«Каждый из нас предан. Кому-то или кем-то».
Дин задается вопросом, знает ли его отец о том, что сейчас двадцать первый век и таскать за собой по стране такое огромное количество бумаг необязательно. …Боже, храни Билла Гейтса. Имена, даты, досье на пострадавших и их родственников; заметки из газет, фотографии людей, обгоревших домов, полицейские отчеты, всё это аккуратно развешано в хронологическом порядке — начиная от первого случая: пожара в Норт-Платте в девяносто пятом. Заметки отца похожи на записи человека, который подозревает правительство в теории заговора. Или первокурсника, конспектирующего буквально всё. Когда-то всё начиналось с пары стикеров над столом — а теперь Дину приходится отступить на полшага, чтобы рассмотреть стену целиком. Должно быть создание всего этого заняло много времени. Чертовски много времени. — Так, когда ты приехал? Дин разворачивается, так и не услышав ответа, и обнаруживает Джона в той же позе: сидящим на стуле, рядом с кроватью. В опущенных руках книга о демонах, которую он так и не начал читать. Наверное потому что не отводил взгляда от спящего Сэма. Дин замечает в тёмных глазах, то что ожидал увидеть пару часов назад — тревогу. Он не смог найти в себе силы, чтобы нормально поговорить с отцом сразу после случившегося, и недолго поколебавшись, всё-таки решается сделать это сейчас. — Мы не знали, что это такое, — осторожно начинает Дин. — Сначала ему снились кошмары, а потом он стал видеть их наяву. Джон медленно моргает, шевелит беззвучно губами, будто не может сформулировать предложение. Дину видно даже сбоку, как он недоуменно прищуривается и отводит взгляд в пол. — Он видел, как демон сжёг ту женщину на потолке? Молодая женщина — няня Миллеров, пригвожденная к потолку (Сэм почему-то был уверен, что это был её дом). И подъезжающая к нему машина из департамента шерифа. Он пересказал это видение по пути в мотель, прежде чем отключиться и провалиться в сон. Это единственное, что могло облегчить его головную боль. «Остаточную» — как называл её Сэм. «Боль в голове после видения — всё равно, что афтершок после землетрясения. Это связано с остаточным напряжением в непосредственном очаге… …стой-стой. Ты называешь свою голову — очагом?» Зубрила всегда остаётся зубрилой, даже если взрослеет и становится экстрасенсом. Кто, блин, вообще применяет геологическую терминологию к болевому порогу? В любом случае — сон, даже короткий, срабатывал отлично: словно обнулял всё дерьмо, случившееся ранее. И сейчас единственный момент, когда они могли позволить себе короткую передышку перед «Большой Охотой». — И это ждёт ту женщину, которую он видел, потому что… — Потому что всё случается так, как он видит, — он заканчивает предложение за отцом. — Это всегда происходит вот так? Дин складывает руки на груди. Вот так? Всегда ли Сэм уходит в отключку после того, как видит чужую смерть? Всегда ли это длится так долго? Всегда ли Сэм так долго похож на мёртвого? Всегда ли он выплевывает собственные кишки по дороге? Нет, чёрт возьми. Не всегда. — Насколько я понял, чем ближе он к тем, кто как-то связан с демоном, тем сильнее становятся эти… штуки. Джон устало вздыхает, проводит ладонями по лицу и поднимается. — Видения, Дин. Называй вещи своими именами. Это дурацкое и неуместное слово отец произносит как само собой разумеющееся. Как будто это слово всегда было в его лексиконе в отношении младшего сына. Дин предпочитает уменьшать масштаб бедствия и «неясную экстрасенсорную херню, от которой он обязательно избавит брата» называть как-нибудь иначе. Например, во втором сезоне «Анатомии страсти» Памела Калва смущалась произносить слово «оргазм» при родителях и говорила, что у неё часто происходят самопроизвольные эпизоды в течение дня. И, наверное, Дину проще было бы смириться с эпизодами как у Памелы Калвы, чем признать неконтролируемое превращение Сэма в экстрасенса. — Мы искали его всю жизнь, — Джон качает головой, рассматривая собственные записи. — Одного