AURORA: в поисках ФРБ

      Сан и не надеялся, что когда-то у него получится в этой жизни проснуться и, раскинув руки в разные стороны, ощутить кого-то возле, пока он живёт с Хонджуном. Но сегодня, сделав привычное действо, он натыкается на что-то жёсткое, и дальше слышится характерное:       — Ауч.       Распахивает глаза и с удивлением смотрит на сидящего возле Хонджуна, который открыл какую-то крайне старую книгу и видимо до этого момента читал, пока ему задорно не заехали по ноге и не только. Теперь его лицо было полно недовольства и осуждения.       — Прости, я не думал, что ты останешься, — Сан быстро растирает глаза и пытается заглянуть в окно, чтобы понять, сколько времени. Судя по всему солнце встало давно, и причин присутствия капитана всё ещё тут не было. — Почему ты здесь?       — Я тут живу пока ещё, — говорит Хонджун и перелистывает книгу.       Сан улыбается, потому что сосредоточенным капитан выглядит по-особенному прекрасно. Поэтому шаловливые ручки так и тянутся к нему, собирая растрёпанные волосы и пальцами пытаясь зачесать их с лба назад.       — Ну и что ты творишь, — недовольно говорит Хонджун и не менее недовольно смотрит, выжидая ответ.       — Чтобы в глаза не лезли. А ещё тебе так идёт открытый лоб, — выкручивается Сан и снова делает попытку приблизиться, дабы поцеловать, но губы касаются лишь холодной грязной обложки книги, подставленной преградой меж ними. Сан с недовольством отстраняется.       — Иди есть, мы через час выдвигаемся в город. Ты тоже едешь.       — В город? Зачем?       — На восстановление ног и рук механиков потребовалась большая сумма, нужно восполнить её.       — Разве ты не берёшь огромные платы за свои работы?       — Это верно, но они прилетают не так часто, как хотелось бы, а мы не можем пренебрегать возможностью поработать в городе, раз остановились надолго.       — О! Я же видел объявление о наборе отряда, помнишь, старик говорил про свою внучку?       — Нет, — Джун качает головой и откладывает книгу, подкидывая Сану его одежду и молча намекая, что тому нужно бы одеваться. — Мы вмешиваться в это не будем. Там имеет место быть секте, и кто знает, что за ней кроется. Мы можем просто не потянуть, и это будет большой проблемой, если команда вляпается.       — Уверен, что там ничего такого, — выдыхает Сан и подтягивает свою обувь. — Тогда какие у тебя варианты?       — Поедем на разведку, в подобных местах всегда нужны руки.       — А кто ещё едет? Вдвоём?       — Мечтай. Едут все кроме Чонхо, Минги и Ёсана.       — А Ёсан-то почему?       — Он не безопасен, так что пусть сидит и заботится о болеющих.       — Я тоже ранен, — ворчит Сан и выпрямляется, ровняясь ростом с капитаном.       — Хочешь тоже посидеть дома? Если рука болит… — и в его голосе внезапно столько тревоги. Он даже приподнял руку в попытке дотронуться до чужого плеча, но Сан перехватил её быстрей и нагло так сплёл их пальцы.       — Нет, я хотел попросить успокоительный чмок или подуть, где бо-бо, а если ты не будешь этого делать, то всё в порядке! — бодро заявляет в своей манере и как ни в чём не бывало выходит из комнаты, потому что успеть поесть действительно нужно. Будет проблемным, если он упустит подходящий момент.       А Хонджун остаётся в комнате, слегка подвисая на этом моменте. Всегда поражался, как Сану легко удаётся говорить такие вещи, настолько глупые и очаровательные одновременно, что щёки теперь полыхают. Он даже прикасается тыльной стороной руки к щеке, потом к другой, пытаясь перевести дыхание. Когда капитан вообще стал столь сентиментальным, чтобы поддаваться таким слабостям?       .       Они собираются, как и оговаривалось, ровно через час, все погружаясь в автомобиль. Как бы Сан не воевал с Сонхва, его всё равно отправили в фургон их временной машины, при этом отклонив как причину «у меня внутри неё развивается стресс на почве пережитого». И отклонили это сразу после того, как он завалил ответ на вопрос «а если туда с Хонджуном?» Поэтому трясётся, обнимая своего старого друга и сетуя на несправедливость бытия. Уён мог только сочувствовать такому раскладу. Он осторожно поглаживал его плечо и при этом ругался каждый раз, когда они, наезжая на кочку, подпрыгивали, создавая неимоверный дискомфорт.       