* * *
— Отец, за эту неделю к Вам больше не приходил никто из Кролоков? — тихо спросил Альфред, стоя перед образом Марии. — Нет. Я слышал, что они уехали. Скорее всего на поиски той самой книги, но это лишь мои догадки. «Что же в ней такого особенного?» — подумал псаломщик, вертя между пальцами свечу. — Мне кажется, или тебя что-то задело в этой семье? — мужчина бросил внимательный взгляд на юношу. — Я просто беспокоюсь о здоровье сына господина Кролока. Во время последней нашей встречи мне показалось, что он всё ещё болен. — Ну-ну-ну, мой мальчик, о нём ведь заботились не один день и не только мы. Думаю, доктор Сидхарт хорошо справился со своей задачей, — отец Абронсий похлопал юношу по плечу. — Давай-ка ты всё же поставишь свечу и мы начнём. Прихожане скоро будут здесь. — Да, конечно, — помолившись и поставив свечу, Альфред встал на своё законное место, готовый обжигать лёгкие ледяным воздухом. Но мысли все его были заняты Гербертом. В своё время искомая его семьёй книга подняла шуму, и теперь псаломщику было интересно, с чего бы Кролокам увлекаться магией и прочей ерундой. Сам юноша в такое верил с трудом, как и в различных тварей, которых приписывали к Божьим созданиям. Но теперь интерес ко всей этой истории возрос. Отвлечься от своих раздумий он смог лишь в тот момент, когда увидел в церкви Сару. Она послушно семенила за матерью, держа её за руку. Альфред незаметно помахал ей рукой, на что получил улыбку и такое же приветствие. На душе сразу стало спокойно. До самого вечера юноша находился в церкви, помогая отцу Абронсию и нуждающимся, исправно пел во время служб и вновь и вновь отдавал своей работе всего себя. Изредка облизывая пересохшие губы, он проходил мимо образов, собирая истлевшие свечи, и пытался осмыслить ночной кошмар, который теперь не давал ему покоя. Каждую ночь всё начиналось одинаково, только вот концовки изменялись. Казалось, что псаломщик с даже ему неизвестной целью брёл по мрачному коридору, с каждым утром становясь всё ближе к чему-то. Пока его пугала лишь неизвестность, но он был уверен — в конце концов им овладеет настоящий страх. — Думаю, на сегодня это всё, — отец Абронсий устало улыбнулся юноше, — иди, собирайся, и пойдем домой. — Конечно, отец, — улыбнувшись в ответ, Альфред побрёл к каморке. Совершенно неожиданно к нему в голову закралась очередная мысль, что каждый день он делает одно и то же. Возможно, не всегда это воодушевляет его, но жить так одинаково и размеренно он не хотел. В конце концов, это был не его выбор. Псаломщик неустанно твердил себе — лишь кончится срок его службы, он тут же исчезнет из села и станет жить так, как захочет. Но мысль эта была настолько высока и наивна, что и сам Альфред понимал безумность подобных рассуждений. Фонарь уже привычно слабо освещал дорогу. Благо, луна сегодня была полной и непривычно яркой. На морозе думать было легче, но забивать голову ещё более печальными мыслями больше не хотелось. Иногда юноша порывался спросить у мужчины, отпустит ли его тот, но что-то вечно его останавливало. Отец Абронсий был близким псаломщику человеком, и, по правде говоря, покидать его не хотелось. Но Альфреда тянуло за горизонт, к счастливой жизни молодого человека с любовью, интригами и приключениями. — Отец, что-то происходило за то время, что меня не было? — тихо спросил юноша, глядя себе под ноги. С каким-то невероятным наслаждением слушал он сейчас хруст под ногами. — Нет, совершенно ни-че-го… — ответил ему мужчина, как-то расстроенно пожав плечами. — Но я чувствую, всё ещё изменится. Нутром чую! — он со слабой улыбкой похлопал себя по животу, но уже через секунду нахмурившись, продолжил: — Наступил месяц волка. Если нам повезёт — в ближайшее время отпевать никого не понадобится… Альфред поджал губы. Он надеялся, что люди будут благоразмумны и не станут соваться в чащу леса. Волки близко