AURORA: в поисках ФРБ

      Просыпаясь даже таким прекрасным утром, со стороны Сана было глупым надеяться, что он сможет застать спящего рядом соседа. Его рука падает на подушку возле себя, снова не находя там даже намёка на капитана. Парень до сих пор удивляется, как тот, засыпая так поздно, вообще умудряется вставать так рано. Не удивительно, что он, как только присаживается даже перекусить, способен задремать на несколько минут и просто проводить так славно время. Очень хочется как можно скорее отучить его от дурацкой привычки и просто заставить находиться возле себя всю долгую ночь.       Он выходит с комнаты, сладко и счастливо потягивается, хотя вообще не помнит, в какой момент вчерашнего свидания оно успело закончиться и перейти на постель. А если таковое и случилось, то почему Сан настырно не потребовал хоть какого-то развития в горизонтальном положении? В общей комнате он сразу улавливает спину Хонджуна. Тот склонился над наконец покинувшим своё временное спальное место Чонхо и что-то закручивает на огромной установке, удерживающей его ногу. Приятная улыбка трогает губы, видя, что настроение у старшего более чем благоприятное.       — Чего застыл? — звучит голос Сонхва, который вот уже убирал за столом. По всей видимости, ребята уже отзавтракали, а этот просто снова проспал всё на свете.       Хонджун на возмущения друга обернулся и глянул немного через плечо, тут же видя, как даже от такого мимолётного жеста у его соседа губы плывут в улыбке, а глаза затягиваются розоватой пеленой счастливого влюблённого. Разве такое может не трогать что-то в глубине души? Хонджуна, естественно, трогает, однако вида он не подаёт. Он снова оборачивается к травмированной ноге Чонхо.       — Садись ешь, — говорит капитан.       — А потом идёшь со мной, — добавляет Сонхва.       — А что, Чонхо, ты уже чувствуешь себя лучше? — Сан будничным тоном подходит к столу и получает свою тарелку каши прямиком из рук старшего. Благодарно ему кивает и внимательно высматривает, чего там дозволяет себе капитан в лапании других мужчин. Собственнических задатков Сан ранее в себе никогда не замечал, да и чертой ревнивого самца никогда не обладал. По всей видимости, если его влюблённость касается мужчины, законы рушатся, и он недовольно морщится, желая скорее сломать ногу и любоваться капитаном, склонившемся возле. А потом как вспомнит, что за больными в основном присматривает Сонхва, так передёргивает плечами и резко забывает о бредовой идее.       — Конечно мне лучше, — хмыкает самый младший. — Мой организм очень крепкий! Ещё немного, и я смогу отпинать тебя!       — За что? — то ли смеясь, то ли с нотками возмущения тянет Сан.       — Просто так. А то чего такой счастливый ходишь?       Снизу где-то раздаётся смешок Хонджуна.       — Видишь, кэп считает, что я прав!       — Угомонись, Чонхо, — поднимает тем временем сам кэп и треплет голову неугомонного ребёнка. — Ты просто устал лежать. Не надо бить Сана, он и так отбитый.       — Пхах! — тут же раздаётся смех Чонхо.       — Хонджун-и, да за что я заслужил это?!       — За то, что я Хонджун или капитан, а не как ты меня вечно называешь, — морщит он свой нос. — Сонхва, какие у нас сегодня планы?       — Я хочу попросить Юнхо и Минги немного выгулять Чонхо. Будет здорово, если они придумают, как ему можно передвигаться, чтобы он смог выбраться и на улицу, раз уже чувствует себя лучше.       — А остальные?       — Лобовое стекло сильно грязное, тот раствор даже уже не справляется. Нужно его подготовить до того, как мы сможем стартовать с этого места.       — А, вот оно как. Хорошо. Чур я тогда буду внутри.       Сан только смотрит поочерёдно на этих двоих и вообще не понимает, чем эти «пираты» обычно занимаются, кроме уборки. Наверное, от постоянного последнего их спасает лишь то, что капитан здесь Хонджун. Будь это Сонхва, звание было бы у корабля не Аврора, а «чистим, моем и блюдим — лучшая клининговая компания». От этих мыслей он давит усмешку и продолжает быстро есть.       — Тогда Уён и Сан пусть займутся наружной частью. Сан уже спускался на бока, так что он осведомлён, как это делать.       — Это по типу, как мы мыли бока Авроры? — пытаясь делать серьёзное лицо, интересуется Чхве.       — Верно.       — А почему мы вообще так часто корабль моем? Когда мы сюда попали, не было похоже, что о нём так много заботятся.       — Когда есть время, тогда и делаем это. Мы простаиваем тут достаточно долго, нужно рационально использовать этот момент, — подмечает Хонджун и хлопает любопытного по плечу. — Кстати, всё ещё болит?       — Вот когда спросил, сразу заболело! — ноет Сан и тыкает в рану. — Подуешь, где бо-бо? А лучше чмокни.       — Тц, — слышится со стороны Сонхва, и он удаляется, делая вид, что вообще тут не при делах. Чонхо и вовсе и звука издать не может, в шоке наблюдая за этой картиной. А вот капитан может только тяжко вздохнуть, потому что если он и не против каких-то милых фраз, брошенных в его сторону, то точно нужно бы обговорить, чтобы при команде этот паршивец соблюдал субординацию, иначе всё может к чертям выйти из под контроля.       