***
— Хлоя! — Кричит Макс, отталкивая руку Хлои от своего лица. Толстая, белая паутина дурацкой веревки падает с её струящегося рукава, и Хлоя смеется над реакцией Макс. Макс — одетая как пират вместе с Хлоей в их личную шутку, которую Уоррен не совсем понимает, — срывает свою пиратскую шляпу, чтобы ударить ею Хлою. Хлоя поворачивается и убегает с дороги, толкая идущего мимо человека в костюме зомби, когда Макс начинает преследовать её по горячим следам. Уоррен смотрит на то, как они убегают и быстро теряются в толпе. — Похоже, они развлекаются. — Уоррен поворачивает голову и видит Кейт, которая с улыбкой смотрит на толпу и которая одета в длинное традиционное мексиканское платье, — Я что, опоздала? — спрашивает она, поворачиваясь с улыбкой к Уоррену. Он возвращает ей улыбку. — Нет, мы только что пришли. Хлоя каким-то образом уже заполучила в свои руки банку со светящейся в темноте нитью, из которой делают паутину. Макс ненавидит это. — Словно в подтверждение его слов, раздался очень чёткий крик: — Хлоя! — и они с Кейт переглядываются, заливаясь смехом. — Обожаю краску для кожи, — говорит ей Уоррен, как только восстанавливает контроль над голосовыми связками, обводя пальцем свое лицо, как будто это не очевидно. — Dia de los muertos? [1] — La Catrina, [2] — подтверждает Кейт, вытаскивая веер из кармана своего традиционного платья и открывая его щелчком кисти. Она прячет за ним лицо и подмигивает ему. — Я подумала, что было бы неплохо оказать честь важной мексиканской фигуре. Я не смогла достать шляпу, в которой она обычно изображена, но я попыталась хотя бы сделать макияж и цветы. Уоррен на мгновение задерживает на ней взгляд. У неё действительно есть крупные искусственные цветы, вплетенные в корону вокруг ее светлой головы, и её волосы, свободные от своего обычного пучка, находятся в прическе наполовину опущенной, наполовину приподнятой, и Уоррен никак не смог бы её охарактеризовать, даже если бы попытался. Кейт потрясающе хороша собой, а изысканная белая, черная и красная краска на лице, которую она нанесла, только подчеркивают тот факт, что она более привлекательна, чем Уоррен когда-либо удосуживался заметить. — Выглядит великолепно, — говорит Уоррен, стараясь не обращать внимания на то, что его язык внезапно прилипает к небу. — А ты знаешь, что Катрину можно проследить даже до ацтеков? У них была своя версия её, и она также появляется в других культурах по всему миру. Кейт задумчиво наклоняет голову, всё ещё улыбаясь ему. Что-то в её улыбке привлекает внимание Уоррена, и он внезапно понимает, что это первый раз, когда он действительно видел улыбку Кейт. Что он впервые видит её такой счастливой. — Я этого не знала. Это довольно круто, Уоррен, — говорит она ему, и он моргает, возвращаясь в настоящее, снова отталкивая прошлое. — Ты Одиннадцатый Доктор, верно? Уоррен удивленно смотрит на неё: — Ты смотришь «Доктора Кто»?» — Немного. Я не видел всего сериала, но я отличаю одного доктора от другого. Сердце Уоррена трепещет, как всегда, когда он понимает, что ему дают возможность разглагольствовать о том, что он любит, но его попытка обсудить с Кейт шоу пресекается появлением Макс и Хлои. Хлоя хлопает Уоррена по спине, хихикая, и Уоррен спотыкается о свои ноги от силы удара. Макс выглядит не очень довольной из-за нитей, свисающих с её костюма, но на её губах играет легкая улыбка, так что Уоррен знает, что она не очень расстроена. — Все готовы к каким-либо Хэллоуинским махинациям? — Весело спрашивает их Хлоя и широко улыбается, показывая большинство своих зубов. Кейт возбужденно хлопает в ладоши. — Да! Что вы задумали, капитан? — Капитан, — повторяет Хлоя, впечатленная, затем толкает локтем одной рукой Уоррена, а другой Макс. — Мне нравится её колкость. Капитан! Хорошо же звучит. — Хлоя, — стонет Макс, закатывая глаза. — Ладно, ладно! Давайте обойдём сад и возьмем немного бесплатных напитков, а потом отправимся в дом с привидениями. Макс наклоняет голову. — Здесь есть