«Стреляй, если дело касается безопасности младшего брата; бей опасности морду, посоли и сожги, а если не сработает — повтори». Методы Джона В.
Сейчас.
На пятый час меняется лишь обстановка за окном: ночь над шоссе рассеивается, небо светлеет, уступая рассвету. До Небраски остаётся ещё час ходу. Глаза Дина настойчиво слипаются, а Сэм всё так же неуклюже привален плечом к пассажирской двери, и раздраженно ногтем ковыряет ручку стеклоподъемника. Дин понимает: вопрос «ты в порядке?» будет неуместен. Сэм не в порядке. Взбудоражен, зол и зол явно на себя и своё сознание, которое не дало четких указаний к действиям. Жаль, что никто не писал руководство «Экстрасенсорика для чайников». Дин выжидающе молчит. Когда дело касается взвинченного Сэма, он мог демонстрировать невозмутимость достаточно долго. Дин умудрялся сохранять спокойствие даже когда отцу не хватало терпения бороться с подростковыми истериками четырнадцатилетнего брата. Но сейчас дело не в гормонах или юношеском максимализме. Он бросает ещё один короткий взгляд на брата, отвлекаясь от дороги. — Что? — не выдерживает Сэм. — Ничего, — Дин встряхивает плечами. — Неженка. Сэм раздраженно качает головой, снова отворачиваясь к окну. Видеть уязвимого Сэма и не иметь возможности помочь, — беспомощно-дурацкое чувство. Дин всегда рядом, и вынужден смотреть, как Сэм проходит через это один, не имея возможности предложить защиту. Он старший брат; его работа — заботиться, защищать, сглаживать и действовать, а не быть наблюдателем. — Всем снятся кошмары, Сэмми. Я уверен: это был очередной из них, — Дин твердит одно и тоже в разных интерпретациях, с момента, как сознание Сэма после очередного проявления способностей вернулось в норму. Если происходящее вообще можно охарактеризовать «нормой». Младшего брата ему приходится спасать из его же головы всё чаще. — Но не у всех они сбываются, — упрямо бурчит Сэм. Его видение было коротким и запутанным, но впечатляюще ярким. Густые брызги крови на белом автомобильном номере, значения которого он смог разглядеть и запомнить. Он мог отличить обычный сон от предвидения чужой смерти. Четыре из пяти видений сбывались, или могли сбыться, если бы они с братом не вмешались. — Не понимаю, почему ты так упрямишься на этот раз? Дину хочется рассмеяться в голос, но он лишь громко фыркает. Это не назвать упрямством, раз они уже почти доехали. Скорее недолгим препирательством, в котором Дину приходится уступить. Он был настроен скептически ровно до того момента, пока Сэм не продемонстрировал снимок с дорожной камеры: чёрный пикап с тем же номером, вмятиной на левом боку пересёк границу штата. Это было более, чем убедительно. — Я терпеть не могу Небраску, понимаешь? Эти кукурузные поля, болота, реки… — перечисляет Дин, брезгливо морщась. — К тому же, один раз ты дал осечку и… — От меня не зависит, что я увижу, Дин, — Сэм раздражительно качает головой, снова отворачиваясь к окну. — Думаю, будущее может меняться или… не знаю. Я ещё не разобрался. Дину не хочется, чтобы Сэм научился разбираться. Только этого им ещё не хватало. Его видения и без того уже создали немало проблем. — Но, если я не ошибся, это спасёт человеку жизнь. Дин кивает, но, повернувшись к Сэму, устало спрашивает: — Чью, Сэм? Номер зарегистрирован на несуществующего человека. — Но это не отменяет факта, что машина реальна, и её владелец попадёт в беду, — Сэм щелкает пальцами. — Может это охотник-новичок, который даже толком не умеет подделывать документы? Поэтому не замёл следы как следует. — Зато уже вовсю пускает в ход обрез? — Сразу ли ты научился шифроваться? Дин сдаётся. Упрямства в Сэме столько, сколько в нем роста. Футов семь, а значит предостаточно. — И мы