Хлопает его только по больному некогда плечу сильней и добавляет:       — Какие отличные сейчас лекарства, вижу тебе намного лучше! — шипит и удаляется в капитанскую.       .       Усанам дают краткий инструктаж, какие средства и как вообще следует намывать окно с нужной им стороны, и, кажется, впервые оставляют только вдвоём для выполнения какого-либо задания на Авроре. Поэтому они ощущают не только свободу, но и доверие, которого им не хватало. Ровно до того момента, пока наверх не поднимается и Ёсан, зевая.       — Ты что тут делаешь? — тут же бурчит Уён.       — Сонхва сказал, что не привык к моему присутствию, а так как я проспал, забыл распределить по делам. Отправил к вам, — всё ещё потирая глаза, говорит он. — Что делаете?       — Нам нужно отмыть стекло от всей грязи.       — Вау, удачи, пацаны, — он проходит вперёд и просто присаживается.       — Серьёзно? А ты помогать не хочешь? — Уён не может не возмущаться на такое поведение.       — Ладно, вы пока разбирайтесь, я переберусь в переднюю часть крыши.       Сан двигается в ту степь, где никогда ещё не был. Лишь однажды он наблюдал, как там ходил Хонджун. И, понимая, как ценен материл, закреплённый сверху, он достаточно осторожно располагает все вещи, расстелив сначала на солнечных батареях огромную ткань. Теперь ему нужно было дождаться, пока остальные двое наговорятся и соизволят ему помогать, так что сейчас он просто занимается закреплением себя же на тросы. Кто бы что не говорил о его раненом плече, которое уже практически не болит — слава современной медицине, — но вот понаблюдать за тем, чем же всегда Сонхва и Хонджун занимаются, оставаясь наедине, очень хочется.       В это время Уён недовольно смотрит на распластавшегося Ёсана.       — И что? Твоя помощь будет заключаться в том, что ты нам не мешаешь?       — Если захочешь, могу и так, — с улыбкой говорит он и смотрит снизу вверх. — Но в целом, можешь попросить, и я сделаю, что захочешь.       — Свалишь с этого мира?       — Ой нет, давай в пределах разумного.       Ёсан поднимается, оказываясь крепко стоящим на ногах, и, заглянув за небольшую будку, утягивает Уёна, оказываясь вне зоны видимости его друга. Кладёт нагло руки на чужие плечи и, заглядывая в глаза напротив, на удивление нежно говорит:       — Просто немного внимания, и я помогу вам, в чём попросишь.       — Слушай, тебе не надоело играть в эти игры? — Уён уже не знает, куда деваться. — Почему именно я?       — Я же говорил уже, мне нравятся парни. Тебе нет? Мне кажется, сейчас никто не считает это чем-то странным. Твой друг вон, бегает за Хонджуном, и ты не больно противишься. Или твоё сердце занято?       — А если и так?       — Саном? — немного удивлённо интересуется парень и делает крохотный шаг ближе.       — Нет, не Саном. Твоё какое дело?       — Просто хочу, чтобы оно было занято мной.       — Если я тебе нравлюсь, почему ведёшь себя как полное говно?       — Знаешь, привлечь твоё внимание можно только так. Хорошего друга тебе уже хватает. Согласись, думаешь же обо мне каждый раз, когда даже злишься, — и тянет это так ласково, что голову кружит, а ещё текст не вяжется с таким тоном.       — Перестань. А если Сан сейчас увидит?       — Попрошу не мешать другу не проёбывать собственное счастье.       — Ты себя не переоценивай, — нашёптывает Уён.       — Хах, а что ты будешь делать? Посмотри, Хонджун не против поиметь твоего друга. И что дальше? А что, если у них всё получится? Думаешь, что сможешь переживать всё один? А тут есть я, готовый тебя терпеть.       — Только я не готов терпеть тебя. Может тебе хоть немного стоит быть вежливей? Потому что ощущение, что твои слова о симпатии — это скорее способ позлить меня, нежели реально какие-то чувства. Не смеши меня, Ёсан!       Ёсан бы ещё ближе подошёл, да только когда Уён ощутил касание взрывчатки к собственной груди, отпрянул, как от огня, немного зло опустив взгляд на опасный механизм.       — Не подходи ко мне с этим всем, понял?       И после Уён спешит воспользоваться моментом, перебираясь скорей к другу, чтобы опустить его вниз. Ёсан снова смотрит на своё тело и тяжко вздыхает. Наверное, ему и правда стоит быть немного мягче? Но когда твоя жизнь зависит от механизма на теле, когда каждый день со слезами ты елозишь в постели от диких болей, то становишься каким-то другим. Возможно, ругани с Уёном помогают ему забывать о том, на что сейчас похож каждый день. За что вообще ему эта участь? Почему все думают, что так легко?       — О, вы-таки вспомнили, что нам надо сегодня сделать, — смеётся Чхве, уже готовый спускаться.       — Ты серьёзно собрался туда лезть? Может лучше мне?       — Всё нормально. Где Ёсан?       Уён обернулся и обратил внимание, что парень за ним не пошёл.       — Пхах, — хмыкнул Уён. — Видимо нашёл повод отлынивать от работы.       — Он не похож был на того, кто любит таким заниматься.       На деле Сану особой разницы нет. Ему вообще казалось, что третий человек может и не понадобиться. Даже если брать в расчёт, что стекло огромное и избавить его от накопившейся в углах грязи намного тяжелей, чем просто помыть всю Аврору, то он готов бороться с этим до конца. Как минимум, всё то время, что капитан сможет видеть его прекрасное тело, справляющееся с проблемами. Поэтому надевает наколенники с присосками, натягивает их и на свою обувь, а после спокойно опускается на переднюю часть корабля.       Уён сигналит, что закрепил трос как следует, а после ещё и придерживает его, на всякий случай, пока друг опускается вниз. Сан доверяет другу, а ещё ему не терпится заглянуть в капитанскую, отчего он суетливо сначала скользит по деревянной поверхности, а потом разворачивается и закрепляет себя на стекле, начиная вышагивать вниз и заглядывать как можно скорей внутрь. А внутри те двое о чём-то шутят, переговариваются и тоже приступают к своим обязанностям. Хотя Хонджун выглядит скорее как человек, желающий просто снова упасть на своё кресло и просто задремать на пару часов, но Хва вечно его расталкивает. Вот лучше бы Ёсан туда пошёл и подменил сонного капитана. Точно было бы больше пользы.       Сан стучит в стекло и привлекает к себе сразу всё внимание, так, что приходится шикнуть на Сонхва. Обернувшись к кэпу, он просто складывает сердечко над своей головой, выражая свою крайнюю степень или глупости, или романтичности. Каждый из них воспринимает это по своему, но каждый улыбается, демонстрируя другому свои зубы.       Именно благодаря этому уборка проходит и быстро, и весело, и с большим азартом для Чхве. Хотя Сонхва по началу и сильно раздражался, каждый раз замечая, как Сан пытается привлечь к себе внимание капитана. Но чего только не делал этот ребёнок, дабы каждый раз удивлять. Он крутился всеми способами, на которые было способно его тело, изображал сердечки. Он пытался моющим средством рисовать их на стекле, причём замачивал прямо и оставлял, вырисовывая такую форму на густой пенке. "Если потом, когда он закончит, отмоется всё, кроме всратых сердечек, — думает Сонхва, — я точно побью этого недотёпу". Особенно ярко Хонджун улыбался, когда Сан пытался надышать на стекло достаточно активно, дабы нарисовать и там сердечко. В общем, не уборка, а сто способов, как намекнуть человеку излишне прямо о своей симпатии.       Наверное поэтому, когда они спустились вниз и застали там общающихся Сонхва и Хонджуна, те тут же замолчали. Хва тут же отвернулся, а капитан поднялся и строго произнёс:       — Сан, надо поговорить, — и достаточно строгим холодным голосом, от которого всё настроение тут же улетучилось.       Не роняя больше и слова, Хонджун проходит в их общую комнату, а Сан, обрушившись лишь мимолётно на Уёна, с расстроенным и немного подавленным видом идёт за ним.       — Что-то стряслось? — так как Уён находился всё время на крыше, большую часть театрального представления своего друга узреть он не мог, а потому только предполагал, почему Джун мог стать настолько серьёзным.       — Кажется, Хону начинает надоедать что-то, — с улыбкой говорит Сонхва и подходит ближе, заглядывая за спину Уёна. — Где Ёсан? Я отправлял его к вам. Он не помогал?       — А, он ушёл уже… Я не знаю, где он. Вероятно отправился помогать с Чонхо.       Уён решает остаться и немного попытаться провести времени с Сонхва, помогая ему с какими-то мелкими делами.       Тем временем Сан заходит в комнату и прикрывает за ними дверь, оставаясь один на один с Хонджуном. Тот с достаточно серьёзным видом отходит к столу, опирается бёдрами о столешницу и складывает руки на груди.       — Тебе не понравилось, что я сделал? — конечно же было достаточно очевидным, что речь тут о тех многочисленных попытках признания.       — Послушай, когда мы один на один, я допускаю мысль, что ты можешь играться своими чувствами и, пока они есть, выказывать мне что-то, — Сан опустил голову и сложил руки перед собой так, словно сейчас выслушивал самое строгое наказание от своего отца. — Но давай ты не будешь забывать, что тут я капитан. Сонхва это или Уён, а уж тем более кто-то ещё, кто и вовсе не знает о такой детали, — давай ты не будешь демонстрировать свои эмоции всему миру.       — Но они так рвутся наружу, что я не могу.       Хонджун тяжело, а главное демонстративно громко выдыхает, прикрывая глаза. Так сложно вести серьёзные беседы, когда Сан чуть что сразу инфантильно улыбается и говорит предельно радостно. И ему верится. Верится, что всё это сложно удерживать в себе, верится, что он хочет всему миру сейчас растрезвонить как сильно, возможно, влюблён. Джун всё ещё не может называть его чувства этим словом, воспринимает как детскую игру.       — Сан, я понимаю, что все люди на корабле тебе скорее как братья. Но я должен быть их лидером, должен вести за собой. И мой авторитет в их глазах очень важен!       