Пришла весна моей любви, хоть дождь и осень на дворе. В твоём, лишь только позови, спешу согреться я тепле. На пламя смотрим мы вдвоём, пожар сияет и внутри…*
— Я назвал эту балладу «Песнь дождя», — во время музыкального проигрыша сказал Лютик. — Мне показалось символичным, что в день, когда мы снова встретились с тобой, опять шёл дождь. Уже не в первый раз он сводит нас вместе, помнишь?Я улыбаюсь, ведь ты рядом, ты отгоняешь боль, тоску и тьму. Говори со мной лишь взглядом, тебе я эту песнь дарю…
Мелодичные переливы и тихий голос Лютика зачаровывали, обволакивали, погружая в подобие транса. Баллада источала магию, словно сила чудесного леса вплелась в ноты, заставляя их звучать совершенно волшебно. Или эта сила имела совсем иную природу — ту, из-за которой сердце сбивалось с ритма, ту, из-за которой дыхание замирало в груди. — У меня просто нет слов, — призналась Джиллиан, когда Лютик умолк и отложил лютню, ожидая вердикта. — Это что-то неземное… — Как ты сама, — прошептал он, а потом лукаво улыбнулся. — Что до слов, то нам не привыкать обходиться без них, верно? От нахлынувших чувств ей действительно трудно было говорить, поэтому она лишь кивнула. Лютик обнял её за талию, вовлекая в сладкий, долгий поцелуй. Джиллиан не привыкла терять голову от любви, предпочитая сдержанность и осторожность в делах сердечных, но устоять перед Лютиком оказалось выше её сил. И она позволила себе на время забыть обо всех тревогах и печалях, растворившись в его объятиях.***
Покидать Брокилон было страшно. Дриады не провожали их, лишь указали направление, а Эитнэ ещё раз строго напутствовала Джиллиан, вновь заметив, что дар обрекает её на многие испытания: «Будь стойкой — это всё, что тебе остаётся». Лютик позволил себе неодобрительно хмыкнуть, вероятно, считая, что для поддержания бодрости духа стоило выбрать менее мрачный тон, однако Эитнэ ответила ему таким взглядом, что он тут же прикусил язык. — Оторопь меня берёт от этих дриад, — привычная болтливость вернулась к нему только тогда, когда Брокилон остался позади. — Вроде и красавицы, и умницы-разумницы, и истинный талант ценят, а всё равно жутью веет. — Значит, и к лучшему, что мы с ними распрощались, — Джиллиан старалась, чтобы её голос звучал беззаботно. В конце концов, она сама убедила Лютика отправиться в Дориан, так что не ей давать задний ход. Однако чувства её обуревали далёкие от приятных: наверное, примерно то же испытывает птенец, которого выпроваживают из уютного гнезда, служившего ему надёжным укрытием от враждебного мира. Пасмурная погода лишь нагнетала обстановку. Серое небо, скользкая от влаги галька под ногами, порывистый ветер, пронизывающий до костей… Дорога утопала в тумане, и от любого шороха Джиллиан вздрагивала: вдруг кто-то незаметно подобрался к ним? — Конечно, к лучшему, — Лютик на удивление быстро вернулся к жизнерадостному тону и ободряюще сжал её локоть. — Тут до Дориана недалеко совсем, крупных городов по пути не встретится, только деревушки мелкие, а их жителям до нас дела нет. Проскочим — и уже на месте, а там, полагаю, барон Дориана приглядит за порядком. Он часто даёт балы, у него всё заведено как надо. Вспомнив, что ещё совсем недавно это ей приходилось убеждать и успокаивать Лютика, а не наоборот, Джиллиан невольно улыбнулась смене ролей. Её глубоко трогала его забота, мягкая и ненавязчивая. — Сейчас тоже будет бал? — А то! Чем больше зрелищ, тем дальше идёт слава о бароне, — хмыкнул Лютик. — И нам нужно будет раздобыть наряды? — Джиллиан с сомнением оглядела свою видавшую виды походную куртку. — Об этом не переживай. У барона всё с размахом, и каждый гость может… Лютик замолк на полуслове и прищурился, вглядываясь в туман. Спустя несколько мгновений и Джиллиан расслышала звук, который чуткий слух Лютика уловил первым. В отдалении что-то поскрипывало. Воображение нарисовало старую тележку, медленно плетущуюся по неровной дороге. — Спрячемся? — неуверенно спросила Джиллиан. — Особо негде, — Лютик обвёл глазами местность. Лесные заросли давно сменились пустырём с изредка промелькивающими кустарниками и пожухлой травой, которую без особого удовольствия пощипывал Вальдо. Ничего