дом с привидениями? — Черт побери, да, они его сделали! — Ликует Хлоя. — Обычно это самое популярное мероприятие, многие туда ходят, — добавляет Кейт. — Грим и декорации настолько хороши, что выглядят настоящими. — Это всё на деньги Прескотта, — насмешливо шепчет Хлоя из-за тыльной стороны ладони. — По крайней мере, их используют для чего-то крутого. — Боже упаси, чтобы их использовали для приведения города в порядок! — Хлоя насмешливо прижимает руку к сердцу и закатывает глаза. Кейт хихикает за своей рукой, снова сияя от возбуждения и счастья. Уоррен никогда не видел её такой открытой, а затем Хлоя обнимает Кейт и Макс за талию и направляет их в толпу, оставляя Уоррена следовать за ними.***
Дом темный, жуткий и смутно опасный на вид, но Уоррен считает, что в этом смысл всей эстетики, которая пришла с праздником. Это первый год, когда он не провел всю ночь Хэллоуина в особенной кампании Dungeons & Dragons в тематике Хэллоуина, обычно написанную им самим, и теперь хватает одного взгляда на дом, кишащего людьми его возраста и старше в костюмах, что выглядят слишком профессионально, чтобы быть простыми покупками в драгстор магазинах [3], заставляет его думать, что, возможно, этот год не был подходящим, чтобы начать нарушать свою традицию. Уоррен не разговаривал с большинством своих друзей из Dungeons & Dragons с тех пор, как его приняли в Блэквелл, и главным образом он винит в этом себя, хотя общая дистанция, которую создаёт приём в старшую школу в возрасте шестнадцати лет, также была виновата в отсутствии общения между друзьями. Уоррен предвидел то, сколько времени уйдет на посещение Блэквелла, но он не предвидел, что это создаст огромное расстояние между ним и его бывшими друзьями, несмотря на то, какими близкими они были, когда он посещал обычную школу. Это было тем ударом, о котором он старался не думать все то время, что был в академии (и дома, потому что они не навещали его — они всегда были слишком заняты, и он знает, что в оправдание кроется нечто большее, чем просто слова; он не сомневается в этом, потому что и сам в своё время был слишком занят для них, и было бы нечестно требовать от них нечто обратное), а затем полностью забыл об этом из-за петель, когда те были всем тем, о чем он мог думать. Теперь он иногда размышляет об этом, но это уже не вызывает тех эмоций, когда он был одинок и хотел, чтобы друг заполнил его пустоту. Уоррен, возможно, и был сильно влюблён в Макс, когда только начал ходить с ней в школу, но в его желании тусоваться с ней было нечто большее, чем просто влюблённость. Он был одинок, и она относительно спокойно относилась к его обществу, что отличалось от почти навязчивого внимания, которое Брук оказывала ему, и это делало Макс притягательной в глазах Уоррена Кроме того, она была — и есть — очень милой. И этот факт ничего не менял. Но он был одинок, и его друзья отошли на второй план, где они больше не могли быть доступны, и это подпитывало большую часть его влечения к Макс в целом. Теперь у него были друзья в виде Макс, Хлои, Брук (которая неожиданно сбавила напор в последнее время, хотя он и не знал почему, поскольку он не игнорировал её, когда она приходила к нему с желанием поговорить — однако она бывает всё ещё холодной по отношению к нему), Кейт и, конечно, Нейтан, и он не променял бы их на своих старых приятелей когда-либо. Даже не в этот раз, несмотря на то, что дом, в который они собирались войти, выглядел гораздо менее похожим на то, что он хотел бы на себе испытать, когда он мог просто остаться дома и сделать хорошую, эпическую игру Dungeons & Dragons в тематике Хэллоуина. Вурдалак у входа берёт их заранее оплаченные билеты, и они входят в заполненный сухим льдом дверной проём.***
