Psalm 142

      — Альфред, у Вас здесь… — Герберт не смог сдержать улыбки и тыльной стороной ладони стёр со лба псаломщика муку.       — Спасибо, — юноша порывисто кивнул и продолжил формировать тесто.       Ещё с самого утра этого дня Альфред мечтал испечь что-нибудь, и, когда удалось подловить удобный момент, улизнул на кухню, начав наводить там свои порядки. Куколь, правда, его появлению был не очень рад, но псаломщик клятвенно заверил его, что ничего не испортит и даже приготовит для семьи Кролоков обед. Тот долго отказывался, но в итоге согласился. В конце концов, работы у Куколя было не мало. Выбор был остановлен на обычных пирожках, обязательного супа и рыбы с картофелем. Об обеде для себя юноша решил подумать потом. Готовка позволяла ему расслабиться и разобраться во всём, что накопилось за это время. Книга, к его счастью, была дочитана, список предоставлен старшему Кролоку, а до полнолуния оставалось ещё целых четыре дня. Псаломщик почти порхал по дому, но и о своей работе не забывал.       — Может, я могу чем-то помочь? — блондин с интересом окинул взглядом стол, заставленный посудой и продуктами.       — Что Вы, не стоит, — Альфред резво отправил пирожки в печь и продолжил заниматься готовкой.       — Вы отказываетесь, потому что Вам неловко, или потому, что можете справиться сами? — вкрадчиво спросил Кролок, наклонившись к юноше.       — Потому что я не могу сосредоточиться, когда рядом Вы, — честно ответил ему псаломщик и замер, поджав губы, — простите.       — За что Вы извиняетесь, Альфред?       — Мне показалось, что это прозвучало грубо.       — Ах, перестаньте, — отмахнулся Герберт, — в самом деле, это прозвучало так, как должно было.       — Раз Вы так считаете, — юноша кивнул и вернулся к работе.       Кролок выпрямился и отошёл. Осанистая, совершенно не присущая человеку его чина, фигура Альфреда мелькала перед глазами. Облокотившись спиной на стену, блондин наблюдал за каждым движением псаломщика. Его руки ловко справлялись с работой, а сам юноша, что-то бормоча себе под нос, был полностью погружён в неё. И Герберт признавал, что наслаждается открывшимся ему видом. За всё время, что юноша прожил в доме, он успел понаблюдать за каждым его действием. Как тот тянется за чем-то, читает в кресле, бегает за чаем и многое другое. А насколько интимными казались ему все прикосновения к телу псаломщика.       — Альфред, мне кажется, нам нужно поговорить. До того, как начнутся неприятные события.       — Это не может подождать до более спокойного момента? — спросил юноша и обернулся к Кролоку. Тот покачал головой. — Хорошо. Думаю, на то есть причины.       — Спасибо, — блондин подёргал манжет рукава, пытаясь подобрать слова. Вся заготовленная речь, как назло, вылетела из головы, из-за чего он не смог сдержать нервного смешка. — Дело в том, что наши взаимоотношения…       — Я понимаю, о чём Вы, — Альфред стиснул в руке тарелку, — и, боюсь, я не смогу ответить на вопрос.       — Вы ставите меня в тупик, право слово, — Кролок оторвался от стены и сделал несколько навстречу псаломщику, но остановился, заметив, как тот непроизвольно вжался в стол, — простите. Вы боитесь меня, я прав? Потому что теперь я не человек?       — Что Вы, Герберт, это не так, — юноша активно замотал головой, — я не боюсь. Не поймите меня неправильно, но я правда не могу ответить. Вы ведь сами понимаете, что с моим положением ни о чём подобном речи быть не может. По крайней мере пока. И я сам ещё ни в чём не уверен.       — Вот как, — блондин поджал губы, — я Вас понял, Альфред, не переживайте на этот счёт. Спасибо.       Молодой человек натянуто улыбнулся и поспешил покинуть кухню. Псаломщик измученно застонал и отставил тарелку в сторону. Ему пришлось закусить губу, чтобы не ругнуться. Оставшееся время готовки пролетело быстро и безэмоционально. Оповестив Куколя о готовности обеда, Альфред ушёл к себе. Схватив с прикроватной тумбы первую попавшуюся под руку книгу, он упал на постель и принялся за чтение. Но не успел он закончить и первой страницы, как вспомнил одну вещь.       «– Я решил, что Вам будет скучно, поэтому принёс несколько книг. Простите, брал на свой вкус, но буду верить, что Вам понравится, — произнёс Герберт, сверкая яркой улыбкой.       — Спасибо, я обязательно поделюсь своим мнением насчёт каждой, что успею прочесть, — Альфред принял из рук блондина стопку книг и, благодарно улыбнувшись, скрылся в комнате».       — Ну что ты будешь делать, — воскликнул псаломщик. Читать расхотелось. Мысли то и дело возвращались к разговору. — Я точно обидел его. Герберт ведь не хотел ничего плохого, верно? Но что я мог ответить? «Простите, кажется, я к Вам неравнодушен, но не могу остаться с Вами»? Боже, помоги. Скажи мне, можно ли любить мужчину? Господи, помилуй! Разве был я настолько грешен в жизни, раз Ты настолько жесток со мной?       Юноша вскочил с постели и рухнул на колени перед крохотным изображением Девы Марии. Его растерянность перерастала в отчаяние и страх.       — Заслужил ли я такого наказания от Тебя, того, кому отдал свою жизнь с малых лет? Неужели я не мог повстречаться с ним при обстоятельствах иных, чтобы не мучились мы оба? Что за напасть! Ответь, почему? Ведь Герберт и учтив, и добр, и терпелив, что уж говорить об искренности и чувственности. Разве сейчас он не нуждается в поддержке и любви, как никогда? О, Боже, я не понимаю! Я так устал за эти дни…       Альфред прислонился спиной к прикроватной тумбе и прикрыл глаза. Он был готов поспорить — то, что происходит сейчас, больше похоже на кошмар, чем то, что снилось ему последние месяцы. Юноша растрепал волосы и нехотя вернулся на кровать. Книга призывающе блестела своими позолоченными краской буквами. «Фауст» Гёте. Минутная эмоциональная слабость потихоньку угасала. И всё же, к выводу окончательному псаломщик так и не пришёл. Взяв книгу, он снова принялся за чтение.       — Отвлекусь. Подумаю об этом позже. И извинюсь перед Кролоком. На него и так многое свалилось.       В комнате Герберта стояла гробовая тишина. Молодой человек сидел в кресле, бессмысленно смотря перед собой и подперев голову рукой. Он надеялся, что если будет думать о чём-нибудь другом, то сможет отвлечься, но оказалось, это не так. Перед его взором всё ещё стоял тот растерянный взгляд, которым одарил блондина псаломщик.       — Он ведь не хотел меня как-то задеть или оскорбить, почему же тогда я повёл себя, как разбалованный ребёнок?       Кролок откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он так быстро убежал с кухни, что могло показаться, будто всё сказанное юношей задело его до глубины души. Может, так оно и было. Но разве можно обижаться на то, что кто-то не отвечает тебе взаимностью? Скорее, начнёшь винить себя.       — Альфред ведь пришёл помочь мне. Пришёл работать, а не влюбляться. Моё появление перед ним со своим влечением совершенно неуместно. А если оно ещё и мимолётно? Лучше об этом не думать. Но что же со своими чувствами делать мне? Разве что прятать под замок. Ужасно.       Послышались шаги, а за ними и стук в дверь.       «Неужели он?», — подумал молодой человек и привстал с кресла.       — Господин Кролок, обед готов, — произнёс Куколь и, не входя в комнату, ушёл.       Блондин шумно вздохнул и нехотя поднялся с места. Спустившись в столовую и не обнаружив там псаломщика, он хотел было позвать его, но передумал.       «Сейчас он вряд ли будет рад меня видеть»       — Всё в порядке? — спросил его отец, слабо погладив остановившегося в дверях сына по плечу.       — Да, не переживай, — ответил ему Герберт и сел за стол, натянуто улыбнувшись.       Молодой человек всегда улыбался за пределами своей комнаты. И только скрывшись в своих четырёх стенах он мог позволить стонать и рычать в подушку от боли, кусать губы и швырять вещи. Всё тело ломило невероятно сильно. Самый пик приходился на сутки-двое перед и после полнолуния. В это время Герберт просто запирался в комнате и никого не впускал. Истощённый эмоционально, он чувствовал лишь боль и сбивчивым шёпотом молил поскорее убить его, чтобы прекратить мучения.       Трапеза прошла в тишине. Блондин был слишком погружен в себя и свои мысли. Глава села не хотел ему мешать. Он понимал, что сейчас настало тяжёлое время, и не только для него. Когда Герберт вернулся к себе, ничего не изменилось. Принять решения он не смог, к Альфреду зайти не решился. Но при одной мысли о юноше внутри всё начинало трепетать. Молодой человек пытался убедить себя, что необходимо извиниться перед ним.       — И всё же, люблю ли я? — Кролок подошёл к окну и выглянул на улицу. Прекрасный пейзаж. Чудесный день. — Может, это любовь с первого взгляда? Как в женских романах, конечно.       Поджав губы, он ловким движением руки распахнул окно, впуская в комнату морозный воздух. Кажется, стало легче. Как оказалось, подышать свежим воздухом захотелось не только Герберту. Альфред стоял недалеко от крыльца, спрятав руки в карманы пальто. Первым порывом было окликнуть юношу, но блондин передумал. Он просто наблюдал за тем, как псаломщик смотрит куда-то вдаль, как ветер треплет его волосы. Неожиданно, Альфред сорвался с места и скрылся в доме. На лестнице послышались быстрые шаги.       — Господин Кролок!       Альфред пронёсся мимо комнаты Герберта и на мгновение остановился. Дверей было несколько и он не знал, где именно сейчас находится хозяин дома.       — Господин Кролок?.. — уже не так уверенно повторил юноша. Блондин решительно двинулся к двери и уже схватился за ручку, как услышал голос отца.       — Альфред, кажется, я просил Вас не подниматься, — чуть раздражённо, но как можно вежливее произнёс мужчина.       — Да, господин Кролок, простите, Бога ради! Но мне нужно поговорить с Вами, — сильное волнение слышалось в голосе псаломщика.       — Проходите.       Дверь захлопнулась.       Герберт вернулся к креслу. Подслушивать чужие разговоры было некрасиво, хотя сейчас это очень сильно хотелось сделать. Бессмысленно окинув комнату взглядом, он решил не вмешиваться во всё это и почитать. Конечно же, одной из любимых книг он не нашёл. Воспоминания об Альфреде вызвали слабую улыбку.       «Он же здесь, так близко, невероятно…»       Не прошло и нескольких минут, как снова послышались шаги, а затем и очередной хлопок двери.       «Снова на улицу?», — с недоумением подумал молодой человек, присев на подлокотник.       Но когда послышалось ржание, что-то внутри блондина резко ухнуло вниз. Кинувшись к окну, он увидел уезжающего на его лошади псаломщика. Он был не так близко к дому, поэтому вряд ли что-то смог бы услышать, но Герберт не мог сдержать крика.       — Альфред! — Кролок со страхом в глазах наблюдал за тем, как исчезает вдали его спаситель. Не веря всему происходящему, он поспешил покинуть комнату.       «Здесь какая-то ошибка, он не мог так поступить», — уверял себя блондин, направляясь в кабинет отца.       — Куда он уехал? — не церемонясь, ворвался к мужчине Герберт.       — Это его личное дело, — спокойно ответил ему тот, кажется, уже готовый к появлению сына.       — Хорошо, отец, — постарался успокоиться молодой человек, — скажи пожалуйста, в чём причина его отъезда?       — Я же ответил тебе, не будь таким упрямым и возьми себя в руки, — глава дома поднялся из-за стола и посмотрел сыну в глаза, — я пообещал ему не распространяться о том, что было в этой комнате, так что будь добр, прояви терпение.       — Хочешь сказать, он вернётся? — поостыл Герберт.       — Конечно. Не могу представить, что должно произойти, чтобы это юноша отказался от данного им обещания, — Кролок устало вздохнул, — теперь ты спокоен?       — Да, — блондин неловко пригладил волосы, — прости.       — Очередное увлечение?       — Нет, отец, в этот раз нет.       Покинув кабинет, Герберт задумчиво всосал нижнюю губу, а затем сбежал по лестнице на первый этаж. Он решительно увёл из запасов отца бутылку вина и быстро побежал назад. Вернувшись в свою комнату, молодой человек рухнул на постель.       — Извинюсь потом. Если он заметит, — начал рассуждать вслух блондин, — а сейчас мне нужно немного поддержки. Ради этого можно и ругань послушать.       