плотно закрытые веки.
— Моя леди, — послышался голос кого-то живого.
Тауриэль опустила руки.
— Откуда ты узнал, что я здесь?
— Его Величество знал, — ответил генерал Дулиндир, протянув ей свою руку, намереваясь поддержать под локоть со стороны раненного бока. Тауриэль искоса взглянула на него, но не стала возражать. — Я вызвался проводить тебя, когда кровать нашли пустой.
— Но почему?
— Потому что хотел извиниться, — прямо сказал он, уводя ее прочь. — Ты не та, за кого я тебя принимал.
Тауриэль потребовалось мгновение, чтобы собрать разрозненные мысли в кучу, а затем они вырвались наружу, ядом слетев с языка.
— Верно ли я догадалась? — гневно воскликнула она. — Гномья шлюха, предательница, наивная дура, которая годится лишь согревать постель Его Величества по ночам?
— Да, — ответил Дулиндир даже не смутившись, чем невольно заслужил немного уважения. — Все сказанное и даже больше. Худшее, наверное, это… Кукла, дорвавшаяся до власти и получившая ее по прихоти Владыки. Хорошенькое личико, в которое с годами влюбился одинокий король. Подобное выглядело странно, хоть и не неслыханно. Но то, что он… полюбил лесную эльфийку, простого капитана стражи, казалось мне немыслимым. Особенно ту, которая предала его из-за гнома… Но я был слеп. И, наверное, просто хотел выдать желаемое за действительное. Я решил, что Его Величество не любит тебя, ведь иначе уже бы женился. Неважно сильван ты с рождения или нет. Мне показалось забавным, что тебя отвергли. Впрочем, я оказался совершенно не прав. Король ведь готов умереть за тебя?
Тауриэль мотнула головой, не желая спорить.
— И стража готова последовать за тобой к вратам Мордора, если ты позовешь. Даже горничные и слуги…
— Если ты хочешь что-то сказать, то…
— Мне очень жаль, — перебил ее Дулиндир, замедляя шаг. — Именно это я и пытаюсь сказать. И… я благодарен. Даже не верилось, что я снова попробую лембас, — он слегка отвернулся, вглядываясь в ночь. — Да я и не заслуживал его. Лембас для героев и королев. Но, мне интересно, ты правда не понимаешь, что именно сделала?..
Тауриэль неохотно смягчилась.
— Думаю, я тоже должна поблагодарить тебя, — призналась она. — Ты охранял тело Долориана, пока я была не в силах. Я не смогла бы оставить его, и если бы ты не… — она тряхнула головой, желая прояснить мысли. — Теперь, когда битва окончена, я могу вернуть его тело в лес. Я должна сказать тебе «спасибо».
Дулиндир резко остановился. Они были совсем рядом с шатром Трандуила. Внутри виднелись силуэты и огни.
— Не нужно меня благодарить, — охрипшим голосом внезапно произнес он. Тауриэль нахмурилась, взглянув на шатер.
— Зачем ему понадобилось видеть меня посреди ночи? — озвучила она свои мысли. — Зачем, генерал? Праздновать, разумеется, еще рано.
Генерал схватил ее за руку и торопливо зашептал:
— Пожалуйста. Не сердись на него.
— Сердиться? С какой стати? — Тауриэль вытаращила глаза. Внезапное предчувствие холодком пробежало по спине. — Что он сделал?
— Победа, — протянул Дулиндир, сглотнув, — не была полной.
— Я ничего не понимаю, — Тауриэль покачала головой. — Мы… мы привели их в ущелье. Орки оказались в ловушке…
— Не все дошли до перевала. Ловушка захлопнулась слишком рано, леди Тауриэль!
— Что случилось?! — Тауриэль вцепилась в ворот его туники, смяв в кулаках ткань.
— Это была моя ошибка, — тихо пробормотал он. — Я не понял ни тебя, ни его… Король, моя леди… Король приказал атаковать прежде, чем все орки добрались до ущелья. Он увидел, как ты упала с лошади, и…
— Нет, — выдохнула Тауриэль, попятившись назад, или лишь попыталась. Безумно хотелось закричать, но из горла вырвался только хриплый шепот: — Как?.. — на вдохе спросила она. — Сколько? — на выдохе. — Сколько?!
— Леди Тауриэль…
Она молча посмотрела на генерала, содрогнувшись всем телом. Дулиндир склонил голову.
— Две тысячи орков избежали сражения, — признался он, потупив взгляд.
Тауриэль стремительно развернулась и, словно молния разогнав теплую душную ночь, ворвалась в шатер. Ярость кипела в венах. Растолкав перед собой генералов с картами, она в три больших шага оказалась перед Трандуилом, а затем отвесила ему звонкую пощечину.
Звук будто эхом прокатился по внезапно затихшему шатру. Трандуил осторожно поднес ладонь к растущему красному пятну на бледной щеке.
