Зарисовки с Ким Сокджином

      В жизни так бывает, что кто-то уходит безвозвратно, даже не оглянувшись назад, не попрощавшись напоследок. Лопается, как мыльный пузырь. И ощущение пустоты, оставшееся в груди, ничем не вылечить и ничем не залатать. Она, пустота, съедает все мечты и желания, оставляя за собой сомнения и мрак. И людям приходится жить с этим, смириться и принять как должное, идти вперёд, привыкая к ней.       Когда Джину сообщили о смерти его любимого, ему думалось, что это шутка, но черный флаг и перевернутая обувка на пороге комнаты супруга говорили об обратном. Ему хотелось, чтобы супруг улыбнулся ему как прежде, нежно обнимая его за плечи и желая доброго утра. Но третий день после известия, шум и гам внутри дворца и похоронный марш говорили ему о том, что этому не бывать. И он смирился будто, собирая свои вещи в маленький вещевой мешок, иногда засматриваясь на подаренные супругом украшения и роняя на них слезы.       Война, безжалостная и коварная, забрала в свои объятия дорогого человека и шепчет ему насмешливо об одиночестве, загоняя в тупик.       — Господин... Вы уверены? — спрашивает слуга, немного дрожащими пальцами складывая нужные вещи для отъезда. Джин ему благодарен и в знак их маленькой дружбы, вкладывает в маленькие руки золотую подвеску и заставляет сжать пальцы. — Но господин! Я не могу это принять! Я не могу... — слуга пытается разжать пальцы, но хватки Джина достаточно, чтобы у парня ничего не получилось.       — Возьмите. Это моя благодарность и знак нашей с Вами дружбы. Если Вы её продадите, то выручите большие деньги и, наконец-то, сможете отремонтировать крышу дома к зиме. Извините, что раньше об этом не задумывался. Я был недостаточно внимателен к Вам, в то время, как Вы отдавали своё время прислуживая мне. Не обижайте меня, прошу, — говорит он, заглядывая в полные слёз глаза своего слуги. — Вы обязательно встретите такого человека с которым будете счастливы и тогда, держитесь за него так сильно, как это будет возможно. Не совершайте моих ошибок...       — Господин! — Джин рывком обнимает хрупкое тельце своего слуги и слегка гладит по спине, глуша в своих объятиях чужие рыдания.       Он должен был идти на войну вместе со всеми, взять в руки меч и сражаться бок о бок со своим мужем. Он должен был видеть последний блеск глаз любимого и умереть вместе с ним, целуя его, но вместо этого он остался во дворце, будто немощный.       Война закончилась победой, но ей никто не был рад. Тела, завёрнутые в темные материи заносили друг за другом, а потерявшие своих мужчин и детей омеги падали на колени, сжимая руки в кулак. Джин заплакал только ночью, когда дворец погрузился в темноту и только тихие всхлипы слышались с улиц. Он потерял и был потерян. Он не знал, как жить дальше и стоило ли продолжать свою жизнь теперь, когда смысл её был завернут в чёрную материю и предан холодной земле.

***

      — Мы должны решить, что делать с овдовевшим мужем Вашего брата, — советник говорит это чётко и громко, чтобы собравшиеся слышали. — У них нет общего ребёнка и в завещании старший господин ничего ему не оставил. По сути, он теперь — пустое место и лишний рот во дворце...       — Молчать! — от яростного голоса младшего господина, теперь, по совместительству, главы клана будто задрожали стены и все затаили дыхание. — Как мой брат позволил такому, как Вы стать его советником? Пустое место теперь Ваше, Вы свободны!       — Но господин...       — Уведите его! — Воины подхватывают советника за руки и, под громкие крики бывшего советника, закрывают массивную, деревянную дверь. Собравшиеся не ожидали такого поворота событий и теперь боялись что-то сказать, и потерять свои нагретые места. — По всем законам нашего клана Ким Сокджин является супругом моего умершего брата. Это означает, что до конца своих дней Ким будет жить в этом дворце, как член этой семьи. И никто не имеет права с этим спорить!       — Но... Ваш брат так и не подписал официальные документы на брак, господин, — седой мужчина, один из старейшин говорит это, слегка понижая свой голос, будто хочет одновременно быть услышанным и наоборот.       — Что?       — Ким Сокджин был взят в плен, когда ему было 16 лет. Но война шла до его 23-летия. Когда Ваш брат захотел его сделать своим супругом, оказалось, что документы Кима были уничтожены и их восстановление требовало определенного времени. Вы в то время было заняты востоком, по этой причине не знали об этом. Но старший господин был непоколебим и всё равно женился на нем, а документы они должны были подписать после. Они были влюблены и забыли об этих бумагах, а когда документы и договор на брак был готов, началась ещё одна война. Ваш брат покинул нас, так и не успев подписать документ на брак...       — Почему я узнаю об этом сейчас?! — возмущается глава клана, но замолкает прокручивая в голове свои мысли. Да, он знает, что его брат любил своего мужа и, в те редкие моменты, когда он их видел вместе, всегда хотел быть таким же счастливым и влюбленным. Но бесконечные войны и стычки не давали ему возможности испытать эти чувства и окунуться в них. — Я женюсь на нём.       — Хён? — услышав голос Чона младшего за дверями, Джин приводит себя в порядок и прячет свой мешок под кровать. Дверь открывается через секунд 15, ему приходится подскочить и сделать глубокий поклон. Сейчас перед ним стоит не младший брат его покойного мужа и не милый Чонгукки, а новый глава клана: уверенный, сильный и могущественный. Его муж был таким же, но ему не нравилась власть, а вот младший всегда ей интересовался.       — Ваше Величество!       — Хён, не надо, — говорит Чонгук сразу же, когда за слугой плотно закрывается дверь. Его голос такой же, как прежде, нет никаких ноток агрессии и превосходства. — Я соболезную твоей утрате, хён, — Чонгук делает поклон и не поднимается, оставаясь в этой позиции. — Я хоть и стремился к власти, но никогда не хотел её заполучить таким путем. Сейчас, когда она у меня в руках, я понял, что был слеп и глуп желая её. Мой брат сильно тебя любил, как и ты его. Я это видел. И тебе не нужно уходить, ведь этот дом хранит ваши воспоминания и вашу любовь. Это и твой дом тоже.       — Я не могу, господин Чонгук, — холодно говорит Джин, но младший будто не слышит его, стоя в позе поклона, с опущенной головой, лицом вниз. Джину хочется сказать, что он тоже соболезнует, но не может. — У меня нет никакого права оставаться здесь.       — Есть! — Чонгук поднимает голову и выпрямляется следом. — Ты — супруг моего брата, бывшего главы. Ты — член нашей семьи. Никто не может в этом усомниться, хён!       — Чонгук... господин Чонгук, — поправляется он, но оказывается прижатым к тёплому телу.       — Я знаю, что тебе больно. Я слышу, как ты плачешь ночами, как ты скучаешь по нему. Но ты должен жить дальше, как и я. Мы должны сделать это вместе. Нас объединяет любовь к брату и её мы должны пронести до конца наших с тобой дней. Пожалуйста, хён, останься со мной...