Говорит так строго, что мурашки по коже бегут. Сан только жмёт свои губы, а голова почти утопает в приподнятых от испуга плечах. А всё потому, что он, когда оказался на корабле, когда слушал столько речей о загадочном Хонджуне, не понял одной вещи: ребята боятся его не за страшный характер. Да, в этом есть доля от его загадочности, но то уважение и страх разочаровать Ким Хонджуна куда сильнее страха перед злым Пак Сонхва. И капитан это знает. Как и знает то, что поведение Сана, как бы оно не было приятно, может подорвать авторитет.       — Если тебе дорого моё мнение, дорого то, что я ценю и чего добиваюсь, прояви уважение к этому. Я проявляю терпимость и уважение к твоим чувствам. Я не могу тебе дать чёткого ответа сейчас, и мне жаль. Я стараюсь разобраться в себе и порой подыгрывать в эти игры. Но ты можешь уважать меня? Хоть на грамм сдержать свой характер и…       — Прости, — тихо шепчет Сан и выдыхает. — Я совсем заигрался, — наконец его лицо не отражает и грамма радости. Он не просто сожалеет и расстроен от того, что вынужден выслушивать эти недовольства, он осознаёт в этот момент, как совсем позабыл за собственными чувствами узнать, а какого с ними Хонджуну. — Если тебе в тягость, то я перестану.       — Сан, — Джун поднимается со своего места и подходит к парню ближе, даже руки кладёт на его плечи и пытается их опустить, дабы расслабить. — Мне не в тягость. Но прошу, уважай моё место здесь.       — Я…       — Я знаю, ты очень экспрессивный. И как бы ты не старался, тебе порой бывает тяжело сдержаться. Ты сначала делаешь, а потом думаешь. Но если ты хочешь что-то большее, чем между нами есть, тебе придётся учиться и работать над своим поведением.       — А когда никто не видит, я могу не сдерживаться.       — Хорошо, — вроде выглядело как договорённость. — Давай уважать выбор друг друга.       Сан наконец приподнял голову. Если честно, он думал, что встретится с достаточно разочарованным взглядом. Но Хонджун только снова улыбался, в очередной раз доказывая, что является невероятным человеком. Сану не верилось, что такой может давать ему хотя бы шанс сблизиться.       — Тогда, если мы сейчас одни…       И как-то очень быстро он от этого доброго взгляда и тёплой улыбки воспрянул духом. Тут же подхватил чужую талию и резким рывком придвинул к себе, обдав тут же чужое лицо жарким дыханием. Он подаётся вперёд, хочет уже снова словить эти манящие губы, как Джун успевает быстрей и просто вставляет между ними свою ладонь.       — Хватит пытаться это сделать, — Хонджун не называет вещь своим именем, но рука между губ отчётливо даёт понять, что непоняток между ними нет.       — Но очень хочется, — скуля, говорит парень и делает попытку чужую руку убрать. — Ты вообще видел свои губы? Они как два завлекунчика, которые шлёпают друг о друга при разговорах и призывают меня…       — Сан, — строго говорит Хонджун. — Не будем переходить границы.       — Пока что? — завершающим предложение тоном говорит парень и снова обнимает капитана. — Хорошо, я обещал тебе, что буду учитывать и твои желания тоже. Потому что ради отношений нужно меняться иногда. Поэтому, когда будешь готов, просто дай мне знать.       Хонджун почему-то от этого только улыбается и опускает свою руку.       — Тогда сделаешь это первым, когда будешь готов?       Хонджун опускает взгляд. Он не Сан и выдать фразу вот так легко, не думая, попросту не может. Ему требуется некоторое время, во время которого его обнимают, прижимают к себе и так осторожно оглаживают спину. Кажется, в этот момент уже настал час определиться Хонджуну — на полном серьёзе определиться — готов ли он действительно давать этим отношениям шанс. Это перестаёт быть похожим на обычную одержимость.       Хону всегда казалось, что это просто играет в душе Сана. Просто нечто запредельное, может быть вызывающее восторг. Хотя последнее сложно адресовывать себе же, но он неоднократно уже убеждался, что некоторые склонны восторгаться им, его силой и духом, от того он и может всё ещё авторитетно держаться на посту капитана. Но всё же… Всё же чувства этого мальчишки совсем не импульсивные, как считает Сонхва. Иначе бы он не сдерживался, не прислушивался, не пытался изменить в себе что-то… В действительности ли он серьёзен? Может быть, тогда и Хонджуну стоит начать относиться к его чувствам серьёзно?       — Хорошо, — кивает он, прикрывая глаза и опуская голову на чужое плечо. — Я обдумаю всё и дам тебе ответ.       В конечном итоге, разве может он быть тем, кто бесконечно долго вынужден удерживать чужое внимание. Если Сан готов меняться и принимать правила, то и Хонджуну не следует быть эгоистом. Оставлять его в подвешенном состоянии, не отвергая и при этом не давая подойти слишком близко, — становится чем-то жестоким.       — Капитан, — немного отстранившись, говорит Сан. — Вечером я собирался немного позаниматься. Так что если захочешь, — немного неловкие слова и смущённая улыбка, — можешь присоединиться ко мне.       — Хорошо, я подумаю над предложением.       .       До вечера каждый занимался своими делами. Сану бы хотелось присоединиться к капитану, но тот умудрился задремать на постели. И так как самому Чхве на месте не сиделось, он направился к другу. Позже уже и остальные с прогулки подтянулись, раскладывая в картишки и теперь разыгрывая партейки вместе с Чонхо. Карт безбожно не хватало после последнего раза, но это делало игру намного забавней. Ставки теперь не делали, потому что Юнхо был настоящим читером с его природной удачей.       — Кто-то видел Ёсана? — вдруг заинтересованно спросил Сонхва. Так как капитан дремал, то он решил присоединится к общему развлечению.       — Я не видел его вообще с самого утра, — бодро заявляет Минги и кидает карту на центр стола.       — Хм, странно. Тоже не видел.       — Гуляет небось где, — встречает и Чонхо, теперь сам находясь.       А вот Уён сидит и нервно покусывает свои губы. На деле с тех пор, как они с этим парнем разошлись в разные стороны после не самого приятного разговора, он тоже его не видел.       — Я пойду поищу его, — чувствуя свои вину, даже доигрывать не хотелось, поэтому, сбросив свои карты в общую стопку, он просто поднялся и быстро зашагал в их общую комнату.       Заглянув внутрь, он парня не обнаружил, даже следов его возвращения сегодня не было. Что уж там, Уён провёл всё своё время тут, если не находился в общей комнате, так что мимо него было невозможно пройти.       Сан проследил взглядом за своим другом. Да и сам сейчас вспоминает, что отдыхает слишком долго.       — Мне тоже надо идти.       — А ты-то куда? — возмущается Юнхо от потери играбельных героев.       — Я хотел немного потренироваться вечером. Хочу привести себя в форму.       Сонхва на этой фразе немного среагировал и даже приподнял свой взгляд, пытаясь заглянуть в чужие глаза и получить хоть немного ответов на свои вопросы. Но видя, как тот даже в комнату не зашёл, чтобы потревожить капитана, тут же успокоился, что вещи на деле не связаны и всё только в его голове.       Они продолжили игру.       Сан же вышел, отмечая, что начинает холодать, а ещё воздух кажется невероятно влажным. По всей видимости ночью стоит ожидать сильный дождь. Сан любит дожди, но точно не когда он решительно был настроен совершенствоваться, что просто невозможно делать в стенах Авроры. Оглянувшись по сторонам, он вдалеке заметил своего друга с ещё одной фигурой. Не сложно догадаться, что Ёсана он-таки нашёл, и теперь им нужно было явно о чём-то поговорить. Судя по тому, как экспрессивно оба размахивали руками, это было явно личное и не слишком приятное.       Сам же он поспешил потому уйти в противоположную сторону, ища среди леса подходящее дерево. К сожалению, тут не было зданий, на которые можно было бы учиться залезать, а вот деревьев даже с избытком. Начинать нужно было с чего-то.       А Ёсан и Уён действительно встретились. Последний первого отыскал сидящим среди деревьев и задумчиво рассматривающего гладь воды.       — Ну и чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы все беспокойно бегали тебя искали? — первое, что он произнёс найденному товарищу. Тот даже ухом не повёл, только разочарованно растянул и без того маленькие губы и хмыкнул.       — А чего припёрся, раз хитрый план раскрыл?       — Потому что найди кто другой, ты начнёшь жаловаться, что это я тебя обидел.       — Ты не обидел меня, — уверяет тот, а сам даже взгляда не поднимает.       — Слушай, честно, я задолбался, — говорит Уён. — Ты ведёшь себя как полное говно, а потом ещё и обиды выстраиваешь? Может не стоит? Давай тогда игнорировать друг друга, раз иначе не получается.       — Да не игнорировать я тебя хочу, — Ёсан резко вскакивает на ноги и громко дышит, стискивая зубы от злости. Да как эти люди вообще выживали в полной свободе, если у обоих мозгов с горошину? Так и хочется вмазать ему.       — Тогда чего? Ты вечно цепляешься ко мне.       — Не знаю как привлечь твоё внимание, ок? — выпаливает тот достаточно грубо. — Серьёзно, с тех пор, как ты узнал, что я не Санни, ты, блять, не можешь воспринимать меня нормально. Чувак, я на полном серьёзе, если ты хочешь, чтобы я носил бабскую одежду, то окей. Мне это не очень нравится, но если поможет.       — Да ты издеваешься? Не нравятся мне мужики в женской одежде. Хватит приписывать меня к извращенцам!       — Да что тебе тогда нравится? Серьёзно! Достал! Что тебе не так во мне?! — он подходит ближе к Уёну.       — Может твой характер? Тебе нужно быть хоть немного адекватней.       — Ага, если бы не нравился мой характер, то я бы в жизни не заставил тебя так долго ночевать в одной комнате.       — Не правда, у меня нет вариантов.       — Конечно, ты же так умолял Юнхо поменяться с тобой! Или даже Сонхва?       — Не приплетай сюда других. Думаешь, я могу их беспокоить?       — Ещё как можешь. Давай на чистоту, мы даже не так часто ссоримся.       — Да когда мы вообще ссорились? Ты обиделся из-за херни!       — Может тогда перестанешь отшивать меня, а?       — Ты можешь не давить на меня?       — Слушай, ты когда-нибудь жил с мыслью, что каждый день подорваться можешь?! И если у тебя ещё есть вариант выжить, в моём случае его, блять, просто нет! — взрывается Ёсан. Это только кажется, что подобные вещи его не беспокоят. — Какого тебе было бы засыпать с мыслями, что если ночью ты перевернёшься на живот, то можешь просто уже не проснуться? И не только ты, а ещё и другие люди, которые были добры с тобой. Ты заебал меня. Ты придираешься к моему характеру. Ага, говно я. И что? Только внешность и есть, блять. Не хватает тебе её? Всем хватает, а он царская особа. У дружка своего научился? Или, блять, ждёшь, пока он остынет от Хонджуна, чтобы вернуть его задницу себе.       — Не приплетай сюда Сана, он просто мой лучший друг! — вскрикивает уже и Уён.       — Да, я, блять, нервный и резкий. Подумаешь, не притворялся с ним. Какой неженка нашёлся. Серьёзно, вали, я поменяюсь с Сонхва комнатами или ты поменяйся с Чонхо. Да я лучше заботиться об этом вредном мелком буду. Может быть он поймёт, что быть не целым и ходить с этими гайками по всему телу не так радостно, и хоть немного попытается принять меня таким.       — Что, уже нашёл другую жертву своей симпатии? Уже хочешь, чтобы другой тебя принимал?       — Да ёбушки-воробушки, ты теперь ещё и ревнуешь? Угомонись, а!       И они накидывают одну фразу на другую, прерывая друг друга. Да так, что лица уже краснеют. Невозможно предугадать даже чем подобное может закончиться. Достаточно эмоциональный и быстро привязывающийся к людям Уён против пускай и спокойного, но точно идущего к собственной цели Ёсана. А по правде, не такие они и разные. Уён чувствует это, чувствует, что внешность Санни всё ещё ему нравится и никуда не девалась. Что он падок на эти милые черты лица, которые сейчас просто выводят его из себя. И его действительно бесит, что этот подонок так красив. Как бы Уён не пытался задумываться о красоте Сонхва, не выходит. Как бы не пытался убедить себя в симпатии к этому второму капитану — ни в какую.       — Я не ревную. Было бы кого! — выдержав долгую паузу, выдает Уён.       — Окей, если так хочешь, давай, забудь. Просто пойду и подорву эту хрень на мне. Если повезёт, сможете потом ещё и алмазы найти!       И он говорит это так решительно, что когда оборачивается, Уён хватает его за руку, действительно забеспокоившись о том, что тот может с собой что-то сделать. И хотя это звучало скорее как просто слово, брошенное в воздух, совершенно не схожее с реальной угрозой, Уён заволновался.       — Что? Теперь не отпустишь? У тебя же своя комната будет. Сана туда позовёшь. Ему же дохера интересно с тобой в последнее время. Смотри правде в глаза, кроме меня ты даже никому не нужен сейчас. Воспользовался бы шансом.       — Что? Не перегибаешь ли палку? Алё, не гони на Чхве. Он не забывает про меня.       — Он по крайней мере признался себе в том, что Хонджун ему нравится, и пытается добиться его. А ты только и можешь, что пререкаться со мной.       — Но я не говорил, что ты мне нравишься!       — Твою мать, Уён, ты даун, серьёзно!       А потом Ёсан, совсем взбесившись от ситуации, просто дёргает свою руку так, что Уён, крепко держащий её, но увы, не слишком крепко стоящий на ногах, валится чуть вперёд. Пользуясь шансом, Ёсан просто хватает его за затылок, притягивает к себе ближе и нагло вторгается губами в личное пространство, размазывая поцелуй между ними двумя. И так сладко, но в тоже время настойчиво целует, заставляя открывать рот, проникая в него языком и просто смакуя вкус своей победы, когда оппонент просто поддаётся на провокацию.       — Давай забудем споры, — чётко говорит Ёсан, — и начнём с того, что мы встретились в городе. Моё имя Ёсан, а ты чертовски горяч, — говорит шёпотом, заглядывая в слегка потерянные глаза напротив. Может быть у них и странные способы выражать чувства, да и отношения простыми не назовёшь. — Знаешь, я тут болтаюсь между жизнью и смертью вот уже месяц как. Возможно, когда эту хрень будут снимать, я просто взорвусь к чертям. Давай проведём счастливо эти дни и не будем их тратить на споры!       — Ты правда думаешь, что тот человек не сможет снять?       — Я может ещё верил во что-то, пока Юнги не ковырялся в этом всём. Если уж такой человек не знает, как безопасно снять, не думаю, что кто-то вообще это сможет, — признаётся в своих переживаниях парень.       — Так ты из-за того, что слишком думаешь о взрывчатке, такой нервный и агрессивный.       — Посмотрел бы я на твоё поведение в такой ситуации.

