Как ты можешь спать?

      ... у тебя были ещё видения?       Вот так просто, всего лишь одним вопросом, Амелия выбивает почву у него из-под ног. Он старается не теряться и поскорее ответить, но…       Какого чёрта? Откуда… нет, почему она об этом знает?       Почему?!       — Бога ради, не делай удивлённое лицо, — бормочет она, отмахиваясь, словно от пустяка. — На эти игры нет времени.       Игры. Ха. Сэм «всего лишь» видит, как именно люди должны умереть, и не всегда успевает им помочь. Лица неспасённых отпечатываются на сетчатке глаза — и их не забыть, как бы он не пытался.       — Как давно ты знаешь? — с трудом выдавливает Сэм, задыхаясь от возмущения.       Мозг быстро проектирует в пространстве схему возможных знакомых, которые могли знать Амелию и знать о способностях Сэма. Это нетрудно: таких знакомых было всего двое.       Дин и отец.       Дин этого сделать не мог по понятным причинам.       Выходит, это сделал отец. Но когда? Последние сутки выдались для него особенно тяжёлыми. Препараты имели свои побочные эффекты: Джон сильно не в себе. А Амелия не выглядит удивлённой или осторожной; не шарахается от него, как от прокаженного. Она узнала явно не пять минут назад.       Джон стал случайным очевидцем видения всего пару дней назад, вспоминает Сэм.       Пару дней…       Как часто, чёрт подери, Амелия общается с отцом?!       Сэм старается не показывать своего удивления и недовольства сложившейся ситуации, но правда в том, что это всегда получалось из рук вон плохо...       Они так долго искали отца. Неделями напролёт пытались до него дозвониться.       Но Амелия…       — Как ты это делаешь? — Сэм сжимает кулаки. Так не должно быть. Отец не должен так вести себя с ними. И с ней! — Как связываешься с ним? У него же вечная переадресация на автоответчик!       Амелия странно смотрит на него. Почти удивлённо. Будто перед ней — самое невероятное недоразумение, говорящее всякие глупости.       — Верно. Который он прослушивает, — разжевывает ему, как для маленького. И это злит ещё больше.       — Что? — Сэм рассеяно моргает, с горечью переспрашивая: — Всегда?       — Были или нет? — настаивает Амелия, игнорируя вопрос. — Вещие сны? Кошмары? Может быть, ощущения, запахи? Что-то необычное?       Сэм продолжает таращиться на неё не моргая, и она, наконец, сдаётся:       — Знаю и всё. Это разве что-то меняет? До тех пор, пока ты не таскаешь у себя за пазухой таро и хрустальный шар — проблем не будет.       Конечно, Сэм особо не скрывал своих способностей  — он всегда считал себя чудным, в не самом хорошем смысле этого слова, но его это вполне устраивало. Он не собирался кричать об этом на всю округу, или посылать открытки с признанием на Рождество, но думал, что некоторым охотникам, таким как Эллен и Бобби, можно доверять, они почти семья, и рассказывать им можно и нужно. Но Дин велел молчать. Сэм так и делал из-за навязанных братом соображений безопасности; хоть это ему не нравилось и они спорили из раза в раз.       Сэм трясёт головой.       Видения, которые настырно преследовали его добрых пять месяцев, вдруг… исчезли. Забавно, что выясняется это только тогда, когда его об этом спрашивают. За событиями последних дней он и думать о них забыл. Он вообще мало думал о чём-то другом, кроме как разработок теорий спасения Дина. Сэм просыпался, чистил зубы, спорил с отцом, пререкался с Амелией, по ночам болтал с Сарой, сидел с братом. Делал много чего и ничего одновременно, но совершенно не заметил отсутствия ночных кошмаров. Умирающий брат был его кошмаром наяву.       — Нет, — задумчиво смотрит он сквозь неё. — Не было.       — А последнее… — она запинается. Что и у неё тоже будет проблема с использованием подходящей терминологии?— О чём оно было?       — Зачем тебе это?       — Не усложняй, Сэм, — вяло просит Амелия. — Просто отвечай.       Но она, наверное, забывает, что увиливание от ответов всегда работает в обе стороны.       — Тогда и ты ответить: откуда на тебе кровь?       Сэм не сомневается: если кто-то что-то утаивает, на это нужно, нет, просто необходимо обратить внимание.       — Это не важно…       — Аналогично, — недовольно перебивает Сэм.       — Если это начнёт иметь отношение к тому, что происходит, я скрывать не стану, уж поверь, — заверяет она, теряя терпение.       — Ну да, — фыркает он. — Секреты тебе против шерсти, да?       Амелия беспомощно бьется затылком о стену.       — Так дело не пойдёт, — она поднимает взгляд на него. — Я тебе не враг. У нас одна цель.       — Только средства достижения разные.       Сэм считал её план по поиску демона как минимум нелогичным. Отец искал его двадцать с лишним лет, и сейчас они подобрались близко, да. Максимально близко, но на полноценную охоту времени нет. Это требует концентрации, тщательных исследований, подготовки плана. Дин важнее.       Амелия смиренно сжимает губы. Сэм продолжает:       — Я позвоню Дэвидсу, думаю, к вечеру он будет здесь, — он достаёт из кармана телефон и салфетку, на которой записан нужный номер, надеясь, что этот Дэвидс действительно так хорош, как говорил Майк, а не очередной шарлатан из шатра.       — Мы уже это обсуждали…       — Не тебе решать, — напоминает он. Теперь её это не касается. Сэм сам разберётся, что лучше для брата.        На пару секунд на лице Амелии мелькает замешательство, и Сэму становится гадко от нарастающего внутри торжествующего чувства.       Но она заслуживает этого: грубости, обвинений…всего заслуживает.       — Раньше ты казался умным парнем. Что произошло?       Слишком много дерьма произошло и продолжает происходить, хочется ответить ему, но вслух говорит:       — Разве есть другие варианты?       — Найти целителя, привезти этого твоего Дэвидса вовсе не означает, что…       Амелия, не договорив, вновь задумчиво смотрит на перевязанную ладонь.       — У тебя там шпаргалка? — Сэм чувствует, что вот-вот выйдет из себя. Ему всё это несвойственно. — Или ответы на все вопросы?       Утром, когда они столкнулись у палаты Дина, Сэм заметил свежую кровь на её куртке и неаккуратно перевязанную ладонь. Этого точно не было на ней раньше. Пытливый ум и внимательность — Сэм надрессирован замечать детали.       «Мэг постаралась» — бросила она тогда.       И почему-то только сейчас детали пазла встают на своё место: Амелия была с Мэг. Джон должен был быть там и передавать поддельный кольт!       «Меня прикроет знакомый охотник из Айовы» — вспоминает Сэм. Разговор перед тем как они разошлись по машинам и разъехались. Амелия должна была прикрывать Джона? Это просто смешно, но факты…       — Охотник из Айовы,— догадывается Сэм, чуть ли не тыча в неё пальцем. — Ты! Ты и есть тот самый охотник из Айовы!       — У тебя что, сотрясение? Я из Вашингтона, — недоуменно хмурится Амелия.       Линвуд. Вашингтон. Конечно, он помнит. Первая, по-настоящему долгая охота отца в далеком девяносто седьмом. Они провели на одном месте почти четыре месяца, где Сэм смог сосредоточиться на экзаменах, написать фантастическое эссе по истории и в целом сконцентрироваться на учебе, а не на «семейном деле». Никаких тренировок, практик со стрельбой или изучением нечисти. В доме Розали Лайтхаус — бабушки Амелии — самой сверхъестественной вещью был сборник Джона Р. Р. Толкина.       — Выходит, отец работает с тобой? — приходит к неутешительному выводу он.       Амелия тихо усмехается:       — «Работать» громко сказано, но… вроде того.       Наступает черёд Сэма биться затылком о стену. Прекрасно. Просто, твою мать, прекрасно!       Сэму казалось, что ещё больше злиться на отца просто невозможно, но он ошибся. Он косится влево, в сторону палаты отца, но должное сочувствие не возникает; жалящее чувство в зудящих ладонях лишь усиливается. Ворваться бы туда и потребовать объяснений. Или уйти и никогда не оглядываться.       — Целитель это не то, что нужно, Сэм, — Амелия мягко переводит тему.       — Участие третьих лиц опасно. Помню, — Сэм уже думал об этом и испугался собственных мыслей, насколько он готов далеко зайти, если дело касается жизни брата. — Но ты можешь ошибаться.       В этом деле никаких точностей и гарантий. Дин всегда полагался на чутьё и, может быть, пришло время Сэму сделать тоже самое.       — Это всё равно, что лечить симптомы, а не заболевание, — со всей возможной серьезностью и твердостью произносит она, подавшись вперёд. — Есть удача и есть причины её отсутствия.       — Может, нам просто наконец-то повезло? Может, Дин пришёл в себя из-за смены лечения, медикаментов?       Она медленно вздыхает.       — Мне бы хотелось в это верить.