Все не так уж плохо, думает Уоррен, когда очередная кровавая невеста кричит на него за то, что он оставил ее у алтаря. Она корчится у стены, крепко сжимая рукой, на которой не хватает нескольких пальцев, букет, а Уоррен так занят наблюдением за ней, что чуть не врезается в парня в комбинезоне, который запускает в воздух над его головой бензопилу без лезвия. Кейт визжит рядом с ним, вцепившись в его руку, и Уоррен на мгновение задается вопросом, — куда, черт возьми, запропастились Хлоя и Макс, когда он и Кейт были напуганы в комнате, где был человек с кровавой бензопилой. — О нет, — слышит Уоррен шёпот Кейт, её хватка крепчает, когда комната наполняется волной сухого льда и большим количеством неоновых огней, что просачиваются сквозь внезапно вспыхнувший стробоскоп. Свет в комнате достаточно яркий, чтобы Уоррен мог перемещаться, но дым, вспышки и цвета искажают путь и заставляют его останавливаться каждые несколько шагов, прежде чем он поймет куда идти. Вой и гоготанье, которые актёры издают рядом с ним, тоже не помогают. — Где выход? — Спрашивает Кейт Уоррена, всё ещё крепко держась за него. — Ни малейшего, блять, представления, — отвечает он, вытягивая шею, чтобы оглядеться, и мир временно искажается, когда стробоскоп начинает работать быстрее. — Дерьмо. Разве здесь не должна быть маленькая смотровая комната? В ответ на его слова актёр хохочет, а Уоррен только раздражённо вздыхает. Это была обыкновенная локация дома, но они могли сделать её немного легче, чёрт возьми. — О! — Внезапно говорит Кейт. — Кажется, я вижу выход! — Что? — Спрашивает Уоррен, глядя поверх её головы, чтобы увидеть, куда она смотрит, но он ничего не видит. — Где же? — Там! — Кейт тянет Уоррена за руку, направляя его, но внезапно у него начинает кружиться голова, когда делает шаг в том направлении, куда она его ведёт. — Уоррен? — С беспокойством спрашивает Кейт, как раз тогда, когда чернота начинает заполнять его глаза. — Блять, — шипит Уоррен. Стробоскоп пульсирует в его сетчатках, не давая ему восстановить когерентность. — Я в порядке, мне просто нужна секунда, — говорит он Кейт, когда чувствует, что её хватка внезапно ослабевает, но когда он смотрит на неё сверху вниз, пытаясь придать лицу какую-то форму ободряющего выражения, он почти задыхается от собственного внезапного крика. Огни вспыхивают в её пустых глазницах, и паутина трещин обволакивает бледную, размытую структуру черепа, которая ухмыляется ему в ответ, и пульс в ушах оглушает Уоррена. Потому что теперь на него смотрит не Кейт, а её скелет. Так она выглядела бы после того, как спрыгнул с крыши, после того, как потеряла всякую надежду, до того, как кто-то понял, что в конце концов она может быть спасена от самой себя и от тьмы, которая поглотила её. До того, как кто-то достаточно постарался, чтобы её история была правильной. Уоррен смотрит сквозь быстрые вспышки, которые освещают раздробленные кости снова и снова, его крик застревает в горле вместе с дыханием, все мыслительные процессы полностью прекратились. Он не может моргнуть. Он не может дышать. Он не знает, что происходит, но знает, что на этот раз спас Кейт. Он смотрел не на неё — той версии Кейт больше не было. Это не Кейт. Это не она. Не она. НЕ ОНА. Сломанный череп Кейт трясется из стороны в сторону, как будто говорит ему что-то, чего он не может понять, а затем, с другой вспышкой, перед ним снова Кейт. Его Кейт, живая Кейт, смотрит на него с такой тревогой, что Уоррен чуть не падает на колени от облегчения и одышки. Он судорожно глотает воздух, который не мог вдохнуть раньше, и изо всех сил пытается сказать ей, что это сухой лёд так повлиял на его. Его голос срывается, язык заплетается, и глаза Кейт расширяются из-под белой, черной и красной краски, которая окружает глаза. Ложь, должно быть, доходит до неё, потому что следующее, что осознает Уоррен, так это то, что она снова берёт его за руку и тащит к двери в комнате. К счастью для него к той, которая оказывается выходом, и Кейт вытаскивает его как раз в тот момент, когда один из актёров перестаёт выть, чтобы спросить, всё ли в порядке. — Уоррен? — зовёт она его, в то время как Уоррен быстро моргает. Его взгляд прикован к ногам, а мозг — это слово нечёткий вой