Работа в городе и правда оказалась, а тем более пять достаточно крепких парней были очень кстати. Походив всего около час, нашлось даже несколько подработок, а потому им даже пришлось разделиться на группы.       Стоя у фургона, они решали, кто и куда собирается пойти.       — Так, половина из нас отправится на поля, — поясняет Хонджун, который и нашёл такие замечательные связи. — Там понадобится владение техникой и в целом просто физический труд. А второе — ферма северней отсюда запросила несколько ребят для помощи с очисткой водяных труб, там скорее щепетильное и… — он поднимает взгляд на своего лучшего друга. — Думаю, что это точно по твоей части.       — Что ж, — гордо говорит Сонхва. — Тогда я заберу тебя с собой, а эти трое пусть отправляются на поля, — и потянул Хонджуна за рукав его шубки ближе к себе.       Однако Джун такого разделения не одобрил и мягко, в привычной себе манере отцепил руку от собственного рукава. По правде, он бы и рад провести с этим парнем весь день вместе, особенно когда нужно что-то убирать, ведь тогда можно даже подремать себе в радость, а Хва точно сделает всё сам. Но совершенно неправильно было бы так поступать.       — Я капитан, а ты мой заместитель. Мы должны разделиться, чтобы взять ответственность за выполнение, — поясняет он и смотрит на троих. — Думаю, тебе хватит кого-то одного для очистки труб?       — Кажется, выглядело не слишком много. И судя по цене не слишком всё запущено. Да, мне хватит одного, — кивает и оборачивается к ребятам. — Дай угадаю, Сан точно не пойдёт? Он тощий, думаю, это бы пригодилось.       — Я тоже не толстый, — возмущается Уён и делает шаг вперёд.       — Это ты так изъявил желание?       — Это я так не спросил твоего согласия, — расплывается Уён в улыбки и подталкивает Сонхва, довольствуясь тем, что он вроде как проведёт вместе со старшим целый день. Но потом внутри что-то ёкает, и вдруг он понимает: дома остался Ёсан, который наверняка весь вечер будет ревниво бурчать, если узнает, как всё сложилось. Они не в отношениях, но почему-то всё равно не по себе, что эта всемирная дива может устраивать скандал, в процессе которого они будут грозиться перегрызть друг другу глотки. Перспектива интересная, но проверять не хочется. Поэтому, взвесив всё, он оборачивается к Юнхо: стоит немного остудить свой пыл к Сонхва, раз он решил хотя бы попытаться как-то иначе воспринимать Ёсана. — Хотя, выбирая между обществом Сана и Сонхва, останусь лучше в той команде, — и гордо подшагивает к другу.       — Что ж, видимо, мы определились, — скучающе говорит Юнхо, которому вообще не принципиально, чем заниматься, лишь бы скорее завершить и снова завалиться под солнышком, дабы почитать книгу.       — Тогда берите машину, нам тут пешком дойти до полей минут десять, заберёте нас как закончите, — даёт отмашку и после оборачивается к своей новоявленной команде. — Идёмте.       Сан тут же улыбается, потому что приятно вдруг осознать, что никто даже не спросил, а куда бы хотел пойти он сам. Даже капитан не возражает этому. Не возражает даже когда, тот крутится вокруг него и щепетильно пытается ухватить за руку, хотя этот жест тактично продолжают игнорировать.       — Уён, — оборачивается Сан к другу, делая вид, что на время пути теперь полностью сосредоточен на друге. Только Джун отчётливо ощущает, как чужие пальцы то и дело игриво цепляют его, а иногда впиваются в мягкую шёрстку шубы.       — Что?       — Почему вдруг не с Сонхва? — он не озвучивает, чем именно это его удивляет, ведь о чувствах друга вроде как в курсе, однако озвучивать при капитане этого не стал, хотя тот и не выражал никакой заинтересованности.       — Просто подумал, что с тобой давно ничего не делал, — радостно заявляет Уён, но, обернувшись, видит не самое счастливое лицо друга. Судя по всему, Сан хотел бы провести работу с некто другим, кто, опять же, всё ещё в этом всём не заинтересован. — Серьёзно, ты мне не рад?       