не пойму: как я пропустил все эти знамения здесь? Дуглас один из двенадцати одноименных округов в штатах. Фримонт и вовсе крошечный город, у которого даже нет собственной радиостанции. Они бы никогда самостоятельно не нашли демона, если бы не программа Эша. Это хуже, чем пресловутая иголка в стоге сена. Дин цепляется взглядом за дорожную карту, исколотую цветными канцелярскими кнопками — маршрут демона по всей стране. Здесь указаны абсолютно все люди, погибшие от его рук. Он встречает имя Джессики, отмеченное синей кнопкой в Калифорнии, и не дает себе опустить взгляд на Канзас и Оклахому, где погибли мама и Эми. Дин выводит ручкой вчерашнюю дату, фамилию Миллер, шлепает стикер в самом углу, и обещает себе, что это последняя фамилия. Больше никто не погибнет. — У нас всё равно не было кольта до прошлого года, — говорит он. Взгляд прилипает на антикварный револьвер, лежащий на обеденном столе поверх стопки книг. Чёртов револьвер. Сколько крови пролито из-за него. Сколько труда и времени было вложено на поиски. Прошло достаточно много времени, — а им все ещё не воспользовались. В барабане те же самые четыре пули — Дин проверил. Они даже не сделали попытки убить его. Он возвращает взгляд на фотографии. В ту ночь, на ферме Ричардсона, никому не удалось рассмотреть демона. Это был лишь внезапно вспыхнувший силуэт в темноте дверного проёма с мерзкими гнойно-жёлтыми глазами. Ему хватило взмаха руки, чтобы прибить Дина к стене; ещё одного, чтобы не позволить Джону подняться с пола, и не дать дотянуться до кольта, выпавшего из рук убитого ими ранее оборотня. Тогда Амелия и сделала глупость — выстрелила. Выпустила весь магазин свинцовых пуль демону в грудную клетку, и это было отчаянно. Демон смеялся. Взмахнул рукой снова, выбив из рук пистолет, сделал ответный выстрел в неё из её же «Беретты». И растворился в воздухе чёрным облаком, как только пальцы Джона коснулись кольта. — У него какой-то план. И я всё ещё не понял какой, — говорит Джон. — Дело в детях, да? — хриплый голос Сэма. — Во всех пострадавших семьях есть малолетние дети. И когда умерла мама, мне было полгода. — Исполнилось в ту ночь, — соглашается Джон. Дин понимает, куда клонит брат, потому что этот разговор уже был. — Мама и Джесс погибли не из-за тебя, — терпеливо повторяет тоже самое. Это то, во что он верит. И если потребуется, он будет говорить это снова и снова, каждый день, пока в это не поверит и Сэм. — Это не твоя вина. — Но моя проблема! — Наша проблема! — Всё! Уймитесь! — рявкает Джон. — Я не смог спасти никого из этих людей, потому что всегда был на шаг позади. Но теперь… Твоё видение. Преимущество на нашей стороне. Дин сжимает челюсть. Просто невероятно. Отец наконец-то доволен Сэмом. — Я не вижу смысла ждать вечера. Нужно ехать в участок сейчас. — Участок? — переспрашивает Джон. Бездействие — обесценивает смерть Амелии. Дин не намерен сидеть и ждать следующих жертв. — Мы же все думаем об одном и том же? — объясняет Дин. — шериф округа одержим демоном. Или он и есть демон. Черно-белый снимок Кита Барнетта — ничем не выделяется среди по меньшей мере двух других десятков, висящих на стене. Но именно на нём они акцентировали своё внимание; Сэм накануне вечером, Джон утром, и Дин прямо сейчас. Время ровным счетом ничего не решает: они всё ещё не потеряли сноровки работать вместе. — Он здесь прочно обосновался, — Дин указывает пальцем на фотографию. — Ходит на работу, ведёт обычную жизнь, служит округу. Всё происходящее ведёт к нему. Он занимает эту должность с того года, как начались пожары в этом округе. Точнее… …пожары начались с того года как в округе появился новый шериф.«Не задерживайся здесь. Фримонт не любит чужаков».
