Зарисовки с Ким Сокджином

      — Чонгук? — Джин вздрагивает, когда слышит звук открывающейся двери и с волнением оглядывается. Серьезный разговор, который он затеял, как лёд в летнюю жару терял свою актуальность, ибо на часах три часа ночи. Тревога за младшего у которого он даже не удосужился взять номер телефона, разъедала внутри, будто кислота.       — Хён, — Джин успевает подскочить и подхватить гибрида за талию, позволяя облокотиться на себя. — Хееон.       — Ты пьян? — Джин отстраняется от Чонгука, а потом приближается к нему слишком близко, не замечая, что переступает невидимую границу между ними. Тревожные звоночки почему-то молчат в такие моменты и Джин не обращая внимания на гибрида, обнюхивает его, будто ревнивый супруг учуявший чужой запах. — Ты ахринел? Значит я тут сижу, места не могу найти пока ты там во всю развлекаешься? Ты мог бы мне хотя бы позвонить и сказать, чтобы я не был идиотом и пошел спать!       — Хён...       — Никаких хён, Чонгук! Ты ещё слишком юн чтобы вести разгульный образ жизни! — Заводится Джин, отчитывая младшего за попытку оправдаться. Это продолжалось бы ещё долго, если бы не лопнувшее терпение Чонгука, который лёгким движением укладывает старшего на диван, а сам прижимается к нему сверху.       Сокджин перестает дышать, как в то время сердце пытается реанимироваться после неожиданного инфаркта. Дело пахнет горелым, думает он, когда младший слегка рычит ему в шею, проводя по ней своим носом.       — Чонгу...       — Заткнись, хён. — Чонгук сильнее вжимает его в диван, руками проводит вдоль бёдер, вверх и снова вниз.       Сокджин возмущён и смущён одновременно, его никто так не трогал: нежно и грубо, так отчаянно-желанно. Дышать приходится через раз. Зажмурив свои глаза, он пытается не растворяться в чужой ласке, опомниться и оттолкнуть, но на практике это почти невозможно. Чонгук сильнее физически и, наверное, и ментально, ибо держит себя в руках в то время, как Сокджин готов расплакаться от переизбытка чувств.       — Тебя ведь никто так не трогает, хён?       Сокджин жмуриться, а потом отрицательно качает головой, пытаясь уйти от горячего языка Чонгука. Это противозаконно, хочется ему сказать, но буквы путаются местами и он никак не может выстроить их в один ряд.       Чонгук ослабляет хватку на бедрах, касаясь почти невесомо, оставляя маленькие следы своими губами на его шее, тычясь своим носом в кожу и глубоко вдыхая. Сокджин слышит и чувствует это все.       Ещё немного и он сдастся.       Объявит о своей капитуляции.       Позволит Чонгуку делать, все что тот захочет с захваченной территорией.       Опасно.       Сирены гудят в голове, красный свет мигает перед глазами.       Он должен найти выход прямо сейчас, пока чужие руки не стали чем-то желаемым, а губы спасательным кругом.       — Чонгук...       — Я не разрешал тебе говорить, хён.       — Это не игра, Чонгук. Послушай, это — неправильно. Ты и я — нельзя!       — Почему? Потому что я младше? Или потому что я брат твоего друга? Или потому что я гибрид, а не человек?       Сокджин возмущённо задыхается воздухом, потому что не знает "почему". У него просто в голове звучит проклятое "табу", когда глаза цепляются за Чонгука. И только сейчас он решается напрямую посмотреть на Чонгука, не боясь последствии, выключив свой мозг.       У Чонгука глаза — глубокие, словно в них нет дна.       У Чонгука глаза, как звёзды, светящиеся одна ярче другой.       У Чонгука глаза, как Млечный путь, хочется смотреть и мечтать следовать им.       — Я не знаю. Я действительно не знаю, Чонгук.       Чонгук меняет их положение. Теперь половина его тела ложится на тело Чонгука и он бессовестно закидывает одну ногу на бедро младшего. Тот прижимает его к себе за плечи и легко целует в волосы. Тепло. Сокджин прикрывает глаза, осторожно ложа свои руки на чужую талию.       — Чонгук... Теперь ты называешь меня именно так. Официально. Отчужденно. В то время, как я схожу с ума из-за тебя все эти годы. Ты даже не замечаешь меня рядом, хён. Кто делает для тебя по утрам кофе в кофейне напротив, кто пишет тебе смс в директ о том, что ты прекрасен, кто провожает тебя домой ночью через темные переулки. Я не хочу так. Я хочу чтобы ты тоже увидел во мне мир. Мир в котором ты будешь счастлив со мной.       Сокджин чувствует, как Чонгук переплетает их пальцы и поднимает их перед собой.       — Смотри...       Красиво. Правильно.       — Это все закончится. Это все закончится, когда вернётся Хосок.       Сокджин вырывает свою руку из чонгуковских, и рывком встаёт со своего места. Чонгук повторяет за ним, но более плавно, будто владеет всей ситуацией и Сокджину становится страшно.       — По-хорошему ты не можешь... — Чонгук меняется в секунду.       Его голос, его взгляд, его жесты действуют на Сокджина будто команда на бегство, что он и делает. Но, недалеко, ибо Чонгук хватает и прижимает его к стене с такой силой, что он чувствует физическую боль в области лопаток и затылка. Непроизвольный стон вырывается из его уст в то время гибрид разрывает на нем ночную рубашку.       Первый укус прямо в плечо сильный и болезненный заставляет его закричать. Но младший будто не обращает на это свое внимание, двигаясь укусами ниже.       — Ты только мой, — краем сознания слышит Сокджин и теряется в прострации.       "Это ошибка", говорит он себе снова и снова, но волна чего-то жгучего охватывает его, пока Чонгук не падает перед ним на колени и не обнимает за бедра, уложив голову ему на живот.       — Я тебя никому не отдам, ты должен это понять. А теперь я спрошу тебя ещё раз: ты согласен быть со мной?