Psalm 142

      На следующий день обоим было не до разговоров. Начались приготовления к полнолунию и, соответственно, работе Альфреда. Рядом с его спальней устроили Молельню, обустроив комнатку так, как велели в книге. Поиски ребёнка решили отложить на неопределённый срок. Конечно, глава села был не очень рад такому исходу, ведь был уверен, что ему помогут. Герберт с беспокойством глядел на заметный на скуле юноши синяк, но с вопросами не подходил. А после псаломщик закрылся в комнате. Одним из важных правил было одиночество. Альфреду придётся примерить на себя образ отшельника. Поговорить они не успели.       В день полнолуния, как и было указано, псаломщик встал до рассвета, совершил омовение и, переодевшись, вошёл в Молельню.  Встав на колени перед алтарём, он зажëг благовония и начал молиться. Юноша исповедовался, благодарил Бога и просил прощения, умолял помочь и просил не оставлять. Он молился искренне, с любовью и верой в то, что Бог поможет ему. Всё это продолжалось несколько часов. А затем, затушив благовония, Альфред вернулся в комнату, позволив себе упасть обратно на постель и ещё немного подремать. Его вера всегда была с ним, но почему-то именно сейчас она решила дать слабину. И одна из причин находилась в этом доме.       Разбудил его негромкий стук в дверь. В коридоре никого не оказалось. На ручке были оставлены чётки. По еле уловимому шлейфу лаванды несложно было догадаться, кто принёс такой подарок. Чётки были небольшими, всего на тридцать зёрен, и заканчивались подвеской с крестиком. Древесный запах был настолько сильным, что с лёгкостью мог вскружить голову кому угодно. Улыбнувшись уголками губ, псаломщик упал обратно на кровать, прижимая подарок к себе и вдыхая немыслимый аромат. На душе стало легче.       «Я обязан поблагодарить его», — решил для себя Альфред, прежде чем начать заняться делами.       Последующая дневная рутина состояла из чтения богословных книг и морального настроя на вечернюю молитву. На ближайшие несколько месяцев жизнь юноши должна была сократиться до уделения внимания одному лишь Богу. Благо, можно было заниматься не только этим. Ещё вчера юноша объяснил Куколю, что теперь будет сам себе готовить, стирать и выполнять мелкие необходимости по первому этажу. Это его новая забота.       Ночь для всех была неспокойной. Куколь и старший Кролок оставались рядом с Гербертом. Их разделяла лишь подвальная дверь. Всё было вполне тихо. Альфред не мог уснуть, но и спускаться ему тоже не стоило. Приняв, что эта ночь и для него будет бессонной, юноша решил продолжить чтение. Поставив на край прикроватной тумбы свечу и подоткнув за спину подушки, он без особого энтузиазма распахнул первую попавшуюся книгу и начал лениво бегать взглядом по строчкам. Спустя несколько страниц псаломщик решил было для себя, что после проведения ритуала в руки больше не возьмёт ни одной книги. Но передумал. За потрëпанной обложкой пряталась настоящая любовная история, о которой он даже не подозревал. Конечно, эту книгу, как и другие, юноше одолжил Герберт.       Герои Альфреда не особо впечатляли. Больше он был заинтересован в выражении их чувств. Больше всего пьеса напоминала ему сказку о маленькой русалочке, пусть сходств между ними было не так много. Удивительно было, насколько быстро принц и девушка признались друг другу в любви, почти ничего не зная друг о друге.       Поднявшись с места, псаломщик взял со стола лист бумаги и начал складывать из него фигурку. Единственное, что он мог собрать, была птица, которой научила его мама ещё в детстве. Но эта маленькая поделка значила для Альфреда намного больше, чем услышанные от кого-то слова. Он провозился с птицей какое-то время, вспоминая шаги, иногда делая неверные изгибы и начиная всё сначала. Юноша старался и делал её со всей душой. Когда, наконец, фигурка была готова, он гордо улыбнулся, а затем выскользнул из комнаты. Было немного рискованно делать это сейчас. Попади Альфред кому-то на глаза, придётся