***

      Когда Хонджун проснулся, за окном уже было темно. Он даже подумал, что проспал пол дня и очнулся лишь глубокой ночью. Но сколько бы не вертел головой, Сана найти не получалось. Возможно, этот чудак снова по какой-то надуманной причине завалился спать прямиком на диване. Он приподнялся, заглянул в окно. Хмурое небо так и норовило заплакать крупными каплями. От этого даже мороз по коже прошёлся, потому что вдруг осознал, как в лесу сейчас холодно. И стоило ему об этом подумать, как взгляд опустился вниз, замечая тёмную фигуру, которая карабкается на дерево. Не удивительно, но в ближайшем окружении есть только один человек, который мог быть в этом заинтересован. Да уж, если Сан решил чего-то добиться, видимо его не остановить. И не важно — это попытка научиться что-то делать или добиваться отношений. Непременно подкупает.       Хонджун одевается теплей, достаёт из комнатушки свою самую тёплую и длинную шубку, а после, застегнув её на все пуговицы и подняв даже ворот, гусеничкой выбирается наружу. Тут воздух ещё свежей, и видимо дождь просто на низком старте. Немного морщась от ощущений прохлады, он двигается в ту сторону, где долгое время наблюдал за происходящим в окно. И действительно, Сан был всё ещё там и всё ещё пытался преодолеть свои неудачи. Кажется, получалось у него намного лучше.       — Эй, что ты делаешь?! — ещё издалека начал Джун и быстрыми шагами подошёл ближе, задирая голову, чтобы увидеть лицо Чхве. Тот взглянул вниз, улыбнулся и ловко спрыгнул на землю, находясь к ней достаточно близко. Судя по всему, он ещё и страх таких прыжков преодолеть успел. Отряхивает руки и подходит ближе.       — Ты пришёл позаниматься вместе?       — Нет, — Джун морщит нос и кутается в одежду. — Скоро дождь будет. Идём домой.       — Подожди, у меня почти начало получаться очень ловко. Хочешь я покажу тебе?       Хонджун не хочет, он в действительности хочет просто вернуться в тёплую кровать и, прикрыв глаза, дожидаться барабанной дроби по корпусу корабля, которая снова его усыпит. Но видимо Сану крайне важно, потому он соглашается задержаться. Смотрит, как тот лезет на дерево, как шикает, когда неудачно где-то хватается, но в целом показывает совершенно другой уровень в этом нелёгком деле. А после снова спрыгивает вниз.       — И долго ты тут так возишься?       — Пару часов только, не больше, — и весь такой счастливый, что улыбка аж светится.       — Молодец, — подбадривает Ким, но на деле только берёт его руки и выворачивает ладонями вверх: как они и думал, кора дерева ободрала его руки практически в кровь. — Только стоило ли ради этого..? Тебе плеча мало?       Сан улыбается чуть шире и сжимает ладони.       — Всё в порядке, не впервой. Помою, и всё пройдёт.       — Идём, я обработаю тебе их. С помощью специализированного средства всё заживет очень быстро, нежели если просто помыть. Заодно посмотрю твоё плечо.       — А-а-а, — хватается тот за свою одежду на груди. — Что это?! Моё сердце не выдерживает таких милостей, капитан! — и смеётся от души, уже хватаясь за живот и чуть корячась. По правде, Хонджун на это даже дёрнулся, на секунду поверив, что тому резко стало больно. А он поднимает голову, демонстрирует от улыбки появившиеся ямочки на щеках и говорит: — Аж живот сводит, как много внутри бабочек развелось из-за тебя!       — Идём уже, — смеётся Джун и тянет парня, а тот радостный до невозможности.       Уже вернувшись на второй этаж, Джун просит того пока помыть руки, а сам вновь достаёт аптечку и ищет необходимое. В итоге встретились они на своей постели примерно в одно время.       — Давай ладони, — командует капитан и протирает их средством, внимательно смотря на ранки. — Ты слишком упёртый. Нужно было остановиться, когда поранился.       — Если останавливаться каждый раз, когда немного больно, то ты не получишь результата. Нужно идти до конца и преодолевать всё это. Важно не то, как ты добьёшься, а то, как ты будешь счастлив получить итог! — довольный рассуждает.       — Итог: научиться хорошо ползать по деревьям? — обрабатывая, спрашивает Хонджун.       — Вовсе нет, — легко и просто бросают в ответ. — В итоге однажды, когда мне нужно будет защищать тебя, я смогу справиться с этим лучше.       — Ты и так уже хорошо справился, когда мы смогли сбежать. Я ведь так и не сказал тебе? — как Хонджун мог опустить такую важную деталь? Протирает чужие руки и «заворачивает» пальцы в кулачки, чтобы лекарство не стёрлось от суетного ребёнка. — Я рад, что именно с тобой оказался в тот момент. Не думаю, что у нас с Сонхва вышло бы сбежать так легко. Спасибо.       — Да нет проблем! — с новым наплывом радости кричит Чхве.       — Когда ты говорил, что я такой классный и умеющий всё на свете, это такая чушь. Сан, ты тоже много что можешь. Ты даже не можешь представить весь потенциал своих способностей. А если ты будешь ещё и таким целеустремленным в развитии…       — Я развиваюсь, потому что хочу быть для тебя самым лучшим! — тихо говорит он. — Я хочу ровняться на тебя! Потому что только так буду достоин…       На окна опустились первые редкие капли, и Хонджун тут же среагировал, обернув голову. Тяжкий вздох и лёгкая улыбка.       — Ты такой красивый, — снова повторяет Сан, чем вызывает только смех.       — Раздевайся.       — Что? Так сразу? — вспыхнув краской и уже нафантазировав, тонким голоском взвизгнул Сан.       — Что ты надумал? Я осмотрю твоё плечо.       — А, точно, плечо.       Он немного краснеет, потому что как вообще за секунду можно было подумать, что, растрогавшись, Хонджун решил резко перешагнуть через все этапы отношений и просто ух, согреться в руках друг друга. Капитан эти мысли его словно прочитал, потому что теперь не может перестать смеяться, посматривая на соседа. И главное делает это так забавно, что сдержаться было тоже невозможно.       Сан остаётся в одной майке, оборачивается раной к капитану, и тот осторожно снимает бинты.       — Выглядит хорошо. Но шрамы немного останутся. Думаю вот в этих двух местах точно, — со знанием дела говорит он и совсем легко касается пальчиками тех мест.       — Ты обещал, что даже со шрамами я буду для тебя красивым.       — Что? Когда я говорил такое?       — Из-за тебя я пострадал, так что бери ответственность! — резко весь смех оборвался. И если звучало даже как шутка, по факту это была правда. Та самая, которая ранит и тревожит.       — Извини.       Сан кусает губы, язык и собственные щёки за эту глупую болтливость. Вот сколько раз ему нужно ещё сморозить подобное, чтобы наконец перестать обижать капитана случайными выбросами. Он же наверняка переживает о случившемся и на свою шею берёт травмы и механиков, а теперь ещё и Сан набрасывает сверху.       — Нет, ты что, не нужно. Я пошутил. Когда мы с Уёном вдвоём бродили, я получал и по серьёзней. А теперь вообще могу гордо говорить, что пережил взрыв возле себя! Разве я не крут?       Хонджун смущённо улыбается и кивает головой. Достаёт ещё лекарства, снова обрабатывает ранение и забинтовывает, думая о том, что через пару дней даже этого не понадобится. Сан успевает отставить аптечку раньше, чем кэп среагировать, а после просто тянет с его плеч шубу и пытается снять.       — Всё, переставай думать о том, что случилось. Давай отдохнём.       — Я спал до этого.       — Я тебя знаю, ты никогда не против вздремнуть ещё.       — И когда ты только успел выучить меня так сильно?       — Потому что сейчас ты единственное, что составляет мои интересы, — улыбается.       — Вообще-то, это плохо.       Хонджун приподнимается и развешивает шубу на спинке стула, снимая и оставляя возле свои ботинки. В это время Сан спокойно забирается на постель и двигается к стене, ожидая, когда капитан упадёт возле. Тот присаживается, удобней кладёт подушку, облокачиваясь на неё спиной и оборачиваясь к окну, где дождь и правда набирает обороты. А сам продолжает:       — Это плохо, потому что не может быть один человек быть твоим интересом. Интересы часто проходят, и всё…       — Не согласен. Если мы говорим об интересе, например, рисовании, то действительно, я могу этим увлечься, а потом забросить, потому что наскучит или вдруг стану настолько великим, что мне будет больше нечему учиться.       — Это вряд ли.       — Не недооценивай меня. Но когда мой интерес ты, то это другое. Я хочу научиться рисовать, чтобы нарисовать тебе твой портрет. А потом хочу ещё научиться шить, чтобы шить тебе шубы и помогать с одеждой. Я хочу научиться готовить, чтобы ты вкусно питался… И это всё разное, нескончаемое, потому что мой интерес — это ты. Хонджун улыбается, слегка краснея с этого.       — Сан, это одержимость.       — Ну и пусть. Согласен быть одержимым.       — И почему я только заслуживаю такого парня?       — Потому что ты прекрасный, Хонджун.       Сан не сдерживается и, поднимаясь на постели, усаживается возле, обволакивая чужое тело своими руками и не встречаясь с сопротивлением, просто обнимая его. Он набрасывает одно включенное одеяло на них двоих и просто согревает капитана в своих руках.       — Скажи честно, я тебе нравлюсь, хоть немного? Как парень, а не как друг или член команды.       Хонджун не привык разбрасываться словами так же легко и необдуманно, как Чхве. Но он понимает, что и тому порой хочется ощутить себя любимым, чего Ким просто не может дать. Не в его характере. Поэтому молчит, не говорит снова лишнего, боясь выразиться не правильно, а просто разворачивается в чужих руках, устраивается удобней между вытянутых ног, хватает за тончайшую талию и располагается головой на чужом животе. Сан очень удобный, если его использовать как подушку для сна.       — И что это значит? — сквозь рвущийся смех интересуются у капитана.       — Значит не задавай мне такие вопросы! — бубнит тот откуда-то снизу и прикрывает глаза, вслушиваясь то ли в звуки чужого живота, то ли в моросящие капли дождя.       — Я и так вижу ответ. Ким Хонджун ластится ко мне как котяра, да даже Сонхва наверняка такого не видел… — но Джун на заявление не реагирует и претворятся если не мёртвым, то точно спящим. — Не видел же? — более строго интересуется Чхве.       — Нет. Но я не лащусь как кот.       — Ага, оправдывайся, — и опускает на голову капитана руку, осторожно массируя его макушку, перебирая прядки и просто любуясь, как тот сладко улыбается, не открывая своих глаз.