к деревне подходили очень редко, но даже такие встречи заканчивались для некоторых плачевно. Иметь дело с мёртвыми юноше хотелось меньше всего. Ему не нравились рыдания, лица убитых горем людей, мрак, окружающий их. И, конечно же, смерть. Хотелось бы сказать, что он ненавидел её всей своей душой, но это было не так. Осознание её необходимости делало псаломщика уязвимым. Он не хотел принимать эту правду, поэтому она вечно сидела где-то в закоулках мозга, изредка всплывая в памяти. «Если бы люди жили вечно, то тогда ценности их жизни не было. Разве беспокоились бы о ней, получив какое тяжёлое увечье, зная, что всё пройдёт? О, нет. И как же много стало бы на Земле людей, оставайся древние мудрецы и появляйся на свет дети новых поколений? Что за неразбериха бы тогда началась…» — Мельникова дочка рада была подарку-то? — спросил отец Абронсий. Посмотрев на него, Альфред улыбнулся уголками губ и опустил взгляд куда-то под ноги. — Да, очень, — ответил он. — Хорошо, — мужчина улыбнулся и бодро зашагал вперёд. До дома оставалось несколько минут. Псаломщик последовал его примеру. Ему нравилось возвращаться домой после целого дня работы. Пить горячий травяной чай, успокаивающий горло, забираться под тёплое одеяло и знать, что в такой холод у него есть крыша над головой. Даже не смотря на те дни, когда он мечтал лишь дойти до порога и рухнуть в постель не раздеваясь. А иногда вечера скрашивали беседы с отцом Абронсием, и от этого на душе становилось так приятно, что юноша действительно чувствовал себя, как дома. — Отец, Вы не будете против, если я предложу выпить чаю? — спросил Альфред, оставляя пальто на крючке. — Конечно, нет, я с удовольствием составлю тебе компанию, — мужчина подкинул несколько поленьев в камин, и уже спустя пару минут вовсю потрескивал огонь. По комнате медленно, но верно расползалось тепло. Юноша присел на стул, тут же погружаясь в свои мысли. Те скакали от счастливой улыбки маленькой Сары до мрачного зеркального коридора из сна. Псаломщик старался ухватиться за воспоминание о встрече, но получалось у него плохо. Сара машет ему рукой на прощание. В ней появляется подсвечник с горящей свечой. Она делает шаг и оказывается в коридоре. Даже пол его устлан зеркалами. Ей интересно и страшно. Она идёт вперёд. Её аккуратные ручки подрагивают. Она делает очередной шажок и проваливается в пустоту. Её рот раскрыт в немом крике, но Альфред готов поклясться: кричала она громко. Чашка чая появилась перед носом совершенно неожиданно. — В последнее время ты слишком задумчивый, мальчик мой, — произнёс отец Абронсий, присаживаясь за стол напротив юноши. — Что тебя тревожит? — Простите, отец, — псаломщик виновато поджал губы и сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие ароматом трав, — я не могу избавиться от дурных снов. Когда я начинаю думать о чём-то другом, воспоминания о них искажают все мои мысли. Ваши советы не помогают, я не знаю, что делать. — Прочти шестнадцатый псалом перед сном. Если и он не поможет — читай сто сорок второй псалом. — Спасибо. Обсуждать больше ничего не хотелось. Чашки быстро опустели. Молитвы перед сном незаметно прочитаны. Укутавшись в одеяло, юноша не сразу смог закрыть глаза. Ему не хотелось возвращаться в кошмар, который не преследовал его разве что в реальности. Постепенно усталость взяла своё, и Альфред уснул, морально готовый к новым пыткам. Где-то в чаще леса одиноко завыл волк.III
23 марта 2020 г. в 13:31
Неделя пребывания в городе для Альфреда пролетела слишком быстро. За пару дней он успел посетить лекаря, накупить материалов и выписанную доктором мазь, и даже мастера, который помог с работой. Лекарь весь приём удивлялся тому, насколько повезло юноше.
— Вот знаете, чаще всего от таких ударов у людей остаются переломы. Как Вам удалось их обойти для меня просто загадка. Видимо, сам Господь Бог бережёт.