***

      — Он в сознании, но не в сознании? — хмурится Амелия.       Доктор Кинг, вышедшая несколько минут назад из палаты Дина, кивает.       — Его состояние по прежнему остаётся тяжёлым, — мягко говорит она, поправляя очки на переносице. — Инфекция никуда не делась. Всё, что мы можем, это поддерживать его в этом состоянии и надеяться, что организм справиться.       — Он ведь пришёл в себя? — спрашивает Сэм, сложив руки на груди. Он неосознанно вытягивает шею, пытаясь заглянуть в палату Дина. Острая необходимость увидеть брата и самому убедиться, что он в порядке. — А теперь снова в коме?       — В его крови огромное содержание адреналина. Неизвестно, чем это вызвано, но чтобы подобного не произошло, подержим его на успокоительных. Лишний стресс ослабленному организму не нужен. Мы беспокоились о повреждениях мозга, но мистер Харви доказал, что напрасно.       Она обнадеживающе улыбнулась прежде, чем уйти.       Амелия говорит ей «спасибо», но явно должной благодарности не чувствует. Она нервным движением заправляет русые волосы за ухо, упирает другую руку в бок, косится на неподвижного Сэма с немым вопросом в глазах.       — Что ж, — прокашливается она. — Дин ещё может удивить.       — Да, — Сэм хмыкает, смотря вслед удаляющемуся по коридору доктору. — Это точно.       — Ты слышал её, — нехотя начинает Амелия, поворачиваясь к нему. — И слышал вчера после операции. Не было никакой надежды на улучшение. Сэм, то, что с ним происходит, не сложный случай, не какое-то нелепое недоразумение. Это наше дело. И действовать нужно по нашим фронтам. Я знаю, что твой радар настроен на демонскую волну, и знаю, что это может помочь.       Сэм тревожно сглатывает. И рассказывает, о чём она просила десятью минутами раньше: о последнем, к облегчению, несбывшимся видении.       — Там была женщина — няня Миллеров. В её доме был пожар, и рядом машина из департамента шерифа.       — Но в городе не было пожаров, — напоминает Амелия. — Значит, она жива?       — Думаю, да. Я наврал про утечку пропана и она уехала из города.       — Не понимаю, — мотает головой Амелия. — Целью всегда были семьи с детьми, или их родители. Но няня ему зачем?       — Думаю, в ту ночь она видела то, что для её глаз не предназначалось.       — С каких пор этого психа заботят свидетели? Он устроил «фаер шоу» в этом округе.       Сэм пожимает плечами, но в этом был смысл. Он и его семья тоже видели гораздо больше, чем того хотели, но демон не преследовал их.       Амелия старалась не показывать торопливости, но её ноги постоянно дёргались, будто в любой момент собирались сорваться с места.       — Как выглядел её дом?       Он хмурится, припоминая.       — Обычный, — пожимает плечами Сэм. — Светло-голубой фасад, вокруг сад. Рядом церковь.       — Супер, — безрадостно вздыхает она; подхватывает брошенную кофту с пола и устремляется в сторону лифта.       Сэм едва сдерживается от ругательств.       — Куда ты?       — Может, найду зацепку в её доме. Не знаю. Не могу находится здесь.       Ей просто нужна причина уйти, понимает Сэм. Они не произносили этого в слух, но когда доктор сообщил о выбросе адреналина в крови Дина, поняли, что причиной этому скорее всего стало присутствие Амелии. Сэм знал её всю жизнь и, видимо, прочная привычка убегать от проблем, как она это делала в детстве, никуда не делась. Амелия не рассказала подробностей, но, видя её замешательство, Сэм делает вывод, что увидев её, Дин не засиял от счастья. Интересно, он вообще понял, что происходит?       — Чего ты ожидала? — устало спрашивает Сэм. Ему страшно даже представить, какой шок испытал брат. — Ты для него мертва.       Амелия вздрагивает. Своей правдой он задевает её за живое: она кажется уязвлённой, и избегает его взгляда.       — Да, он так и сказал в нашу последнюю встречу, — Амелия криво улыбается уголком разбитой и припухшей губы. — Слово в слово.       У неё поникают плечи, в глазах встревают слёзы. Сэм замирает, не в силах что-то сказать.       Ты для меня мертва.       Может, эти совсем неподходящие слова Дин выпалил случайно? Он точно не умеет держать язык под контролем, если эмоции одолевали. Может, он был так зол, напуган и растерян, что не сдержался?       И, может, поэтому он себя так сильно винит? Его последние слова когда-то любимой девушки действительно были такими?       Нет, что-то здесь не сходится. Сэм бы непременно спросил у неё, попытался выведать подробности, но сейчас не время и не место. Один вид всегда собранной Амелии, которая даёт слабину, заставляет умолкнуть.       Она, больше ничего не сказав, намеревается уйти, но ему кажется важным уточнить:       — Мы же заодно, верно?

