Баллада без слов

Хоть Мышовур и сказал, что у ритуала не должно быть свидетелей, Лютик напрочь отказался покинуть Джиллиан, упрямо отстаивая право заботиться о ней. После недолгого спора Мышовур позволил ему остаться, взяв слово, что бард будет тихо сидеть в углу и не раскрывать рта. Геральт, с усмешкой оценивший вероятность соблюдения этого условия как ничтожно маленькую, отправился ждать снаружи. Ход времени замедлился, секунды и минуты увязли в завитках густого дыма, поднимавшегося от тлеющих трав. Мышовур что-то шептал себе под нос — неведомые заклинания, не похожие даже на Старшую речь, — и держал ладони на висках Джиллиан. Его пальцы подрагивали от напряжения, на лбу проступил пот, но друид не прерывался ни на мгновение. В отблесках свечей его лицо казалось слегка пугающим из-за причудливой игры света и теней. Воздух пропитался ароматом благовоний, одурманивал, и под бормотание Мышовура Лютик сам впал в подобие транса, то проваливаясь в дремоту, то вздрагивая и пытаясь разлепить отяжелевшие веки. В чувство его привёл знакомый тихий голос и слова на Старшей Речи, прежде никогда не звучавшей из этих уст. — Hael*, — обратилась к Мышовуру Джиллиан, приподнимаясь на локтях, а затем перевела взгляд на Лютика. — Ceád, Taedh**. — Ceád, — еле слышно произнёс потрясённый Лютик. Самые простые фразы он знал, но не более того. — Что же, она теперь будет только на этом древнем языке говорить?! — Кажется, не только, — вместо друида снова ответила Джиллиан, причём без малейшего акцента. — Тот, на котором я говорю сейчас, тебе понятен? Она запнулась, будто сама не могла пока осознать, почему с губ слетает чужая речь. Это происходило без её осмысленного участия. — Кровь Лары и кровь Крегеннана, — с усталым, но довольным видом изрёк Мышовур. — Два предка, два языка. Лютик, меж тем, словно проглотил свой. Он много раз представлял этот момент — момент, когда они с Джиллиан сумеют объясниться, заговорить друг с другом и понять каждое слово, — а теперь молчал, глядя на неё во все глаза. Она тоже стушевалась, непривычная к тому, что больше не надо ничего угадывать и домысливать, и слегка напуганная открывшимися способностями. Наконец, он приблизился и опустился подле неё, позабыв о присутствии Мышовура, взял её ладонь в свои, дрожавшие от волнения. В тот же миг пришло озарение — с чего стоит начать. — Прости меня. Она подняла недоумевающий взгляд на Лютика, беззвучно спрашивая, почему он извиняется. Лютик невольно улыбнулся тому, что она пока не освоилась с новым навыком и по старой памяти больше полагалась на мимику. — Прости, что оставил тебя там, в Гелиболе. Это ужасная ошибка, и я… Джиллиан приложила палец к губам. — Не стоит, я не держу зла, правда. — Знаю, но я должен был это сказать. Я до сих пор не могу уразуметь, как мне в голову взбрела такая мысль! Клянусь, я больше никогда… Я… — Пожалуй, схожу за Геральтом, — кашлянул Мышовур. Лютик понимал, что надолго им вдвоём не остаться. Раз всё пошло по плану и Джиллиан получила возможность изъясняться, нужно как можно скорее разузнать, откуда она, что ей известно о перемещении, и составить план действий, а Мышовур и Геральт примут живейшее участие в обсуждении. Но, видят небеса, ему хотелось совсем другого! Вот бы сейчас оказаться там же, где они впервые встретились, и познакомиться с ней заново… Видимо, ей на ум пришли те же мысли: если не знаешь, с чего начать, начни с самого начала. — Джиллиан Доррен, — она взволнованно улыбнулась и протянула ему руку. — Пусть это и не новость. Кажется, Джиллиан предполагала рукопожатие, но он предпочёл поцеловать