Проходит небольшая пауза. Сан не знает, что должен сказать, потому что он действительно рад и любит Уёна ничуть не меньше прежнего! Но как ему завоевать сердце Хонджуна, если он не будет суетиться и там, и тут, пытаясь подбодрить и помочь ему? Он только ради этого пытается так много уделять ему внимания. Однако, пока он мешкается, чувствует шлепок по руке. Судя по всему, Хонджун не так уж и не заинтересован в чужой беседе, раз в подходящий момент пытается подтолкнуть Сана… Только к чему? Приходится Сану прищурить глаза и задуматься, в чём же причина, а когда Хонджун, обернувшись, это ещё и замечает, то одним испепеляющим взглядом наглядно демонстрирует.       — Конечно же я тебе рад! — резко понимает Сан, что мог и задеть чувства друга. Кажется, он действительно в последние дни слишком зациклился на своей симпатии. Поэтому, улыбнувшись капитану, оставляет попытки привлечь его внимание и полностью переключается на Уёна, обхватывая его шею и звонко так, чтобы слышало всё окружение, чмокает в щёку. — Я всегда тебе безумно радуюсь!       И это было не просто чтобы утешить, это было действительно от всего сердца. Просто ему казалось, что спустя столько лет эти вещи очевидны, ведь по сути так оно и было, однако порой так важно сказать словами, чтобы человек не надумывал себе ничего лишнего.       Так они доходят до полей, где их уже ожидает заказчик, с которым Хонджун успел договориться по поводу выполняемых работ.       — Смотрите, вот это, — он указывает на территорию, которая почти на горизонте заканчивается, — нужно обработать сегодня до заката.       — Да как же мы…       — Ничего, техника там, — указывает на небольшой ангар. — Хонджун сказал, вы можете ими пользоваться, так что я думаю, что управитесь.       — Конечно, — кивает он.       — Я оплачу вам вечером, когда увижу результат. Но, как договаривались, аванс, — он выуживает с кармана деньги и протягивает капитану, а тот спокойно убирает во внутренний карман, столь же меланхолично следуя за техникой.       "Вот уж действительно неизвестно, — думается Усанам, — как управляться с тем, что ты вообще видишь впервые и никогда о существовании даже не подозревал. Это вам не Аврора на гусеничной системе, это вам настоящий босс в игре Сонник, только шар не такой уж и шар, имеет странный дополнительный бак внизу, а вместо парения в воздухе имеет механические ножки забавной конструкции. Судя по тому, как торчат наверху рукояти, управляется всё это исключительно вручную".       — Ну и развалюхи, — нашёптывает Хонджун, заглядывая в одну кабину. — Серьёзно, они полностью механические?       — Думаешь, если бы были хотя бы паровые, я бы платил так много?       — Мне кажется, что дешевле было бы купить новые, а не нанимать рабочих.       — Этим малышкам замены нет! Вот бы кто соорудил что-то достойное, а так… Лучшие, остальные все выбрасываю на свалку, — говорит очень легко и привлекает внимание капитана.       — Почему выбрасываете?       — Ломаются. Вон, груда металла валяется, не знаю, когда смогу их отвезти на основную свалку.       Хонджун подбегает, стучит по корпусу и осматривает целостность механизмов.       — Не суетись, они бесполезны, никакого от них прока.       — Если всё равно выкидывать собрались, можно мы заберём?       — Они не работают.       — Нам пригодится метал для обшивки корабля, — поясняет Хонджун и делает два кротких удара.       — Тогда забирай, только аккуратно, чтобы ничего мне тут не разгромить.       — Тогда вечером попытаемся пригнать Аврору и подберём.       — Делай что хочешь. Только давайте, работайте уже, а то ничерта не успеете, а мне завтра уже с города валить нужно.       И он оставляет их в ангаре в гордом одиночестве, уходящий по своим делам. Сан мечется вместе с Уёном, заглядывает в кабины, но управление от того вразумительней не становится.       Хонджун и сам с таким не работал, но многолетняя практика и умение осваиваться во всём научили его всему без особой инструкции, чисто по наитию буквально за полчаса, а после он уже мог инструктировать своих подопечных. Удивительно, но звание садовника Уёну далось крайне легко или же дело было в его природном даровании к уничтожению, потому что многоногая махина с ним наверху зашагала из ангара крайне уверенной походкой, а посему он очень забавно вылетел наружу. Да так ловко и быстро освоил, что не успел уточнить что делать, так что оставшееся время ожидания друзей просто носился вокруг поля, забавно гогоча на всю округу. Сану далось чуть тяжелей, поэтому Хонджуну приходилось на махине крутиться вокруг и пытаться издалека, да ещё и через скрипы, раздающиеся его же агрегатом, пытаться инструктировать. Но благо и тут всё закончилось более чем успешно.       