***

      Джин знал, что всё будет именно так. Что им придется жениться, чтобы Джин мог остаться во дворце и сегодня — день, когда они с Чонгуком станут официально женатыми. Это очень странно и до глубины души дико. Он чувствует себя предателем, бесчестным и грязным. Будто он сейчас танцует на могиле своего мужа, в своём свадебном наряде и с улыбкой на лице. Они говорили об этом. Чонгук сказал, что не важно, что скажут люди, важно то, что семья будет вместе. И Джин ему верит. Ему теперь остаётся верить только Чонгуку, младшему брату своего умершего мужа, который сегодня станет его официальным супругом. "Не могу" шепчет под нос Джин, пока падре зачитывает условия брака, но Чонгук будто почувствовав, хватает его за руку и сжимает в своих больших ладонях.       Назад пути нет.       Они теперь женаты.

***

      — Нет! Прошу, прости меня! Прости меня! Прости!       — Хён! Хён! — Джин распахивает свои глаза и встречается с встревоженным взглядом Чонгука, который сидит у него на постели и держит за плечи.       — Чонгук... — впервые он рыдает так громко и долго, что в конце у него не остаётся ничего: ни горя, ни страданий, ни мучений. Он засыпает, но в этот раз сны ему не снятся, будто кто-то отгоняет их прочь и охраняет его спокойствие.       Утро.       Джин любит просыпаться вместе с мужем в одной постели и эта мысль заставляет его улыбнуться. Сквозь сон он гладит вздымающуюся грудь мужа и хихикает, когда тот задерживает дыхание. Значит проснулся. Он не перестает гладить и проникает сквозь ночную рубашку своими пальцами, прикасается к горячей коже. Под его ладонью гулко бьётся сердце и чужое тело немного дрожит, а дыхание становится шумным. Не открывая глаз, Джин расстёгивает пуговицы, спускаясь все ниже и ниже. Кончиками пальцев он обводит кубики пресса, иногда слегка царапая их, ловя горячее дыхание в волосы и, частично, на лицо. Ему весело. Он знает, какая будет реакция у мужа, когда он проникнет под штаны и начнёт гладить уже вставший член. Намереваясь осуществить свой хитрый план, Джин спускается ещё ниже, но его супруг хватает его за руку, не давая двигаться.       — Господин, Вам разве не нравится это? — хриплым после сна голосом спрашивает он и улыбается, целуя открытые участки кожи мужчины. Он пытается снова двигать своей рукой, но не получается, поэтому он с лёгкостью седлает мужа и не поднимая своего лица, начинает целовать шею. Игривыми поцелуями он спускается до сосков, поднимается обратно, но кроме шумного дыхания и сильной хватки на своих бедрах ничего не чувствует. Не дождавшись желаемой реакции он решает играть не по правилам, и проезжает своим тазом по достоинству мужа. Хриплый стон вырывает у него, когда он чувствует чужое возбуждение. — Вы! Как Вы можете игнорировать меня! — кричит он притворно и наконец-то поднимает голову.       Он сидит верхом на полуголом Чонгуке, который такой красный и смущённый, что не может выдавить и слова. Он забыл, ведь его муж умер, а Чонгук пришел ночью из-за его очередного ночного кошмара.