ей пальцы, учтиво склонившись. Что ж, если её имя действительно не стало неожиданностью, то Лютику было, чем удивить. Он не сомневался, что в отличие от многих других она выслушает, не перебивая, поэтому приосанился и назвался: — Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф, прославившийся как Лютик. — Ты из знатного рода? — Джиллиан, как он и рассчитывал, удивлённо приподняла брови. — Разумеется, милсдарыня Джиллиан Доррен, не думала же ты, что тебя будет сопровождать абы кто! Благороднейшего происхождения бард к твоим услугам. Она тихо засмеялась, взъерошив ему волосы. — Я почему-то догадывалась, что ты — хвастунишка. — О чём ещё ты догадывалась? — Лютик перехватил её ладонь и хотел было запечатлеть второй поцелуй, но дверь отворилась, заставив его стиснуть зубы от разочарования. Неужто нельзя было дать им хоть немного времени! — Мышовур, придворный маг королевы Калантэ, и Геральт из Ривии, ведьмак, рады приветствовать тебя, — возвестил друид, а затем, отставив официальный тон, продолжил: — Я понимаю, дитя, что ты пребываешь в смятении, однако мы не имеем возможности медлить. Поведай нам о себе, и вместе мы восстановим истину. Джиллиан нерешительно взглянула на Геральта, поддержавшего её скупым кивком, и на Лютика, ободряюще сжавшего её локоть. — Я… — она замялась, сглотнула, потом выдохнула и заговорила увереннее. — Я родилась в мире, который разительно отличается от вашего. Моя родная страна — Шотландия, и здесь о такой, полагаю, не слышали. О себе можно рассказывать долго, я не знаю, что важно сообщить в первую очередь. Ни с чем необъяснимым раньше не сталкивалась, по профессии — археолог, это… Как бы объяснить, это человек, который изучает события давно минувших лет, ведя раскопки. — Мне известно, что это такое, — встрял Лютик. — У меня ведь университетское образование. А историки и в нашем мире есть — отчасти и меня можно отнести к их числу, поскольку я… — Лютик! — одёрнул его Геральт. — Мы собрались послушать не про твои достижения. Вспыхнув, Лютик посмотрел на Джиллиан — она безуспешно пыталась спрятать улыбку. — Значит, в наших мирах больше общего, чем я думала. И всё же разница слишком велика. Дальнейший рассказ Джиллиан показался Лютику полной небывальщиной. То, что на её родине не водились чудовища — это ещё можно было вообразить, но, как выяснилось, там также не водилось ни эльфов, ни друидов, ни магии, а государствами почти нигде не управляли короли. Зато сплошь и рядом встречались явления, которых не найти в привычной Лютику действительности: «электричество», «интернет», «мобильная связь» — даже слов таких не существовало! Стараясь хоть как-то объяснить, что она имеет в виду, Джиллиан раскопала свою сумку, завалявшуюся на дне одного из тюков, и достала странный чёрный предмет, который Лютик при первой встрече принял то ли за амулет, то ли за талисман. Она уверяла, что, если бы не села батарейка, можно было бы посмотреть фотографии и видео, а вообще телефон придуман для того, чтобы созваниваться друг с другом… — Ничего подобного у нас не создают, — Мышовур, подробно изучив вещицу, вернул её Джиллиан. — Всё, что ты говоришь, утверждает меня в мысли, что твой мир никоим образом не связан с нашим. Значит, попасть оттуда сюда можно лишь одним способом. Помолчав, он выразительно посмотрел на Джиллиан, ожидая, что она поймёт намёк, но ей, очевидно, ничего не было известно о своём происхождении. — Старшая Кровь, — это пояснение тоже осталось туманным для неё. Мышовур вздохнул. Лютик понимал его затруднение: едва ли человеку, который не подозревал о своём родстве с древними