Отделался псаломщик обширным синяком с кровоподтёками и парой почти незаметных ссадин. Боли в пояснице списали на ушиб. Сильвер только перешла из рыси на обычный шаг. До поселения оставалось относительно недолго. Альфред безумно устал, и был готов поклясться, что будь Сильвер человеком, сказала бы то же и свалилась отдыхать прямо в сугроб. Юноша боролся с постепенно подбирающимся к нему сном. Иногда глаза самовольно закрывались на несколько секунд, и распахнув их, псаломщик растерянно оглядывался, испуганно замирая в седле. В таких тревожных помутнениях он вернулся домой ближе к вечеру. Конечно же, сперва вернув лошадь господину Фолку и поблагодарив хозяина за помощь. В доме отца Абронсия не оказалось. Альфред посчитал нужным пойти в церковь и помочь ему, но сил хватило лишь на то, чтобы добрести до постели и упасть на неё с лёгким чувством выполненного долга. Продремав буквально час, он немного помятым отправился в церковь. Скорее всего, отец Абронсий будет не слишком рад такому и отправит обратно отдыхать, но юноше хотелось заняться работой даже несмотря на усталость. Прихватив с собой небольшую сумку со свёртком, он уже предвкушал очередную встречу с маленькой Сарой. До начала последней на сегодня службы оставалось меньше часа. Альфред надеялся успеть. Ведь всё село можно было бы обойти за несколько часов.
— Мой мальчик, — отец счастливо улыбнулся, увидев юношу, и сразу же заключил его в объятия. — Я очень рад, что ты вернулся, но приходить тебе не стоило. Ты наверняка устал с дороги?
— Я не мог не явиться на службу, отец, — Альфред обнял мужчину в ответ. Он был счастлив своему возвращению не меньше. За то недолгое время, что псаломщик провёл в этом селе, он сильно привязался к отцу Абронсию. — Всё в порядке, силы для своей должности я накопил.
— Что же, тогда нас ждёт много работы, — отец Абронсий похлопал юношу по плечу.
Согласно кивнув, Альфред с почти детским восторгом наспех облачился в серый подрясник и, помолившись перед службой, встал на клиросе. Внутри него всё трепетало, и сейчас псаломщику казалось, что он погрузился в прошлое. Юноша помнил, с каким воодушевлением ожидал на этом самом месте своей первой службы, немного растерянный и взволнованный. Тёплые воспоминания вызвали лёгкую улыбку, и Альфред решил, что сегодняшний день он закончит только в наилучшем настроении, и неважно, что будет ждать его в темноте ночи. Псаломщик пел со всей душой, со всей страстью, на которую только был способен.
Как только служба подошла к концу, юноша также торопливо снял подрясник и, убрав все вещи по местам, направился к выходу из церкви.
— Альфред, куда ты? — спросил отец Абронсий, с лёгким недоумением глядя на помощника.
— Я хотел сходить к семье мельника, — ответил ему тот, держась за ручку сумки. — Подарить маленькой Саре витраж.
— А, значит, за ним ты ездил в город? — мужчина тепло улыбнулся. — Ну тогда ступай. Только будь осторожен, волки в этом году слишком бездумны и агрессивны.
— Спасибо за заботу, я быстро вернусь, отец, не переживайте, — юноша улыбнулся в ответ и, обняв мужчину, взял фонарь, покинув затем и церковь.
Улица встретила псаломщика ночной пустотой. Казалось, что вокруг не было ни души. Но стоило лишь прислушаться. Из глубин леса раздавалось одинокое уханье совы. Под ногами тихо шуршал снег. Страха не было. Ощущалось только неясно-приятное чувство умиротворения.
Добрести до дома мельника не составило особого труда. Всю дорогу юноша размышлял о чём-то невозможно эфемерном. Его мысли скакали туда-сюда, путаясь и цепляясь друг за друга в совершенно неверном порядке. Потоптавшись у двери несколько долгих секунд, Альфред неуверенно поднял руку и постучал в дверь. Через некоторое время она распахнулась, представляя его взору хозяйку дома.