Кролок не был гурманом или каким-то ценителем алкоголя, но отлично помнил, что если перестараться — непоздоровится. Поэтому начал он не слишком резко. Привыкнув растягивать удовольствие, молодой человек буквально смаковал напиток, делая редкие глотки и бессмысленно глядя на дверь. Со временем бутылка опустела, в доме всё также не было слышно ни звука. Эта тишина угнетала. Герберт не имел особой страсти к алкоголю, но упорно убеждал себя, что сейчас он необходим. Поэтому чем меньше в бутылке оставалось вина, тем сложнее ему было что-то осознать. Мысли уже давно поддались какому-то своему течению и плавно и размеренно текли, как им заблагорассудится. Несмотря на всё это, блондин прекрасно знал, когда стоит остановиться. Уцелевшая половина бутылки гордо была водружена на прикроватную тумбу спустя два часа (а может и меньше), а сам Кролок уже спокойно листал какую-то книгу. Он уже начал засыпать, когда в очередной раз за этот день хлопнула дверь. Некоторое время спустя послышались и шаги. Тяжёлые, неуверенные. Шумный вздох, шуршание одежды, негромкий стук в дверь. Не в его.       «Снова к отцу?», — молодой человек недовольно поджал губы и по-детски скрестил руки на груди, отбросив в сторону подушку, которую обнимал до этого момента. Противное тихое «проходите» и тишина. Снова.       Герберт чувствовал себя так, словно готов вцепиться любому в глотку и рвать, рвать, рвать эти ткани, мышцы и наблюдать за потоками крови. Решив высказать этим обоим всё, что о них думает, он вскочил с кровати и, чуть пошатнувшись, двинулся к двери. Проблем в том, чтобы выйти, совершенно не было. Блондин успешно дошёл до кабинета отца и уже хотел было почти с ноги вынести дверь, но что-то его остановило. Еле слышный разговор.       — Господин Кролок, Вы… Пожалуйста… Рушить сыну жизнь?.. — голос Альфреда был тихим, почти успокаивающим. В другой раз молодой человек остался бы наслаждаться им.       — Что за вздор, — хозяин дома, по привычке своей, говорил чуть громче, властно, завораживающе. Благодаря чему и добивался почти всего, чего хотел. — Позвольте… Хочу узнать…       — Но ведь это… — юноша прервался на полуслове и что-то промычал. В ответ ему донёсся непонятный бубнёж. Что-то шлёпнулось на пол. Скорее всего, книга. Послышалась возня, скрип мебели, недовольный шик и лёгкий хлопок.       «Он что, бьёт Альфреда?» — молодой человек почувствовал закипающую внутри злость. Тянуть он больше не собирался. Без стука ворвавшись в комнату, Герберт раскрыл рот, чтобы, как и хотелось, высказать всё обоим, но не проронил ни слова.       Первое, что он увидел — широкую спину отца. Стало страшно. А затем руки, упорно прижимающие ладони псаломщика к столу. Колено между ног юноши. И совершенно мерзкие причмокивающие звуки. С плохо скрываемым недовольством, мужчина обернулся и, увидев блондина, самодовольно улыбнулся. Из-за его плеча выглянул псаломщик и тут же отвёл взгляд. Пока он красовался красноватой щекой, Герберт пытался осознать только что увиденное. Его прошиб холодный пот, ноги, и так еле держащие его, совсем отказывались от своей работы.       — Ты сам виноват, — произнёс Кролок, отпуская Альфреда. Тот так и продолжал вжиматься поясницей в стол. То ли от страха, то ли от бессилия. — Нужно было думать раньше.       — Как ты мог? — молодой человек обессиленно опустился на колени. Он не знал, кому адресован этот вопрос. Оба знали о его чувствах. И обоих он увидел здесь.       — Решайся, иначе потом будет поздно, — с неожиданной заботой сказал мужчина и вышел из кабинета. Псаломщик опустился перед Гербертом и поджал губы.       — Герберт, простите меня, — он неуверенно обнял молодого человека за шею. Блондин также неуверенно поднял руку и погладил его по спине. Альфред говорил что-то ещё, но он уже не слушал. Только наслаждался теплом тела, тихим голосом, горячим дыханием на шее, прикрыв глаза от бессилия и необъятной тоски.       Противный стук всё портил. Каждый удар отзывался болью в голове. Кролок в очередной раз был готов рвать и метать. Нехотя распахнув глаза, он замер. Всё та же комната, распахнутое окно и прижатая к себе подушка. Было невероятно холодно. Поднявшись на ноги, блондин закрыл окно и подошёл к двери. Голова ещё болела.       «Будет тебе наказанием, Герберт», — подумал молодой человек и выглянул в коридор.       — Ужин, господин Кролок, — протянул Куколь и поспешил уйти.       — Куколь, Альфред не возвращался? — спросил Герберт, выходя из комнаты и прикрывая за собой дверь.       — Нет, господин Кролок, — ответил ему тот, — возможно, сегодня он не приедет.       — Хорошо, спасибо, — блондин вздохнул и спустился в столовую.       Он прождал псаломщика ещё несколько часов спустя, сидя в кресле гостиной с какой-то книгой, совершенно его не интересующей.