— Оставьте нас, — пробормотал он.
Собравшиеся генералы не нуждались в дальнейших уговорах. Тауриэль наконец-то смогла найти подходящие слова, чтобы выразить весь свой гнев:
— Мои стражники напрасно отдали свои жизни! — начала она. — Долориан погиб ни за что! Две тысячи орков проникнут в сердце Эрин Гален. Залы дворца не защищены! Все эльфы будут мертвы к тому моменту, как мы вернемся. Как ты мог? Как ты посмел?!
— Я посмел, потому что я король! — ответил Трандуил, и от холодного тона его голоса кровь Тауриэль вскипела с новой силой. — Твои стражники погибли только потому, что ты этого захотела. Я запретил тебе, но ты отстранила меня, не подумав, настояла на своем…
— Не надо, — воскликнула она. — Разве я виновата? Разве из-за меня так много моих стражей лежат мертвыми? Да. Это ты желаешь услышать, правда? Да?! Я приказала им идти в бой, прекрасно осознавая цену. Я потратила их жизни, чтобы купить победу. Но ты украл ее у них из-под носа!
— Не смей упрекать меня в том, что я спас тебе жизнь! — голос Трандуила охрип. — У меня не осталось выбора. И ты это знала. Ты всегда это знала. Как я мог еще яснее объяснить, что умру без тебя? Но ты все равно поступила, как хотела. И даже не сомневалась. Правда, Тауриэль? Я всегда был рядом, желая защитить тебя. И никогда бы не поступил иначе, — его зрачки угрожающе потемнели. — Я сделал свой выбор… И я готов сделать его вновь.
Губы Тауриэль уже было раскрылись для отповеди, но вдруг дрогнули и сомкнулись. Гнев покинул ее, сменившись чувством, которого она совершенно не ожидала.
«Я сделал свой выбор… И я бы сделал его вновь».
Слова ужалили гораздо больнее, чем рой стрел. Тауриэль думала, что никогда их не услышит.
«Я бы сделал его вновь».
Казалось, словно мир потонул в темноте. Умерли ночные звезды за густыми облаками. Тауриэль посмотрела на своего короля и не смогла поверить, что она когда-то подумала, пусть даже на мгновение, что сможет полюбить его.
Неожиданно глаза начали наполняться слезами.
— Значит, ты не тот, кем я тебя считала, — тихо сказала она. — Многие из моих стражей были мне дороги. Я знала их уже много веков. Порой мне казалось — целую вечность. Они были моими друзьями. И все же я отправила их на смерть, позволила им умереть, потому что знала: существует то, что они ценят больше собственной жизни, — слезы наконец скатились по щекам, но она не обратила внимания. Рука Трандуила дернулась, словно желая стереть их. Наверное, он почувствовал, что своим жестом лишь причинит ей больше страдания, поэтому остановился. — Ты должен был найти в себе силы поступить иначе, а я… Я должна была решиться и покинуть тебя еще давным-давно.
— Нет, — Трандуил преградил ей путь. — Куда это ты собралась? Я запрещаю.
— Время просить разрешения давно прошло. Отпусти меня.
— Тауриэль, послушай, — настойчиво сказал он. — Армия выступит в течение часа. Мы задержались лишь, чтобы осмотреть раненых и составить план действий. Все, что ты задумала, может подождать.
— Я не стану ждать, — возразила Тауриэль. — Думаю, я уже достаточно долго ждала.
Трандуил, словно бы, не услышал дрожь в ее голосе. Глаза пожирали каждую частичку ее тела, будто он верил, что запечатлев ее образ в своем сердце, сможет ее остановить. Во взгляде сквозила тревога и отчаяние, но он еще не до конца осознал смысл сказанных ею слов.
В груди Тауриэль разгорелся страх, неким странным образом вытеснив остальные чувства. Она не хотела разбивать ему сердце.
— Тогда послушай свою совесть, — попытался он. — Ты дала мне обещание однажды в зеленой чаще. Если я когда-нибудь попрошу — ты останешься, и будешь держаться подальше от опасности, — его пальцы сжали ее ладони. Тауриэль посмотрела вниз — руки дрожали, так же как и у нее. — Ты дала клятву…
— Которую не смогла сдержать, — с трудом выговорила она.
Трандуил стоял совсем рядом. От его дыхания по шее пробежала дрожь. Тепло его тела согревало, словно горящий очаг родного дома, а подол серебряного одеяния был измазан в крови с того самого момента, как он унес ее с поля боя. Если бы Тауриэль сейчас подняла глаза, то не смогла бы его не поцеловать.
— Я не могу жить без тебя, — просто сказал он. Голос звучал так глубоко и низко, словно пробирая до костей.
— Я знаю, — ответила Тауриэль, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания, и отшатнулась, а затем выскочила из королевского шатра обратно в темноту, и ушла, не оглядываясь, но он не последовал за ней.