статики. Что, чёрт возьми, это было? Это не могло быть предчувствием, не могло им быть. Кейт — прямо здесь, держит его за руку и изо всех сил старается следить за его теперешним самочувствием, не принуждая его к этому, — не была той, кто был готов броситься с крыши. Верно? Кейт тогда редко улыбалась, редко казалась чем-то взволнованной. Эта Кейт нашла нечто в своей жизни: друзей или помощь, а может, и то и другое вместе. Ей стало лучше. Верно? Верно? Взгляд Уоррена скользит по взволнованному лицу Кейт. Её брови взлетают вверх от облегчения, а лицо наклоняется ближе, и Уоррен встряхивается. — Извини, — выдыхает он. — Слишком много сухого льда. — У тебя был такой вид, будто у тебя приступ паники, — говорит Кейт. Её руки ещё не отпустили ладонь Уоррена, и он не пытается стряхнуть их. На самом деле он этого и не хочет. — А раньше такое случалось? — Нет. Да. — Это со мной впервые. Это случилось со мной, когда я увидел китов на пляже. — Я не знаю, почему это случилось, но я в порядке. Это из-за тебя. Это из-за тебя, Кейт. Ты виновата. Ты убивала себя снова и снова, и я понятия не имел, что могу спасти тебя. Уоррен был не в порядке. — Возможно, мне стоит вернуть тебя в твою комнату, — мягко настаивает Кейт, слегка сжимая его руку. — Кого вернуть в комнату? — Спрашивает Макс, выходя из дома вместе с Хлоей. Хлоя слегка дрожит, но на её лице остаются остатки улыбки. — Что происходит? — У Уоррена был какой-то приступ, — говорит Кейт, прежде чем Уоррен успевает дать ей знак молчать. Выражение лиц Макса и Хлои мгновенно проясняется, и все взгляды устремляются на Уоррена. Уоррен бледнеет. — Нет, нет. Сухой лед, свет, у меня закружилась голова и всякое такое. Наверное, заболел. Лицо Хлои кричит «несусветная чушь обнаружена», но, к счастью, она не комментирует это. Уоррен знает, что она никак не может знать о видении китов, но он задается вопросом, сделала ли она свои собственные выводы о некоторых вещах с тех пор, как он рассказал ей о своих петлях. Он сомневается в этом, но Хлоя всегда была более подозрительной из них троих— не считая Нейтана. — Мы проводим тебя обратно, — предлагает Макс, хотя это звучит как приказ, и Уоррен поднимает руки, случайно вынимая телефон из кармана вместе с жестом, и делает свое лучшее виноватое лицо. — Нет, да ладно вам, я сам легко доберусь до своей комнаты. Я хочу, чтобы вы, ребята, остались здесь и хорошенько повеселились, это только… — Уоррен замолкает с телефоном в руке. Номер Нейтана на экране и таймер под ним говорят ему, что он звонил Нейтану в течение последних сорока шести секунд. — Дерьмо, — шипит Уоррен, отключая связь и надеясь, что голосовая почта ничего не записала. — Я вернусь сам, это просто головная боль. Вы, ребята, останьтесь, я не хочу быть причиной того, что Хэллоуин станет для вас провалом. Макс трогает себя за губу, но никто из них не пытается протестовать. — Хорошо, — наконец-то говорит Хлоя, хотя звучит так, будто она этого не хочет. — Если ты этого хочешь, но ты должен поддерживать с нами контакт до конца ночи, чтобы мы знали, что ты не умер. Уоррен фыркает и закатывает глаза. — Я не собираюсь умирать, я просто вернусь в свою комнату и отдохну. Хлоя фыркает, на её лице снова появляется улыбка, и Уоррен соглашается держать их в курсе, пока он не ляжет спать. Они принимают это, и Уоррен оставляет их до конца Хэллоуиновского движа в пользу отступления в свою комнату.***