эльфами, легко будет воспринять такие сведения. — Расскажи всё, что ты знаешь о своих предках. — Мало, к сожалению, — Джиллиан встала и подошла к окну. Закатные лучи высветили её профиль, кладя на щёки янтарные блики. — Хотя я пыталась узнать больше. Мы с Энди как раз… Разволновавшись, она замолчала. Лютик, подавив всплеск неуместной ревности — мало ли, что за Энди, может, это вообще женское имя, — поднялся следом за ней и подошёл, бережно обняв за плечи. — В общем, родителей уже нет в живых, — сказала Джиллиан на одном дыхании. — Матери не стало совсем недавно. Мышовур тоже помолчал, почтив память безвременно ушедших, а затем негромко спросил: — Это её родовое имя — Доррен? Вопрос явно удивил Джиллиан. — Нет, это фамилия отца. Она имеет значение? Мышовур нахмурился, переглянулся с Геральтом и принялся задумчиво постукивать пальцами по столу. Лютику вспомнилось кое-что из тех летописей, которые они изучали в храме Мелитэле. Если он ничего не путал, трактат гласил, что ген, отвечающий за перемещения, передаётся по женской линии — вероятно, это и сбило с толку друида. — А до твоего отца кто носил её? — Отец отца, — недоумение Джиллиан росло на глазах, вместе с ним пробудилось и любопытство. — В вашем мире фамилии наследуются по другому принципу? Явно не желающий пускаться в пространные объяснения Мышовур только покачал головой. — Не в том дело, дитя. Кто носил фамилию до отца твоего отца? — Ей придётся всё родовое древо рассказать? — не выдержал Лютик. — Я бы рассказала, если это важно, но… — Джиллиан в поисках поддержки коснулась его ладони, по-прежнему покоящейся на её плече. — Мой дедушка вырос в приюте, кто его настоящие родители — до сих пор неизвестно. На лице Мышовура отразилась бурная работа мысли. Физиономия Геральта, как и всегда, отличалась невозмутимостью. А сам Лютик всего лишь хотел, чтобы Джиллиан оставили в покое: он чувствовал, что она, пусть и готова поделиться всем, что знала, пребывает в растерянности. Ей не дали толком прийти в себя и привыкнуть к тому, что она может вести беседу на равных. Как бы Джиллиан ни храбрилась, её внутреннее волнение выдавали чуть подрагивающие пальцы и неровное дыхание — уж эти мелочи Лютик давно научился распознавать. — Не сочти мой следующий вопрос немилосердным, я задаю его не из праздности, — предупредил Мышовур. — Из-за чего умерли твои родители? — Не сочту, но, быть может, вы всё же объясните мне, что именно рассчитываете выяснить? — Он хочет окончательно удостовериться, эльфка ты или нет, — одним махом Геральт прекратил хождения вокруг да около, а на укоризненный взгляд друида ответил: — Сколько ещё воду в ступе толочь? — Если бы речь шла просто об эльфской крови! — попенял ему Мышовур. — Обычная эльфская кровь не даёт возможности перемещаться между мирами. — Обычная эльфская кровь… — оторопело повторила Джиллиан. — Вообще-то для меня уже и это достаточно… необычно. Не думаю, что моя семья… Они были простыми людьми, без всяких особенностей. Дедушка, правда, так и остался неприкаянной душой вплоть до последних лет жизни, но приютское детство мало кому помогло стать счастливым. Она прикрыла глаза и уткнулась в шею Лютика, будто надеясь спрятаться в его объятиях от всего, что на неё обрушилось. Стоило ему вообразить себя на её месте, как голова начинала гудеть: при всей своей беспечности Лютик умел быть чутким и легко представлял, что за сумятица сейчас творится в душе Джиллиан. И всё же она собралась с духом, начиная рассказ. По её словам, дед и отец погибли, когда она была ещё ребёнком — на экспедицию, в которой они принимали