Это была та черта, которой она всегда восхищалась в Трандуиле: он знал ее достаточно хорошо, уважал ее решения и понимал, когда они не изменятся. И она понимала, что не сможет поступить иначе. Но ярость, обуревавшая ее всего несколько мгновений назад, не смогла сравниться с всепоглощающим отчаянием. Споткнувшись, Тауриэль остановилась и взглянула в бархатно-чернильное небо.
Что она может сделать против армии из двух тысяч орков? Твари, конечно, сбежали, но теперь, с наступлением темноты, они наверняка собрались вновь. Вероятно, прямо сейчас идут в наступление. Тауриэль представила все, как наяву: черные доспехи, скрытые ночными тенями, лес замолкает при их приближении, каждое живое существо забивается от страха глубже в норку или дупло, даже ветви деревьев клонятся в сторону. По пятам за орками следует Тьма, а Эрин Гален совсем беззащитен. В том нет ее вины, но Тауриэль ощущала ответственность, долг тяжкой ношей лежал на ее плечах.
Что она может сделать? Но если неудача неизбежна, то неважно что… Главное попытаться.
Кровь бешено стучала в груди. Свежая рана, на время позабытая от гнева, воспалилась. Прижимая ладонью бок, Тауриэль часто дышала от боли. Порез зашили и перевязали со всем мастерством, на которое был способен Трандуил, но даже его целители не могли залечить подобную рану меньше чем за день. Продержится ли шов до того, как она доберется домой? Хоть бы продержался, если снова пойдет кровь, то можно даже не надеяться, что у нее останется шанс выжить.
Нужно только найти лошадь и продолжать верить, что она без сомнений доберется до дома. И все же каждый шаг, как бы легко она ни старалась ступать, причинял боль. Езда верхом представлялась настоящей пыткой. По всем правилам ей вообще не стоило вставать с постели. Отыскав Долориана, Тауриэль собиралась сразу же лечь спать, но вмешалась мрачная воля случая. Теперь неизвестно, когда она в следующий раз сможет сомкнуть глаза. Да и сможет ли?..
Волны боли прокатывались по ребрам с каждым новым шагом. Стиснув зубы, она заставила себя перейти на бег, и тенью помчалась вперед. В конце концов, способна ли ее остановить какая-то боль? Она — Тауриэль, стражница из Лихолесья, которая в детстве увидела смерть родителей, которая глупо влюбилась, потонула в своем горе, но снова выбралась на берег жизни, чтобы сражаться каждый новый день. Страдание впиталось в нее с материнским молоком. Боль ранила ее, но шрамы сделали сильней. Теперь она не подчинится ей.
Дыхание прерывисто вырывалось из легких, но Тауриэль продолжала легко и быстро идти вперед вдоль рядов коней, а потом замерла, испуганно оглядевшись вокруг. Лошади были уже оседланы, били копытами и фыркали, желая побыстрее тронуться в путь, а возле каждой стоял королевский стражник, облаченный в доспехи и с оружием в руках. Некоторые эльфы были не в лучшей форме, и выглядели даже более больными, чем она.
Навстречу бодро выскочила светловолосая Эланор, гордо вскинув подбородок. Рядом с ней стоял Дулиндир.
— Генерал рассказал нам, что произошло. Надеюсь, ты не задумала уехать без нас? — воскликнула она, прежде чем Тауриэль успела подобрать нужные слова.
— Разве я могу просить вас поехать со мной? — сглотнув, спросила Тауриэль.
— И не нужно, — Эланор вызывающе скрестила руки на груди. — Мы уже собрались сами, ведь так?
Но Эланор ошибалась. Собралась не вся стража, перед ней стояло всего сорок эльфов. Тауриэль помолилась, чтобы остальные нашли в себе больше здравого смысла, хоть и подозревала, что не пришли лишь тяжело раненные, которые не смогли ехать верхом.
«А оставшиеся?» — Тауриэль медленно покачала головой. Она видела их раньше ночью, неподвижных, молчаливых и холодных.
— Мы много раз сражались вместе, — сказала она. — Но не сегодня.
— Ты мой капитан и всегда им будешь. Но этот приказ я отказываюсь выполнять! — щеки Эланор разгорелись румянцем. Стражница выглядела совершенно безумной. Редко можно было увидеть вспышку гнева с ее стороны, и Тауриэль поняла, что не знает, как возразить и молчала, пока Эланор продолжала: — Я поеду, и даже если сегодня настанет мой последний день, то пусть будет так. Мой лук с тобой. Мои кинжалы с тобой. Клянусь всеми звездами…
— Прекрати! — глаза Тауриэль защипало от слез. — Разве мало наших братьев и сестер погибло? Неужели тебе так хочется скакать из огня сразу в полымя? — не глядя, она пошла куда-то вперед, прочь от Эланор и Дулиндира.