— Добрый вечер, госпожа Шагал, — поприветствовал женщину псаломщик. — Прошу меня простить за такой поздний визит. Скажите пожалуйста, могу ли я увидеть Сару?
— Добрый, вечер, честной брат, — немного растерянно ответила Ребекка, явно не ожидая таких гостей в столь позднее время. — Да, конечно, проходите, я сейчас её позову.
— Спасибо, — юноша благодарно улыбнулся и прошёл в дом, остановившись у двери.
Он не хотел проходить далеко, ведь планировал заглянуть лишь на несколько минут. Послышались торопливые шаги, и уже через мгновение перед юношей появилась Сара.
— Здравствуйте, Альфред, — со смущённой улыбкой поприветствовала она псаломщика.
— Здравствуй, Сара, — раскрасневшийся от мороза юноша широко улыбнулся в ответ и потёр красную щёку. — Скажи мне, тебе понравились те витражи в церкви?
— Да, они очень красивые, — девочка обняла куклу.
— Значит, я правильно пришёл, — Альфред опустился на одно колено и достал из сумки причудливое изобретение. — Это тебе. Если подвесить его на оконную раму так, чтобы сквозь стёкла проходили солнечные лучи, эффект будет почти таким же, как и в церкви.
— Я… — Сара растерянно посмотрела на псаломщика и, похлопав длинными ресницами, осторожно приняла подарок из холодных рук. — Спасибо. Он очень красивый!
— Рад, что тебе понравилось, — юноша вновь улыбнулся, и девчушка накинулась на него с объятиями. Альфред невольно охнул от стрельнувшей боли, и Сара мигом отшатнулась, словно прикоснулась к раскалённым углям костра.
— Простите, — виновато протянула она, начиная ковырять пол носком ботинка. — Всё ещё болит?
— Да, но уже не так сильно, не переживай, — псаломщик ободряюще улыбнулся, — я в порядке. Лучше беги и попроси своего отца помочь тебе с ловцом солнца.*
— Конечно! Спасибо, до свидания, Альфред, — счастливо махнув рукой, девочка убежала куда-то.
— До свидания, — он также махнул рукой, а затем поправил пустую сумку и взялся за ручку двери. — Госпожа Шагал, до свидания!
— Да хранит Вас Бог, честной брат! — послышалось в ответ откуда-то из глубин дома.
Ступив за порог, юноша облегчённо выдохнул. Глупая, но безумно счастливая улыбка сама собой появилась на губах. Стараясь держать себя в руках, он направился домой. Теперь его спутником во мраке ночи была лишь унылая луна. Её больной желтоватый свет цеплялся за верхушки деревьев. Возвращался Альфред с лёгким сердцем. Он был искренне рад тому, что подарок его пришёлся девочке по душе. Полный радости псаломщик почти забыл обо всех тревогах, но невероятный холод и слабый свет фонаря, освещающий дорогу, не давали этого сделать. Тем не менее, внешне юноша выглядел совершенно спокойным. Внутренний страх копошился где-то глубоко внутри, и выпускать его на свободу поводов пока не было. Окружающая атмосфера умиротворяла, но расслабляться до конца тоже было рано.
Но, хвала небесам, путь до дома Альфред также преодолел без проблем. Когда он присел на стул, то сразу осознал, насколько сильно устал за последние сутки. Не дожидаясь расспросов и чего-либо подобного, юноша быстро приготовился ко сну и, помолившись вместе с отцом Абронсием, буквально упал на кровать, укутываясь в одеяло. Мужчина не стал допрашивать псаломщика, посчитав, что сейчас не самое лучшее время для разговоров. Да и не считал тактичным задавать вопросы. Если нужно будет — Альфред сам всё расскажет. По крайней мере, так было всегда.
«Его путешествие было до нелепого смешно. Альфред даже не знал, куда и зачем идёт. Но ему было совсем не до смеха. Звонкий шёпот начал сплетаться в один бесконечный шум, и, юноша был готов поспорить, обладатели голосов медленно, но верно, подбирались к нему всё ближе»
Примечания:
*ловец солнца – подвеска на окно, сквозь которую проходят лучи солнца.