Он узнал Дина. — Ах, ты имеешь в виду полицейский участок. Тот самый, где по меньшей мере с десяток вооруженных копов? — язвит Джон. — Ворвёмся наперевес с мешком соли и скажем им, что их босс прихватил пассажира из преисподней? Дин сдерживается, чтобы не закатить глаза. Сэм и отец так похожи в этом ужасном использовании сарказма. — Ты не знаешь наверняка, что это он. — раздраженно пыхтит Сэм, убирая полотенце с головы. — Я видел машину, но это не значит, что демон он. — Так пойдём и выясним это, — с энтузиазмом предлагает Дин. — Слушайте, я не идиот, ясно? Всё проверю. Джон вздыхает и пристально смотрит на него. Наверное, так психиатры смотрят на пациентов, оценивая вменяемость. — То, что ты предлагаешь, безумие, сынок. — И самоубийство, — дополняет Сэм. — Эй, вы не можете объединиться против меня. — Дин всегда занимает эту позицию. Вклинивается где-то между ними. А теперь двое упрямейших людей вселенной выбирают одну сторону, и эта чертова сторона — против него. Дин указывает на Сэма. — Тебе следует ещё отдохнуть. Выглядишь паршиво. — Я не могу это делать, если мой брат решает поиграть в камикадзе. — У меня всё под контролем, — лицо Дина кривится недовольством. — Может быть мой план не доработан до конца, но… Сэм перебивает, и на этот раз звучит громче: — Ворваться в полицейский участок и провести экзорцизм над их шерифом у всех на виду — не план, Дин. Он планирует посоветовать брату не лезть не в своё дело, но Сэм морщится, сгорбившись, усаживается на кровати, упирая локти в колени, и когда Дин видит это, невольно поджимает губы — снова от чувства дурацкой беспомощности. Ведь этому упрямому ослу — все ещё больно. — А если ты ошибся, и он чист… как думаешь, насколько ему понравится вся эта сатанинская атрибутика и полный арсенал оружия в багажниках? Дин застывает в комнате, так и не найдя, что ответить. — Никто никуда не идёт, пока я не скажу, — отрезает Джон, отрицая возможность задать вопросы. — У нас ещё есть время. — Не в этот раз. — Ты точно понимаешь, что собираешься сделать? — прищуривается Сэм. — Ты не выйдешь оттуда просто так после всего. Тебя схватят, отправят в психушку или в окружную тюрьму. Или ты вообще оттуда не выйдешь. …потому что скорее всего он свернёт мне шею. У Сэма звонит телефон, и Дин уверен, что это очередное рандеву с Эшем. Но что-то идёт не так. —…только чувства?! С седьмого-то этажа?! — нервно хмыкает Сэм. Час от часу не легче. Он передаёт трубку отцу, потому что демон Мэг тошнотворно сладким голосом причитает о «взрослых разговорах». Джон на секунду закрывает глаза, когда слышит на том конце провода мучения старого друга, то как он захлёбывается кровью где-то в Линкольне. А потом обещает отдать кольт. — Нет! Ты не можешь! — вопит Сэм, как только разговор заканчивается. — Ты не можешь отдать ей кольт! — Кто сказал, что я отдам ей настоящий? Джон собирается выиграть время. Те существа, которым удавалось овладеть кольтом раньше — убиты. Никто не видел револьвер, и отличить подлинник от подделки труднее, чем кажется. — Это ловушка, ты же знаешь? — спрашивает Дин, когда отдает ему подделку; только что купленный у антиквара за две сотни баксов. Джон кивает, забирая бумажный пакет. Они находятся у границы города, и Дину всё ещё не нравится план отца. — Я так давно ждал этой битвы, но не увижу её. Теперь всё в ваших руках. Это ваш бой. Закончите то, что я начал. — Но ты будешь там совсем один, — и Сэму это тоже не очень нравится. Это тот редкий случай, когда он не спорит с отцом. — С Мэг я справлюсь, — заверяет Джон. — меня прикроет знакомый охотник из Айовы. — Поменяемся машинами, — говорит Дин и отвечает на непонимающий взгляд Сэма. — Ты сам говорил, будущее можно изменить. Это я и делаю. Сэм даже читал Дину занудную лекцию Дартмутского профессора оккультных наук на эту тему. Дин не запомнил дословно, но вынес одно — нужно делать непривычные поступки, чтобы запутать судьбу. Ездить на пикапе — точно непривычно, и этого, как минимум, не было в изначальном плане дня. Джон кажется улавливает в этом смысл и, кивнув, обменивается ключами. — Ты видел кровь Эрика Брауна на машине Эрика Брауна. Так? Теперь это невозможно, потому что Эрика Брауна не будет в этой машине, — обьясняет Дин.