Путь в Валинор

— Там вождь восточного племени, повелитель, — поклонился орк. — Зови, — кивнул Мелькор, — я давно хотел с ними договориться. Видишь ли, они хотят быть союзниками того наглого нолдо, которого ты... Которого мы оба ненавидим. —Последние слова были обращены к Саурону. Затем в комнату с небольшой процессией вошёл вождь племени с востока. Племя выглядело диким, и смугло-жёлтые лица с раскосыми глазами подчеркивали отличие их от эльфов. Одеты они были в шкуры, волосы, кроме отдельных прядей, были выбриты, тела украшала бурая раскраска. — Что такое? Да люди ли это? Сперва подумал, что это одни из твоих орков, — расхохотался Мелькор. Вождь выступил вперёд и начал что-то говорить. Темное наречие он знал, но так коверкал слова, что удержаться от смеха становилось тяжело не только темному вала, но и его неприступному майа. Однако переговорам это не мешало, и он назвал свою цену за то, чтобы в нужный момент эти племена ударили в спину бывшим союзникам-нолдор. Глаза дикаря жадно загорелись, а Мелькор махнул рукой в воздухе, собирая пепел и пыль, и через миг швырнул ему горсть алмазов, посулив втрое больше после победы над нолдор и новые земли впридачу. Те ушли. — Что скажешь? Теперь, когда тот нолдо, что никак не уймется, будет в наших руках, и мы сами решим, что с ним делать, с тобой вместе. Пожалуй, я посажу его в этом замке на цепь, как пса... Или ты хочешь превратить его в орка? — Я думаю, более жестоко было бы сломать его, превратить в орка и отпустить к своим, — кровожадно усмехнулся Гортхаур, — чтобы все его соратники и многочисленные родственнички увидели, к чему привело его безрассудство, и сами уничтожили его. Он переплел их пальцы и улыбнулся уголками губ. Саурон не мог не признать, что думал о другом: недавнее предложение Моргота самому отдаться ему взволновало до крайности. До этого момента майа едва ли мог представить, что он мог бы поменяться с повелителем ролями. Ему казалось, что в любом случае Мелькор всегда будет доминировать над ним, но тот одной фразой разрушил все его представления об этом. Неужели Владыка доверяет ему настолько, что готов довериться ему и сам оказаться в принимающей позиции? Испытавший от их близости лишь боль и унижение, Гортхаур искренне не мог понять это желание Моргота. Как преданный слуга, Саурон не хотел бы, чтобы Мелькор побывал на его месте и ощутил то же самое страдание на себе. Но вот как майа, с которым обошлись не самым лучшим образом, он желал этого, но не столько из желания отомстить, сколько из-за того, что его привлекала возможность увидеть господина полностью в его власти. Кроме того ему было любопытно, что же такого нашел в этом Мелькор, раз так долго не давал ему покоя. Поэтому он всерьез задумался над предложением Моргота. Он уже представлял, как сам обнимает его, целует и делает с ним все, что заблагорассудится. Образ Мелькора, распростертого перед ним на постели, казался теперь крайне привлекательным, но Саурон все равно не решался. Вдруг хозяин так пошутил? А что, будет, когда он испытает на себе все те чудесные ощущения, что приходилось терпеть ему, и придет в ярость? Снова наказание, немилость? Он был не готов к новому подобному испытанию, а потому решил, что лучше пусть все остается как есть. Если Мелькору уж так сильно хочется, он всегда может, не спрашивая, взять его силой. Саурон не хотел рисковать ради призрачной возможности доминировать над Мелькором. Но когда ночью он привычно сидел над документами, в сознании то и дело всплывали такие образы. Мелькор был столь же красив, сколь и силен. А ведь он являлся сильнейшим из валар. Поэтому образы перед внутренним взором его становились все навязчивее и не давали сосредоточиться. Промучившись так пол ночи, он раздраженно отбросил бумаги в сторону. Он выпил бокал вина, быстрым шагом вышел из покоев и понесся к Морготу. В его покои он, вопреки своему обыкновению, ворвался, не постучавшись. Мелькор был занят тем, что слушал сбивчивый доклад какого-то орка. Даже не взглянув в его сторону последнего, Саурон рявкнул: — Пошел вон! Более удивленным