* * *

      Альфред честно пытался вникнуть в строки, мелькающие перед глазами, но надолго его, всё же, не хватило. Тем более, после книги Абрамелина вспоминать о таком умении, как чтение, хотелось меньше всего. В конце концов, псаломщик решил выйти на улицу. Конечно, он мог бы подышать свежим воздухом и через окно, но это было совсем не то.       «Как себя чувствует Сара?» — подумал он, накидывая пальто и выходя на улицу. — «Стоило бы навестить её и отца, но найду ли я в себе силы вернуться назад?»       Как только юноша оказался вне дома, он сразу почувствовал лёгкость. Стало спокойнее. Возможно, виновато было то напряжение, витающее в обители Кролоков. По крайней мере, сейчас Альфред понимал, что оно отступило. Наблюдать за редким снегопадом было интересно. Сначала, псаломщик решил было, что сегодня погода к этому расположена, а затем уже понял, что виной всему ветер, сметающий снежинки с крыши. Выглядело это мило, да и отвлечься хоть на что-то хотелось очень сильно. Мысли его медленно перетекали от всех важных для него людей: отец, Герберт, Сара. И тут его словно осенило.       «Сара!»       — Господин Кролок! — юноша надеялся, что найдёт хозяина дома внизу, но его там не оказалось. На свой страх и риск, пришлось подниматься на второй этаж. — Господин Кролок?..       Альфреду уже казалось, что идея его была не самой удачной. Наверняка мужчина сейчас разозлится и даже слушать его не станет. Тем более, псаломщик даже не знал, куда ему обращаться. Неожиданно, одна из дверей открылась, являя юноше главу села. Было заметно, что он слегка раздражён, но старается скрыть это.       — Альфред, кажется, я просил Вас не подниматься, — мужчина прикрыл за собой дверь и скрестил руки на груди. Возможно, на такое правило, у него были особые причины.       — Да, господин Кролок, простите, Бога ради! Но мне нужно поговорить с Вами, — юноша готов был в ноги ему упасть, лишь бы тот отпустил его. Готов к тому наказанию, каким бы наградил хозяин дома за непослушание. Но мужчина лишь тяжело вздохнул и, потерев переносицу, распахнул дверь в кабинет.       — Проходите.       — Спасибо, господин Кролок, — Альфред прошмыгнул в комнату и неуверенно остановился у стола.       — Присаживайтесь, и будьте добры рассказать, к чему такая срочность.       Мужчина сел за стол и внимательно посмотрел на псаломщика. Тот опустился на краешек кресла и запнулся. Он не знал, с чего начать. Глава села терпеливо молчал, возможно, предполагая, что такое произойдёт.       — Понимаете, — юноша подбирал подходящие слова буквально на ходу, — в одной из глав книги говорится о том, что в нескольких ритуалах необходим ребёнок. Вы наверняка читали книгу и прекрасно знаете об этом, но Вы ведь не думали, где его взять?       — Вы говорите так, словно я собираюсь его либо из-под земли достать, либо украсть, право слово.       — Что? Нет, что Вы, у меня и в мыслях подобного не было. Просто… Я знаю одного ребёнка. Эта девочка, она, понимаете, как-то связана со всем этим. Я не знаю, как могу объяснить… Позвольте мне сходить к её семье, чтобы предупредить. Нам понадобится её помощь, не могу же я явиться к ним в нужный день со словами: «Прошу меня простить, но ваша дочь нужна для ритуала».       — Понял. Тогда постарайтесь объяснить её родителям, что нам нужна её помощь. И скажите, что при их согласии, я выплачу им компенсацию.       — Хорошо, спасибо, господин Кролок, — Альфред подскочил с места, рассыпаясь в благодарностях, и поспешил покинуть кабинет.       — Альфред, — окликнул его мужчина, — возьмите лошадь. Спросите Куколя, он поможет.       