— Мы могли бы задать вам тот же вопрос, капитан, — раздался за ее спиной хриплый голос генерала. — Но мы не станем, потому что верим в вашу храбрость и честь. Мы не остановим вас и не заставим свернуть с пути. Все, что мы просим… — он замолчал. В голосе прозвучала непонятная ей мольба.
— Не мешать нам поехать с вами! — резко воскликнул другой стражник. Тауриэль не сразу сообразила, откуда прозвучал голос, и не решилась обернуться и посмотреть. Возглас тут же подхватил еще один эльф, а за ним следующий.
— Вы сами не знаете, о чем просите!
Ей досталась лошадь с блестящими глазами и черными ушами. Интересно, что стало с золотистым жеребцом? К седлу уже были приторочены лук и меч. Она развязала ножны и прицепила их на пояс.
— Я не могу просить вас взвалить на себя это бремя. Я… не могу. Я не могу позволить себе утянуть вас с собою на дно и смотреть, как вы тонете. Только не снова, — Тауриэль с трудом сдерживала рыдания. — Прощайте, друзья мои…
Ощутив тяжесть во всем теле, она повернулась взглянуть на них последний раз. Эланор пристально посмотрела ей в глаза, а потом медленно опустилась на землю. Следующим преклонил колени Дулиндир, затем Мирданион, Селенэт и Эмлиниэль, и так пока все не склонились перед ней к земле, словно волна, набежавшая на берег.
— Что вы делаете? — спросила Тауриэль, глядя на опущенные головы стражников. Сердце бешено колотилось в груди, кровь раскатами грома стучала в ушах. — Вставайте!
— Король обращается с тобой как с равной, — сказал Белегорн. — Почему бы нам не преклонить перед тобой колени?
— Мы приняли лембас из твоих собственных рук, — сказала Селенэт. — Обязанность, выполнить которую позволено только королеве.
— Я слышала, — последней начала Эланор, — как лесная провидица назвала тебя… Таурис. Ты не хуже меня знаешь, что это значит. Теперь мы стража Королевы.
— Что? — непонимающе повторила Тауриэль, но затем со всех сторон послышались согласные возгласы. Оглядев толпу собравшихся, она поняла, что совсем забыла о том, что лембас имела право раздавать только королева, и поклялась себе обязательно поговорить с Эвьен, если выживет, ведь служанка явно придумала этот заговор. И заодно с Трандуилом, позволившим ей, хоть о нем она сейчас совершенно не хотела думать. Что же касается провидицы…
— Это ничего не значит, — воскликнула Тауриэль, даже не пытаясь скрыть свой гнев. — Я этого не желаю. Я не королева. Я всего лишь жалкое подобие капитана, но, несмотря на это, вы выполните мой последний приказ и не последуете за мной.
— Слишком поздно, — возразил Дулиндир.
Тауриэль не смогла собрать мысли в кучу из-за стучащей в висках боли. Все, о чем она могла сейчас думать — это горящий Эрин Гален. Настойчиво… Безумно. В сознании не осталось места ни для чего другого. Ей казалось, будто она сгорает сама, охваченная яростным желанием успеть. Но она не королева, а простая стражница, и ее долг — ехать верхом защищать Лихолесье, пока она может сражаться, а когда уже не сможет, то умереть за него. Это — единственное, чего она желала. Ни раздавать лембас, ни плести придворные интриги и, как оказалось, даже ни владеть сердцем короля. Почему они желают видеть в ней королеву? Зачем задерживают?
«Что я творю?» — Тауриэль глубоко вздохнула от внезапного головокружения.
— Если вы хотите скакать со мной только ради меня — уходите! — ее голос дрожал. Тауриэль не знала, правильное ли решение приняла, но заставила себя уже громче продолжить: — Если вы хотите короновать меня, поверив в чьи-то ложные видения, тогда можете оставаться здесь стоять на коленях, мне все равно! Если живы те, кто любит вас, я прошу — не нужно ехать со мной! Но я… — она крепче сжала поводья. — Я не могу помешать вам исполнить свой долг.
Эланор первой поднялась с колен.
— Никогда я не позволю тебе уехать одной, — сказала она, и больше не прозвучало ни слова. Ни один из стражей не ушел, а сердце Тауриэль переполнила боль от гордости, горя и страха. Сегодня утром их было больше сотни. Теперь осталось сорок, но она не могла их прогнать.
Они поскакали верхом в темноте.
Ни луна, ни звезды не освещали им путь, но Лихолесье, казалось, само расступалось под копытами их лошадей. Всадники на конях сливались в единое целое, каждой клеточкой тела отчаянно спеша вперед. Ночной мрак словно кишел всеми худшими страхами Тауриэль. Сердце бешено отстукивало: Эрин Гален, Эрин Гален, Эрин Гален. А в такт ему жуткой болью пульсировала рана на боку.
