Зарисовки с Ким Сокджином

      — Сокджин здесь, — говорит Тэхен и молча закрывает дверь за собой. Управляющий его услышал, значит пора сваливать, пока не напоролся на его злость. Вообще, было удивительно то, каким был страшным с гневе Хосок и каким спокойным он становился при виде того самого Сокджина. Ходили слухи, что у омеги и их управляющего общие тайны в пределах спальни, но по виду Сокджина можно сказать, что это далеко не так. Омега был болезненно бледен, но чертовски красив и высокомерен. Хосок терпеть не мог людей строящих из себя хуй пойми что, но Сокджина прощал. И ещё одно доказательство того, что их связывает не кровать: огромная чернеющая с каждым днём метка на плечах омеги, доказывающая о принадлежности кому-то. Рисунок был уродством по-мнению многих, но казалось, даже это уродство было произведением искусства на коже Сокджина.       — Ты снова здесь, — Хосок даже не приветствует омегу, но Сокджин машет ему рукой, будто не замечает ничего.       — Я буду находиться здесь столько, сколько посчитаю нужным, — ледяной тон которым говорит Джин давно не удивляет его.       — Повторяю тебе снова: он не придёт.       — Ты думаешь я поверю тебе? Ты уже однажды потерял мое доверие и такую оплошность я больше не допущу. — омега закидывает ногу на ногу и откидывается на диван. — Твой единственный брат в любом случае появится именно здесь, у своего гангстера-брата.       — Ты не устал, Сокджин? Уже прошло три года, а ты не перестаешь ждать его. Время идёт и тебе нужно двигаться дальше, а не ждать его.       — Мудрый совет, Хосок~а. Был бы глупым, повелся бы на это, но нет, со мной это не пройдет. Я дождусь и убереги меня от этих жалостливых взглядов.       Хосок молчит, но в голове ведёт войну с самим собой и своими чувствами.       Сокджин — меченная омега.       Сокджин — омега, которого пометил его брат и бросил, встретив истинного.       Сокджин — омега, который до сих пор ждёт любимого, ежедневно приходя к нему в клуб.       А у Хосока ужасные чувства к нему. Омерзительные и постыдные порой. Он уже смотреть боится на омегу, потому что не сможет контролировать себя. Но ежедневно смотрит и поражается своей выдержке.       На самом деле Хосок прекрасно знает, где его брат, но он самолично запретил ему пересекать границу Кореи. Не от любви большой к брату, а из-за боязни срыва Сокджина, узнай он реальную причину исчезновения своего альфы. Глупый влюбленный человек.       Сокджин конечно же не знает о разлагающихся чувствах Хосока. Незачем ему об этом знать. Это будет ещё одним кривым ударом по исполосованной душе Сокджина.       Хосок следит за ним будто коршун и пытается убить свои чувства, столкнув их с высокой точки, чтобы насмерть, чтобы от них не осталось ни следа ни намёка. Но он все время промахивается и чувства возрождаются снова лишь от воспоминаний о Джине. И всё на что способен Хосок в этой ситуации это оберегать омегу, защитить его не только от других, но и от себя.       — Так ты мне скажешь, где он? — Джин заходит в его кабинет без стука, садится на свое излюбленное кресло и скрещивает руки на груди. Но Хосок не отвечает, только кидает на него мимолётный взгляд из под ресниц и дальше делает свои дела. Это продолжается уже так давно, что перешло в привычку: видеть Джина каждый день, сидящего у себя в кабинете, в этой позе и ждущего ответа на свои вопросы. Хосок не подаёт виду, что все катится кубарем вниз только от лёгкого взмаха ресниц на утонченном лице, от кривой усмешки соблазнительных губ и от глубокой грусти в красивых глазах.       В этот день что-то идёт не так. Джин засыпает на кресле, забравшись ногами и подложив руку за щеку. У Хосока обрывается внутри что-то, когда он видит, какой омега хрупкий и сильный одновременно, смелый и несчастный. Он подходит к нему ближе, но большее позволить себе не может, боится ранить, боится разбить пошатнувшую душу омеги. Наблюдая со стороны он думает о том, что жизнь несправедливо обошлась с ними, не дала любви, один лишь облик чувств, пустых надежд и океан несчастья. Хосок в общем-то не помнит другого Джина, только такого, отчаянно грустного, скрывающего себя раненого за маской высокомерия и надменности.

