***
– Прекрати, Сокджин. – Намджун выглядит строго, говорит громко, чтобы Джин услышал его. – Чувства – не игрушка. – Нам делает паузу, садится перед ним на колени и берет руки в свои. – Послушай, хённим. Я знаю, через что тебе пришлось пройти, я знаю, почему ты скрываешься, но не могу позволить тебе, относится к себе так. – Я не могу забыть. Когда я вижу Чонгука, я вижу его. – у Джина глаза влажные, голос сломленный, будто он снова оказался в том дне. – Ты был не виноват, Джин. Прекрати! – Намджун соскакивает со своего места. – Это было стечением обстоятельств, глупой ошибкой судьбы. Слышишь меня? – Он никогда не простит меня. Я не спас его истинного. – шепчет Джин. – Ты спас других троих. Три человеческой жизни! Ты не мог знать, что есть еще одна машина! – Я был невнимателен! Если бы я… Если бы я… – Если бы не ты, то тех троих также не было бы! Ты вернул в семью троих. Джин, господи, послушай меня. Расскажи все ему, пока не поздно. Ты знаешь, что он влюблен в тебя. – вздыхает Ким. – Я не заслуживаю его любви! Его любовь принадлежит другому! – Который умер. – жестко обрывает Намджун. – Иди прямо сейчас и расскажи ему о том дне. Если ты этого не сделаешь, сделаю я. – Ты не можешь. Ты обещал. – со страхом в глазах Джин смотрит на друга. – Нет, ты не можешь. – повторяет он, будто не веря в услышанное. – Могу. Я сделаю это. – Намджун смотрит долго, а потом отводит глаза в сторону. – У тебя есть время до утра.***
Были сумерки. На автостраде, что ведет в сторону пригородных домов, почти нет движения. Джин сбавляет скорость на опасных поворотах, и убирает звук радио. Он был напряжен. Дорога скользкая, покрыта легким слоем льда, и машину кидает в разные стороны из-за высокой скорости. – Трасса смертника. – бубнит Джин, когда въезжает в очередной перевал и телефон рядом пищит о том, что сеть недоступна в этом районе. Если бы не мать, он бы не стал ехать на ночь глядя в такую даль и подвергать себя опасности. Но госпожа Ким была больна и просила младшего сына приехать к ней, проведать. Он не мог отказать. В любой момент, она могла уйти в мир иной и он бы никогда себе этого не простил. Джин любил ее, хоть она и не была ему родной. Она вырастила его с пеленок, когда его родная мать умерла от передозировки. Вдалеке он видит машину, которую занесло, и она остановилась поперек дороги. Он паркуется на обочине, и схватив телефон, бежит в сторону автомобиля и видит еще одну. На автомате он набирает 911, и замечает, что его руки дрожат от страха. – 911 слушает. Что у вас случилось? – Авария на трассе У-98 Сеул – Андэвон. – Пострадавшие есть? – голос парня на линии становится максимально серьёзным. – Да. Да. Есть. Что мне делать? – Джин посмотрел на кровавое лицо парня в первой машине и содрогнулся. Он никогда раньше не видел такого. – Спасательная бригада уже направлена к вам. Попытайтесь помочь пострадавшим и оказать им первую медицинскую помощь. Первым делом, он вдохнул воздух и прикрыл глаза на пару секунд. Он как-то смотрел фильм, в котором спасатели рассказывали, что в первую очередь нужно спасать детей, беременных и омег. Затем только альф и бет. По физиологии альфы и беты были намного сильнее омег, тем более детей. Поэтому приоритет построен именно так. Он подбежал к первой машине и попытался открыть дверь со стороны водителя, но она не поддавалась. Паника накрыла его головой на короткий миг, но он не позволил этим чувствам овладеть им полностью. Он начал дергать все двери и задняя дверь поддалась. Просунув руку к шее парня, он нащупал сонную артерию и почувствовал пульсацию. Парень был альфой. Он оставил его и побежал ко второй машине, и замер. Он отчетливо увидел на задних сиденьях детское кресло и сидящего в нем ребенка. Все походило на страшный сон, когда его ноги стали ватными, и он открыл дверь машины. Водитель