объяснять, с какой целью он крался по коридору поздней ночью с бумажной птицей в руке. Но ему повезло. Без препятствий псаломщик добрался до комнаты Герберта. Ему было страшно. Проведя кончиками пальцев по двери, юноша тихонько постучал и вошёл в комнату. Его сразу окутал знакомый аромат персика и лаванды, и юноша блаженно вдохнул его полной грудью, словно снова оказался рядом с Кролоком. Единственным источником света была лишь полная луна, но даже её хватило, чтобы хоть немного рассмотреть спальню Герберта. Книжный шкаф, не уступающий ему в размерах гардероб рядом, стоящие вдоль стены. Напротив — большое зеркало и картины в тяжёлых рамах. Большая постель с балдахином у окна, прикроватная тумба, кресло и небольшой письменный стол. Решив оставить птицу именно на нём, Альфред тихо двинулся вперёд. Внутри у него всё трепетало от страха и одновременного восторга. Ведь он здесь, в комнате Герберта. И он вошёл без разрешения, нарушив слово, данное старшему Кролоку. И этот дух бунтарства вызывал у псаломщика неясную улыбку, которая просто не хотела исчезать. Приписав на крыле фигурки корявое «спасибо» найденным на столе карандашом, он поспешил покинуть комнату, дабы не быть случайно пойманным. Снизу доносится шум, который пугал также сильно, как и если бы Альфред не знал причины его появления.       В спальню юноша вернулся счастливый, напуганный, вдохновенный, с той же глупой улыбкой, и наконец осознавший, насколько сильно он устал за этот день. Было давно за полночь, а это значило, что на отдых у него осталось не так много времени. Упав на постель, Альфред сгрëб в объятия одну из подушек (которую Герберт втайне от всех принёс ему неизвестно откуда) и начал размышлять о своих приключениях и полученном подарке.       «А ведь это можжевельник», — подумал псаломщик, взяв чëтки с прикроватной тумбы, — «они отпугивают злых духов и очищают пространство. Можжевельник ведь хорошо накапливает позитивную энергию. И чем же это считать, знаком внимания или заботой и защитой? Или всё вместе?»       Прикрыв глаза, юноша сделал глубокий вдох. Все мысли его плавно перетекали к Герберту. Ведь он действительно почти всегда был рядом, помогал и заботился. И если это не проявление чувств, то что тогда?       «Я спасу его своей верой, а после… После встану перед выбором. Главным будет не оступиться. Но оставить Герберта я не смогу».       Устраиваясь в постели поудобнее, псаломщик ещё какое-то время думал обо всём пришедшем ему в голову, прежде чем уснул на оставшиеся несколько часов.

* * *

      Помятый после ночи Герберт вернулся в комнату после полудня, сразу рухнув в постель. В его планах первым пунктом был хороший сон. Нужно было восстановить силы после таких издевательств организма самого над собой. Пролежав несколько секунд с закрытыми глазами, блондин привстал на локтях и перевёл взгляд на маленькую бумажную птичку. Он даже не сомневался в своих догадках о том, откуда она появилась в его комнате. Забрав фигурку со стола, Кролок улëгся обратно и начал рассматривать подарок. Конечно, он заметил надпись, и его губы невольно растянулись в улыбке.       Эта птица значила для него многое. Недолго думая, Герберт написал самую банальную фразу: «Рад, что Вам понравилось». А затем задумался над тем, как же он передаст сего почтового голубя адресату. Оставить у двери, как и чëтки? Нет. Не в этот раз. Пусть потом такой возможности не появится, но сейчас он слишком сильно хотел увидеть юношу. Прижимая бумажную птичку к груди, Кролок поспешил на первый этаж. Позабыв об усталости и боли в теле, он за несколько секунд преодолел расстояние от одной двери до другой.       — Герберт? — послышался голос из-за спины.       — Я хотел вернуть… — блондин обернулся и увидел перед собой Альфреда с чашкой чая в руках. Улыбнувшись, он протянул юноше птичку, и тот с благодарным кивком принял её.       — Вы зайдёте? — спросил псаломщик, глядя на Кролока.       — Да, — не раздумывая ответил тот и открыл дверь, пропуская юношу вперёд.       — Спасибо.       В комнате пахло травами. С появлением псаломщика она словно ожила. Стала чистой, светлой и до невероятного уютной. Окно было приоткрыто, из-за чего возник небольшой сквозняк. Оставив чай на прикроватной тумбе, Альфред закрыл окно. Собрал книги с постели и аккуратной стопкой положил их на письменный стол. Чуть помедлив, достал из соседней стопки пару книг и отдал Кролоку.       — Эти я прочёл, спасибо, — псаломщик сделал несколько глотков чая, забрал со стола чётки и присел на край заправленной постели, — за подарок тоже спасибо, у них невероятный запах.       — Не стоит, это малая часть того, что я могу для Вас сделать, — ответил ему Кролок, окинув взглядом комнату.       — Раз Вы пришли, я хотел бы возобновить наш прошлый разговор, — начал Альфред, нервно перебирая бусины чëток, поспешно добавив: — Если, конечно, Вам сейчас удобно.       — Я не смогу дождаться другого дня, — ответил Герберт и присел в кресло, — и я понимаю, что Вам, возможно, сложно поднимать эту тему, не торопитесь.       — Да, спасибо, — псаломщик закусил губу. Он молчал ещё долгие для обоих секунды, собираясь с мыслями и подбирая слова. — Мне приятно внимание с Вашей стороны. Кажется, у меня есть какие-то ответные чувства к Вам, но я не могу. Сейчас не время. Если я предам свою веру и Господа, то не смогу Вам помочь. Я боюсь кары Божьей за своё отступление. Вся проблема во мне и моём страхе. Сначала я боялся Вас и искал спасения у Бога. Сейчас же всё наоборот. Я запутался. Я не понимаю, где теперь искать спасения.       Кролок слушал Альфреда и чувствовал, как смешанные чувства внутри него начинают борьбу между собой. Факт того, что у юноши могут быть ответные чувства, заставлял блондина трепетать от счастья. Но всё услышанное далее постепенно сбавляло этот уровень.       — Знаете, Альфред, Вы сильный человек. Думаю, если бы я оказался на Вашем месте, не сомневайтесь, моему страху не было предела. Скорее всего, я бы сбежал от всего этого, а после корил себя всю оставшуюся жизнь. Я очень благодарен Вам за то, что Вы согласились мне помочь. Это действительно очень многое значит. А Бог… В любом случае, не ко всем же он относится благосклонно, верно? Поступайте так, как считаете нужным и не бойтесь. Я обещаю больше не начинать подобных разговоров до тех пор, пока всё не закончится. Любовь, она… Вы знаете, она прекрасна во всех её проявлениях. Просто знайте, что в том, что Вы любите, нет ничего постыдного.       Псаломщик долго молчал, перебирая бусины чëток и глядя в пол. От остывающего чая шёл еле заметный пар. К чашке юноша больше не прикоснулся. Герберт решительно ждал ответа.       — Тогда, я бы хотел видеться с Вами чаще. Пока запрет не настолько жёсткий. Знаете, как это было обычно, в гостиной, — произнёс юноша и закусил губу, словно попросил что-то непозволительно дорогое.       — Да, конечно, я буду рад, — согласно кивнул Кролок.       — Спасибо, — Альфред поднял на блондина взгляд и улыбнулся уголками губ, словно всё ещё сомневался в правильности своего решения.       — И Вам тоже, — Герберт поднялся с места и, улыбнувшись юноше, распрощался с ним и покинул комнату.       Псаломщик устало выдохнул и упал на кровать.       — И кому я дал шанс? Ему или себе?       Он бы мог поверить в то, что после окончания его службы всё наладится. Ждать, без малого, нужно было ещё восемь лет. И пусть чувства, настоящие и искренние, не видели во времени преград, их запросто могли бы сломить страх или порицание, сбежать от которых не так просто. Но заглядывать настолько далеко сейчас было глупо. Сначала нужно было закончить с работой. А после, если повезёт…       — Нет. Я дал шанс нам обоим. И если мы постараемся, то всё обязательно закончится хорошо.       На такой более или менее позитивной ноте Альфред забрал чашку с чаем и принялся за работу. Пусть это был лишь второй день, он был уверен, что время пролетит незаметно для всех в этом доме.