***

      Когда Джин впервые появился на пороге его кабинета, Хосок подумал о том, что его мир не будет больше прежним и в тот момент, когда встретился с решительным взглядом младшего понял, что обречён. Передним стоял тот, кого он не надеялся встретить, тот, кто был просто мифом в его голове, перед ним был его истинный. О том, что Джин это понял, можно было догадаться по глазам, которые с каждой секундой наполнялись слезами и катились вниз по щекам. Тогда он вытерев слезы рукавами худи и гордо подняв голову, спросил: — Ты Чон Хосок? — его голос дрожал, как и губы, которые он сжимал, чтобы сдержать рыдания. — Ответь мне. Ты Чон Хосок? Хосок только кивнул на этот вопрос, не зная что делать, как реагировать, что предпринимать, что сказать. Парализованные, забывшие умение говорить, они стояли друг против друга, один плачущий тихо, другой пытающийся научиться дышать снова. Попытки их были провальны, что первый, что второй не могли понять чем они так провинились, что встретились именно при таких обстоятельствах. Первым ожил Хосок, который жестом указал на то самое кресло, которое позже стало любимым местом Джина. Абсолютно безжизненным голосом омега рассказал причину своего визита, коротко и ясно добавив в конце:       — Я буду ждать его.

***

      Эти воспоминания были такими яркими в памяти Хосока, будто это было вчера. Он мог по-детально воспроизвести все, что сказал тогда Джин, его эмоции, его глаза и несказанные слова. Это было ядом, который отправлял их жизнь медленно и они умирали в глубине души от интоксикации, но никто из них не пытался найти антидот. Процесс был необратим. Они были обречены на погибель.       Проснувшись утром на своем кресле, Хосок обнаруживает, что Джина уже нет, но он укрыт костюмом, которым он ночью укрывал омегу. Вдохнув свой запах в перемешку с запахом Джина, он прикрывает глаза, пытаясь запомнить этот момент. Горечь оседает в душе от того, как хорошо их запахи подходят друг другу, как дополняют прорехи и создают абсолютно новый изысканный тандем.

***

      — Ты отдаешь отчёт, что делаешь? У тебя течка! — у Хосока ноздри расширяются и грудная клетка ходит ходуном, но Джин смиряет его ледяным взглядом и проходит мимо:       — У меня нет течки, и дай мне пройти.       — Сокджин! — Хосок загораживает ему дорогу и его глаза становятся уже от злости, которую он испытывает на данный момент к омеге. Сокджин не оглядываясь проходит внутрь, мило улыбнувшись одному из охранников, который прикрывает глаза и втягивает запах молодой омеги.       — Только попробуй, — предупреждает охранника Хосок и идёт вслед за влекущим всю его душу запах.