Сначала казалось, что сделать весь заказ с начальным вспахиванием, а после ещё и орошением специальным составом полей будет просто запредельно долгим. Но ура и слава изобретением, которые жизнь стали облегчать. Это было немного даже весело, и если бы не тяжесть около педалей, которые то и дело приходилось подкручивать в ногах, дабы эти махины вышагивали, а ещё если бы не путаница в бесконечном количестве рукоятей, которые отвечали за каждый малейший шорох махин, то всё было бы вообще просто и быстро.       Поделили участки и просто продолжали заниматься своей работой, причём Усаны так забавно устраивали при этом конкурс песен, чему капитан против не был, но участия не принимал. Наверное потому у него работа шла намного продуктивней и он попросту справлялся лучше.       На середине выделенного ему участка, который он априори уже сделал себе намного крупней других двух кусков, скрип в конечностях машины усилился. Хонджуна это немного насторожило, и, не обращая на оханья и крики со стороны, он встревоженно попытался выглянуть за борт и посмотреть, что именно происходит: одна из оборочных систем слегка дрожала под его весом. "Ну не мог же столько набрать", — думалось Хонджуну в этот момент, и он дёрнул рычаг, который эту же конструкцию перешагнул немного в сторону. Дребезга стало меньше, равновесия больше, а вот предчувствие, что так делать не стоило, — в десятки раз возросло. Но он посмотрел на двух парней, которые с усердием занимались своими делами, и после ещё на остатки своей работы.       Сан улыбался другу.       — Давай кто быстрей до конца ряда! — орёт он через поле и слышит утвердительный ответ с той стороны.       Ровно как в детстве они забавляются. И так странно, что теперь это споры не на попытку угнать хотя бы какой-нибудь вшивый велосипед, а их полноценная работа. Всё-таки Хонджун сильно поменял этих двоих, а может быть повлиял на Сана. Наверное, это можно назвать «влюбился в правильного человека», когда он не втягивает тебя в дурную компанию, а напротив, показывает свет в конце туннеля.       Чхве определённо хочет выиграть и рвётся всеми силами вперёд, смеясь, пока не слышит сильный скрежет за спиной. Он чуть сам не наворачивается от того, как резко вертит головой. Уён останавливается парой секунд позже, и они в четыре глаза наблюдают, как машина Хонджуна просто заваливается.       — Какого! — орёт Чхве и, разворачивая уже кажущийся невероятно медлительным агрегат, пытается нестись к капитану.       Этого недостаточно, чтобы попытаться предотвратить падение, однако ловкости Джуну не занимать, поэтому он умудряется в один момент лихо выпрыгнуть и сделать кувырок, после чего свободно выдыхает, оказавшись на земле и потрепав разве что свой внешний вид. И как-то так теряется, что даже не пугается, когда за его спиной рушится вся махина, а только через секунду нервно подёргивается и, обернувшись, честно говоря, сам не хило так охреневает от собственной крутости.       — Хонджун!       Сан уже спустился на свои ноги и спешно несётся к капитану, обхватывая его плечи и осматривая на повреждения.       — Что болит?       — Всё в порядке, — разминая шею, выдаёт капитан и поднимается. — Я в порядке.       Он поднимается и чуть осекается, оступившись на ногу. Всё-таки совсем без травм без особой серьёзной подготовки так выпрыгнуть очень сложно, поэтому его нога теперь едва побаливает. Ощупав её, он определяет, что травмы серьёзной нет, просто не более маленького вывиха или растяжения. Собственно, чуть болит шея и плечо от столкновения с землёй. Но после сокрушительного падения это только небольшие погрешности.       — Чёрт, — выдаёт Хонджун.       — Таки поранился?       Но сам себя капитан волнует меньше всего. Обернувшись, он видит испорченный участок площади и расстроенно так выдыхает.       — Кажется, я что-то испортил.       — Пф, он дал тебе эту развалюху! Должен ещё будет благодарить, что мы не подадим на него в административный центр за нарушение… — бравую речь начинает Сан, но, осознав, что никто этим вопросом нигде не будет заниматься, даже в самом городе, обрывает и отряхивает капитана со спины. — Иди отдохни, мы закончим с Уёном вдвоём.       — Всё нормально, я же цел.       — Ага, только ещё раз туда садиться я тебе не дам. Так что иди в ангар, ты и так много сделал, — Сан заботливо заканчивает отряхивать капитана и подталкивает его в сторону помещения. — Давай-давай, иди уже.       — Но как же… я должен хотя бы убрать эту штуку отсюда.       — Убери отсюда для начала себя! — резво заявляет Чхве. — Если сейчас же не уйдёшь, я приму это как позволение поцеловать тебя, и ты уже не отвертишься.       Хонджун с безразличным лицом смотрит на собеседника, обдумывая, стоящее ли предложение, и, приняв решение, разворачивается и едва похрамывая неспешно плетётся к ангару.       Сан горд собой: пусть и не получил того, что желал сам, но так хотя бы смог убедить Хонджуна уйти. И приятно, и как-то колется одновременно, но об этом поразмыслит немного позже. Сейчас он принимает бразды правления и, обернувшись к другу, гордо кричит:       — Уён, он в порядке. Но давай закончим вдвоём.       — Нет проблем, бро!       .       Когда они заканчивают и возвращаются в ангар, замечают, что внутри уже сидит Хонджун и о чём-то беседует с заказчиком. И вроде всё выглядит достаточно мирно. Судя по лицу капитана, деньги ему передали, но внутри что-то щёлкает, и Чхве подрывается с места.       — Да как вы! — орёт он резко, что аж сам пугается высоких нот, вызванных собственным горлом. Ещё и пугается того, как быстро оказывается перед этим взрослым мужчиной, удерживаемый Уёном, чтобы не схватить его за одежду. — Вы хотя бы проверяли свои развалюхи? А что, если бы он сломал себе что-то?       — Вы о чём? — интересуется мужчина.       Сан немного остывает и в непонятках смотрит на своего капитана: тот выглядит больше уставшим, чем пришибленным, хотя и очевидно проспался за время ожидания.       — Сан, успокойся.       — Какое тут успокойся!       Машину Хонджуна им удалось перетащить в ангар, и видимо капитан не посчитал нужным объявить о случившейся проблеме во время работы.       — Ты что, ему только сказал, что один из них стоит проверить? — вскидывает взгляд на искренне недоумевающего мужчину. — Наш кэп свалился с вашей развалюхи и чудом не пострадал! А всё потому, что вы зажмотили на тех. обслуживание! — почти гортанно рычит парень и срывается с места, благо его крепко удерживает друг. — Да я вам врежу за это!       — Сан, успокойся, — властным голосом говорит капитан, и это действует. Сан успокаивается. — Прошу прощения, он очень импульсивный.       — А, так ты пострадал? Ты упал с него? Что ты, нужно было сразу сказать.       Мужчина осторожно и с долей нежности касается ладони Хонджуна, и это как красная тряпка для и без того разъярённого Сана, который вырывается с чужой хватки и таки проезжается кулаком по довольной физиономии заказчика. Пугаются все: пугается Хонджун, который ахает от увиденного, пугается Уён, который даже подскакивает и закрывает рот руками, пугается заказчик, который неожиданно падает на землю, хватаясь за разбитый нос. Да что там, сам Сан выглядит до чёртиков перепуганным, смотря на свой кулак и столь же ошалевше на падшего в его ногах мужчину.       — Простите, — заикаясь, выдаёт. — Я переэмоционировал, — тараторит очень быстро и отпрыгивает подальше, потому что вид у Хонджуна такой, словно сейчас он ему в ответ выдаст все свои эмоции.       — Ах, чёрт, я понимаю, что вышло сегодня неловко, но бить-то зачем за такое…       Хорошо, что клиент понимающий: перенервничал пацан. А Сан осознаёт, что ударил и сорвался только потому, что на Хонджуна кто-то нежно глянул и после коснулся, да ещё и ласковым голоском попробовал привлечь внимание… Или это у парня крыша уже едет от безответной любви, что руки трясутся и в голове полная путаница. Так и с ума сойти не далеко, так что он делает поклон и, трепля свои волосы, решает дождаться всех на улице.       И он ждёт, нервно покачиваясь с носка на пятку и периодически пытаясь заглянуть в ангар. Видимо Уён решает не бросать капитана и с заказчиком стоит тоже там. Когда мужчина покидает ангар, только немного нервно бросает взгляд на Сана, а после спешит уйти, даже не бросив ему вежливого прощания. Собственно, в ответ он тоже ничего не получает.       