— Видение ликвидировано. Сэм хмурится, но не возражает. — Скоро увидимся. Джон хлопает его по плечу, и тот нетвёрдой походкой забирается в кабину пикапа. — Не палите в воздух, — напоминает он о специальных пулях. — Мы покончим с ним, — обещает Дин. Джон медленно вздыхает, не сводя с него внимательного взгляда. — А, по-моему, ты хочешь покончить с собой. Дин догадывается, что в его отсутствие они с Сэмом успели перетереть многие последние моменты. — Ты же знаешь, что это бред. — Сэм рассказал мне о том деле. Сэм пожаловался о том деле. Дин просто попытался войти в горящий дом, чтобы убить тварь. Сэм удержал его, за что получил сначала в нос, а потом два стакана пива в качестве извинения. Сэм переживал, что Дин ищет драки и рискует собой понапрасну. Дин считал, что погибнуть с оружием в руках — не так уж и плохо. — Ерунда. Ты же знаешь, Сэм драматизирует. Помнишь как я называл его в третьем классе? Саманта-Королева-Драмы. — Ты мыслишь как покойник, Дин. — выдаёт Джон, качая головой. — Вероятно, нам с тобой давно стоило обсудить то, что произошло в Гатри. Прежде, чем ты узнал это от Элен. Дин пожимает плечами и опускает голову. Внимание отца становится излишним. — Ты бы все равно не рассказал правды. Джон кивает. — Посмотри, что правда делает с тобой. Амелия… — Нет, — резко обрывает он. Это уже слишком. — Не заводи песню «Амелия не хотела бы этого для меня». И вообще не говори о ней. Всё, что ему оставалось — это оберегать память о ней. Хотя бы с этим он мог справиться. — Мне придётся. Я бы не сказал этого, если бы не был уверен, — Джон достаёт из кармана куртки бархатный мешочек. — Она отдала мне это, после того как ты ушёл той ночью. И попросила вернуть тебе. — Что это? — Есть только один способ выяснить, — Джон подбрасывает его Дину в руки. Он догадывается, но отказывается верить, и совсем не хочет прикасаться к этому. Внезапно, ему даже не хочется вспоминать и думать о ней. Но в нарастающей панике — пальцы сжимаются на бархате, и чувствуют гладкие контуры предмета внутри. И это становится невыносимо. — Всё было хуже, чем мы могли себе вообразить. Возможно, пуля была не одна, и потеря крови оказалась... Она знала, что не сможет выбраться оттуда. Но она верила в будущее для тебя, даже если в нём не будет её самой. — Она сказала что-то ещё? Джон качает головой. — Я знаю, что такое отчаяние. Знаю, насколько ты мёртв внутри. Дин слышал как Бобби спорил с отцом, в тот день, когда они смогли добраться до Су-Фолса. Что-то про срочность и «горячие следы». Бобби чуть не застрелил отца, даже передернул затвор. Джон уехал заниматься охотой дальше. Относясь к смерти Амелии как к рядовому случаю, и это было так, черт возьми, неправильно — …знаю, потому что когда умерла Мэри, я и сам был почти мёртв. — Я не ждал, что ты останешься вытирать мне сопли. Но ты мог хотя бы сделать вид, что её смерть значила хоть что-то. Амелия слишком тревожилась о том, чтобы не разочаровать наставника. И ей была невыносима мысль, что «Большая охота» продлится ещё на какое-то время. — Мы знали, на что идём. И она знала. — Да, мы вернули кольт. Не воспользовались им и вообще не уверены, сработает ли он, — раздосадовано хмыкает Дин. — Прошло больше года, а эта тварь всё ещё жива. И продолжает свои дела. Меня нельзя винить за то, что я ищу способ разделаться с ним. Джон молча вручает Дину кольт. Почти как тогда в хижине: упирая рукоятку в солнечное сплетение. — Но если собираешься идти на дно, не тащи за собой брата. Так проследи, чтобы он не тащился за мной. Твоя гребаная работа следить за этим! Джон недолго смотрит ему в глаза и уходит, хлопнув по плечу. — Дай мне слово, — внезапно просит Дин. — Какое? — Если что-то пойдёт не так — уходи. Джон кивает: — И тебе того же. Импала резко срывается с места, сворачивает на дорогу, выезжает на трассу. Дин опускает взгляд на руки. Вытряхивает содержимое бархата и вздрагивает, когда холодный металл касается его ладони. В графической точности Дину в память вгрызлись те минуты. Начиная