***

В клубе, который только-только собирается открываться никого нет кроме персонала, которые изумлённо смотрят на идущего к бару Сокджина и сопровождающего его Хосока.       — От тебя несёт за километр. Тэхен — бета, он отвезёт тебя домой, — чётко говорит Хосок, но Сокджин не обращая внимания на него заказывает виски. Бармен мнется пару секунд смотрят то на клиента, то на Хосока, пока последний не качает головой. И это становится последней каплей.       — Ты! Ты все время знал, где он! И ещё ты не разрешал ему появляться в Корее! Как это, блять, понимать, Хосок?! — кричит Джин и достигает его максимально быстро. — Я все знаю! Он рассказал мне! Всю правду о тебе, как ты угрожал ему, как лишил денег, как ограничил ему доступ ко всему, что со мной связано! Как ты мог? Как ты мог, отвечай, Чон Хосок? — у Джина глаза бешеные, сумасшедшие и готовые его убить. Он дышит рвано, пытаясь сдержать себя, сжимает свои худые пальцы в кулак.       Хосок глазами приказывает персоналу исчезнуть, и, когда в зале они остаются только вдвоём, он задаёт вопрос, который его интересует:       — Тогда, что ты тут делаешь, Ким Сокджин? Иди. Иди к нему, раз он вернулся. Зачем ты здесь?       Сокджин отшатывается от него, пятиться назад и грузом падает на стул.       — Я... — начинает Джин и потом замолкает. Поднимает голову, встречаясь с ним взглядом и Хосок помнит это выражение лица. В тот день, оно было такое же. — Я ему не нужен, — будто проглотив ком, говорит омега. — У него ребёнок. Ему скоро будет год. Ну а я ему не нужен. Никогда нужным не был, ни три года назад, ни сейчас, ни завтра.       Хосок садится на стул напротив, в голове пустота, сердце болит, на глаза наворачиваются слёзы. Джин плачет. Громко. Он кричит, бьёт себя в область сердца и рыдает, будто пытается выплакать все годы ожидания, обиды и обмана.       — Что мне делать? Я потерял тебя, живя надеждами и любовью к нему, — сквозь рыдания говорит Джин, но голову не поднимает. — Я обрёк тебя на страдания рядом с собой, появлялся каждый день, напоминая о том, что твой истинный не твой, который носит чужую метку, который отдал свою любовь другому человеку, но не тебе. Но самое страшное в этой ситуации то, что, когда он появился на пороге моей квартиры, я испытал ужас. Самый настоящий ужас от осознания, что не смогу увидеть тебя снова, не смогу услышать твой голос и не смогу почувствовать твой запах вновь; что ожидая его и дождавшись, первой моей мыслью был именно ты; что все это время он был лишь глупой причиной находится рядом с тобой. Я сломал твою жизнь, будто специально появившись здесь, терзая твое сердце и разум. Я отказался от тебя, но все равно вернулся к тебе. Не достойный тебя, я питаю надежды, такие эгоистичные, такие отвратительные надежды на твое прощение.       — Джин?       — Выслушай меня, пожалуйста. Я хочу сказать тебе спасибо, за то, что зная всю правду пытался защитить меня, за то, что заботился обо мне, не смотря на все, что я творил, за то, что спасал меня каждый день. Но сейчас не спасай меня. Я принес тебе столько боли, делал эти точные удары по твоему сердцу каждый день, зная последствия. Такой вот я — эгоистичный ублюдок, не справившийся с испытанием, поддавшийся соблазну, предавший тебя. Надеюсь, ты меня никогда не простишь.       — Я люблю тебя, Джин! — отчаянно громко говорит Хосок. Встав со своего места он подходит к Джину, который качается в разные стороны, как маятник, упираясь своими глазами куда-то в пол. — Давай начнем все с начала? Ты и я. Как настоящие истинные, безумно влюбленные друг в друга. Будем держаться за руки идя по улице, гулять в парных одеждах, наслаждаться жизнью, наплевав на начало.       Джин перестает качаться и посмотрев в его глаза, безумно улыбается, обнажая свое плечо.       — Она такая черная. По всему телу. Выхода нет, Хосок. Мы с тобой не сможем быть вместе, ведь в один прекрасный день, я умру, а ты останешься один, и тогда тебе будет больней. Намного больней, чем сейчас.       — Ты считаешь, что мне нужен мир без тебя? — тихо спрашивает Хосок, разрываясь от желания коснуться чужой руки.       — Я люблю тебя, — вдруг говорит Джин, мягко улыбнувшись он встаёт со своего места и выходит из зала. Покидает клуб, забирая с собой сердце Хосока, оставив свое в замен.