дышал тяжело, но он был сосредоточен только на ребенке, который был без сознания. Джин молился, чтобы он был жив. Отцепив ремни безопасности, он вытащил ребенка на улицу прямо в кресле. Его руки дрожали так сильно, и он слышал, как бьётся его сердце, громко и быстро. Он подвел палец к носу мальчика и через несколько десяток секунд почувствовал слабое дыхание. Только после этого он коснулся артерий ребенка и послушал сердце. Он поднял кресло и поставил на обочине, но страх, что кто-то еще может ехать и не заметить малыша, окольцевал его и он открыл багажник машины, и нашел предупреждающий знак и запаску. Запаску он кинул, примерно, в двадцати шагах от ребенка и знак на таком же расстоянии. Маму ребенка он вытаскивал тяжело. Ее нога застряла между согнутыми педалями, и кажется, была сломана. Она тихо стонала, ее окровавленное лицо искажалось при каждом звуке. Когда нога была свободна, он подхватил девушку на руки, и шатаясь понес ее к ребенку, который проснувшись, начал громко плакать. Джин понимает его, ведь сам готов был разрыдаться от страха. Мать, будто почувствовав боль ребенка, пришла в себя и расфокусированным взглядом начала судорожно оглядываться. – Ваш ребенок жив. Не бойтесь. Я отнесу Вас к нему. Но у Вас ранена нога. Не шевелитесь, пожалуйста. – он протараторил, как автомат. Но женщина кивнула, и он отпустил ее на землю. Она сразу же, не обращая внимания на собственную боль, обняла ребенка, и начала его обследовать руками. – Ходжун-а, где-то болит? Скажи мамочке, где болит? – дрожащим голосом начала спрашивать женщина, пытаясь выровнять тон голоса. Говорят, ребенок чувствует мать. Возможно, это правда. Джин на миг обернулся к ним и подумал о том, что время тянется словно резина, спасательных машин все нет и нет. Джин подошёл к первой машине и снова попытался открыть водительскую дверь. Но тщетно. Ему пришлось выламывать дверь монтировкой, которую нашел в багажнике автомобиля. Пот струился по спине. Слезы текли по лицу от отчаянья. Ему казалось, что он не спасет этого парня. Он снова и снова пытался открыть, и в какой-то момент дверь все-таки открылась, и он упал на ягодицы. Встав, он потрепал парня, который дышал еле-еле. Поднять такого бугая он точно не сможет, если только оттащить от опасности. Ремень безопасности заклинило и ему пришлось резать тупым ножом не режущий материал. И когда он начал вытаскивать парня, тот тихо заговорил: – Еще одна… – Что? – он не сразу понял, то что услышал. – Эй! Очнись! Что ты сказал? – он потрепал парня, у которого лоб был расшиблен, и кровь местами запеклась. Но парень не ответил. Он снова впал в бессознательное состояние. Джин волок его в сторону обочины, но тяжелый вес альфы и льдины на асфальте заставляли его падать. Он упорно вставал и тащил за куртку, и уложил на обочине. Женщина с плачущим ребенком, крикнула ему, что-то и он отвлёкся на них. Она прокричала снова и указала на небо. Вдалеке виднелся вертолет и большой груз упал с его плеч. С глаз посыпались слезы, и он вытер их грязными руками. Он хотел было отойти, но парень, снова пришел в себя и схватил его за ногу, заставив его чуть-ли не упасть, такой сильной и отчаянной была хватка. – Еще одна машина… она вылетела… в кювет. – судорожно дыша, сказал он, и Джина, будто током ударило. Он начал оглядываться по сторонам, а потом побежал. Звук вертолета был все близок, но он бежал на другую сторону дороги, потому что обочина кюветы были только с одной стороны, с другой стороны скалы. Ноги скользили, и он один раз упал на колени, от удара ноги начали ныть в месте ушиба и он хромая добежал до места. Внизу была машина, опрокинутая вверх дном. Не понимая что он делает, он скатился вниз, больно царапаясь о камни, но это боль была никчемной, по сравнению с той, что испытывают люди в машине, которую он не заметил. Добежав