майа никогда своего господина не видел. Не дождавшись, пока орк, спотыкаясь, покинет покои, Саурон набросился на Мелькора. Он крепко обхватил его за талию и впился в его губы страстным поцелуем. Разница в росте ничуть не смутила его. Майа сделал несколько шагов вперед, заставив Владыку отступить. Он жадно исследовал руками сильное тело, потом резко рванул рубашку и огладил торс. Вала запнулся о край кровати и упал на нее. Саурон сразу же последовал за ним и, перехватив руки Мелькора, вжал его в постель и начал покрывать горячими поцелуями его шею. Собрав остатки самообладания, он отстранился на мгновение, все еще удерживая Моргота. — Простите мне мою дерзость господин, я… — и он озадаченно замер, смотря огненными глазами на лежащего под ним Владыку. — О Тьма, я хочу тебя, Мелькор. Забыв, что хотел сказать до этого, майа набросился на него с удвоенной страстью. Он вторгся в чуть приоткрытый рот своим языком, сжимая возбужденную плоть через ткань штанов. Мелькор прервался на миг только ради того, чтобы остаться без одежды; его доспехи звякнули, опустившись на пол рядом с постелью. — О, мой хороший... Моргот опустил тяжелую ладонь на затылок майа, гладя его золотые волосы, но не давил на него, заставляя вжиматься, а позволял доставлять себе удовольствие медленно и размеренно. — Вижу, тебя заинтересовало мое предложение, — промурчал он, как огромный лев. Саурон склонялся над ним, длинные пряди падали ему на лицо, и Мелькор откидывал их обратно ему на спину, потом завел руку себе за голову, и, вытащив одну из подаренных Сауроном же заколок, подхватил ему волосы надо лбом. Потом движения майа стали слишком захватывающими дух, чтобы темный вала смог отвлекаться на что-то еще. Он раздвинул колени, давая устроиться между них поудобнее, и на каждое касание длинного языка отзывался стоном глухим и похожим на отдаленные раскаты грома. Звуки могли показаться даже угрожающими, если бы Саурон не знал, как его господину сейчас приятно. У Моргота перехватывало дыхание от ощущения скользящих по члену губ, то обхватывающих его, то мягко касающихся чувствительной обнажившейся головки. Требования "Еще!" и "мне нравится" были ясны и без слов — вала умел посылать эти сигналы любимому ученику. Мелькор успел забыть обо всем и не чувствовал ничего, кроме самого бешеного возбуждения, когда Саурон прервал ласки. Тут вала вспомнил о собственном обещании отдаться в его власть. Он немного опасался, хотя отказываться не собирался. Видеть Саурона настолько захваченным действом было редкостью, и вала охотно предоставил себя ему. — Отдаюсь в твою власть и надеюсь, что ты распорядишься ею мудро, — довольно заметил Мелькор. Он стереотипно перевернулся на живот, чуть разведя бедра, но Саурон явно имел свой взгляд на то, как воспользоваться позволением Мелькора. Таким покладистым его господин не был ни с кем, и майа очевидно был очень воодушевлен и захвачен этой идеей. — Нет... Повернись на спину обратно. Майа продолжил ласки, но теперь речь шла о том, чтобы подготовить его тело и расслабить его. Ладони скользили по коже, массируя. Потом он все-таки позволил ему перевернуться, но заставил привстать, открывая местечко между ягодиц, абсолютно узкую сжатую дырочку и пространство до внушительных размеров возбужденного органа. Мелькор и впрямь был спокоен и не сжимался: боли он боялся не слишком, и уверен был в его дальнейших действиях. Первые касания казались скорее раззадоривающими, щекочущими, а не болезненными. Само то, как Саурон плавно растирает какой-то эликсир и, введя два пальца внутрь, нащупывает какую-то особо чувствительную точку, возбуждало почти так же сильно, как недавний минет. Тщательно подготовив повелителя, Гортхаур пошире расставил ноги Мелькора и начал медленно проникать в его тело. Помня, как ему было больно, майа нерешительно взглянул на хозяина. На лице у того не было и тени тех негативных эмоций, что он ожидал увидеть. Тогда он склонился над ним, почти прижимаясь грудью, и первый раз осторожно толкнулся, все еще боясь, что может причинить боль. Вид распростертого