Уоррен смотрит себе под ноги всю обратную дорогу, даже когда идёт по коридору до своей комнаты, думая о… видении? и не замечает, что у него гость, пока не сталкивается с ним. — Ох, Нейтан, — говорит Уоррен с легким удивлением, моргая при виде Нейтана, сгорбившегося у стены рядом с его дверью. Затем он хмурится, отмечая, что время ночи несовместимо с присутствием Нейтана. — Подожди секунду, что ты здесь делаешь? Вечеринка всё ещё продолжается. Нейтан пожимает плечами и шаркает носком ботинка по ковру, засунув руки в карманы кожаной куртки. На его щеке отпечаталась ярко-красная помада, и глаза Уоррена устремляются на неё в ту же секунду, как он её видит. Где, чёрт возьми, Нейтан успел это получить? — Хотел убедиться, что Прайс сохранила тебя в целости и сохранности. Слышал, как ты говорил что-то о возвращении своей задницы. Уупс. Оказывается Нейтан взял трубку, когда Уоррен случайно позвонил ему. Прекрасно. — О, Нейтан, — воркует Уоррен вместо того, чтобы извиниться, ухмыляется и двигается вперёд, чтобы открыть свою дверь. — Тебе не всё равно. Нейтан усмехается, не давая ответа, и следует за Уорреном в его комнату. Он закрепляет за собой место на кровати, прежде чем Уоррен успевает это заметить. Уоррен начинает сбрасывать части своего костюма, большая часть которого кажется тяжёлой в теплом воздухе спальни. — Ты планируешь остаться? — спрашивает Уоррен Нейтана, когда тот устраивается поудобнее там, где ему удобнее сидеть. Лицо Нейтана дёргается, как будто вопрос раздражает его. Возможно, так оно и есть на самом деле, но это никогда не останавливало Уоррена от вопросов, которые, как он знал, были ненужными в любом случае. — Думаю, да. Ты не придешь на вечеринку, и мне не хочется сраться в VIP-зоне с Вик и Хейденом, занятыми выговором Тревора, как у нас принято. Уоррен поднимает бровь: — Сраться? — Заткнись, — говорит ему Нейтан, а когда Уоррен начинает хихикать, швыряет в него подушкой. — Не доставляй Тревору неприятностей, — говорит Уоррен после того, как в него бросили подушку. — Он был относительно мил со мной в последнее время, и я не хочу видеть, как он замерзнет насмерть от взгляда Виктории. — Так пойди и скажи ей. Уоррен морщит нос. — И рискнуть самому превратиться в весьма привлекательную ледяную статую? Чёрт возьми, нет. Тревор может постоять за себя, не важно. — Я так и думал, киска, — торжествующе заявляет Нейтан, затем прислоняется спиной к стене, скрестив руки за головой, и ногами отбивает приглушенный ритм по ковру. — Так почему ты вернулся, прогулка на сене была слишком страшной для малыша Уоррена? Уоррен свирепо смотрит на Нейтана, но ничего не говорит, и каким-то образом Нейтану удается понять, что это означает — что-то случилось, и Уоррен вернулся в общежитие из-за этого. Он снова садится и обхватывает руками поднятые колени, бросая на Уоррена пронзительный взгляд, который, без сомнения, соответствовал взгляду Виктории, который они используют в унисон. — Ну что? — настаивает он тоном, требующего безотлагательного объяснения. — Выкладывай, Грэхем. Уоррен поджимает губы, раздумывая о том, чтобы действительно рассказать Нейтану об этом эпизоде (он не хотел называть их видениями — они не были реальными; Кейт была жива, и она собиралась остаться такой на этот раз) вместо какого-то дерьмового оправдания, но, прежде чем он может остановить себя, он выпаливает: — На меня повлияли стробоскопические лампы. Нейтан только прищуривается в ответ: — Что? — Я испугался в одной из комнат дома с привидениями, куда мы ходили. Там был сухой лёд, и стробоскопы, и лазерные лучи, и… я думаю, что-то из этого или всё вместе, не знаю, повлияло на меня. Я начал видеть дерьмо, которого там не было. Между бровями Нейтана появляется морщинка. — Дерьмо, которого там не было? Что за дерьмо? — Например… — Уоррен колеблется, пытаясь найти слова, которые помогли бы ему объяснить всё так, чтобы Нейтан смог понять, и жестикулирует руками в воздухе, выражая нанесенный ему урон. — Например, Кейт сегодня вечером была одета как La Catrina… — Ла чего блять? — Она — аргх, ты знаешь. Скелет Леди, Смерть, она — икона мексиканского праздника, Dia de los Muertos. Многие люди одеваются так же, как и она на Хэллоуин, но она — по-большей части из мексиканской традиции. Нейтан на секунду задумывается, потом щелкает пальцами. — Грим черепа? С сумасшедшими цветами, кружевными узорами и прочим дерьмом? — Да… ну, и нет, это, вероятно, Калавера, которой они пытаются пародировать, но это имеет ту же основную концепцию. Тот же праздник. Да Нейтан