до машины, он сразу же опустился на колени и начал рассматривать машину, но увидел только молодого парня. Холод пробежался по телу и его будто парализовало от увиденного. От водителя пахло кровью, и он не дышал. Джин дрожащими руками прикоснулся к шее парня: пульс отсутствовал. Казалось, все вокруг остановилось. Джин ничего не слышал. Он только смотрел на мертвого парня, у которого лицо было смиренное, будто он понял, что никто не спасет его и принял свою смерть спокойно. Рыдания сорвались с его губ, и он начал открывать дверь, которую защемило. Автомобильная дверь открылась всего наполовину, и рука умершего тяжелым грузом упало на землю. Джин проследил за окровавленной рукой и на запястье увидел черную надпись: Чон Чонгук. Его сердце начало стучаться быстрее, и он посмотрел чуть ниже. В руках парня была фотография молодого парня, который улыбался кроличьей улыбкой. Джин прикрыл рот, чтобы не закричать. Он не заметил машину раньше. Если бы он был более внимательным, то возможно этот парень остался бы жив. – Больше я ничего не помню, только отрывками. – Джин сжимал в руках фотографию и передал ее Чонгуку. – После, я встретил тебя на похоронной процессии. Я не смог подойти и попросить у него прощения, не смог посмотреть в твое лицо. Я чувствовал вину. Прости меня. – Джин присел на колени и склонил голову. – Прости. Я не смог спасти его. – Чонгук ничего не говорил, он смотрел на себя на фото и затем перевел взгляд на Джина, который сидел у него дома, и просил прощения. – Ты знаешь, что он был виноват в той аварии? – голос Чонгука был другой, отстраненный, и Джин вздрогнул. Он раньше никогда не слышал его. – Он напился и сел за руль, не справился с управлением и врезался в машину, затем вылетел в кювет. По его вине чуть не умерли трое человек, в том числе ребенок. Женщина так и не смогла сесть после за руль, у нее паническая атака, а мужчина стал инвалидом. Ребенок в силу своего возраста ничего не помнит, что очень радует. – Чонгук говорил медленно, вспоминая что-то. – Ты обвиняешь себя, но ты был не виноват. Время смерти Киена 19:45. Звонок в 911 поступил в 20:01. Джин, ты бы его не спас и других тоже, если бы побежал к нему первым. – Но… – Джин поднял голову и встретился со спокойными глазами Чонгука. – Ты… потерял его. Семья потеряла сына. Почему ты так говоришь? – Мы были истинными в этом ты прав. Но наши отношения были совсем не любовью. Это походило на психологическую драму. – Чонгук поднялся со своего места, и рывком поднял его. – Присядь. Ты должен понять, то, что я тебе сейчас расскажу. – Джин кивнул и сел на диван. Чонгук отошел к бару и вытащил оттуда виски, разлил по стаканам. Один он протянул Джину, который неуверенно принял его. Чонгук присел рядом и они какое-то время сидели молча. – Когда мы встретились, я думал, что наша жизнь будет прекрасной. Но мы оба ошибались насчет своего будущего. Киен был капризным и разбалованным, из богатой семьи, а я был совсем другим. Только приехал из провинции, устроился на работу и по мало-мальски начал жить. Мы встретились в клубе, куда он пришел с друзьями. Я работал барменом. В тот момент, когда мы поняли, что мы истинные, его лицо исказилось в отвращении. Я помню его взгляд и его слова: «Мы никогда не будем вместе!» - крикнул он, и выплеснул свой коктейль мне в лицо. Его друзья громко смеялись, пока он демонстративно встал и пошел к выходу. Я не мог ожидать такого от своей половинки. Конечно, я пошел за ним. Но сделал это зря. Потому что мне пришлось выслушивать от него, какой я никчемный, не стоящий ничего, бедный. Он говорил это, а на моем плече болезненно появлялось его имя. В конце концов он отвесил мне пощечину и ушел. Но я не хотел сдаваться, я искал его, мое сердце хотело его. Я болел им. Истинность она такая, отметилась и разбирайся сам, что будет