Они скакали верхом. Боль переродилась в безумие. Рядом с ней скакал Бард, хотя Тауриэль уже много лет не вспоминала о нем, и сейчас смутно подумала: не стоит ли ей посетить Дейл, когда война закончится? Конечно, Бейн уже взрослый мужчина… Желая ему ответить, она обернулась, но на его месте увидела своего стражника, и заставила себя вглядеться в бледное лицо бессмертного, изо всех сил пытаясь вернуться к реальности. И тут она вспомнила, что Бард и его дети мертвы уже несколько десятилетий. Потрясенная, она вновь отвернулась и поглядела в ночь — единственное, что она могла сделать, пока пыталась удержать поводья.
Долориан теплым и жизнерадостным голосом прошептал ей на ухо: — Держи глаза открытыми, Таурис.
Тауриэль показалось, будто она почувствовала его дыхание на своей щеке.
— Не называй меня так, — пробормотала она, не раздумывая. Звук собственного голоса мгновенно разбудил ее достаточно надолго, и она успела вспомнить, вновь ощутив смятение и горе, что Долориан покинул ее, а затем неумолимо забылась в новом бреду.
Неужели это Леголас проскакал перед ней? Тауриэль не смогла подобрать слов, пытаясь окликнуть его, как ни старалась. Возможно, чувство вины заставило ее промолчать? Он поехал дальше, оставив ее позади, и растворился в темноте.
Тауриэль вздрогнула. Когда ночь перестала быть такой жаркой? Она даже не чувствовала теплой лошади под собой. Ветер леденящим холодом дул в лицо. Руки до боли замерзли, а потом онемели. Если она все еще сжимала поводья между пальцами, то совсем их не чувствовала. Пустота, которую она ощутила в шатре, вернулась, пытаясь задушить ее в своих объятиях. Показалось, будто она одна в целом мире скачет на своей лошади, а вскоре пропало и это.
Когда они переходили вброд лесную реку, Тауриэль почти грациозно соскользнула с седла.
Она проснулась от света. Света костра. На мгновение огонь ослепил ее, а затем стремительно вернулись и остальные чувства. Гомон толпы громко шумел в ушах, спиной она ощущала, что лежит на твердой сухой земле. Ее одежда была мокрой. Над головой горел факел, а за кругом света сгущалась темнота.
— Где я? — спросила Тауриэль, перекрикивая шум, и лишь тогда поняла, что стражники на самом деле говорили шепотом. Они промолчали, а потом Эланор склонилась, позволив себя разглядеть, и помогла ей приподняться.
— Почти дома. Мы на северном берегу Лесной, — прищурившись, ответила она, и добавила: — Уже второй раз мне приходится вытаскивать тебя из этой реки.
Тауриэль проигнорировала упрек. Сейчас не время для ссор.
— Надолго я отключилась?
— Не больше минуты, — ответил Белегорн. — Но не думаю, что тебе стоит вставать! — поспешно добавил он. — Ты вся горишь от лихорадки.
Ее слегка покачивало, когда она поднялась на ноги, но терпимо.
— Тогда тебе придется привязать меня к лошади. Моя жизнь ничего не будет значить, если мы не остановим нападение орков.
— В таком случае — все уже потеряно, — хрипло донесся голос из темноты.
Стражники обернулись, мечи сверкнули в их руках. К ним вышел некто слишком низкий для эльфа.
— Гравион? — спустя долгое мгновение Тауриэль узнала охотника их леса.
Но что он здесь делает?
— Орки уже перешли реку, — ответил он, заставив ее позабыть лишние вопросы. — К западу отсюда. Пауки построили для них дюжину мостов. Десятки орков упали в воду, и не всем так повезло, как тебе, — кивнул он в сторону Тауриэль. — Там вода глубже, и никто из их друзей не умел плавать.
— Сколько их было?
Гравион задумчиво склонил голову набок, ведь больше привык считать поголовье оленей, чем солдат врага.
— Может, тысяча или две. Или больше. Не скажу точнее…
— Когда к нам доберется остальная армия? Если они бросят убитых, раненых, палатки, припасы и выдвинутся ночью? — Тауриэль не сомневалась, что Трандуил именно так и поступит. — Сколько времени пройдет?
— Возможно, к рассвету, — Селенэт прикусила губу, — если король прямо сейчас выступит вместе с половиной своего войска, но все солдаты сильно устанут еще до начала битвы. Мы чуть не загнали лошадей насмерть, пока приехали сюда, а воины пойдут в доспехах и пешком.
— Орки явно будут чувствовать себя не лучше, — ответила Тауриэль, хоть ее слова и прозвучали пустым звуком. До рассвета оставалось четыре часа — они опоздали и не спасут Эрин Гален.