участие, было совершено нападение, Доррены защищались, однако им не удалось спастись. Тёмное дело, поскольку грабителей так и не нашли, а почти ничего ценного они не украли. — Я, если честно, никогда не думала, что это может быть как-то связано с… параллельными мирами. Это последняя мысль, которая пришла бы в голову любому человеку, — нервно усмехнулась Джиллиан. — Оно и не связано, наверное. Просто нераскрытое преступление, таких у нас тысячи. К тому же, столько лет прошло… Запнувшись, она закусила губу. Лютик боялся шелохнуться, только сжал легонько её ладонь. — А у мамы было слабое сердце. Она умерла от инфаркта. Не знаю, есть ли у вас такой термин… Одним словом, здесь точно нет ничего мистического или магического. Мышовур пригладил бороду, обдумывая услышанное. — Что ж, поведай нам ещё о том дне, когда произошло перемещение. — Я была на раскопках в той же местности, где когда-то не стало папы и дедушки. Это Энди, моему коллеге, удалось добиться, чтобы работу возобновили, он выиграл грант… Хотя это, наверное, тоже не имеет значения. Не знаю… Я просто хотела продолжить их дело. Но не успела толком приступить — когда прибыла в лагерь, меня начали донимать кошмары, я впервые с таким столкнулась, почти не могла спать. — Что именно снилось? — тут же насторожился друид. — Никак не получалось зацепиться — просыпалась в холодном поту, с колотящимся сердцем, но не помнила, от чего… А однажды это ощущение ужаса настигло днём, без всяких видимых причин. Оно застало меня в лесу неподалёку от лагеря, я поспешила обратно и… — тут Джиллиан поймала взгляд Лютика, слабо улыбнувшись. — И очутилась не совсем там, где должна была. Точнее, совсем не там. Вот и всё. — Джиллиан рассказала, что могла, теперь наш черёд, — твёрдо сказал Лютик. Он видел, что Мышовур по-прежнему сомневается в необходимости посвящать её в историю Лары Доррен, но сам был уверен — она не заслуживает, чтобы от неё скрывали правду. Впрочем, никто ему не возразил, и он начал повествование. С каждым следующим словом напряжение Джиллиан, до этого ощущавшееся и в её речи, и в её позе, сходило на нет, хотя Лютик опасался, что принесёт ей новые переживания. — Ваша легенда звучит настолько невероятно, что я уже устала удивляться, — пояснила она, когда рассказ завершился. — И я не чувствую в себе никаких способностей. Перемещение случилось не по моей воле. Мне кажется, что это всё-таки… — Тебе кажется, — Мышовур подчеркнул последнее слово. — Поверь, если бы не Старшая Кровь, переход был бы невозможен. Без артефактов, без заклинаний, на пустом месте — нет, такое подвластно только потомку Лары! — Но Лара жила столетия назад, а Джиллиан… — Не забывай, бард, что Старшая Кровь даёт носителю власть не только над пространством, но и над временем. Тот, в чьих венах она течёт, может попасть в любой мир, в любую эпоху. И, пусть нам не установить этого наверняка, я склонен считать, что в Шотландию попал не кто-то из дальних предков Джиллиан, а её дед. Недаром о тех, кто был до него, ничего неизвестно в том мире. Повисла тишина, вязкая и неуютная. Лютик не представлял, что делать дальше. Все карты раскрыты, вопросов всё равно осталось немало, и главный из них витал в воздухе, прятался в неуверенных взглядах, брошенных исподтишка, тонул в молчании, объединившем их четверых. Наконец, заговорил Геральт, не привыкший прятать голову в песок. — Как нам отправить Джиллиан домой, если это зависит лишь от Старшей Крови? — Только сама Джиллиан и может это сделать. И я бы настоятельно рекомендовал не тянуть, поскольку в нашем мире ей угрожает слишком много опасностей.

