AURORA: в поисках ФРБ

      Ехали они долго.       Сан только и мог, что иногда задирать голову и сквозь слезы (от ветра) наблюдать сменяющееся положение солнца. Оно давно уже преодолело свой зенит и стало с огромной уверенностью заваливаться за горизонт, а два байка все еще рассекали местность. Теперь ледники были уже далеко позади, тут снова была холмистая местность, лишенная деревьев и, благо, наполненная зеленой травой. Вот вам и нынешние контрасты пейзажей природы: еще несколько часов назад они пробивались через ледяные горы, а сейчас уже нежились среди травы. Тут было не слишком тепло, куртки едва спасали от назойливого ветра. Но все же ситуация была намного лучше.       Сан иногда умудрялся взглянуть на Хонджуна, но тот все еще не приходил в себя, и его голова просто всю дорогу лежала на чужом плече. Гук лишь иногда им передергивал, видимо, иногда особенно затекало, а потом давил снова на газ.       Казалось, эта дорога будет вечной, словно их везут к краю света и непременно скинут с обрыва. После стольких часов на холоде, а теперь на неудобном седалище это не казалось плохой затеей.       — Почти приехали, — внезапно в обороте сообщает Ви и давит на газ, из-за чего они подорвались еще быстрее, впервые за всю дорогу обгоняя второй мотоцикл.       На горизонте появился не город, но что-то отдаленно его напоминающее. Не было похоже, что там много жителей, по улице, скорее, маячило лишь несколько человек. Место все больше походило на весьма комфортабельный палаточный лагерь. Несколько небольших транспортов объединились между собой и создали некий уют. Им повезло выехать с зоны ледников, и теперь, хотя температура все еще была близкой к нулю, массивные стволы деревьев закрывали от леденящего ветра, а благодаря солнцу еще и становилось немного теплей.       Люди заметили своих еще издалека, и один из них остановился на краю лагеря, явно дожидаясь приезда.       Так что скоро двигатель заглох, и Ви, опустив ногу на землю, слегка дернул своим байком, от чего Сана повалило в бок.       — Слезай, мы на месте, — снова этот равнодушный низкий голос.       Когда Сан слезает и остается на своих двоих, байк трогается вперед и доезжает до места, где остановлено еще несколько небольших транспортных средств. Судя по всему, эти ребята тоже кочевники, правда, перемещаются они не так органично, нежели Аврора. Тут у каждого, скорее всего, небольшое имущество в виде автомобилей и байков, а еще несколько огромных груженых фургонов, наверняка при необходимости следующих друг за другом. Такое тоже имеет место быть, Чхве неоднократно слышал о людях, которые кочевали из города в город, предлагая свои услуги и порой могли задерживаться там так от месяца и до нескольких лет, смотря сколько работы и провизии могли предоставить. Стоило предположить, что где-то неподалеку был городок.       Хотя стоящий незнакомец привлекал к себе уже какие-то взгляды, к нему первым никто не подходил, да и идти сам пока не решался. Его спутник в это время все еще возился с байком, активно пиная его, заводя и проверяя какие-то детали, видимо, трещащие половину пути. А вот второй, не задумываясь, просто перекинул Хонджуна и спокойно понес. Только в этот момент Чхве спохватился и ошарашенно подбежал ближе к своему капитану.       — Эй, подожди, куда ты… — кричит вдогонку. Как бы сейчас не было страшно он, будучи одним против нескольких рослых мужчин, каждый из которых явно преобладает его хотя бы в росте, не намерен был так легко отдавать Хонджуна в чужие руки.       Парень его не слушал, только отодвинул легкую дверцу одной из палаток и, не церемонясь, просто уронил на надувной матрас, после выбираясь наружу.       — Что? — снимая очки, интересуется тот. — Пусть отсыпается. Всю дорогу его мотало из стороны в сторону. Ладно он, я уже начал думать, что блевану, — разминая шею после тяжелой нагрузки, заявил парень и тут же помахал кому-то из своих соратников.       Один из них после получения одобрительного жеста моментально подходит ближе.       — Что за прикол? Кто они? — улыбчиво интересуется парнишка и тут же суетливо обходит Сана вокруг, прищуренными глазами изучая новую личность и после обращаясь вновь к знакомому. — Зачем привезли и где нашли?       — Возвращались, увидели фургон, стали пожитки оттуда некоторые брать, а внутри эти двое. Если бы не откопали их среди ледников — похрен ваще, — спокойно говорит тот и отстегивает передник своей маски, тут же активно встряхивая от изобилия пыли. — Вот и прихватили. Второй вообще прихворал, пусть старший осмотрит его, что ли, — докладывает с легкой улыбкой и получает на это все положительный кивок, а после парнишка вновь исчезает, явно не удовлетворив своего любопытства.       Гук же обернулся к Сану:       — Оставайтесь пока тут, мы вроде не спешим никуда. Дождемся ваших, потом поедете туда, куда планировали, — заявляет и собирается уже отойти, как Сан хватает его за запястье.       — Спасибо, конечно, но, может, хоть скажете, кто вы, как вас зовут?       — Я Чонгук, — отвечает он и выдергивает свою руку. Либо у того дел много, либо говорить он не намерен. В любом из раскладов Сану не хочется испытывать судьбу и пытаться заговорить снова, а значит, он превозмогает неловкости и забирается в палатку, находя там своего развалившегося капитана.       — Как же не вовремя, Хонджун, — шикает Сан и пытается застегнуть шубу на парне. — Вот серьезно, Сонхва всегда говорил, что ты сильный и крутой, но ты посмотри: валяешься без сознания уже столько времени. Что мне тут делать? Я даже не знаю, где мы, — шептать пытается тихо, чтобы со стороны никто не мог подслушать, однако эмоции так хлещут через край, что он периодически взрывается, переходит на громкий голос и взмахивает активно руками. — Надо же было так вляпаться! Черт, как нас угораздило? Надеюсь, что у ребят все намного лучше, — со вздохом заявляет Сан и присаживается на край матраса.       Он двигается ближе к чужой голове и совсем осторожно касается щеки: та все еще теплая, а значит, ему в действительности не холодно и обморожения ждать не стоит. Проверяет пульс, как может, прощупывая нужную артерию на шее и, вроде как, сравнивая с собственным пульсом, убеждаясь, что здесь тоже все в порядке. Других медицинских знаний, увы, у Чхве не имелось, и по его диагностике со старшим все более чем в порядке.       Только теперь, когда опасность вроде как миновала и горизонт показался более или менее спокойным, Сан смог выдохнуть, чтобы обдумать собственные признания. Любуясь чужим лицом, изучая эти скромные черты, теперь сложно представить, что некогда он посчитал их несуразными. Нос казался безумно прямым и красивым, глаза хотелось поскорее увидеть открытыми, а каждая черта, будь то бровь или скула, так и манила к себе прикоснуться. А губы… еще тогда эти губы показались чем-то интересным, а теперь непременно притягивали к себе все внимание. Сан даже не сдержался, опустил палец и слегка провел по ним: все еще приоткрыты и отдают легким теплом от ровного дыхания.       За его спиной послышался звонкий голос, а после и шорохи. Обернувшись, он заметил, как в палатку зашел еще один человек. Это был достаточно высокий мужчина около тридцати пяти лет на вид, хотя сложно точно определить его возраст. Внешность азиатская, красивые миндалевидные глаза, высветленные до пшеничного волосы, несколько татуировок на шее и слишком широкая улыбка.       — День добрый! — задорно выдает он и, проходя дальше, опускается возле гостей на корточках, тут же трогая лоб и щеки пострадавшего, а потом, пытаясь насильно открыть тому глаза, заглядывает внутрь. Казалось, словно он действительно знал, что делать, но почему-то Сан был уверен, что это лишь «казалось». — Я Джин. Не тот, что с лампы, а тот, что с соком! — задорно изрекает и сам смеется над своей же, по всей видимости, шуткой, при этом интенсивно нахлестывая коленку Сана рукой.       Сан не теряется и тоже пытается поддержать смех, насколько уж хватает его актерского таланта. Со стороны это смотрится больше нелепо, чем реалистично.       — Тебя-то как звать?       — Сан. Чхве Сан.       — Ой, а что гора в такой низине делает? — и снова он заливается смехом. Сан вроде и понимает, что каламбур порожден его именем, а вроде как-то и непонятно, уместно ли здесь все это? — Что стряслось? Его подстрелили? Ранили другим методом? По голове стукнули?       — Кажется, он замерз.       — Это, конечно, сильный аргумент, чтобы не приходить в сознание, — пытаясь быть серьезным, заявляет тот и резко шлепает Хонджуна по лбу. Можно подумать, что это шаманский древний метод изгнания бесов из тела, и капитан непременно в эту секунду должен в благодарности открыть глаза. Но нет, это было лишь для того, чтобы снова засмеяться. Сан, по правде, когда это понял, чуть со своим пылом-жаром не вскочил и не треснул в ответ.       — О, — резко мужчина переметнул взгляд на Сана. — Ты ранен больше него. Давай я лучше тебя обработаю, — указывает на чужую руку.       Сан уже и позабыл, что все это время ходил с травмой и терял драгоценную кровь.       Но спустя время он стал уже не так насторожен к этому парню: теперь его рука обработана и перебинтована, а сам по себе человек оказался приятным собеседником. В процессе неуемно задает множество вопросов, узнавая о ситуации этих двоих и непременно искренне сочувствуя всему, что случилось.       — Если бы мои мальчишки приехали чуть раньше, помогли бы вам, — заключает он вместе с тем, как подвязывает восхитительно ровный бантик на чужом плече, а после расправляет одежду. — Что ж, тогда тут переночуете? Вроде ты не особо ранен и твой друг… просто, видимо, от шока свалился или переутомился. В любом случае я принесу вам теплых вещей, вы уж не серчайте, но внутрь не пустим, только тут. Часто Чонгук здесь спит, ему нравится свежий воздух. Но ничего, сегодня переночует где-нибудь в другом месте, — а после прикрывает рот и хихикает довольно, явно скрывая за этими словами очевидно конкретное местоположение.       И уже перед уходом он успевает добавить:       — И да, выходи, скоро будет ужин. Тебе нужно подкрепиться.       Сан оставлять капитана не хочет, он снова опускается возле него и проверяет, не собирался ли тот прийти в себя. Но теперь он просто спит. Судя по всему, если в фургоне среди ледников он действительно испытывал плохое самочувствие, то теперь все было похоже просто на сон. Он свернулся на боку, подгибая под себя ноги, расположил обе руки возле рта и продолжал весьма ровно сопеть, наслаждаясь теплом и покоем.       — Я схожу нам за едой и вернусь позже. Отдыхай, — тихо говорит Сан и поглаживает чужую макушку, расправляя спутанные волосы. А после встает и выходит.       На улице уже снова много народа, возле огромного мангала, пританцовывая, стоит еще один человек, ранее Саном не виданный. Подходить к нему ближе желания нет, и он пытается найти взглядом хоть одну знакомую фигуру. И этим человеком оказывается тот самый суровый Чонгук, что, восседая на каком-то бревне, с весьма озадаченным видом стругал что-то из толстой ветки. Увлеченно высунув кончик языка, уверенно удерживая ножик, тот стремился вырезать что-то из этой древесины, и, судя по силуэту, получалось у него это весьма неплохо.       — Ого, красиво выглядит, — пытаясь начать разговор, заявляет Сан.       На него поднимают взгляд и снова опускают. То, что этот человек не особо разговорчив и, вообще, не настроен на обилие болтовни с новыми знакомыми, было очевидным, но все же отходить к вовсе незнакомым людям пока не хотелось. Поэтому он присаживается на бревно возле него.       — Что это будет?       Чонгук вытягивает палку, крутит ее в своей руке и после с прищуром смотрит на человека перед собой, потрясывая вырубленной частью в воздухе:       — А разве не очевидно?       — Нет, — Сан качает головой и смотрит в пугающе недовольные глаза.       — Это утконос, — достаточно легко отвечает тот и указывает на весьма отличительную для того деталь.       — Зачем тебе вырезать утконоса из дерева? — немного озадаченно интересуется Сан.       — Это заказ, — бубнит еле слышно Чонгук и снова возвращается к своему занятию.       Диалоги с этим человеком строить неимоверно сложно. Но Чхве сан не был бы сам собой, если бы не его упорство и подвешенный язык.       — Вы тут уже давно?       — Три недели, — спокойно и весьма конкретно снова отвечает Чонгук.       — М-м-м, — пытается вытягивать Сан и, постукивая пятками по земле, озирается вокруг, пытаясь зацепиться за что-нибудь, как за тему для разговора. Внезапно на его глаза снова попадается тот парень, с кем он ехал всю дорогу, и это кажется отличной идеей. — А с Ви давно дружите?       — Ви? — не поднимая головы, спрашивает тот.       — Ну, тот парень с фиолетовыми косичками.       Стоит его упомянуть и ножик останавливается, а удивленный и слегка озадаченный взгляд падает на Сана. Неужели он попал? И этот способ идеально привлекает такое нужное сейчас чужое внимание.       — Чего это ты вдруг о нем заговорил? — настороженно спрашивает парень.       — Да просто, интересно вот стало. Как бы… он же всю дорогу присматривал. И да, спасибо, ты же мне куртку благодаря ему дал.       — … — молча реагирует тот, а на благодарность только кивает. На самом деле начать разговор с ним, полноценно увлекая, сложнее, чем с Чонхо или Хонджуном. Сан только вытягивает губы и слегка посвистывает, уже и не зная, что еще сказать.       Благо теперь собеседник реагирует первым сам. Продолжая заниматься своим делом, он говорит тихое:       — Если глаз на него положишь, быстро его лишишься, — и так спокойно и легко это звучит, словно он только что рассказал забавную историю про котенка, а не фактически сыпал угрозами. Только вот вместо того, чтобы испугаться такого, Сан в этом видит отличный повод поговорить. Как он раньше не догадался, только теперь замечая, как из-под челки выглядывает этот хищный наблюдающий взгляд. Сан хватается за наживку и более уверенно говорит:       — Ой, да надо мне это. У меня свой есть! — и так уверенно вставляет это слово, словно не он робел от легких случайных касаний, словно у него лет десять стажа брака с Хонджуном.       Но это действительно работает. Чонгук выпрямляется и даже откладывает свою резьбу по дереву на землю, оборачиваясь к собеседнику:       — Это этот, мерзлявый в шубке? — и его голос звучит таким высоким сейчас, а на лице улыбка. Судя по всему, конкурентов на своем горизонте человек не жаловал, а вот посплетничать о делах житейских да любовных был не против.       — Эм, ну, можно и так сказать, — заробел Сан.       — А, вот чего так опекал его. Ох, тогда вопросы сняты, — хмыкает он и хлопает даже по плечу. Это определенно успех и прогресс. — А я то думал, чего понтами раскидывался на счет езды в тонкой куртке.       — Ну да, боялся, что Хонджун замерзнет, — и начинает даже как-то в роль молодого человека входить. — Значит, вы с этим парнем…       — Ага, моя детка, — кивает Чонгук.       И вот они уже выглядят расслабленно в компании друг друга, как-то понимающе относятся и даже разваливаются на этом бревне вдвоем, явно намереваясь теперь обсудить пару классных задниц.       — И давно вы вместе? — вот и Чонгук уже начал проявлять интерес.       — Ну, мы не то что бы вместе, — а Сан, напротив, ощутил какую-то неловкость. — У нас только начинается.       — Только начали встречаться? Сбежали, что ли, вдвоем с корабля?       — Ой, нет, то, что сказал, чистая правда. Просто в пути я вдруг понял, что мне он очень нравится, — и признание это вслух звучит как-то слишком вкусно. Сан даже начинает улыбаться намного счастливей, словно определенная гора с плеч рухнула вниз, и теперь стало легче дышать. Все-таки мысль, что старший является его кумиром, радовала намного меньше, ибо на деле теперь он четко осознавал свое желание быть рядом и, возможно, желание физического контакта.       — О, так ты у нас только бегать начал? Черт, я проходил уже это, братишка, — Чонгук теперь проникся парнем и по-братски закинул руку на его шею, прижимая к себе. — Мы с Тэхой уже три года вместе. Черт, я за этой деткой бегал только так.       — Вау, расскажешь? Честно говоря, я пока не знаю, что мне делать, — и, видимо, Сан посмотрел на старшего с таким восторгом, что в последнем заиграла какая-то гордость за свои достижения. Несмотря на все свои умения, таланты и силу, действительным достижением Чонгук считал только отношения с Ким Тэхеном, потому что это далось ему большим трудом и по сей день требует кропотливой работы над собой и своим поведением.       — Черт, вау, — выдыхает тот немного даже возбудившись от разговора. — Слушай, брат, во-первых, ты же хочешь взять его, такого сладкого, да? — он говорит ему уверенным бархатистым голосом. Кажется, тот стал даже жестче и ниже привычного. Он словно расправивший плечи примат, готовый бить себя в грудь, гордясь собственной дамой. Между тем Сан только робко кивнул. — Тогда с самого начала не давай ему подумать, что главным может быть он, — тыча пальцем в плечо Сана, заверяет парень. — Пойми, ты должен быть альфа самцом! — заверяет Гук.       А Сан его слушает с таким восторгом и кивает. Да, это именно то, как он хотел бы представлять свои отношения с Хонджуном. Хотел бы быть для него щитом, примером, опорой, чтобы обнимать его без причины и расцеловывать это податливое тельце под собой. Он готов внимать, слушать, учиться, записывать и распечатывать это себе вместо обоев на стены, чтобы выучивать каждое слово как мантру.       — Твое слово должно быть законом в вашей паре. Будь требовательным, властным, им это нравится. Он должен ощущать твою силу и превосходство над ним.       — Это будет так сложно. Хонджун такой талантливый и сильный…       — Неважно, убеди его, что ты лучше! Что он должен полагаться на тебя. Я тебе говорю, как только детка станет твоей, — Гук расплылся в довольной улыбке. — Он будет делать все для тебя. Черт, эти влюбленные глаза, он должен бояться потерять тебя. Слышишь? Восторг. В его глазах должен быть восторг. Надо добиться этого. Потому что что?       — Что? — тут же радостно вскрикивает Сан.       — Потому что ты альфа! Верно?! Кто ты?       — Альфа! — восторженно говорит Сан и почти прыгает на месте от радости. Чонгук сжимает его плечи, немного осаждает, но продолжает.       — Он должен запомнить твое имя и гордиться им!       — Точно! Потому что я Сан! Сан! Сан! — снова воодушевись, он закричал, ударяя себя в грудь. Так гордо и отважно, представляя уже, как будет таким же, как Чонгук. Этот его чертов пример для подражания теперь такой крутой в чужих глазах! Бесконечно властный, сильный и удерживающий этого Тэхена в своих руках. Сан уже представляет, как в их с Хонджуном будущем все будет так же! Хонджун непременно будет обожать его, восхвалять, во всем полагаться на него и советоваться не с Сонхва. Прекрасное будущее, от которого щеки и уши краснеют. А как уж Хонджун будет вымаливать поцелуи… Придумать бы, как такого добиться! Но ведь у него есть пример теперь для подражания, осталось научиться только быть таким же! — Ты такой крутой, Чонгук!       — Конечно! Потому что я — альфа.       — Чон Чонгук! — раздался хрипловатый низкий вскрик со стороны.       Лицо Чонгука резко побелело, и от былой уверенности не осталось и следа. Словно кролик, который прижал ушки от испуга, он обернулся в сторону грядущей беды. Ким Тэхен решительно шагал к нему с хмурыми бровями.       — Долго прохлаждаться будешь? Я тебя уже устал звать! — басит тот.       И вот от альфа самца остался только самец разве что пушистого кролика, который млеет от одного вида возлюбленного.       — Я вырезал тебе утконоса, ты же так просил сделать побыстрей, детка! — оправдывается достаточно робко и мягко, словно и не было никакого намека на бесстрастного альфа самца.       Сан видит, как Чонгук с сияющей улыбкой бежит за Тэхеном, которому он срочно понадобился, а сам думает о том, что скорее всего их с Хонджуном отношения будут выглядеть именно так.       