Тауриэль невольно дотронулась ладонью до головы. Белегорн был прав. Сильный жар исходил от ее лба, будто под кожей горел огонь. И жар походил на тот, который сгубил их урожай и прогнал добычу на север. Все могло быть не так плохо, если бы лес так долго не иссушала жара. Лишь бы пошел дождь!..
Тауриэль отмахнулась от спутанных мыслей. Сознание блуждало где-то далеко. Незачем думать об огне. Совершенно незачем… Она быстро перевела взгляд на горящий факел, который держал Мирданион, и не отрываясь смотрела на мерцающее пламя, пока яркие пятна не замелькали в ее глазах.
— Капитан? — Мирданион беспокойно переступил с ноги на ногу.
— Огонь, — прошептала Тауриэль, и наклонилась, чтобы поднять с земли листок, который сразу рассыпался в прах. — Пламя станет нашей армией.
Беспокойный шепот пронесся по отряду, заставив многих глубоко вздохнуть. Гравион низко приглушенно застонал. Даже ее стражники переминались с ноги на ногу, но никто не возражал. Знакомое ей самой отчаяние отражалось в их глазах.
— Ты же видел, где орки пересекли реку, — Тауриэль повернулась к охотнику. — Как далеко они отсюда?
— Я ничего не знаю об орках. — Плечи охотника поникли. — Если они будут двигаться со скоростью волка… Возможно, в часе отсюда.
— Когда они доберутся до нас, то преодолеют лишь половину расстояния до дворца, — тихо сказала Тауриэль. — Мы должны отрезать им путь здесь или не останавливать вовсе.
— У нас еще есть время развести костры, — предложила Селенэт. — Если мы соберем немного высохших веток и намочим их водой из реки…
Тауриэль лишь отмахнулась.
— Мы не можем терять время. Эланор, ты должна вернуться во дворец. — От желания возразить губы стражницы уже раскрылись, а глаза запылали. — Скачи во дворец и предупреди всех, кто там будет, чтобы оставались за каменными стенами, где огонь не доберется до них. Пламя не проникнет в скалу! — Тауриэль вдруг вспомнились белые цветы в саду Трандуила, и от слез перехватило горло. — Даже если все остальное сгорит.
Эланор опустила глаза.
— Я понимаю, — сказала она наконец. Долг, как всегда, возобладал над чувствами.
— Тогда иди. А если нам не удастся… — Тауриэль заколебалась. Их взгляды встретились. Они обе знали, что дворец не продержится до прибытия короля.
— Я понимаю, — повторила Эланор, гордо вздернув подбородок. — Но вы не подведете, капитан, моя королева. — А потом быстро развернулась и исчезла прежде, чем Тауриэль успела ее поправить.
Последующие события развивались очень быстро. Гравион ушел предупредить остальных одиноких лесных жителей, которые спрятались в его пещере, решив не искать спасения в залах королевского дворца. Среди них была и Герэт. Тауриэль вдруг почувствовала себя неуютно узнав, что безумная провидица находится так близко, но времени на раздумья не оставалось.
Чтобы сделать огненные стрелы, они разорвали часть своей одежды на лоскутки, а потом, попросив прощения у духов, разделали несколько туш оленей, и раздали извлеченный жир каждому стражнику для пропитки наконечников стрел. По крайней мере, позже Тауриэль казалось, что именно это она и приказала. Огонь не был ее другом. Ей еще снились кошмары, где ужасное пламя низко летящего дракона сжигает Озерный город.
Сейчас Тауриэль поставила бы все на тот факт, что одинокий орк, спасающийся бегством от огня в чужом лесу, предпочтет реку любой другой тропе. Но если они выберут иной путь?.. Впрочем, уже нет времени об этом думать.
Не прошло и часа, как Белегорн выбежал из темноты. Один взгляд на него сказал Тауриэль все, что ей нужно знать.
— Время пришло? — тихо спросила она. Эльф угрюмо кивнул и, взяв связку огненных стрел, присоединился к остальным собравшимся, внимательно смотрящим на нее.
Невзирая на недовольство и неловкость, в этот момент Тауриэль пожалела, что у нее не осталось лембаса, чтобы раздать стражникам. Она была готова на все, что угодно, лишь бы вознаградить их по заслугам за храбрость. Трандуил должен стоять перед ними, и чествовать, как героев, или какая-нибудь сказочная эльфийская королева, способная подарить им надежду вместе с прядью своих волос. Но сегодня есть только она.
Тауриэль колебалась, ощущая что времени на раздумья совсем не осталось. Любые слова казались лишними и неуместными.
— Рассвет через три часа, — произнесла она наконец. — Пусть вместе с ним наступит мир, который, надеюсь, нам еще предстоит увидеть.
В ответ не прозвучало ни слова. Мрачные эльфы молча кивнули, повернулись и побежали прочь через лес. Тауриэль схватила свой колчан и поспешила вслед за ними.