похожего на укрытие поблизости и правда не было. — И потом, если мы от каждого встречного теперь станем шарахаться… Их мысли совпали. Джиллиан и самой не хотелось превращать путешествие в извечные прятки, поэтому, услышав ответ Лютика, она коротко улыбнулась ему. Он расправил плечи, храбрясь. — Стоять, а то убью! — вдруг выпалил чей-то звонкий голос, и из тумана вывалился щуплый мальчишка, взмахнувший топором. Как он вообще ухитрялся удержать его в руках, оставалось загадкой. За его спиной замаячила телега — предположение Джиллиан оказалось верным. — Малой, ты что, беленой пузо набил? — изумился Лютик. — Чего на людей кидаешься? — Стоять, кому сказано! — Мы стоим, стоим, — успокаивающе заговорила Джиллиан. Она не только остановилась, но и опустилась на корточки, интуитивно понимая, что так будет проще завоевать доверие ребёнка. — Мы обычные путники. Мальчишка дёрнул тощую лошадь, запряжённую в телегу, за поводья, и она замерла на месте. — А чаво тогда идёте по старому тракту? — А есть новый? — искренне полюбопытствовал Лютик. — Я давно не бывал в этих краях, не знал, что проложили другую дорогу. — Все знают, — не поверил мальчик, поправив капюшон плаща. — Я даром, что ль, тут пошёл, сюда уже никого не заносит. А вы в засаде засели, бишь. — Какая ещё засада? — недоумение Лютика росло. — Что ты несёшь? Где твои родители? — Я и один управлюсь! — воскликнул мальчишка с отчаянием и снова замахнулся топором. Его руки дрожали. — Вы у меня ничего не отнимете! — Мы и не собирались, — заверила Джиллиан. — Как тебя зовут? Вопрос сбил мальчика с толку. Он озадаченно моргнул, видимо, не понимая, зачем разбойникам знать его имя, и опустил топор. — Юрек, — после недолгого размышления всё же решился он. — Меня — Джиллиан, а это — Лютик, и вон там наш Вальдо, — она махнула рукой в сторону осла. — А лошадь твою как зовут? Юрек удивился ещё сильнее. — Лянкой кличут. А вам на что? — Приятно познакомиться, — Джиллиан протянула ему ладонь. Ещё толком не разобравшись в своих ощущениях, она уже понимала, что не может просто взять и пойти дальше. Юрек нуждался в помощи, это было заметно: он выглядел худым и усталым, смышлёные глаза испуганно сверкали, а на щеках виднелись дорожки от пролившихся недавно слёз. — Давай разойдёмся мирно, Юрек, — предложил тем временем Лютик. — У нас и в мыслях нет тебя обижать, чур, и ты нас не обижай, а то вон какой ты грозный. С лёгкой улыбкой Лютик кивнул на топор. Юрек насупился. — Родители наказывали никому не верить. Они велели мне сберечь… Не скажу вам, чаво сберечь. За мной и так погоня. — Надо же! И у нас всё то же самое — погоня и тайна, которую нужно сохранить. Стоило Джиллиан это произнести, как Лютик в ужасе округлил глаза — он явно считал, что лишний раз лучше о таком не болтать. Она и сама так считала, но сейчас ей было важнее завоевать доверие мальчика. — Эвона как! А что за тайна? — тут же клюнул на приманку Юрек. Джиллиан посмотрела на него очень серьёзно. — Ты же свою хранишь, верно? Вот и мы — свою. — Родители, видать, померли, — Юрек сказал это просто, без горечи, без всхлипываний, но от его взгляда у Джиллиан зашлось сердце. — Теперь на меня вся надежда. — И куда ты держишь путь? — Почём мне знать, — он поджал губы. — От дома подальше, там самая опасность. Лютик, судя по его лицу, всё ещё не одобрял намерения Джиллиан вмешаться, однако спорить не стал. — Направление всяко лучше смени, — заметил он. — По этой дороге доедешь до Брокилона, дриады церемониться не станут, им плевать, что ты ещё кроха совсем. — Я не кроха! — мгновенно оскорбился Юрек. — А дриады хоть эту… мудрость ведают, вот. Подскажут, глядишь, что мне делать с этим барахлом… — он бросил косой взгляд тележку, потом зажал рот рукой, сообразив, что проговорился. — Дриады тебя и близко к лесу не подпустят, — возразил Лютик. — Послушай мужчину, который тоже ведает мудрость, Юрек, не суйся туда. — А ты ведаешь? — мальчишка с таким очевидным сомнением воззрился на него, что Джиллиан едва не прыснула. — Может, мы бы сумели тебе помочь, — сказала она, пока Лютик возмущённо упирал руки в бока. — В отличие от дриад, у нас нет луков и стрел, вреда мы