не знаем главного: где искать демона. Небраска, к моему счастью, не резиновая. Это облегчает задачу, но это чуть больше, чем ничего, Сэмми. И должен ли я повторить, что мне вся эта хрень больше, чем не нравится? Ещё парочка сеансов, и у тебя мозги из носа полезут, и знай — если ты заработаешь слабоумие, не рассчитывай, что я из тех, кто будет подтирать тебе задницу. Я умываю, ясно? Несколько месяцев назад, когда Дин проснулся от криков, Сэм уверил его, что он в порядке. После «почти-что-смерти» Миллера, Сэм признался, что предвидел случившееся, поэтому они оказались в нужное время в нужном месте. Смерть своей невесты Сэм тоже видел, но не придал этому никакого значения, и все знают, во что это вылилось. Он больше не может этого допустить. Пока его способности приносят пользу и помогают спасти немало жизней, их наличие никого волновать не должно. Это его железный довод. Простое, но бескомпромиссное утверждение, ставящее Дина в безысходное положение. Он по своей упрямой натуре не может терпеть больше всего на свете — чертово смирение. Но черта с два он оставит попытки разобраться, откуда взялась эта экстрасенсорная дурь. — Ты такой придурок, когда не выспишься, — наконец отвечает Сэм. Он сдавливает переносицу пальцами и едва заметно морщится. — Опять? — изумляется Дин, поворачиваясь к нему. — Сэм? Два раза за сутки — это уже слишком. — Сэм! — Черт, — он трясёт головой. — Я пытался чихнуть, но спасибо за твою заботу, Дин. — Придурок, — Дин вытягивает руку и дает брату подзатыльник. — Эти… вещи сбивают меня с толку. — Видения, — Сэм закатывает глаза. — Это называется видение, Дин. Дин его игнорирует, но отчётливо чувствует, как пальцы дрожат ещё четверть мили. — Знаю, ты не очень-то доверяешь моим способностям, но, если мы не вмешаемся, пострадает человек. Разве не за этим мы делаем свою работу? Защищать невиновных людей? — Я понял, кого ты мне напоминаешь своими видениями и болтовнёй о спасении людей, — Дин улыбается. — Горяченькую сестренку Холливел. Как там её… — Фиби. — Фиби, — Дин довольно ударяет по рулю. Он наклоняется, достаёт из бардачка карту и кидает Сэму на колени. — Я чертовски рад, что ты ещё разбираешься в женщинах. Сэм ему не отвечает. Он разворачивает на коленях карту, подсвечивая её фонариком, чтобы внимательно осмотреть местность. В Небраске действительно слишком много болот, полей и бездорожий, которые могли завести к тем же болотам и полям. — Признай, ты просто боишься, что отец узнает, что его ослушались, и мы в Белавью, а не в Миннесоте, куда он нас заслал. — Чувак, мне двадцать семь. Я не боюсь папочку. Просто я бы предпочёл наконец-то поспать, а не срываться среди ночи в дорогу. Это лишь часть правды. Больше недосыпа Дина беспокоят ночные кошмары, частота которых росла в геометрической прогрессии. — Извини, но мои способности не подчиняются биоритмам, — урезонивает Сэм, убирая карту обратно в бардачок, и откидывается на сидение. — Наш съезд после знака. И Дин с успехом проезжает его. — Наш поворот! Ты что творишь? — Заедем кое-куда. — Куда? Дин не отвечает, только смиряет брата взглядом. Можно подумать, это когда-то помогало его утихомирить. Он продолжает сыпать недовольством и расспросами, когда вдоль проселочной дороги Дин сворачивает машину в неприметный поворот и спустя несколько минут они выезжают на перекресток. Еще один поворот, и Дин видит знакомое двухэтажное деревянное здание, и останавливает машину у бара. — Придорожный бар? Серьезно? — возмущается Сэм. — У нас нет на это времени, Дин! Он достаёт ключ из зажигания. — Бармены и официантки неплохие информаторы, сам знаешь. Но это дело другое. Он бы сказал нетипичное среди всеобщей посредственности. Их задача