обсессия

      — «Почему каждый раз, когда я оказываюсь в дерьме, поднимая взгляд — вижу тебя с лопатой в руках?» — перекрывливая ведьмака, бурчал себе под нос Лютик, недовольно пиная камни дорогими красными ботинками. — Скажите пожалуйста! Какой важный! Ну вы видели такое?       Лютик быстро спускался с горы. Он уже трижды подвернул ногу и один раз упал, прокатившись вниз несколько метров, но не сбавлял темп. Ему было грустно, обидно и он был невероятно зол. Из-за ведьмака и сильно ушибленной ноги, в которой отзывался тянущей болью каждый бардовский шаг.       — «Мне нужна помощь, Лютик» — конечно, Геральт. «Побудешь приманкой для вилохвоста» — само собой, Геральт, — рычал Лютик, от злости и несправедливости сжимая кулаки. — Порвалась курточка — держи двадцать крон, друг. Нужно утолить ведьмачье либидо — какой вопрос, брат, меня уже нет, переночую в другом месте.       Звонкий голос дрожал от обиды, а наполняющиеся влагой глаза подводили. Ещё шаг, второй, нога опять цепляется за камень, и Лютик кубарем летит вниз. Короткие ногти пытаются уцепиться, нежная кожа на музыкальных пальцах царапается за острую породу, пытаясь остановиться. Лютня недовольно гудит, и злой, полный ненависти взгляд ведьмака, стоящий уже несколько часов перед глазами Лютика, заменяется страшными картинами поломанного музыкального инструмента.       Ещё чуть чуть, и Лютик выкатывается на пригорок и больно ударяется грудью о дерево, растущее на нем. Из Лютика вырывается полукрик-полустон. А потом внезапно становится так весело, что парень не может сдержать смех. Грудь болит, давит, и Лютик кашляет, но продолжает смеяться.       Чуть приподняв голову, Лютик осматривает округу и с удовольствием замечает, что цель спуститься выполнена, а в паре сотен метров тлеет свежий краснолюдский костёр.       Лютик кладёт голову на траву, закрывает глаза. Хочется вернуться к Геральту и сказать ему все то, что должен был сказать сразу.       Что он настрадался от знакомства с Геральтом куда сильнее, чем Геральт от знакомства с Лютиком, но ни разу бард не заикнулся об этом.       Что если бы не Лютик, Геральт никогда бы не встретил свою подружку.       Что Лютик не виноват, что два взрослых человека ведут себя как идиоты.       Что Лютик делал всё, чтобы Геральта не гнали из каждой корчмы и деревни за резню в Блавикене.       Что ту глупую и ненавистную песню он написал только для того, чтобы все забыли про то, что ещё недавно готовы были разорвать ведьмака из-за ненависти и страха.       Что он хороший друг.        Что он не заслуживает такого отношения.       Но он бы не сказал это Геральту. Потому что это бы означало, что Лютика задевают такие действия, и что он уязвим. А он бы никогда не позволил Геральту увидеть свою слабость. Потому что когда ты живёшь с почти бессмертным мутантом, ты не можешь показывать свою боль и старение.       Потому что для столь долгоживущего Геральта, Лютик — часть жизни, а для Лютика Геральт — вся жизнь.       Переведя дыхание, Лютик приподнялся на локтях и, одной рукой держась за дерево, медленно встал. Нога болела так, будто на нее упала, по меньшей мере, дюжина камней, а после удара о дерево Лютик не мог сделать полноценный вздох. Голова гудела как после доброй пьянки, а перед глазами земля подозрительно активно качалась.       Лютик немного постоял с закрытыми глазами, прислушиваясь к боли и стараясь начать её игнорировать, а потом резко оттолкнулся от дерева и поковылял в сторону краснолюдского перевала.       По мере приближения, он всё отчётливее слышал низкие голоса и хриплый смех Ярпена и Регана. Остальные голоса Лютик не знал, но, кажется, вернулись почти все из команды Зигрина.       Чтобы пройти четыреста метров, Лютику понадобилось несколько минут и тонна сил, но когда он, наконец, подошел к перевалу, его встретил радостный гул компании краснолюда.       — Лютик, сучий ты сын! — радостно вскинул руки Ярпен, — Видели, как ты летел с горы. Ух! Мы тут с мужиками ставки поставили — очнёшься, аль нет. А то шибко долго ты под той осиной спал.       Лютик неловко улыбнулся и, превозмогая боль в ноге, присел на один из ящиков. Ему учтиво подали бутыль с водой, и бард с жадностью опустошил его наполовину, а остатки вылил на руки, стараясь отмыть их от грязи и пыли.       