Are you ready to be mine?

Нет смысла вести счёт дней, если это финал. Как бы вы чувствовали себя, стоя перед своей смертью? Это ужасное, угнетающее чувство, время будто бы останавливается, а Вы только и можете в холодном поту ждать своей кончины, а потом, когда закончится адская боль и тщетные попытки спасти себя, разум затмит пустота, и больше ничего. Ни света, ни тьмы, даже проблем. Из этой смертельной игры уже выбыла Акамацу, прекратив существовать для всего мира, вероятно, только радуя этим остальных, но не Амами, который потерял своего единственного близкого человека. — Я надеюсь, ты сдохнешь одной из самых мучительных смертей, блять, — запуганный, совершенно не знающий что ему делать мальчик, безусловно пытался скрыть свой страх. Он ненавидел человека, сидящего напротив него, который, после этой ужасной ночи, что доставляла удовольствие только одной личности, с такой любовью смотрел на него. Но и это не было краем, ведь сейчас, только, сука, сейчас Кокичи узнал, что живёт с потенциальным убийцей. До этого момента он и так знал, что Саихара безумен, но никогда и не рассчитывал, что он может кого-то убить, ведь верил, что хоть что-то человеческое в таких людях остаётся. Ну или же считал его полным придурком, а также слабаком. Но.. не мог же он так хорошо скрывать себя, или же Ома был ослеплён возможностью завести друзей? Возможно. — Какого хуя ты вообще творишь? Но Шуичи, даже и слыша возмущения от своего милого мальчика, не предал им особого значения: какая разница, о чём он вообще говорит, не имея возможности остановить его? Он лишь грустно покачал головой, словно в очередной раз прикрывая бушующие эмоции лживой маской. Он был готов терпеть ради него, ждать, когда Кокичи сможет понять, что он никогда не навредит ему, а затем и отдать всю свою любовь. Но что произойдёт с Саихарой? Он поймёт, что никогда и не любил его, а затем выкинет как сломанную игрушку. Просто потому, что он ему надоест. — Ты просто больной ублюдок, неужели думаешь, что после этого я буду нормально относиться к тебе? — сдерживая дрожь, Кокичи давно понял, что ему нечего терять. Либо смерть, либо оставшаяся часть его жизни в компании с таким человеком, которого он просто выносить не мог. И впервые первый вариант был как никогда манящим, буквально въедающимся в его мозги, заставляя вести себя как последняя сука. Он сжал ладони в кулак, составил какую-то милую гримасу, не забывая поднести к лицу эти милые кулачки. — О, да, Саихара-чан! Я люблю тебя, может, переспим ещё один раз, пока я не сбежал из твоего дома? Шуичи, словно сорвавшись с цепи, накинулся на него, всеми силами давя на его горло, странно, помешанно, даже без возможности описать это. Он, будто бы этих слов о любви и не было, продолжал душить своего мальчика, видеть, как по лицу бесконечно текут слёзы, сколько сожаления и отчаяния в глазах. Воздух постепенно заканчивался, заставляя Кокичи жалобно хрипеть, царапать руки своего душителя и считать секунды до отключения. С трёх секунд его лёгкие пронзила невыносимая боль, сопровождая каждую попытку вздохнуть невыносимой болью. На шестой глаза затмила белая пелена, а затем, в последний раз кинув полный ненависти взгляд на Саихару, он отключился. Навсегда.

***

Мёртвое тело Кокичи всё ещё лежало в его комнате, напоминая о том, как совсем недавно он мог бороться, так безрассудно стараясь тянуться к жизни, убегая от неминуемой смерти от рук Шуичи, который так сильно был одержим своим мальчиком, не имея никаких романтических чувств к нему. Сейчас, когда не было такой эмоциональной отдачи, к нему пришло осознание того, что он просто развлекался, играя с его неповинным телом. Исход был очевиден с самого начала, как бы грустно это не звучало. Сюжет есть сюжет. Он осторожно толкнул ногой бездушное тело, словно проверяя, действительно ли он мёртв. Не смотря на всю запущенность того, как сильно съехала его крыша, Саихара грустно вздохнул, ведь ему будет не хватать необычайного сияния в глазах мальчика, его звонкого смеха. В голове возникал образ Кокичи, то, как тухнет его взгляд, то, как глаза наполняются слезами. В эти моменты он буквально мог читать его мысли, знать, как сильно Ома ненавидит его, как страстно желает ему смерти и мучений. И всё это только больше возбуждало Шуичи, сносило крышу и заставляло действовать так странно. Сейчас его отношение к Кокичи было не лучше, чем к сломанной игрушке: отвращение, которое медленно переливается в грусть из-за того, что он потратил слишком много времени на него, а затем и полное безразличие, лишь странное ощущение потерянности. Саихара прекрасно понимал, что не останется безнаказанным в такой ситуации, нужно было лишь дождаться того момента, как кто-нибудь опомнится и вспомнит о них, шаг за шагом подбираясь к истине. Он хотел видеть реакцию людей на то, что он сделал, знать, что кто-то увидит, чему его научило то самое шоу. И он совершенно не чувствовал вину за содеянное, а что такого, если они сами были виноваты в этом? Каждое действие, слово и реакция воздействовали на него, заставляли испытывать противоречивые чувства. Время медленно тянулось к полудню, с некой издёвкой и неприязнью к планам Саихары, из-за чего он попросту чувствовал себя некомфортно, скорее даже потерянно. Выйдя из комнаты, он уставился на входную дверь, словно ждал кого-то, словно что-то может появиться прямо сейчас и закончить эту историю, будь этот вариант возможным. Но у нас столько всего впереди, разве нет? В последний раз кинув обеспокоенный взгляд на дверь, он, шатаясь по коридору, направился на кухню, где ничего толкового и не сделал, словно и вовсе забыл, зачем сюда направлялся. Это было странное ощущение, которое сдавливало его грудь, доставляя некую боль. Ему было страшно, когда, казалось бы, бояться было нечего, только если мертвецы не смогут ожить. Тогда бы ему было страшно интересно позависать с Каэдэ в очередной раз. Или же сделать что-то такое, чтобы у Кокичи от восторга перехватило дыхание. Будь это сном, стал бы он, проснувшись, воплощать это в реальность? Неожиданностью была мысль о том, что ему это больше не нужно. Он был удовлетворён, а они мертвы, избавлены от лицемерия нашего мира, и должны благодарить его за это. Это не было чем-то нормальным для внешнего мира, но для него таковым и являлось. Та самая странная грань, отделявшая его от остального общества, заставляла ненавидеть его, опасаться. Они бы никогда не поняли его. И всё из-за того, что ты чёртов психопат, Шуичи. И он не отрицал этого. Наоборот, хотел бы рассказать такую важную для него новость каждому, ведь, что в этом такого? Но его размышления прервал резкий, пронзающий тишину звонок в дверь. Саихара лениво потянулся к ручке, думая, какой чёрт притащил к нему людей в такие важные моменты, когда он размышлял над своим истинным Я. Скрип двери, его одноклассник на пороге, а именно Амами. в голове ярко заиграли картинки, такие как мёртвое тело Каэдэ, которое всё ещё висело на том же месте, где он её оставил, совсем невинный, без ссадин и синяков Кокичи, лишь с ровными отметинами на шее, лежавший у него в комнате и тьма. Идеального преступления никогда не существовало. И на этот раз, заканчивая столь странную игру, проиграл Шуичи.