***

Даже испытанное средство — музыка — не помогало Лютику разогнать тоску и утихомирить рвущееся из груди сердце. Сколько он ни перебирал струны, они лишь жалобно гудели, мелодия не складывалась. Геральт, обычно не очень терпеливый в тех случаях, когда Лютик принимался за сочинение новых баллад, на этот раз сносил терзание инструмента долго и упорно, но спустя время всё же не выдержал, поинтересовавшись, не желает ли милсдарь бард прервать своё занятие и прогуляться. Милсдарь бард послушно отложил лютню и понуро поплёлся прочь из хижины. То, что Мышовур дал им день на раздумья, хотя это вынуждало его сочинять новые отговорки при дворе, Геральт справедливо называл великодушием, да только для Лютика ожидание больше походило на пытку. Пусть Джиллиан не так уж много поведала о своём прошлом, этого хватило, чтобы осознать: до встречи с ним у неё была целая жизнь, ничем не связанная с нынешней, жизнь, в которой ему не было и не будет места. Для неё здешнее путешествие подобно сказочной небылице, для него небылицей казалось то, что Джиллиан рассказывала об устройстве своего мира. Так же, как и сегодняшняя мелодия, их история не складывалась — и никогда не могла сложиться, о чём бы Лютик ни грезил. — Ты что же, покидаешь нас прямо сейчас? — тихо, почти без удивления и горечи — не осталось на это сил — спросил он, столкнувшись с Джиллиан, которая вытащила из недр походных тюков прежнюю одежду и натянула вязаную шапку. — Конечно, нет, — она с отсутствующим видом вертела в руках свою маленькую сумку, от которой, должно быть, успела отвыкнуть. Ветер легонько трепал выбившиеся из-под шапки волосы — ровно как в тот день, когда они впервые встретились. — Просто… Пытаюсь сжиться с мыслью, что это произойдёт уже скоро. — Помню, увидев тебя, решил, что ты чародейка, — хрипло проговорил Лютик, не желая отвечать на её слова, не желая их даже слышать. — И, гляди-ка, так оно и вышло. — Какая же я чародейка, если даже не подозревала о своих возможностях? Да и поверить в них не получается. — Мышовур поможет, — выдавил Лютик. — Мне кажется, что раньше, пока я не могла понять твою речь, ты болтал куда больше, чем сейчас, — улыбка Джиллиан вышла безрадостной. Он отвёл глаза, поворошил носком сапога сухие листья, залежавшиеся с минувшей осени. Больше всего хотелось спросить, правда ли Джиллиан собирается вернуться, нет ли у неё хотя бы тени желания задержаться тут ради него. Меньше всего хотелось услышать ответ на этот вопрос. Когда стало известно, что её родных уже нет в живых, Лютик измучился противоречием: он соболезновал Джиллиан, но не мог отделаться от мысли, что, раз так, ей не к кому стремиться. Постыдные рассуждения, да и неразумные — он сам порвал связи с семьёй, однако это ведь не значило, что ему никто не дорог здесь. — Джилл, а нет ли у тебя чувства… Что ты принадлежишь и к этому миру тоже? — стрыговы потроха, всё-таки не удержал язык за зубами! Джиллиан одарила его долгим взглядом. — Нет, — призналась она со вздохом. — Отчасти поэтому мне сложно поверить в то, что утверждает Мышовур. Если бы я действительно была потомком эльфки и чародея, разве ощущала бы себя совершенно обыкновенным человеком? Он пожал плечами и отвернулся, чтобы скрыть подступающие к глазам слёзы. — Я не хочу расставаться с тобой, — она произнесла это так тихо, что кто-то другой и не услышал бы, но не Лютик, неизменно всем сердцем отзывавшийся на звуки её голоса, какие бы слова ни слетали с её губ. — И всё же придётся, так? — через силу улыбнулся он, пряча горечь за напускной бравадой. Как было бы славно, если бы Джиллиан возразила! Но она молча кивнула, перечёркивая все надежды, у которых, Лютик прекрасно понимал, не было права на существование с самого начала.