Зато когда выходят его спутники, ощущается сразу, потому что Сану просто отвешивают подзатыльник, и Хонджун смотрит со всем своим недовольством.       — Ты же понимаешь, что нельзя бить людей вот так просто? — интересуется Хонджун, потому что Сан личность интересная и искренне может не догадываться. Но тот кивает. — Тогда почему ударил?       Сан качает головой немного, нервно косится на своего друга расторопно и не знает, как бы подобрать слова, что у него просто сорвалось. Хонджун-таки явно обладает магией, потому что как-то предчувствует неловкость, оборачивается ко второму пареньку и спокойно объявляет:       — Днём Сонхва и Юнхо заезжали, я отправил их за Авророй. Иди посмотри, не видать ли, — спокойно выдаёт капитан.       — Но как же, — Уён видимо за друга переживает, косится на него так волнительно, словно есть вероятность, что нос разобьют и ему тоже. Но сопротивляться влиянию Хонджуна не смеет, соглашается и отходит, отдаляясь к основной дороге.       Капитан же оборачивается к Сану.       — И? Что это было?       — Я просто переживал за тебя, — мямлит Сан, но хватает и этого.       — Послушай, ты не можешь бить людей за такие ситуации.       — Он просто, — он шикает и отворачивается, точно нашкодивший щеночек. Не знает, как вымолить прощения, при этом не испытывая никакого раскаяния за содеянное. — Когда он коснулся тебя, я вдруг почувствовал укол внутри и сорвался, — буркнул.       — Что? — Хонджун не глупый и если даже отношений не имел, кое-как в них почему-то разбирается. — Сан, ты что почувствовал?       — Укол ревос… и… — мямлит тот ещё тише.       — Что? — Хонджун настаивает это услышать.       — Я вдруг заревновал, потому что он обращался к тебе слишком мило! — выпаливает как на духу что думает. Давно ли такое стало проблемно вытягивать с его головы?       — И ты ударил его за то, что он говорил со мной не как последнее хамло? — уточняет Хонджун.       — Нет ну, — и вроде теперь, после такой формулировки старшим, это выглядит и правда как глупое детское поведение. — Ещё ты чуть не пострадал из-за его беспечности.       Хонджун открывает рот и хочет отругать своего подопечного, но почему-то уверен, что зла тот не имел ввиду, попросту… защищал своё? Переживал? Определённо этот парень не мог поступить иначе. И в момент, видя его расстроенное лицо, хочется обнять. Хонджун разве в праве ругать его? Ведь в душе ему приятно такое оправдание.       — Ладно, идём.       — Подождём здесь, — подмечает тут же парень.       — Почему? Уён там один стоит.       — Ты прихрамываешь, тебе тяжело идти, — это не скрыть от Сана, как и то, что кэп всё это время опирался исключительно на одну ногу.       — Что ж, — кивает, соглашаясь, — давай подождём тут.       Он опускается первым, и Сан, счастливый, спешит упасть возле, поглядывая на своего друга, который вроде как всё сообразил и хоть ощущает себя лишним, мешать не намерен. Крутится вдалеке, пинает свои камушки и искренне радуется, видя, как Джун, не стесняясь, укладывает голову на колени его друга.       Хонджун немного устал, а Сан позволяет использовать себя любым способом, при этом улыбаясь не поддельной улыбкой и тут же зарываясь пальцами в седые волосы.       — Больше не бей людей, если кажется, что ревнуешь, — спокойно выдыхает Хонджун, прикрывая глаза.       — Очень сложно сдерживаться. Вдруг тебе кто-то может понравиться? Я бы хотел испортить ему лицо заранее! — говорит Сан и тут же тише добавляет: — Ибо если тебе кто-то уже понравится, разве я смогу расстраивать тебя его кривой физиономией?       — Мне никто не понравится, успокойся, — выдаёт тот ещё спокойней, потому что как приласканный кот расслабляется от чужих рук в волосах, массирующих его больную голову.       — Даже я? — снова эта природная прямолинейность, от которой дух захватывает и не знаешь, что ещё сказать. Приходится даже распахнуть глаза и встретиться с таким не по-детски серьёзным взглядом, столь отличным от привычного. И Сан сейчас выглядит так красиво. Нет, Хонджуну нравится его детская игривость, очаровательная кошачья улыбка и эти галочки вместо глаз во время смеха, но видеть его серьёзным, с распахнутыми глазами, ожидающими ответ, невероятно занимательное зрелище. Хочется прикоснуться к острым чертам лица, ощутить теплоту его кожи и…       — Они здесь! — орёт Уён во всё горло.       