дальше. А дальше было еще хуже. Я видел его в разных объятиях, чаще пьяного и под кайфом. Он меня не слушал, его ухажеры избивали меня, когда я хотел его забрать. Я не хотел так просто сдаваться, поэтому искал его снова и снова. И в один день он нашел меня сам. Он протянул мне пригласительное на свадьбу и зло усмехнулся, сказав, чтобы я оделся по приличнее. Тогда я понял, что мы с ним не сможем быть вместе. Я бы не простил его, даже если бы он понял свою ошибку, и захотел бы быть вместе. Он выбрал другого. Я не пошел на свадьбу и сменил работу. Я забыл его ровно на год, но потом раздался звонок в мою дверь и он стоял весь побитый, со слезами на глазах. Его муж был тираном, как он сказал мне позже. Он распускал руки, и Киен боялся его. Мне не оставалось ничего кроме как впустить его жить в свой дом, пока они не разведутся. Я четко дал понять, что кроме крыши над головой, я ему ничего не дам. Он принял это. Мы жили спокойно. Он не выходил из дома, я пропадал на работе и в один «прекрасный день» он сорвался. Я говорил, что он пил, но оказалось, что он был алкоголиком. Он взял мою машину и сбежал. И на следующий день мне позвонили и сказали о его смерти. Я не был грустен, будто знал заранее, что все это добром не кончится. На его похороны пришли только самые близкие, родителей Киена и его мужа не было. Они не хотели иметь дело с «позором» семьи. Я только после его смерти понял, что Киен был несчастным, одиноким и нелюбимым. Даже я не оставил кусочек любви в своем сердце для него. Так и закончилась эта история. – Чонгук налил еще добавки и выпил все до дна. – После похорон, я ни разу не видел, чтобы к нему кто-то приходил в колумбарий. Это было страшно. Для кого-то гордость была дороже ребенка. Я до сих пор помню его и отмечаю годовщину, но не скорблю. Скорбь – это чувство, которое принадлежит любимому человеку. – Я не знал… – Джин сделал глоток и поморщился от жгучести напитка. – Я рад, что ты пришел и рассказал все. Иначе, я бы так и не понял тебя, хён. – Чонгук смотрел на него сквозь поволоку легкого опьянения. Они выпили немного, но достаточно, чтобы удариться в откровения. – Чувства вины не давало мне спать по ночам. Я просыпался от того, что видел твое имя на чужом запястье и твое лицо на окровавленном фото. Поэтому я нашел тебя и следил. Я был убежден, что ты скрываешь свою боль. – Джин посмотрел на Чонгука, и выдохнул. – Прости. Мне стоило сразу же сказать тебе кто я. Но это не отменяет того факта... – хотел сказать Джин, но альфа его перебил. – Я знаю кто ты. – сказал Чонгук. – Ты – Ким Сокджин, человек, спасший других от чужой ошибки и безрассудности. Ты герой нашего времени, Джин. – Джин лишь пожал плечами на это. За окном светало, но они сидели бок о бок и говорили. О своих страхах, о своих мечтах, о своем будущем. Время от времени они смеялись, затем молчали, и эта тишина не была вынужденной или неловкой. Они позволили друг другу увидеть то, что скрывали, особенно Джин. Чонгук постелил ему на своей кровати, а сам лег на диване. Джин написал Намджуну, и увидел, как его сообщение было прочитано сразу же, будто младший Ким ждал. «Надеюсь, ты сказал ему, что омега»«Он не должен знать»
«Ты играешь с огнём, хен» «Скажи ему это. Не заставляй его страдать ещё больше»«Я сказал – нет» «Это ему не нужно знать. Если бы не моя ошибка, мы бы не встретились с ним»
«Что ты делаешь?» «Ты скрывая свою сущность, чтобы он не влюбился в тебя, но даже фальшивым альфой он полюбил» «Не будь дураком. Вы оба любите друг друга, разве нет?»«Нет»
«Ты снова врешь» «Перестань» «Твоя бесконечная ложь когда-то разрушит не только твою, но и чужие жизни» «Я не готов к этому»«Дай мне время» – ответил он и выключил свой телефон.
Намджун прав. Его жизнь - ложь. Он даже младшему не смог рассказать, что было в тот день. После приезда бригады.