с той, как увидел столб чёрного дыма над лесом. Помнил, как хлипкая крыша обрушилась ещё до того, как он успел добраться до чертовой хижины. Помнил, как он и Бобби обнаружили Джона; то как в его глазах отражалось пламя, и то как он качал головой снова и снова. Дин удерживал в памяти тот запах гари и безнадежности момента, в котором пришло осознание: Амелия не выбралась. Он помнил как внимательно осматривал периметр, и отказывался уходить. Ведь этого просто не могло произойти с ними. Он опустился на землю — скорее упал от подкосившихся коленей. И не отводил взгляда с дотлевающих развалин; вокруг кружились хлопья сажи, словно чёрный снег. А он сидел и просто не мог верить в произошедшее. «И если со мной что-то случится, ты не зациклишься и не превратишься в своего отца». — Как я ненавижу, что тебя здесь нет, — Дин сжимает кольцо в кулаке, то самое, которое отец надел на палец матери тридцать три года назад; то самое которое он предложил примерить Амелии четыре года назад. Дин думал, что видел его последний раз в ту самую ночь. Когда камень будто в наказание глядел на него багровыми разводами. А теперь оно ничьё — напоминание, что в их родословной слишком много мёртвых. Она знала, что не выберется. Делает усилие, чтобы заставить себя разжать ладонь; раскрывает ткань, чтобы вернуть кольцо на место с намерением протаскать его там всю оставшуюся жизнь, и замечает обрывок бумаги. Неровные края — оказывается вырванной страницей из книги, и её мелким почерком: «Не забывай меня». Он не замечает, как тихо усмехается. Это так похоже на неё. Дин бережно складывает кольцо и записку обратно, и возвращается в машину. — Ты в порядке? — спрашивает Сэм. — В полном, — Дин вставляет ключ в зажигание. Сэм выжидающе уставляется на него, и ему приходится признаться. — Нет, Сэмми. Не в порядке. Она знала, что умирает. — Что было у тебя в руках? Какой-то оберег? Дин заводит пикап, чтобы поскорее убраться с этого места. Выруливает машину за первый поворот. Сэм все ждёт ответа, а Дин чувствует, как горло пересыхает и словно смыкается. — Кольцо мамы, — выдавливает он. — Оно было на Амелии в ту ночь. Дин выворачивает руль, заезжая в следующий поворот, и не понимает, почему оно было на ней. Она практически не носила его на положенном месте — таскала на шнурке на шее, или прикалывала булавкой к воротнику рубашки. Сэм ничего не говорит какое-то время. На правах старшего Дину досталось кольцо, а Сэму пара серёжек. Всё это Мэри отнесла на чистку в Ювелирный салон накануне трагедии. — Какой у нас план? — осторожно спрашивает Сэм. — Завалим ублюдка и поедем страховать отца. Он не замечает, как закашливается и зацикливается на мысли, как сильно не понимает отца. Казалось, мстить демону, отнявшего у его семьи всё — самое естественное в данный момент. Но неправильное. Тратить силы и ресурсы на это — просто нелепо. — Если ты собираешься убить демона и пожертвовать собой, я надеюсь, мы никогда его не найдём. Месть этого не стоит. Дину приходится прочистить горло, перед тем как ответить. — Дело не в мести. Дело ни в Эми, ни в маме, ни в ком из них, — обьясняет он. — Что бы мы не делали, они мертвы. Их не вернуть. Дело в отце. И тебе. Вы — это всё, что у меня есть. Всё, что у меня осталось. Иногда мне кажется, что я вот-вот вас потеряю. Эта тварь пытается добраться до вас. Я не отомстить пытаюсь, а защитить вас. Дин с трудом договаривает последние слова, забирает из рук Сэма бутылку воды, но кашель не проходит, а усиливается. Ему приходится остановить машину, а потом и выйти из неё. Наивно полагая, что на воздухе станет лучше. Он непонимающе смотрит на густые багровые капли, упавшие в раскрытую ладонь, и снова заходится приступом кашля. Выплёвывает на землю полный рот крови и не удерживается на ногах; падает на колени у капота пикапа и последнее, что видит перед тем, как потерять сознание — это взволнованное лицо брата и густые брызги собственной крови на номерном знаке.Видение Сэма сбывалось.