кивает, удовлетворенный подтверждением, затем нетерпеливо машет рукой, чтобы Уоррен продолжал. — Ну да, она была одета как Катрина, так что, ну, имела макияж черепа. Можно было сказать, что это была она, и это все-таки не было похоже на настоящий череп или что-то еще, но свет. Он, например. — Уоррен трет рукой рот, раздраженный тем, что ему приходится бороться со своими словами. — Он может искажать зрение, ты это знаешь, для этого свет обычно и используются, но вместо того, чтобы увидеть искаженный макияж Кейт на её лице или её лицо, или что-то ещё, я увидел… просто череп. Настоящий череп. С её волосами и всем прочим, но кости вместо кожи и плоти под ними. — Уоррен закрывает глаза из-за всплывающих воспоминаний. — Кости были… в трещинах. Сломанные. Нейтан ничего не говорит. В наступившей тишине Уоррен не открывает глаз, в темноте его век застыло изображение расколотого черепа Кейт, и он ждёт. — Она упала с крыши общежития, — наконец тихо говорит Нейтан. — Спрыгнула, — поправляет Уоррен резким тоном. Она не упала — это означает, что произошел какой-то несчастный случай. Кейт хотела покончить с собой. Кейт спрыгнула. — Спрыгнула, — неожиданно тихо произносит Нейтан, и Уоррен снова открывает глаза. Нейтан смотрит на него с того места, где он сгорбился на кровати Уоррена, упершись локтями в колени и свободно сплетя пальцы рук, по-видимому, испытывая неловкость от того, что происходило между ними, но почему-то все еще явно сочувствуя. Незнакомое зрелище зацепило что-то в Уоррене, его пальцы дернулись, чтобы схватить ткань там, где его сердце забилось, но Нейтан заговорил снова, прежде чем он получил шанс сделать это. — Ты когда-нибудь видели это? Её? Уоррен кивает, его рука опускается на бок, и это чувство улетучивается вслед за воспоминаниями Кейт. — Каждый раз, когда это случалось, да. За исключением того, когда она была спасена, очевидно. В это время. Нейтан вздрагивает — вздрагивает — и Уоррен вдруг отчаянно хочет знать, что происходит в голове Нейтана в этот самый момент. Но… он не может спросить. Потому что, если он это сделает, Нейтан тут же закроется, и Уоррен больше ничего не получит. Единственное, что можно было сделать, — это подождать и позволить Нейтану решить, что делать. — Это пиздец, — говорит Нейтан, отворачивая голову в сторону, и Уоррен с удивлением понимает, что его голос звучит виновато. Страдальчески и виновато. — Нейтан, — начинает Уоррен, но останавливается, когда Нейтан снова смотрит на него, и на его лице появляется выражение вызова. Уоррен пытается отбросить желание успокоить его, зная, что это было не то, чего хотел Нейтан, но желание возвращается, и он читает молитвы, прежде чем позволяет себе сказать: — На этот раз ты спас её, и это действительно важно. Ты не был тем человеком, который помог ей сойти с этого края. Ты не тот человек. Нейтан не отвечает, но его жестокие голубые глаза впиваются в Уоррена, и Уоррен почти слышит «но я был когда-то, и я мог бы быть». Он этого не говорит — и Уоррен не скажет. Потому что люди меняются, а Нейтан — нет. Не меняется. Но ни один из них ничего не говорит об этом; Уоррен сделал свое заявление, а Нейтан, похоже, не хочет что-либо говорить. Вместо этого он кряхтит, качает головой и падает обратно на кровать, его нога начинает подпрыгивать, чего Уоррен не замечал в течение нескольких минут. Грэхем вздыхает, сбрасывая остатки костюма, так что он остался в майке и брюках, в это время подтяжки свисают с его талии, а затем он идёт к своему шкафу. — Что ты ищешь? — Спрашивает Нейтан из-за его спины. Ради этого Уоррен игнорирует легкую грубость в его тоне, потому что если бы он стоял лицом к Нейтану, то, вероятно, не услышал бы от него вообще ничего. — Коллекцию фильмов. — Уоррен оборачивается, держа в руке флешку. — Хочешь присоединиться? — Этот вопрос в скорое время обрастёт бородой. — Шипит Нейтан, что означает «да». Уоррен включает плейлист старых ужастиков на своем ноутбуке, а затем идет к кровати, подталкивая