Во рту всё ещё был привкус песка и горной породы, но Лютик был невероятно рад, что сейчас он не один. Скорее всего, краснолюды скоро собирались уходить, но ему приятно было думать, что они задержались, потому что ждали его.       — А где Геральт? — спросил Янник Брасс, неспешно собирая немногочисленные вещи в повозку. — Нам час отправляться. Тут оставаться нельзя, говорят — хтонь какая-то по ночам в лесу бродит, так что до темноты неплохо было бы добраться до речки.       Лютик растерянно посмотрел на отряд Ярпена и пожал плечами.       — Он… Он на пока не спускался. Они там с Йеннифер о чем-то спорят, так что…       — Йеннифер ушла, пока мы ещё были там. Эвоно как ты ударился, пацан.       — Нет, то есть да. Но она вернулась. Недоговорила, видимо, — негромко хохотнул Лютик, достав из чехла лютню и оценивая ущерб, который нанёс ей спуск. В принципе, все не так плохо — поменять пару струн, перекрасить и покрыть лаком. Нужно гриф укрепить. Треснул. Черт.       Крепким полуросликам потребовалась пара минут, чтобы сложить все вещи в повозку и самим в неё забраться. Лютик, занятый трауром по любимой лютне, даже не заметил, что они закончили сборы и даже забрали ящик из-под него, и теперь менестрель сидит на голой земле.       — Ну, передавай привет Волку, бард, — крикнул Ярпен, помахав рукой. — Ближайшая деревня в шести часах на восток отсюда, так что если он не спустится в скором времени, лучше вам вернуться на гору. Удачи вам!       Лютик вскочил на ноги. Отошедшая на задний план боль вновь вернулась. Ему хотелось крикнуть, чтобы они взяли его с собой и не бросали одного в этом страшном лесу, но вместо этого он только задорно помахал рукой вслед краснолюдам.

***

      — Твою мать, — рыкнул Лютик, когда очередная ветка шлепнула его по щеке, — надо было оставаться на поляне. Или вернуться к пещере, как советовали мужики.       Он повторял это себе уже несколько часов, но всё ещё упорно топал вперёд, в надежде скоро увидеть огни деревни. Смеркалось очень быстро. Еще пол часа, и солнце полностью спрячется за горизонт, оставив барда бороться с лесом в одиночку.       Грудь почти не болела, а ногу Лютику научился игнорировать почти в самом начале пути. Ему было интересно, как много он уже прошел? Правильно ли он движется, или сбился с курса и теперь идет в никуда? Как там ведьмак? Остался ли он у пещеры? Спустился ли вниз? Ищет ли он Лютика? Переживает? Или ему все равно и те слова о его желании избавиться от менестреля были сказаны от сердца?       Неожиданно стемнело. Нет, темнеет всегда быстро, спору нет, но сейчас солнце пропало действительно неожиданно. Он мог поклясться, что не уходил в себя во время раздумий, и не мог не заметить, как солнце скрылось за горизонтом.       Лютик обернулся вокруг себя, несколько раз, но, стоя на узкой тропинке, он едва мог различить кусты в нескольких сантиметров от его ног.       Раздался громкий и нечеловеческий гул. Или это был рёв? В груди похолодело от страха. Первой мыслью Лютика было бежать. Но куда бежать? Вокруг лес, мгла и он не мог разобраться, где право, а где лево. И тогда Лютик сделал то, что сделал бы любой здравомыслящий человек — кинулся в сторону.       Почти наощупь он пробирался сквозь кусты, собирая лбом тонкие стволы молодых деревьев. Но он упорно и очень быстро двигался вперёд, пока не наткнулся на старое дерево. Закинув лютню за спину, парень подпрыгнул раз, второй, третий. Он отчаянно скакал вокруг ствола, пока поцарапанные ветками ладони не ухватились за один из стеблей.       Напрягся, с трудом подтянулся и упорно начал лезть выше, как можно выше, чтобы спрятаться в густой кроне и переждать уход неизвестной твари.       Холодать начало так же быстро и неожиданно, как и стемнело. Лютик несколько раз чуть не упал, но всё-таки нашел большую и, кажется, крепкую ветку. Перекинул ноги через неё и обхватил руками, стараясь как можно сильнее слиться с ней в темноте.       Секунды переходили в минуты, а вой слышался то сзади, то справа, и Лютик не мог до конца осознать, что тьма и холод, окружающая его, — это уже ловушка.       — Привет, — сверху раздался негромкий приятный голос, который так сильно напугал Лютика, что он едва не свалился с дерева. — Ты что тут делаешь?       Лютик, дрожа от страха и холода — а кто бы не дрожал? — поднял голову, но ничего кроме небольшого силуэта не увидел.       — Прячусь, — шепотом выдавил из себя Лютик, аккуратно выпрямляясь на ветке.       — От кого?       — От волков. Или лешего. Или ещё какой твари. Я пока не разобрался, на на всякий случай спрятался.       Приятный голос хмыкнул понимающе, а силуэт медленно приблизился, перемещаясь с ветки на ветку, пока не оказался напротив Лютика. Их разделяло всего несколько десятков сантиметров, и бард мог рассмотреть нового знакомого чуть подробнее.       Это был взрослый мужчина с длинными светлыми волосами и слишком правильными чертами лица. Он был большим и крепким. Если бы не человеческие уши, его можно было бы принять за потомка эльфов. Он был не по настоящему привлекателен, а голос будто дурманил.       И от этого пленяющего голоса Лютику было все проще игнорировать дикое сходство с Белым Волком.       — А ты что тут делаешь?       — Тоже прячусь. От волков. Или лешего. Или ещё какой твари, — с улыбкой в голосе повторил знакомец слова барда. — Обычно люди бегут, а не лезут на дерево.       — Но вот они мы, — улыбнулся Лютик, успокоенный тембром и тем, что уже не слышит воя хтони, — на дереве. Прячемся от опасности.       Новый знакомый хохотнул и кивнул, подползая по ветке ещё чуть ближе.       — Я не знал, куда бежать в этой темноте. А на такой высоте есть риск быть незамеченным.       — Ты ведь понимаешь, что солнце ещё не село, Лютик?       По спине барда пробежали мурашки, и он непроизвольно уперся спиной в ствол дерева.       — Откуда ты знаешь моё имя?       — Ты сказал.       — Я не говорил.       Незнакомец замолчал, но Лютик слышал, как он улыбается. Он подполз ещё ближе. Так близко, что их колени соприкасались, и бард мог чувствовать запах хвои и костра от мужчины перед собой.       Светловолосый наклонился к Лютику, сокращая расстояние, и тот смог разглядеть лицо. Это был Геральт. Почти Геральт. Немного не так искривлённый рот, слишком мало морщинок у глаз, недостаточно кошачьи глаза, но это был почти Геральт.       — Тебе нравится, Лютик? — не-ведьмак щурился от закатного солнца и издавал странные гортанные звуки, похожие на мурлыканье. Он будто убаюкивал. — Я выбрал это лицо специально для тебя.       Лютик громко выдохнул в лицо не-Геральта и вздрогнул от прикосновения к своей шее. Зажмурился от страха.       — Нет, не закрывай глаза, — низкий но нежный голос был умоляющим и приятным, — мне нравятся, какие они черные. Посмотри на меня, Лютик.       Менестрель заскулил от ужаса и открыл глаза. Щекой он снова ощущал тепло закатного солнца, но вокруг было по прежнему темно.       Не-Геральт провел ладонью по щеке Лютика вверх, коснулся волос. Бард, сидящий перед ним крепко держался за ветку, но с каждым звуком, доносящимся от не-ведьмака, пальцы ослабляли хватку. В его голове здравый смысл боролся с магией, но медленно проигрывал. И по мере того, как Лютик медленно сдавался, черный туман, клубящийся в его глазах, плотнел, пока полностью не заполнил глазное яблоко.       И Лютик не знал, что вокруг только смеркается, а сам он бледнеет и смотрит на не-Геральта черными блестящими глазами. Что в ловушку он попал ещё задолго до того, как попал во мрак. Что тот вой — это был победный вой хищника, нашедшего жертву.       — Мне так жаль, Лютик, — до него вновь донёсся тихий голос Геральта. Да, точно, Геральта. — Я не должен был говорить все то, что сказал тебе у пещеры, — мужчина перед ним так сильно был похож на беловолосого ведьмака, что не мог быть кем-то другим. Лютик почти сдался.       — Я не злюсь, Геральт, всё хорошо. Я понимаю.       — Нет, я виноват, — холодный кончик острого носа водил по вене на шее Лютика, а тот лишь отклонял голову, давая больше места. — Не оставляй меня, Лютик, пожалуйста. Ты не уйдешь?       Теперь Лютик видел Геральта так отчетливо, как будто на дворе стоял полдень. Ничего вокруг, только Геральт. Его Геральт. Его лучший и единственный друг, с которым они так долго были вместе.       — Нет, конечно нет, Волк. Я бы никогда тебя не оставил.       Он сдался.