под ним повелителя оказался крайне соблазнительным. Саурон двигался осторожно и мягко. Майа накрыл его губы своими, даря нежный поцелуй и, заставив его немного повернуть голову на бок, начал вылизывать аккуратное ушко, покрывать поцелуями шею и плечи. Когда он почувствовал, что близок к разрядке, майа вышел из тела и, обхватив рукой плоть обоих, начал быстро ласкать. И все же Саурон был довольно сдержан. Приведя в порядок себя и повелителя, он лег рядом с ним и крепко обнял со спины, будто боясь, что теперь Моргот может захотеть прикоснуться к нему. Майа был нежен и заботлив, он с удовольствием ласкал и гладил своего господина. Но прикасаться к себе по большей части не позволял. Саурон с удовольствием запустил руку в волосы Мелькора и, обхватив его другой рукой поперек груди, крепче прижался сзади. На вкус Мелькора Саурон был слишком уж несмел и все еще держался холодновато, но он отвел это на счет обиды и сохранившегося страха. Он двигался так неторопливо, что хотелось рычать от нетерпения. Однако когда рука майа легла на его член, двигаясь в такт с ним, что было так неожиданно и интимно, то он едва удержался, чтобы не кончить в ту же минуту. — Ты напрасно боялся сделать мне больно, — Мелькор проворчал это с недовольством, хотя и был счастлив. Первая близость за такое долгое время! Не только физическая, но сплетение двух фэар, одной — всесокрушающей энергии, и другой, огненной, но одновременно умной и упорядоченно-расчетливой и неоспоримо жадной, как сам огонь. Но Мелькор не знал пока, как разжечь его сильней. Он потерся ягодицами об его достоинство. Саурон явно не планировал бесконечной страсти и многонедельного секса. — Я ненасытный и я тебя утомил, — констатировал Мелькор, потягиваясь. Мягкая постель помогала расслабиться, хоть во сне или отдыхе он не нуждался. Но хотя бы чувствовать его объятия, сильные и уверенные... Подчиняться темный вала не любил никому, но сейчас занимать подобное положение было приятно. Саурон быстро уснул рядом с ним. Утром вала решил не будить его сразу, а дать получше выспаться. Майа проснулся, ощутив на своих губах поцелуй. Он сначала вздрогнул, но приоткрыв глаза, успокоился и приоткрыл рот, отвечая на ласку. Саурон перекатился, подмяв его под себя, и поцеловал его уже сам, вторгаясь в его рот настойчиво и властно. — Рядом с Вами так приятно спать, мой господин, — проговорил он, навалившись сверху. Он развалился на Мелькоре и, кажется, не планировал вставать. — А как же твоя работа, мой старательный майа? — насмешливо спросил Моргот, гладя его по спине. — Ты и так проспал, а теперь и вовсе не собираешься заниматься делами? Саурон фыркнул и чуть приподнялся, чтобы заглянуть ему в глаза. Он собственнически огладил сильное тело хозяина, все так же не собираясь вставать. — Я и так постоянно только этим и занят. Не хочу никуда идти, мне с Вами больше нравится! — нагло заявил он. — И Вам, судя по всему, тоже. Он кивнул на вставший член Владыки и обхватил его рукой, начав медленно ласкать. Саурон наклонился к лицу господина и жадно поцеловал. Майа перевернул расслабившегося Моргота на живот и заставил встать на колени. — Но если Вы хотите, я могу уйти, разумеется. У меня всегда много работы. — Проговорил Саурон, вставив смазанные пальцы в дырочку. Майа быстро нашел простату и начал массировать ее. Подготовив его снова и тщательно смазав свой орган, он легко вошел в растянутую дырочку. После надавил на поясницу, заставив Мелькора прогнуться. Он смял ладонями его ягодицы, а потом резко потянул за талию на себя. — Знали бы Вы, как сейчас прекрасны, — прошептал майа. Он начал вколачиваться податливое тело мощными глубокими толчками, уже не осторожничая. Майа наклонился, чтобы оставить несколько поцелуев на шее Мелькора, но не удержался и укусил его, а потом намотал длинные черные волосы Владыки на кулак и потянул, заставив изогнуться еще сильнее. Он опустил руку, быстро лаская член Моргота. С низким стоном майа кончил, чувствуя, как в это же время под ним содрогается Мелькор, испытывая оргазм. Не выходя из его тела, Саурон повалился