вмешаться и предотвратить. И если Сэм решил, что начнёт с просмотра камер в поисках зацепки, то у Дина другие планы. — И это не просто придорожный бар, это — бар охотников, для охотников. Дин рассматривает здание сквозь лобовое стекло. Он не планировал сюда возвращаться когда-либо, но это могло помочь делу, а значит ему придется угомонить своё эго и принципы младшего брата заодно. — Такое не преподают на факультете для маленьких заносчивых юристов, а, Сэмми? — Опять шуточки про Стэнфорд? — Сэм выдерживает взгляд брата. — Меня не было три года. Мало что изменилось. Дин хмыкает и выбирается из машины. Не мало, просто ты о многом не знаешь. — Если загадочный Эрик Браун охотник, его здесь знают. Поэтому ты выясняешь, кто этот тип, а я иду спокойно спать. — Тебе действительно стоит поспать: в твоём возрасте пора задумываться о здоровье. А то кому еще из нас придётся подтирать задницу раньше? Дин наигранно смеётся: — Мне двадцать семь, — он сразу становится серьёзным. — Вот и я про тоже, — Сэм прыскает со смеху, когда Дин показывает ему средний палец и направляется к бару. Но что-то внутри просит его остановиться. Подойдя ближе, Дин замирает, набирая в рот воздух. Нужно просто сделать ещё несколько шагов и войти. Сделать это быстро. Как сорвать с незаживающей раны пластырь. Сэм останавливается рядом, задирая голову на вывеску, и прищуривает глаза. Ни неоновых огней, ни указателей. Табличка «открыто» покачивается на ветру, — единственный указатель для тех, кто знает, что это за место. В этом Богом забытом месте ничего не изменилось. — Это же бар Элен, да? — спрашивает Сэм. — Семьи Амелии? Дин хмурится: — Не думал, что ты помнишь это место. И её тоже. Сэм удивленно хмыкает. — Отец одно время здесь почти обосновался. Долгая охота, помнишь? Кажется, мы прожили здесь целое лето… Дин криво улыбается и кивает. Отец учил быть благодарными людям, которые давали им обед и ночлег. Он узнаёт это выражение лица брата: редко оптимистичное. Скорее всего, Сэм думает, что было бы неплохо встретиться всем вместе, повспоминать общее детство, выпить после дела. Как это делают нормальные семьи, нормальные люди. Жаль, что Сэм забывает, что ни то ни другое к ним не относится. Дин решает, что с него хватит, и хватается за ручку двери, но Сэм продолжает: — Я помню, как вы с Амелией впервые напились пива. Сколько тебе было тогда? Лет пятнадцать? — смеется Сэм, заметно расслабившись. Он вздыхает и качает головой, наверное, радуясь, что отец так и не узнал о мелкой, но позорной шалости брата. — Это было отвратительно. Посетители платили вам, чтобы вы ушли и перестали петь. Оскорбившись, Дин оборачивается на Сэма через плечо. — Это был ром. Черт, Дин не собирается участвовать в этом разговоре, но Сэм не унимается припомнить все мелкие подробности. — Это было пиво, — заявляет Сэм, прищуриваясь. — И, возможно, безалкогольное. Дин морщится. Младший никогда ничего не забывает. — Я уверен, меня бы так не развезло, будь это пиво. — Ну да-ну да. Дин закатывает глаза. Черт! Он вспоминает больше сотни фотографий в «позорном» альбоме Элен, который она почему-то называет «детский». Кажется, она раздавала эти снимки всем знакомым вместо открыток. — Интересно, а Амелия здесь? Думаю, она должна это помнить. Заодно выясним, кто из нас прав. — Амелия умерла полтора года назад, — выпаливает Дин. Сэм меняется в лице, но Дин больше не может этого выносить. — И хватит об этом. Сэму понадобится от пяти до пятнадцати минут на осознание сказанного им, и остальную часть дня он, вполне возможно, будет мучать Дина расспросами о случившемся. Нужно пресечь это на корню. Не дать ему возможности заговорить об этом. Не сегодня. Дин возобновляет шаг и входит в бар.