Нейтана, пока не освободится место, и устраивается. Они молча наблюдают, как Дракула крадется по экрану, а затем Уоррен слышит, как Нейтан тихо бормочет: — Это было только в твоей голове, ты же знаешь. Уоррен смотрит на него краем глаза, не желая пропустить фильм, несмотря на то, что видел его уже несколько раз. — Я знаю. Это просто потрясло меня немного. — Это не может тебе навредить. — Продолжает Нейтан, его тон странно тверд. Изгиб его обтянутого кожей плеча прижимается к плечу Уоррена, обтянутому хлопком, и Уоррен чувствует его невольное подергивание, которое всегда где-то проявляется. — Это все в твоей голове. Единственное, что оно может сделать, это заставить тебя пораниться. Уоррен хмурится, затем полностью смотрит на Нейтана. Нейтан оглядывается на него, его лицо — стальная маска, которую он постоянно носит под нахмуренными бровями. — А ты не думаешь, что это знак того, что всё повторится? — Нет, — отвечает Нейтан без сомнений и колебаний. — Я действительно думаю, что все это только в твоей голове. Мне кажется, что эта чушь собачья настигает тебя сейчас, потому что ты уже все сделал. Твой разум просто не знает, как избавиться от кошмара, даже когда он закончен. Уоррен чувствует, как его рот дергается, когда он пытается сохранить обычное выражение, которое хочет показать, но он не может остановить свой подбородок от дрожи в ту же секунду, как это происходит. — Ты думаешь, я схожу с ума? — Уоррен слышит свой шёпот и морщится, когда его голос ломается над последним словом. Нейтан немного подождал и пожал плечами. — Я думаю, что ты такой же сумасшедший, как и я. Несмотря на то, как эти слова могли прозвучать, Уоррен знал, что Нейтан имел в виду это как утешение. Уверенность в том, что он, как и Нейтан, может научиться контролировать и жить с тем, что его разум пытается пойти против него. Заверение, что он, как и Нейтан, не позволит своим демонам съесть себя живьем и сможет выбрать свой путь. И это заверение, осознает Уоррен, снова возвращаясь к фильму, было именно тем, что он действительно хотел услышать. Потому что на данный момент именно Нейтан лучше всего знал, как себя вести в подобных ситуациях, и его окружали люди, которые делали все возможное, чтобы помочь ему. Если Уоррен действительно сходит с ума, то у него есть люди, которые сделают всё возможное, чтобы спасти его от самого себя, потому что именно это он сделал бы для них. Для Нейтана. И если Уоррен становился таким же психопатом, как Нейтан, то это происходит с теми людьми, которые помогут ему в случае падения. Это было самое утешительным подтверждением, которое кто-то мог когда-нибудь ему дать, и никто в жизни Уоррена не мог этого сделать, кроме человека, который знал о чем он говорил. И может быть, думает Уоррен, именно поэтому он хотел, чтобы Нейтан вышел из всего этого живым и был на его стороне. В конце концов, он нуждается в Нейтане, чтобы тот выручил его, как сам Уоррен уже выручал Нейтана. Потому что без Нейтана, где бы сейчас был Уоррен? — Грэхем? — Взволнованный тон Нейтана, вырывает Уоррена из мыслей, и Уоррен, вздрогнув, понимает, что его трясёт. Что его дыхание участилось. Что у него начинает кружиться голова и он чувствует, что вот-вот потеряет сознание. — Грэхем, — Нейтан пытается снова, на этот раз твёрдо, и Уоррен чувствует, как чья-то рука обхватывает его предплечье. — Эй. Расслабиться. Уоррен может слышать его, и он смутно понимает, что Нейтан пытается заставить его сделать, но между его мозгом и ушами стоит какой-то блок, потому что слова не обрабатываются правильно. Все идёт не так, как надо; единственная ясная мысль, которая приходит в голову Уоррену, — это то, что ему нужно лечь, прежде чем он свалится с кровати. Ему кажется, что он передаёт эту мысль вслух Нейтану, но на самом деле он не слышит себя, а сбитый с толку тревожный крик Нейтана в форме имени Уоррена ещё раз говорит Уоррену, что он на самом деле ничего не сказал. Он чувствует, как одеяло неудобно скручивается вокруг его