***

      — Когда ты успел ей рассказать? — во второй раз спрашивает он у отца. За долгие минуты в попытках сформулировать вопрос, он так и не понял, какую из многих проблем нужно решить первой.       — Мне нужны ответы, — добавляет Сэм, когда Джон продолжает упрямо молчать.       Ответы. Хоть какие-нибудь. Он ненавидит гнетущее чувство неизвестности, встрявшие между ним и правдой. Сэм ощущает полную беспомощность, из раза в раз натыкаясь на стены, что выстроили вокруг себя Амелия и Джон. Должно быть, он просто задаёт не те вопросы, но о каком чувстве такта или психологических приемах может идти речь? Они заставили Дина пройти через Ад, и Сэму с каждой минутой осознания даётся все труднее держать себя в руках.       Ты мертва для него. Да, он так и сказал.       Сэм устало вздыхает и решать начать распутывать клубок вранья с самого начала:       — Тот пожар, о котором говорил Дин. В лесу Оклахомы.       — Да, — выдавливает Джон; просто подтверждая уже случившийся факт.       — Как вы умудрились это провернуть? Как ей удалось сбежать?       Джон не отвечает, он слишком занят; сидит на краю кровати и тяжёлым взглядом буравит предложенное медсестрой инвалидное кресло, в которое необходимо сесть, если ему захочется увидеть Дина.       — Как…       — Сейчас неподходящее время, — грубо обрывает, и ему даётся это слишком тяжело.       Сэм ещё утром заметил в палате отца кислородную маску, и сейчас сердце, несмотря на дикую злость, всё равно сжимается от жалости, когда сильные руки отца дрожат от напряжённости. Остаётся только ждать и безучастно наблюдать, как ослабленный травмами, но все ещё гордый Винчестер добивается своего, не показывая «унизительной» слабости. Всё может быть проще, но Джон скорее отгрызет предложенную руку помощи, чем воспользуется ею.       Только медсестра выразилась предельно ясно — увидит в коридоре без колёс — хорошего не жди.       Когда с креслом, наконец, покончено, Джон недовольно кривится, пока они двигаются в другой конец коридора, и Сэм испытывает удачу ещё раз:       — Мне нужны объяснения.       — Ты их получишь, когда перестанешь двоиться у меня в глазах, — хрипло сипит Джон, прикрывая глаза.       Сэм виновато поджимает губы.       — Ты не говорил, что у тебя кружится голова.       Джон резко хмыкает. Конечно, при такой травме как у него, голова определенно должна не только кружится. И Сэм знал об этом. Должен был знать.       Он отступает от расспросов, видя, как отцу тяжело даётся буквально все. Кажется, даже моргание неприятно сказывается на нем.       — Финч давно уехала?       Сэм бросает взгляд на наручные часы.       — Чуть больше часа назад.       Джон закашливается. Сэм обеспокоенно всматривается в его лицо.       — Может вернёмся в палату?       — Нет, — с придыханием упрямо отвечает тот, указывая рукой вперёд. — К Дину.       — Не думаю, что это хорошая идея.       — Делай то, что я говорю! — сквозь кашель рявкает Джон. — Или отвали, и я использую чёртовы ноги, а не чёртово кресло!       — К Дину, так к Дину, — уступает Сэм, возобновляя шаг. — Как скажешь.        Он старается катить кресло медленно; в больничной тишине, отчетливо слышится затруднённое дыхание Джона и скрип старых колёс. Сэм замечает впереди уборщика, который, домыв пол, ставит табличку «осторожно, скользко» и свежий запах хлора, который приелся за последние дни, ударяет в ноздри. Сэм старается не думать, сколько времени они уже здесь, сколько им предстоит ещё провести беспокойных дней и ночей, прежде чем смогут разобраться с тем, во что оказались ввязаны.       