Через некоторое время в палатке тоже были поданы признаки жизни.       Постепенно пропавшее сознание стало возвращаться в голову Хонджуна. И в целом все походило больше на утреннее пробуждение после непривычно долго сна. Его голова просто разрывалась от болей, а взгляд все еще был словно за белой пеленой. Он даже не понимал, где находится, и в какой момент жизни умудрился отключиться.       Картинки настигали его постепенно, в то время пока он пытался приподняться. Рука на надувном матрасе соскальзывает, роняя ватное тело обратно на себя, а Джун понимает, что совершенно не помнит, как мог здесь оказаться. Протерев глаза, осматривается: вокруг него тонкая ткань, просвечивающая силуэты множества деревьев, колышущихся от ветра, вокруг практически ничего нет, только надувной матрас с накиданными сверху тканями, на котором он лежит. Удобства сомнительные, но все же это не тянет на то место, куда его могли доставить.       Приподнимаясь, как озарение, он понимает, что возле него должен быть еще Сан. Но завертев и без того больной головой, парня не находит. Пытается встать на ноги — тело заносит. Но нет времени высиживать, потому что он точно не на Авроре, и паника просто захватывает его настолько, что сложно дышать. Разве сможет себе простить, если из-за него с этим молодым парнишкой что-то случится? Обычно он дает себе отчет о своем поведении, может контролировать эмоции, но сейчас в экстренной спешке просто вываливается из палатки, почти заваливаясь на землю. Благо успевает упереться руками в свои же колени, обнаруживает, что шуба все еще при нем, но, хлопнув по спине, отмечает, что оружия с ним нет. А это был плохой знак.       Он пытается осмотреться. Однако это успешно лишь тогда, когда он закрывает глаза немного рукой, образуя для себя навес. Уловить знакомые силуэты нереально, тут в округе он видит только одного суетливого мальчишку, со звонким смехом носящегося по поляне вместе с громко лающей собакой. Картина выглядит в свете солнца настолько счастливой и нереальной, что кажется бредовым сном в его агонии. Но Хонджун берет себя в руки и идет к парню ближе.       — Простите, — зовет его.       Парень останавливается и жестом показывает собаке, видимо, лечь, потому что та падает на землю и прикрывает лапками свой влажный нос.       — О, очнулся! — счастливо говорит парень и, подбежав на эти пару метров, обнимает его, словно всегда были знакомы. — Как я рад! Думал, что все-таки труп привезли! А ты живой!       — Где я? Где мой друг? — первым делом интересуется Хонджун.       — Ты в лагере бантан. А друг… — парень озадачено хмурит брови, отодвинувшись от объятий, словив чужой взгляд своим. — Ты о Сане?       — Да. Сан! Где Сан?       — Ой, он где-то тут был. Скорее всего, Тэхен его с Чонгуком увел, ему нужна была какая-то помощь с порезкой мяса, — бодро заявляет парень. — Не переживай! — и хлопает по плечу. — Отдыхай и прокрастинируй! — задорно заявляет тот. — Как звать тебя?       — Ким Хонджун, — вяло отвечает тот, скомкано натянув улыбку.       — Я Пак Чимин. Это, — указывая на крохотную собаку. — Ентан.       — О, очень приятно, — кивает сначала Чимину, а потом, обернувшись, и прижавшейся к земле собаке. — Очень. А что я тут делаю?       — Тэха и Гук нашли вас по пути домой. Притащили сюда. Ты был без сознания, — по фактам, известным ему, сообщает Чимин и снова хлопает по плечу, но уже по другому. — Идем, отведу тебя к другу твоему.       Хонджун благодарно кивает и пытается выглядеть внушительней, уверенней, однако из-за легкого головокружения и подкрадывающейся тошноты делать это весьма неудобно.       Ему приходится довериться этому Чимину и следовать за ним, однако внимание было устремлено на все вокруг, выискивая давно знакомую макушку среди всего. Когда они вдвоем вывернули за очередной поворот, отделяющий одну часть лагеря от другой высоким автомобилем, вдалеке показался увлеченный Сан. Хонджун даже не заметил, как улыбнулся.       — Ребята, смотрите, кто тут! — радостный голос Чимина разносится по всей округе и привлекает к себе множество взглядов.       Первым реагирует, на удивление, Чонгук, философски изрекая:       — О, разморозился.       А после с радостным криком, перекрывающим все вокруг, чересчур счастливое лицо Сана начало стремительно приближаться к своему капитану. Он бежал, раскинув руки в разные стороны, ровно до тех пор, пока не обхватил его руками, вжал в свое тело и с большим удовольствием упал носом в чужую шею, слегка потираясь, как довольный кот.       — Сан! Сан! — тревожно говорит Хонджун и машинально обхватывает его в ответ.       — Я так рад, ты пришел в себя! — голос младшего дрожит, он практически давит в себе предательские слезы. И если бы не обещание себе хотя бы сделать попытку быть рядом с Джуном альфа самцом, разревелся бы, как ребенок.       — Конечно, куда я денусь? — пытается утешить своего подопечного и гладит его волосы, а сам слегка настороженно осматривает людей вокруг. Они в долгожданной встрече не заинтересованы, и даже Чимин отошел к раскрытому мангалу и теперь радостно болтает о чем-то с Тэхеном, в то время пока тот наглаживает собаку уже на своих руках. — Что случилось? Я… прости, я не помню ничего.       — Ах, ты отключаться начал, когда машина заглохла. Я боялся, что тебе что-то дали, а я не знал об этом. Ребята нашли нас и хорошо, что все-таки оказались добрыми людьми, — Сан отстранился и теперь суетно осматривал все еще бледное лицо своего капитана. Обхватив его скулы ладонями, он пытался убедиться, что тот в действительности полностью оправился.       — Ты хоть понимаешь, кто эти люди? Как ты можешь быть таким доверчивым?       — Они хорошие, я же говорю тебе…       — Ох, Сан, — Хонджун прикрывает глаза. — Между городами не бывает друзей.       — Но они не такие, — тревожно заявляет Чхве, все еще держа чужую голову.       Джун приоткрывает глаза и смотрит в глаза Сану снова уверенно, настойчиво, как он это умеет, и со всей своей властностью заявляет:       — Мы не можем доверять людям.       — Тогда доверяй сейчас мне, — с не меньшей решительностью отмечает Сан и сжимает ладони немного сильней, не давая возможности выпутаться. — Просто отдыхай, оставь проблемы на меня. Понял?       А после отпускает и уходит снова к парням, оставляя озадаченность наедине с Хонджуном, потому что только что его капитанское слово не сработало на этом вечно восторгающемся им парне. Но озадачивало его не только это: он был уверен, что ранее о «бантан» слышал, но, провалявшись в отключке слишком много времени, его мозг работать отказывался, и ему приходилось лишь с глубочайшим чувством сомнения двигаться к своему младшему.       С гостями поделились едой, а еще успели познакомить с живущими в лагере, в сумме их оказалось тут около тридцати человек, но каждый был достаточно приятным. Намджун и Хонджун даже успели переброситься несколькими весьма острыми темами, касательно каково быть капитаном и какие трудности бывают с непоседливыми членами экипажа, и каждый при этом как-то тяжко вздыхал, посматривая на играющихся тех самых непосед.       Их отправили ночевать снова в палатку, говоря о том, что, какими бы не были дружелюбными, делиться чем-то более весомым, в плане места для сна, они не будут. И вообще, даже затребовали уточнить у Чонгука, позволит ли тот ночевать в его палатке. Тот с весьма такой многозначительной улыбкой позволил и потом ушел с Тэхеном в одном направлении. Поэтому Сан и Джун вместе с парой теплых одеял оказались в маленькой палатке, освещаемой керосиновой лампой, которую можно было даже подвесить в центре.       Сан завалился сразу же, как они вошли, а вот Хонджун прикрыл вход и присел на край достаточно просторного матраса, явно с тяжелыми мыслями уставившись в точку перед собой.       Наблюдать за этим было даже интересно, потому что капитан не двигался продолжительное время, в то время как наблюдатель сменил двадцать поз и никак не мой найти лучшую. Так что в итоге просто завалился на бок, умудрился подпереть голову своей же рукой:       — Думаешь о ребятах?       