Стражники заняли позиции на самом высоком из деревьев, задумав позволить оркам пройти под своими ногами, и только потом поджечь лес. Даже когда все листья опадут и сгорят, их по-прежнему будет скрывать густое переплетение ветвей. Пролив дождь из смертельных огненных стрел, лучники переждут высоко над пылающим адом.
«Когда-то так воевали мои предки-сильваны, — размышляла Тауриэль, — еще до того, как нолдор вернулись в Средиземье и научили их владеть мечом».
Оставшись одна посреди кривых ветвей огромного дуба, Тауриэль присела на корточки и стала ждать. По ребрам мурашками пробежал страх, но она проигнорировала его. Один за другим стали раздаваться короткие щелчки кремня о сталь, словно крики птиц, давным-давно покинувших лес. Дрожащими неповоротливыми руками Тауриэль сумела зажечь собственную искру, которая опустилась на мертвый листок и начала ярко и ненасытно пожирать его, заставив ее встревоженно закрыть крохотный огонек ладонями. Внизу слышался топот тысяч ног безжалостно марширующих орков.
Тауриэль заставила себя успокоиться. Нельзя повторить ошибку Трандуила. Белегорн, стоявший слева от нее, станет первым. Его стрела сорвется с тетивы только тогда, когда пройдет вся колонна. Мирданион, его брат, находящийся на самом краю, выстрелит в то же мгновение, и у них больше не останется шанса отступить.
«А потом, — подумала она, на миг крепко зажмурившись, — все наконец закончится».
Тауриэль так страстно вообразила желанный момент, что чуть не свалилась с ветки. Горячий огонек ужалил и разбудил. Открыв глаза, она увидела стрелу Белегорна, стремительно падающую вниз. Пламя расцвело там, где древко коснулось земли, а в следующий момент в рядах орков началась паника.
Тауриэль подскочила, забыв об усталости, и поднесла свою стрелу к огоньку. Наконечник мгновенно воспламенился. Бросив маленький горящий лист, который уже рассыпался в прах, она натянула тетиву и отпустила. Стрела утонула в хаосе, поднялся сильный ветер, а вместе с ним разбушевалось пламя. Лучники сделали всего один залп, но лес уже превратился в ярко-пылающий костер, словно огонь только и ждал, чтобы Тауриэль выпустила его на волю.
Вокруг стояла ужасная, головокружительная жара. Далеко внизу орки умирали в агонии, хотя криков не было слышно за треском ликующего огня. Желая уберечь родной дом, Тауриэль была готова хладнокровно наблюдать их смертью, по крайней мере, так думала, но оказалась не готова к самой смерти, не готова к всепоглощающей огненной буре, которую так охотно и безумно породила. От лесной подстилки в высоту взметались языки пламени, словно тысячи рук, просящие пощады.
На какое-то мгновение она смутно ощутила себя драконом, наблюдающим с высоты, как сгорают жизни. Кусты и молодые деревца исчезали в одно мгновение, мелкие животные выбегали из своих нор, и их сжирало пламя, а деревья… Деревья светились: сквозь трещины в коре лавой мерцал огонь, оранжевые всполохи взлетали вверх по стволам, наслаждаясь старым иссушенным деревом.
«Огонь идет за нами», — вдруг подумала Тауриэль, а в следующий миг — мир пошатнулся.
Сначала она закашлялась, отчаянно желая пить, и поняла, что жива, а потом к ней начали возвращаться зрение и слух. Она зацепилась за горящую ветку в двадцати футах над землей. Вокруг бушевало пламя. Тауриэль огляделась и совсем растерялась. Это уже не ее безопасная ветвь, но и прошлая уже перестала быть столь безопасной: пламя поднималось все выше и выше по дереву. Теперь она вспомнила, как оказалась внизу.
Она попыталась отыскать взглядом ближайшего стражника. Белегорн встретился с ней глазами. Выкрикнув ему предупреждение, она была уверена, что он не услышит ее из-за шума, но эльф кивнул, а в следующий миг — дерево развалилось. Нет, буквально взорвалось, огонь сожрал его изнутри с жутким треском. Стена жара, словно огромная рука, оттолкнула ее назад. Белегорн просто исчез, а она осталась, бездумно смотря на языки пламени.
— Капитан! — крикнул чей-то голос, и появилась Селенэт, издали махая ей руками. Путь между ними перекрывали полосы огня, но ничто сейчас не смогло затмить радость услышать ее живой.
Оставаться на месте — равносильно смерти, да и сгореть в огне — не та смерть, которой Тауриэль хотела бы умереть.
Позади она услышала отчетливый шум — треск разрывающихся деревьев, и бросилась между ветвей, которые уже наполовину превратились в пепел. Ее спасала лишь врожденная ловкость, да и то ненадолго. Избежав предательского обрыва, она шагнула прямо в огонь и тут же отскочила, словно раненное животное. Обожженную ногу пронзила адская боль, заставив оступиться, а под другой ногой оказался лишь воздух. Тауриэль слетела с ветки и начала падать, пылая, как в лихорадке. Кора ускользала из-под пальцев, не давая зацепиться, а потом появилась ткань… кожа… чья-то ладонь, сильная рука Селенэт, которая схватила ее и подняла.