точно не причиним. В подтверждение своих слов Джиллиан протянула Юреку раскрытые ладони. Заметно было, что он борется с собой, не зная, как поступить, и она молча ждала его решения, не желая давить. Наконец он сделал пару шагов назад, к тележке, и скрылся под пологом. — Нельзя быть такой доверчивой, — быстро зашептал Лютик. — Этот малец сам может оказаться кем угодно. Чьим-нибудь шпионом или чародеем, принявшим чужой облик. Давай пойдём дальше, Джилл, прошу. — Вот оно, — послышался голос Юрека. — Подите, гляньте. — Мы только посмотрим, — Джиллиан просяще коснулась запястья Лютика. — Я чувствую, что мальчик не обманывает. Он шумно выдохнул и последовал за ней. Внутри телеги валялись мешки, потрёпанные, с заплатками. Юрек раскрыл один из них. — Тут все пожитки, всё, что от дома осталось. Жили мы бедно, так что… — он глянул исподлобья, словно проверял, будут его презирать за нищету или нет. — Но кой-чего родители скопили. Велели хранить это, а уж если совсем нужда припрёт, тогда использовать. И от проходимцев всяких прятать, от ворюг и грабителей. Вы не своруете? От наивности вопроса Джиллиан невольно улыбнулась. — Нет, Юрек. — Вот, — он запустил руку в мешок и выудил оттуда какой-то обломок. — Я всё в толк не возьму, как их использовать-то. Черепки сплошные, монеты ещё, но все — старые, как только в труху не рассыпались. — Действительно, — Лютик, выудив пару монет, повертел их в воздухе. — Такие уже не в ходу. На моей памяти и не были никогда. — Я и говорю, старьё. А родители говорили — береги, да не успели растолковать, зачем. Они часто уходили куда-то, я и не знал, куда. Однажды не вернулись. Ждал неделю, ждал вторую, месяц ждал… Вокруг дома стали ошиваться всякие… — Юрек сцепил зубы. — Тогда я уж понял, ноги делать надо. Собрал всё, ну и вот. Джиллиан с трудом прислушивалась к нему — её поглотило изучение древностей, хранившихся в мешке. Без специальных инструментов определить точный возраст было невозможно, но по ряду признаков она предположила, что монетам не меньше двухсот лет. — У вас антикварные вещи ценятся? — спросила она у Лютика. — В этом я не силён, — признался он. — Но любители рухляди точно попадаются. Вот барон Дориана, я слыхал, увлекается стариной, собирает коллекцию. Ему чем старше — тем дороже. — Есть вероятность, что он располагает и лабораторией, где определяют возраст предмета? — она уже не могла остановиться, её охватил профессиональный азарт. А главное, они помогут Юреку, если разберутся с происхождением этой, как выразился Лютик, рухляди. — Знать не знаю… Мы всё равно туда идём, заодно и разведаем, если хочешь. — Эй! — Юрек сердито дёрнул Лютика за рукав. — Ты тут не командуй. Я это никакому барону не отдам. — Юрек, — Джиллиан поймала его взгляд. — В Брокилон тебе не стоит ходить, мы это уже обсудили. Одному оставаться тоже не стоит, это рискованно. Вместе нам будет легче защитить твоё наследство и разобраться, что оно из себя представляет. — Да барон ваш всё поотнимает! А нам пинка под зад отвесит и прогонит. — Не ругайтесь, юноша, — пожурил его Лютик. — Никто вас не прогонит. Отныне вы находитесь под покровительством виконта де Леттенхофа, знаменитого поэта и певца, будущего победителя бардовского состязания. — А это кто? — удивлённо заморгал мальчишка. — Я. Джиллиан не знала, как быть — то ли позабавиться заявлению, слегка опережающему события, то ли умилиться, что Лютик всё-таки поддержал её намерение. Тем временем Юрек принялся взахлёб расспрашивать будущего победителя о славных трубадурских буднях, и она с тихой улыбкой выскользнула из телеги, чтобы развернуть Лянку. Теперь им всем — в одну сторону. Обнаружилось, что туман почти рассеялся, и сквозь тучи пробился алеющий луч солнца. Она никогда не была суеверной, но в голову всё же пришла мысль, что это — добрый знак. До позднего вечера они ехали без приключений и, когда уже совсем стемнело, добрались до городской стены. Им навстречу вышла женщина в плаще, статная и стройная. Капюшон скрывал её лицо. Когда она откинула его, Джиллиан услышала нервный вздох Лютика, а в следующий миг встретилась с глазами невероятного фиалкового цвета. — Добро пожаловать в Дориан.