сверху, тяжело дыша. Придя немного в себя, он потерся щекой о плечо лежащего под ним Моргота и сонно прошептал: — Мой вала самый лучший. Саурон крепко обнял его и уткнувшись носом в черные волосы, снова уснул. Во сне его хватка стала только крепче, будто Саурон опасался, что Мелькор может куда-то уйти или же наоборот отправить своего майа заниматься делами. — Таким ты мне больше нравишься, — сонно заметил Мелькор. Еще недавно он довольно стонал, а энергия в нем вспыхивала яркими проблесками, похожими на молнии, — не на краю сознания, как у презренных смертных, нет, она захватывала его и он сам как стихия распространял это возбуждение на все вокруг. Возможно, над его резиденцией в этот момент стояло сияние, похожее на северное. Но теперь он был умиротворен и доволен, и в воздухе разливалось медлительное спокойствие. Его забавляла бережность майа и нежное отношение — он вообще ждал, что тот попытается потаскать его, как тот орк, и порядком потреплет. Но они же и глубоко трогали его, и два этих странных чувства сосуществовали. Лежащий на нем майа не причинял ни малейшего неудобства еще и потому, что Мелькор был крупнее в нынешнем воплощении и сильнее физически; майа для него был как котенок. Прекрасно было бы предаваться страсти вечно, но теперь оба закономерно отдыхали. Мелькор, пережив удовлетворение и отдохнув, приказал принести для майа свежей крови и мяса (опустим, чьих) и пару занятных побрякушек: у недавно схваченных эльфов нашлись занятные вещицы. Вспомнив, как не любит Саурон эльфийские поделки, он решил соорудить для него кое-что сам и, силой энергии, без нужды подниматься, одной рукой все еще гладя тяжелые локоны лежащего рядом майа, он начал сооружать кое-что свое. Драгоценности распались в пыль, а затем засияли снова, и камни сливались в один, многоцветный, но это был не сильмариль, а скорее полная противоположность ему. Камень, что вмещал в себя всю энергию Ангбанда и темные желания вала Мелькора. Камень переливался всеми цветами, но сердце его было черное, и весь свет он поглощал, а не дарил, и тьма оттеняла блеск его граней. Забавная вещь. Он положил его рядом с Сауроном и поцеловал его слабо, просто чтобы насладиться мягкостью кожи. Расслабленный в противоположность обычной напряженности, Саурон казался особенно прекрасен. Секунда — и после чуткого сна майа открыл узкие янтарные глаза. И, похоже, был счастлив вновь видеть Мелькора. Открыв глаза, сонный Саурон сразу же начал придвигаться к Мелькору, чтобы лечь к нему вплотную. Когда он удобно устроился на груди валы, его взгляд наткнулся на камень , лежащий рядом и почти сливающийся в полутьме покоев с черными простынями. Любопытный майа сразу же потянул к нему руки. Он небрежно махнул рукой, зажигая все свечи в комнате, чтобы получше его рассмотреть, и даже приподнялся на постели, пораженный красотой камня. — Это же Вы создали его, Владыка? — проговорил он, почувствовав, что от камня исходит магия господина. — Он прекрасней, чем сильмарили! Саурон перевел горящий восторженный взор на Мелькора. Майа снова забрался к нему в объятия и положил камень ему на грудь. На бледной коже валы камень смотрелся еще контрастнее и роскошнее. Возбужденный новыми идеями, он уже не мог усидеть на месте. — Я сделаю для Вас новую корону, мой господин, — заявил он, не в силах оторвать взгляд от драгоценности, — я создам что-то достойное Вас. Проклятые стекляшки ни в какое сравнение не идут с этим сокровищем! Настойчиво поцеловав Мелькора, он быстро поднялся с постели и начал одеваться. — Представляю лицо этого гордеца, когда на поле боя он увидел бы на Вашей короне среди сильмарилей этот камень! — весело сказал Саурон. Майа метался по комнате, собирая разбросанную еще с вечера одежду, и чуть ли не светился от счастья. Собравшись, он снова подошел к постели, чтобы поцеловать валу. — Люблю Вас, — поцеловав, быстро проговорил он, прежде чем уйти. Саурон сутками пропадал в кузнице, подбирая подходящие материалы, делая наброски и чертежи. Работа продвигалась медленно, но получиться должно было что-то грандиозное.