* * *

      Дни пролетали намного быстрее, чем некоторые ночи. Несколько раз псаломщик предлагал свою помощь, но слышал лишь отказ в ответ. Возможно, глава села просто не хотел терять единственный шанс на спасение, кто знал. Тем не менее, чем ближе становилось каждое полнолуние, тем обеспокоенней становились Кролок-старший и Альфред. Время шло, а поиски нового ребёнка даже не упоминались. Конечно, оба думали об этом, пытаясь принять решение, но тактично помалкивали. Иногда псаломщику казалось, что у мужчины уже есть какой-то план, но в чужие дела не лез. Несмотря на некоторые несостыковки и проблемы, в целом, всë было хорошо.       С Гербертом юноша встречался в гостиной каждый день. Они по нескольку часов сидели в тишине, прерываемой шелестом страниц, стуком чашек о стол или посëрбыванием горячего напитка, и этого им вполне хватало, чтобы чувствовать поддержку друг друга Именно она давала им силы. Иногда они пересекались в коридорах и других комнатах, одаривая друг друга короткими взглядами, а иногда и слабыми улыбками.       Псаломщик продолжал вести своё маленькое хозяйство — стирал одежду и постельное бельё, готовил, заучивал указанные в книге Абрамелина молитвы и дважды в день молился в маленькой комнатке. С каждым днём он всё больше верил в спасение, и это также придавало ему силы. Юноше казалось, что всё налаживалось. Иногда в его комнате появлялись сперва незаметные изменения. Например, очередная стопка книг на столе или новый шарф на спинке кресла. Альфред замечал все эти знаки внимания и принимал их, но при возможной встрече в гостиной просил так не делать.       «– Если следовать книге, в спальне могут быть только я и моя супруга, и даже она спустя какое-то время не должна там появляться, — старательно объяснял юноша, когда его в очередной раз не послушали, — мне приятны все эти знаки внимания с вашей стороны, но, право слово, Вы ведь не моя жена.       — А Вы бы хотели, чтобы я был? — с улыбкой спросил Герберт и поднëс чашку с чаем к губам, с интересом наблюдая за псаломщиком поверх неё.       — Это невозможно. Хотя бы физически, — стараясь не выдавать свою растерянность, ответил ему юноша.       — А морально? — снова спросил блондин, услышав в ответ лишь тишину. В комнату больше никто не входил. Псаломщик решил, что после сможет найти ответ на этот вопрос».       Когда в один из вечеров глава села попросил Альфреда подняться к нему в кабинет, тот, признаться честно, был немного растерян. Псаломщик примерно понимал, о чём может пойти речь в ходе беседы, но всё равно переживал. Герберт ободряюще улыбнулся и молча проводил его взглядом, как бы говоря: «Всё будет хорошо». Пройдя в уже знакомую комнату, псаломщик опустился на край кресла и принялся слушать Кролока.       — Я смог уговорить мельника и его жену помочь, — произнёс мужчина. Особо радостным он не выглядел. Возможно, это было его привычное выражение лица. Или он просто устал от всего пережитого за эти несколько месяцев.       — Но не всё так просто, верно? — спросил Альфред.       — Верно. Но, на самом деле, проблем возникнуть не должно. Они просто хотят находиться в доме и, по возможности, сразу же забрать девочку домой. В целом, каждая сторона выходит без потерь, и меня это радует. Только скажите, когда нужно будет послать за ними.       — Да, конечно, — юноша задумался на несколько секунд, рассчитывая дату, а затем ответил: — Через неделю. С утра.       — Я Вас понял, — кивнул в ответ Кролок, — спасибо, можете идти, Альфред.       — Хорошо.       Псаломщик вышел из кабинета и буквально сбежал вниз по лестнице. Он был готов поспорить, что топот его ног был слышен даже отцу Абронсию в церкви. Но его радости не было предела. Герберт всё также сидел в гостиной, ожидая его возвращения. И, увидев лёгкую улыбку на лице Альфреда, он не мог не улыбнуться ему в ответ.       — Хорошие вести? — спросил блондин, поднявшись с кресла и остановившись напротив юноши. Тот закивал и улыбнулся ещё шире. Кролок буквально чувствовал эту волну радости, которая окружала псаломщика и передавалась ему самому.       — Сара поможет нам, Герберт, — с нескрываемым счастьем в голосе произнёс Альфред, нелепо взмахивая руками перед собой. Он хотел обнять Кролока, но боялся это делать.       — Вы хотите сказать, что я смогу её увидеть? — блондин протянул руку и, не заметив никакой отрицательной реакции на своё действие, осторожно взял псаломщика за руку.       — Да, её обещали привезти сюда. Мне кажется, вы найдёте общий язык. Вы ей понравились, Герберт, поэтому она не упустит момента сказать Вам об этом, теперь уже лично, — Альфред неловко улыбнулся и сжал ладонь Кролока. — Теперь всё наладится. Мы справимся.       — Обязательно, — согласно кивнул тот ему в ответ.