Псаломщику повезло. Не успело пройти и десяти минут, как слуга подвёл к нему лошадь. Конечно, такой смене хозяев она была не очень рада, но задабривать её было некогда. Юноша спешил в село, увидеть всех, по кому скучал, и попросить помощи. Он спешил покинуть этот дом. Но отголоски крика заставили его почувствовать вину.       «Я не брошу Вас, Герберт»       Казалось, дорога до села заняла вечность, но было это не так. В первую очередь, Альфред решил отправиться к семье мельника. Он понимал, что разговор будет тяжёлым, и всё, что ему оставалось — подбирать нужные слова по дороге и настраиваться на скандал. Сначала дверь долго не открывали, из-за чего псаломщик решил, что дома никого нет. Но послышался шустрый топот и на пороге появилась Сара.       — Альфред! — девочка кинулась обнимать юношу. Тот с неясным для него счастьем опустился на колени, прижимая её к груди. — Куда Вы пропали? Я скучала.       — Прости, Сара, у меня дела, — виновато улыбнулся Альфред, — не могла бы ты позвать родителей? Мне нужно поговорить с ними.       — Сейчас, — девочка кивнула и потянула псаломщика за руку, — проходите, не стойте на пороге.       — Спасибо, — юноша прикрыл за собой дверь и сцепил руки в замок, ожидая главу семьи и его жену. Они не заставили себя долго ждать. — Здравствуйте, господин Шагал, госпожа…       — Что тебе нужно на этот раз? — без церемоний спросил мужчина, скрестив руки на груди.       — Прошу прощения, господин Шагал, позвольте всё объяснить Вам, — псаломщик нервно улыбнулся и сжал кулаки, — дело в том, что господину Кролоку необходима помощь вашей дочери. Поверьте, это совершенно не опасно, никто не причинит девочке вреда. Господин Кролок обещал заплатить вам за помощь, просто позвольте…       Альфред не успел ничего сделать. Резким выпадом мужчина ударил его по лицу. От неожиданности юноша отшатнулся и врезался в дверь спиной.       — Йони!.. — Ребекка испуганно закрыла рот рукой.       — Пошёл вон, — процедил сквозь зубы Шагал.       — Послушайте, Вы не так поняли, — псаломщик приложил ладонь к щеке, — никто и пальцем Сару не тронет, Богом клянусь!..       — Убирайся, пока я не отправил тебя к твоему Богу, и больше не смей возвращаться, щенок.       — Но прошу, от этого зависят жизни всего села, — юноша отчаянно пытался доказать мужчине правду, но тот его не слышал. И Альфред понимал его. Кто в здравом уме отдаст своё дитя неизвестному человеку, который ещё и увезёт ненаглядную дочь в дом, полный мужчин.       — Поищите кого-нибудь другого, честной брат, — выделив язвительной интонацией конец фразы, мельник буквально вытолкал псаломщика из дома, не забыв при этом «любезно» открыть тому дверь.       — Папа! — полный страха взгляд девочки, устремлённый на него — вот что увидел Альфред перед тем, как дверь захлопнулась.       Юноша не был зол. Скорее, он чувствовал себя обречённым. Псаломщик больше не знал, где можно найти ребёнка. Звучало это ужасно. А ещё теперь он боялся за Сару. Вдруг мужчина в порыве гнева поднимет руку и на неё? Но что Альфред мог сделать?.. Плетясь в сторону церкви, он бросал взгляды на играющих детей, и иногда в его голову закрадывалась мысль о том, чтобы взять кого-нибудь за руку и тихо увезти с собой. Лошадь недовольно фыркала, как будто чувствовала, о чём думает временный хозяин, и то и дело дёргала головой.       — Тише, милая, тише. Потерпи немного, я обещаю, что верну тебя хозяину.       В церкви стояла гнетущая тишина. Никого из прихожан не было. Сначала Альфред решил, что и отца нет. Но не мог же он оставить двери открытыми. Пройдя в церковь, псаломщик отметил про себя, что сегодня непривычно пусто. Несколько свечей горели. Наверное, кто-то всё же приходил.       — Отец Абронсий? — позвал мужчину юноша, остановившись у образа Марии.       — Альфред, мой мальчик, — отец Абронсий появился за спиной, словно из воздуха.       — Отец, — юноша с улыбкой обнял мужчину. Было видно, что тот рад видеть псаломщика, но полностью эмоции показать себе не позволял.       — Скажи мне, ты решил вернуться?       — Нет, отец, скорее попрощаться на какое-то время. И, наверное, исповедаться.       — Ох, хорошо.       Исповедь была долгой. Альфред упомянул почти всё, что испытал за эти дни в доме Кролоков. Каялся в такой неуместной беседе с Шагалами. Но про привязанность к молодому Кролоку умолчал. Ему казалось это неправильным. Юноша чувствовал, что поговорить об их взаимоотношениях нужно. И если уж начинать разговор, то только с Гербертом. Он говорил обо всём на автомате, обдумывая будущий разговор с молодым человеком. Псаломщика уже не пугало самое страшное — отступление от Бога. С каждым днём он верил в него всё меньше. И всё больше привязывался к Герберту.       — Отец, скажите, Вы видели людей, потерявших веру? — спросил псаломщик незадолго до своего ухода.       — Видел, Альфред, — ответил ему мужчина, и юноша готов был поспорить, что в голосе отца Абронсия звучит неимоверная тоска, — бывает, люди отворачиваются от Бога, после смерти близких, которых за несколько дней подкосила хворь. Или же, как муж госпожи Керберс, упокой Господь его душу.       — Значит, много людей сейчас отступило от Бога?       — Возможно, но, к сожалению, это зависит не от нас.       Уехал обратно Альфред лишь когда стемнело. Отец всё предлагал ему остаться на ночь дома, но юноша был непреклонен. Распрощавшись с мужчиной, псаломщик почти запрыгнул в седло и поехал к дому Кролоков. Подумал об опасности своей выходки он уже в дороге. Всё же, была ночь, холодно, рядом лес. А в лесу своих жертв поджидают голодные хищники. Благо, и ему, и лошади несказанно повезло. До дома доехали спокойно. Вернув лошадь в стойло и позаботившись о ней ровно настолько, сколько знаний об этом у него имелось, юноша прошмыгнул к чёрному ходу. Альфред старался как можно тише войти в дом. Закрыл дверь, стянул пальто и поплёлся в свою комнату.       Внимание его привлёк слабый свет, исходящий из гостиной. Поленья в камине догорали, будучи на последнем издыхании. Подойдя поближе, Альфред увидел спящего в кресле блондина и замер. Герберт выглядел безумно красиво и по-домашнему уютно. Хотелось коснуться его щеки, поправить волосы. Но позволить себе такой роскоши юноша не мог. Стоило разбудить Кролока, ведь спать сидя было неудобно, да и после пробуждение больше напоминало пытку. Осторожно наклонившись к молодому человеку, псаломщик почти невесомо коснулся его плеча.       — Герберт, идите лягте в постель, уже поздно.       На удивление Альфреда, тот проснулся быстро. Блондин несколько секунд смотрел в глаза напротив, а затем улыбнулся.       — Альфред, Вы вернулись, — он поднялся с места и книга, лежавшая до этого на его коленях, с тихим хлопком упала на пол.       — А Вы решили, что я Вас бросил? — юноша также улыбнулся в ответ. — Я бы никогда так не поступил, хотя бы без объяснения причины. Всё в порядке, я с Вами.       — Спасибо, — Герберт хотел было обнять псаломщика, но передумал.       «Один раз я уже спугнул его, не хочу повторять этого»       — Полагаю, Вы всё ещё хотите поговорить? — спросил Альфред, и, получив кивок в ответ, продолжил: — я готов сделать это завтра. Простите меня, но, думаю, и Вы, и я за сегодня немного устали.       — Согласен с Вами, — Кролок поднял книгу с пола и положил её на столик, — тогда спокойной ночи?       — Да, спокойной ночи, Герберт, — юноша тепло улыбнулся молодому человеку и порывисто обнял его. Убежав к себе в комнату, он оставил поражённого и восторженного блондина в одиночестве, давая ему своим действием слабую надежду.