— Еще немного, — прокричала стражница ей в ухо и, перекинув руку Тауриэль через свое плечо, наполовину потащила, наполовину понесла сквозь горящие ветви. Впереди виднелась молодая ива, еще не охваченная пламенем, с длинной низкой веткой, нависшей над водой. Спасительная река сверкала в лунном свете, и Тауриэль показалось, будто она никогда не видела ничего прекрасней, ведь там собрались уцелевшие стражники, сбежавшие от огня. Один, может быть, два десятка — слишком мало, но увидеть даже немногих живыми было удивительно и невероятно. Стряхнув руку Селенэт, Тауриэль беззаботно упала в воду.
Если и существовала какая-то благодать, то сейчас она снизошла на Тауриэль, бросившуюся к реке, чтобы посмотреть на выживших. Стражники поспешили ей навстречу, забрызгав ее с ног до головы. Она все еще отплевывалась, когда ее радостно обняли чьи-то руки и замотали туда-сюда, заставив испугаться, что скоро задушат.
— Довольно! — рассмеялась она. Обожженная нога, боль от которой на время забылась в прохладной воде и от счастья увидеть стражей живыми, снова дала о себе знать.
— Думаю, можно больше не надеяться найти уцелевших, — сказала Селенэт, медленно приближаясь к ним по воде. — Пламя стало невыносимо жарким. Хотя я решила то же самое перед тем, как нашла вас, капитан, — она вопросительно посмотрела на Тауриэль.
«Да! — хотела сказать Тауриэль. — Вперед! Найди моих стражников и приведи сюда!» — Но посмотрела на пламя, вздымающееся теперь выше самых высоких ветвей, горящие угли с шипением падающие в воду, и ответила:
— Надежда осталась. Но не там…
— Милостью звезд, — прошептал один из солдат, с благоговейным ужасом смотря на огонь, бушующий на берегу. Языки пламени вырисовывали на поверхности воды странные тени, будто под водой танцевали темные силуэты. — Мы выжили…
Селенэт тоже обернулась, серьезно сдвинув брови.
— Полагаю, нам еще стоит поблагодарить судьбу, и…
Тауриэль кивнула, в сердце не осталось места печали. Сегодня она увидела, как пали Долориан и Белегорн. Его брата, Мирданиона, и след простыл. Близнецы наверняка проснутся в Валиноре вместе. Среди выживших не оказалось и Дулиндира. Странно ли, что ей больно видеть его отсутствие?
— …Попробовать порадоваться, — вдруг сказала Тауриэль.
Эльфы посмотрели на нее, и огонь отражался в их глазах, а вокруг танцевали черные тени.
— Порадоваться, — повторила она хриплым от дыма голосом, — тому, что Эрин Гален выстоял, и вскоре настанет рассвет. Порадоваться огню. Порадоваться победе.
Тауриэль почувствовала, будто тяжкий груз упал с их плеч. Селенэт начала улыбаться, глаза потеплели от смеха. Взглянув на нее в ответ, капитан вдруг заметила, как потух взгляд стражницы. Ни сказав ни слова, Селенэт просто рухнула вниз, из ее затылка торчало лезвие топора. Позади из воды появилась тень, поднимаясь все выше и выше…
«Они не умеют плавать, — с отчаянием и мольбой подумала Тауриэль. — Пожалуйста, этого не может быть»…
Из тени выступил орк.
— Красивая речь, — прорычал он. — Радость. Мы чуем ее запах.
Вокруг эльфов появлялись все новые и новые тени. Рядом начала задыхаться Хэледир — острие кинжала торчало из ее горла. Тауриэль хотела ее подхватить, но тело уже соскользнуло в воду. Позади нее стоял убийца.
Дикая ярость поглотила Тауриэль. Позабыв о своих мечах, о годах постоянных тренировок, она прыгнула на орка, словно обезумевший зверь. Мир сузился до ногтей, впивающихся в покрытое чешуей горло, до желания выдавить из него всю жизнь, выцарапать собственными руками, заставить заплатить, заставить истекать кровью… От орка ее оттащили три пары когтей, и разъяренная Тауриэль бездумно набросилась на них в ответ, а потом услышала хохот. Мимо нее проплыло тело.
Пламя бешено плясало на берегу, окрашивая мир в красные и черные цвета. Сквозь мерцающую дымку виднелся силуэт орка-командующего.
— Эту мы возьмем живой, — сказал он и ударил ее кулаком. Голова наполнилась болью, в глазах потемнело. Последним Тауриэль ощутила, как погружается в воду.