Почему-то, несмотря на природную недалекость, понимать Хонджуна Сану легко. И, смотря, как дрогнули его плечи на этом вопросе, он без сомнений уверен, что попал в точку.       — Не переживай, с ними Сонхва, а значит справятся, — ради утешения капитана можно и Хва похвалить в коем-то веке. А сам парень только перекатывается на спину, подкладывает руки под голову и смотрит, как игриво переливается свет от керосиновой лампы.       — Переживаю за Чонхо и Минги. Если бы не заставлял их помогать, ничего бы не случилось.       — Они сами решили помогать тебе. Ты и нас с Уеном не заставлял присягать тебе, но вот я здесь, лежу с тобой в одной палатке.       — Это другое, — вздыхает он.       — Мы все взрослые. Мы все знаем цену своим действиям, Хонджун, перестань. Каждый из ребят, я уверен, благодарен тебе за многое, и потому им не жалко делать что-то ради твоего спасения.       — Ты тоже хорош! — наперекор взвинчено вскрикнул Джун. Видимо, теперь, когда он упокоился и пришел в сознание, его накрыло с головой настоящей паникой. Тот самый момент, когда в процессе совершения пиздеца ты абсолютно спокоен, а стоит всему закончиться, как вдруг сознание начинает понимать происходящее и нервы дают сбой. У Хонджуна как раз этот момент, и как хорошо Сану, что уже пережил все эти эмоции и лишь хихикает от того, как реагирует старший. — Как ты мог назваться моим именем и пойти туда?       — В конечном итоге я же нас и вытащил. Что ты бы там один делал? — добиваясь похвалы, жалуется парень. — Я хотел спасти тебя. Неблагодарный…       Хонджун мнется, теребит свои пальцы и как-то задумывается над нелепо брошенной обидой. В его голове просто тысяча мыслей, и каждая пытается затмить предыдущую. Готов взорваться от этой пытки. Но может только еще раз взглянуть на хмурое лицо Сана и переместиться на матрас, укрывая себя поверх шубы еще и включенным отопительным одеялом.       Подложив под голову руку, он смотрит на парня возле себя:       — Я правда рад, что ты оказался рядом. Я бы вряд ли смог освободиться в той машине. Как ты это сделал? — очень удачно у них совпали характеры желанием одного всегда поддерживать других, а у второго желание, чтобы его хвалили, превосходить окружающих. Поэтому, когда Сану задают такой вопрос, он не может удержать наплыв улыбки и ответно вертится на бок, устраиваясь напротив Хонджуна, подобно его отражению в зеркале.       — Могу вывернуть руки со спины вперед! — и говорит с детским восторгом, откровенно хвастаясь своим талантом.       — Да ладно. Такого не может быть! — Джун знает, что может. Но, видя в глазах напротив столько неподдельной радости, не сдерживается.       И понимает, что не прогадал, когда Сан возмущенно садится на постели и, пыхтя, показывает свои умения. В душе он все еще ребенок. Хонджуну даже завидно, что он давно потерял свою столь наивную часть.       Сан падает вновь рядом, от чего надувной матрас слегка подбрасывает Джуна и пружинит между их телами еще некоторое время. А когда успокаивается, дает возможность заглянуть друг другу в глаза.       — Твоя рука, — первым заговорил Джун. — Как она?       — Болит, — честно говорит Сан.       — Все очень плохо?       — Нет, Джин сказал, что меня только задело и мне повезло, что кость не переломало и нет осколков. Однако из-за того, что не обрабатывали долго, пошла реакция, и, возможно, когда вылечу, останется шрам.       — М-м-м…       Если вы все еще не теряете надежду, что в голове Сана есть какие-то сигналы стопа или все же зачатки планов, то тут эта надежда должна затеряться навеки в тумане. Потому что сразу после он добавляет:       — У меня же будет и с ним шанс тебе понравиться?       — Что, прости? — Хонджун вопрос расслышал, но явно не понял, как именно должен был его воспринять. Расслабленная усмешка явно давала это понять.       — Что, если ты мне нравишься, Ким Хонджун? — с небывалой серьезностью спрашивает Сан.