ног, и Нейтан сжимает руками его челюсть, а большие пальцы открывают оба его глаза, пока он не смотрит прямо в расширенные зрачки Нейтана. «Они всегда так делают, когда ему страшно», — лениво думает Уоррен между смутным ощущением надвигающейся смерти. Несколько мгновений Нейтан пристально смотрит на него, потом отпускает веки Уоррена и позволяет им опуститься на место, и его хватка ослабевает в такт с воздухом, который он выпускает из легких со вздохом. — Слава богу, — слышит Уоррен его бормотание. Что бы ни искал Нейтан, он не нашел этого, и это, очевидно, было хорошо. Уоррен все еще чувствовал, что умирает медленной, страшной смертью. — Хорошо, доктор Душеваффл [4], тебе нужно дышать. Давай, Грэхем, сосредоточься на своём дыхании. Паника не исчезнет, пока ты не успокоишься. Медленно. Перестань думать о всякой ерунде, пародируя чёртовго Дулиттла, ладно? Просто дыши. Посчитай в обратном направлении. Сделай это психологическое дерьмо и думай о странных котятах, хорошо? Долбаная херня века, но, чёрт возьми, это работает. Не заставляй меня делать с тобой упражнения, потому что я возьму с тебя деньги за это дерьмо. Он не использует мягкий тон, когда говорит с Уорреном — не использует добрые слова или нежные прикосновения, как Уоррен знает, сделала бы Макс в подобной ситуации. Он просто разговаривает с Уорреном, как и в любой другой ситуации. Он не меняет себя, чтобы быть тем, кто, по его мнению, нужен Уоррену, и Уоррен думает, когда его дыхание замедляется, а сердце перестает стучать в ушах в ответ на то, что Нейтан отвлекает его своими разглагольствованиями, потому что Нейтан именно тот, кто ему нужен. Нейтан, каким бы он ни был, понимал, что происходит с Уорреном, и изменение самого себя не входило в его планы. Вот почему, Уоррен думает — нет, Уоррен знает — ему нужен Нейтан. Потому что Нейтан не собирался становиться кем-то, кем он не был. Нейтан не собирался становиться тем, кого Уоррен не мог признать. — Кому сейчас нужен психиатр? — Объявляет Нейтан, взяв Уоррена за плечи, и начинает его тянуть обратно в сидячее положение, начиная процесс сам, как инициативу, чтобы взять бразды правления и поднять парня быстрее, чем Уоррен попытался бы сделать это сам. У Уоррена голова идёт кругом, но он и не думает отчитывать Нейтана за это. — Дулиттл был ветеринаром, — вместо этого говорит Уоррен, сжимая перед своей майки жестом, который больше не ощущается чем-то естественным. На лице Нейтана появляется выражение крайнего раздражения. — Ты что, блять, серьезно сейчас, Гейхэм? Кого, блядь, волнует, что этот мудак делал, это было просто… Нейтан внезапно обрывает себя на возмущение, которое щекотало ухо Уоррена, когда тот прижимается лицом к плечу Нейтана. Уоррен чувствует, как Прескотт изо всех сил старается не оттолкнуть его от себя. Но он не делает этого — вместо этого позволяет Уоррену обнять его, а рука Нейтана даже поднимается, чтобы лечь на плечо Уоррена после нескольких секунд неловкого одностороннего действия, которое не волновало Уоррена. Объятие длится всего несколько минут — намного, намного короче, чем в прошлый раз, когда он обнимал Нейтана под ледяным дождём пропавшего шторма, — но этого более чем достаточно, чтобы Уоррен снова взял себя в руки, и когда он отстраняется, Уоррен знает, что Нейтан видит облегчение, выраженное на его лице. — Спасибо, Нейтан, — говорит Уоррен, широко улыбаясь впервые за этот вечер. Он толкает Нейтана плечом, за что вознаграждает фирменным нейтановским взглядом. — Ты волшебник в обращении с этим дерьмом. Я бы сейчас, наверное, рыдал бы в канаве без тебя. Ты — герой. — Ну и чёрт с этим, — бормочет Нейтан в ответ, возвращаясь к фильму, который уже наполовину закончен. Больше он ничего не предпринимает — ни ударов, ни плевков, ни оскорблений, ничего подобного. Просто фраза, сделанная с целью переключить внимания на что-то, а не на себя, и Уоррен принимает это с легкостью. Потому что это простой способ Нейтана сказать: «всегда пожалуйста.»