Внезапный шум привлекает его внимание. Спешащий топот доносится из-за угла, со стороны пожарной лестницы, и в этой тишине шум даже оглушает; наводит тревогу и плохое предчувствие. Сэм чувствует облегчение, когда видит просто Амелию. Которая так торопится, что не замечает никого вокруг себя. Её щеки раскраснелись, видимо, она держит этот темп достаточно долго. Не сбавляя скорости, Амелия вбегает в палату Дина.       Сэм и Джон озадаченно переглядываются и, насколько позволяют обстоятельства, Сэм ускоряется.       В палате, к удивлению, никого постороннего не оказывается. Только Дин.       — Что за…       Сэм отпускает кресло, разводит руки в стороны и, нагнувшись, видит, как Амелия прижимается щекой к полу, всматриваясь под кровать Дина.       — Эй! — шикает Сэм, ловя себя не мысли, что каждый раз оказываясь здесь, начинает разговорить тише. Он конечно же понимал, что Дин ничего не слышит и не потребует тишины, но его лицо выглядит умиротворённым, как будто просто спящим. — Что ты там делаешь?       Он распрямляется; Амелия поднимается, заглядывает в прикроватную тумбу, беспорядочно выкидывает всё из ящиков.       — Финч! — прикрикивает Джон хриплым голосом и тут же удушающе закашливается.       — Элаиза Фриман, — останавливается она и смотрит на Сэма в упор. Удивительно, как голос Джона действует на неё. — Женщина из твоего видения: Элаиза Фриман.       Она установила личность няни? Потрясающе, но только зачем?       — И?.. — Сэм непонимающе хмурится. От Джона слышится недовольный вздох.       — И я ищу подклад, — отзывается Амелия, отодвигая тумбу. — Мы имеем дело с ведьмой.       — Почему ты так решила? — спрашивает Джон.       — Элаиза Фриман позавчера села на автобус до Бостона, — поясняет она и смотрит так, будто это что-то объясняет. — Во время возгорания в доме находились семья Миллера и их няня.       — Да, и мы видели её после пожара, — вспоминает Сэм.       — Но у Миллеров не было няни! — раздраженно отвечает она. — Я говорила с Дэвидом Миллером, и он сказал, что накануне пожара к ним в окна заглядывала темнокожая женщина. Он даже хотел вызвать полицию.       Не убежденный её рассказом Сэм скептически наблюдает, как Амелия залезает на стул и обследует карниз; фонариком просвечивает находившиеся рядом вентиляционное отверстие.       — Странно, — признаёт он. — Но заглядывать в окна не преступление.       — Хватит болтать, — обрывает она, спрыгивая со стула. — Ищи подклад. Это может выглядеть как...       — Ты была в её доме? — выдавливает Джон еле слышно.       —  В доме чисто. Ни серы, ни магических штук. А вот около дома, беспощадно затоптанный сад. Вереск, чёрные лилии, полынь. Всё что нужно. — Амелия с придыханием отодвигает жалюзи, исследуя подоконник. — Всё что нужно для колдовства.       — Дьявол, — сокрушаясь, Джон ударяет кулаком по подлокотнику. — Эта дрянь должна быть рядом, чтобы воздействовать!       Сэм качает головой, но принимается осматривать сумку с вещами Дина.       — Не понимаю, зачем ей это? — он судорожно пытается проложить себе дорогу к выводу. Логичную причину, которая может подтвердить теорию или разрушить. — Это нелогично. У ведьм всегда есть мотивы. Отмщение, выгода, что-то резонное…       Он не успевает договорить, как перебивается от громкого, учащённого и ритмичного звука. Сэм взволновано переводит взгляд на кардиомонитор, и цифры в нём стремительно нарастают, пока не переходят на писк.       — Нет-нет-нет, — в отчаянии умоляет он, но это не помогает.       Логика? К чёрту! Просто сделайте что-нибудь, кто угодно!       Амелия беспомощно застывает, и его проложенные мосты между делом и хваленой логикой рушатся с её словами:       — Только если целью был не Дин, — произносит она одними губами. — Пикап!