Хонджун поднимается так резко, что чудом избегает столкновения с Саном, выпрямляясь как по сигналу. Не хватало чтобы кто-то кроме Уёна видел их весьма очаровательную картину. Он, по правде, надеется, что и Уёну-то удосужено было догадаться подглядывать.       .       Завершить погружение новых запчастей и металлолома на Аврору удалось только уже в темноту, а перегнать её снова на прежнее место и вовсе только уже ближе к полуночи. По правде это было действительно тяжёлое время, потому устали все знатно. Наверное, кроме Хонджуна, которого вместе с другими ранеными освободили от погрузки метала и заменили его на Ёсана. Последний, к слову, совсем ощущая себя бесполезным балластом, на такую подмену вызвался сам, обещая быть предельно осторожным. То, что он сдержал своё обещание, было видно хотя бы потому, что Аврора снова стояла припаркованная возле небольшого изгиба уже всем давно приевшейся реки. Правда теперь они расположились немного дальше от бантанов и ближе к городу, потому что лишний час езды всем претил. Зато тут была холмистая местность и множество деревьев, которые теперь прятали корабль между своих высоких стволов.       Сан валялся на постели, раскинув руки в разные стороны, и пытался хоть немного привести себя в чувства: ванная комната уже давно была занята, а по жеребьёвке он был почти последний. После него был разве что капитан, который и не успел попотеть, а посему отказался от распределения и сам вызвался пойти последним. Сегодня у них слишком уступчивый вечер.       Но даже это не мешало капитану слоняться по кораблю в паре с Сонхва добрые полчаса, и Сан определённо сильно бы этому возмущался, если бы в процессе погрузки не переусердствовал. Очень уж хотелось произвести самое неизгладимое впечатление на Ким Хонджуна, а значит он непременно перетягивал на себя самую тяжёлую физически работу, вечно выкрикивая, что пока Чонхо не может присутствовать, он остается среди них за самого сильного.       Когда дверь каюты скрипнула, он обернул голову и приметил Хонджуна, который, минуя любые столкновения взглядов, обернулся к своим вещам, активно что-то теперь выискивая.       — Что случилось? — лениво интересуется Сан.       Ровно как любой хищник перед своей потенциальной пассией, он сразу находит в себе силы если не подняться, то перевернуться на бок и сделать вид, что он только что не разлагался от усталости, а бодр и готов к труду (сложно отрицать, что в его голове сейчас труд был только в горизонтальном положении, и воспринимать эту информацию каждый волен по своему).       — Сейчас только очередь до Сонхва дошла, — оповещает Хонджун.       — Он же был третьим…       — Именно, — кивает капитан и достаёт большое махровое полотенце. — Поэтому я подумал и решил прогуляться к реке. Какая разница, где именно ополоснуться водой, верно?       — Там же холодно! — тревожно заявляет Сан и приподнимается.       Джун вертит головой на какие-то приборы, высунутые в окно им ещё добрые часа два назад, и утвердительно заверяет:       — Нет, сегодня очень тёплая ночь, а солнце палило весь день, тебе ли не знать.       — Думаешь, вода в норме?       — Мы сейчас подключили душевую напрямую и не включали нагрев, и я не слышал, чтобы кто-то жаловался. Не кипяток, конечно, но вполне сносно, — поправляет и как-то не слишком спешит уходить, выжидающе смотря на своего временного соседа.       Сан облизывает губы, и по его прищуру просто читается: мозг работает на максимуме. Хонджун это понимает и терпеливо выжидает вердикт, скромно подавляя лёгкую улыбку.       — Я пойду с тобой! — заключает вердикт.       Хонджун ответа такого ждал и именно потому даже слова в противовес не говорит, а только отходит ближе к столику, чтобы Сан имел возможность добраться до вещей и взять всё необходимое.       — Не забудь взять всё для мытья, мы не купаться идём, — добавляет капитан, уже видя, как тот довольно выуживает сменное бельё из всех вещей.       — Да-да, — кивает младший. — А кто-то ещё идёт?       — Нет.       — Что, остальным не влом выстаивать очередь?       — Я никому больше не говорил, — достаточно спокойно говорит Хонджун и громко выдыхает, прикрывая глаза, ибо реакцию предугадывает.       Сан вскакивает, одарённый каким-то вторым дыханием, потому что усталость смахнуло в разные стороны, а он уже снова, улыбаясь в пол лица, подлетает к Джуну и хватает его за плечи, встряхнув от перевозбуждения.       — То есть только мы вдвоём?       — Если хочешь, чтобы пошёл Уён или ещё кто из ребят, — небрежно бросает капитан, но его предсказуемо затыкают, прервав:       — Конечно нет! Вдвоём так вдвоём! Идём!       — Собирайся уже, я подожду тебя внизу.       — Мне взять лампу?       — Нет, зачем, сегодня луна полная, поэтому там достаточно темно, а мыться с тобой в полном освещении я пока морально не готов, — хотя и очевидно, что бельё они поменяют, а не собираются стаскивать и по всем законам нудистского пляжа играть в воде нагишом. Как минимум, Хонджуну хочется верить, что Сан до такого не додумается.       Проскользнуть мимо всех достаточно легко, потому что уставшим телам на Авроре нет никакого дела, кто и куда направляется, пока он не пытается влезть в душевую без очереди. Капитан, как и оговорился, ждал внизу, закинув на своё плечо полотенце со сменным бельём, а в руках удерживая баночку с гелем, который и для тела, и для головы волне подойдёт. Сан вроде бежит достаточно бодро, но, заметив эту фигуру в проходе, развернутую к нему спиной, вдруг стопорится, испытывая непередаваемое волнение. Почему вообще капитан вдруг пренебрёг относительным комфортом и предложил ему прогуляться поодаль от всех только вдвоём? Конечно, Сан и без мытья бы согласился, но тут как бы и достаточно интересная близость намечалась. В голове столько мыслей, что он не может удерживать собственную радость, красочно растекающуюся по его лицу алеющими щеками, парой задорных ямочек на них и безгранично огромной улыбкой всё ещё в половину лица.       Услышав шум, капитан обернулся.       — Ты долго, — устало произнёс и, не теряя времени, двинулся в выбранную сторону. — Когда ехали, видел тут недалеко подходящее место с хорошим подходом к воде и даже песчаным берегом. Кажется, тут таких моментов совсем мало, — говорит об отличном береге, в основном земля или обрывы. Сан торопливо следует за ним. — Я просто подумал, что если продолжать ждать очередь, то усну, а мне не хочется сегодня ложиться в таком виде. Тем более, что после падения в голове до сих пор нахожу куски листвы и земли, — отмечает, хотя на вид так и не скажешь.       — Конечно, я понимаю.       — Мы, кстати, совсем же скоро уезжаем, — начинает капитан.       — Да, кажется, говорили уже об этом? Или нет… Иногда я начинаю теряться. В любом случае, это хорошо, мы сможем добраться до ФРБ быстрей, если выйдем как можно раньше.       — Сначала нужно в Дегар. Не забывай, что у нас есть Ёсан и его не маленькая проблема.       — Ах, точно. Я уже так привык к его обществу, что порой забываю, зачем он тут.       — Хах, хочу предложить ему остаться после. Конечно, если ему тоже тут комфортно.       — Да ты посмотри, как он лебезит с Уёном. Думаю, он бесконечно за! — радостно чеканит Сан.       — Кто ж знает.       — Меня ты не больно спрашивал, хочу ли я остаться…       — Ну, Ёсан полезней тебя будет. Он действительно отлично читает карты. Я беседовал с ним на тему Нью-Йоркского ФРБ, и он хорошо осведомлён. Его знания достойны, чтобы войти в долю.       — Ах, у меня не было времени. Я не родился в богатой зажиточной семье, которая бы дала мне такое разностороннее образование.       — Ничего страшного. Зачем блуждать по прошлому, если ты такой настырный, что всё равно увязался следом? — смеётся Хонджун, вспоминая, как был в бешенстве, видя этого нерасторопного под своими колёсами. — Кстати, перед отъездом нужно будет… расселиться по своим комнатам. Чонхо быстро идёт на поправку благодаря тем дорогостоящим лекарствам, которые прикупил ему Сонхва.       — Черт, — не скрывает Сан недовольства. — Мало того, что из-за этого деньги потратили, так он ещё и лечится так быстро.       — Не рад?       — Не очень!       — Хах, — достаточно многозначительно выдаёт Хонджун, не зная, что ещё должен добавить.       Добираются они до места, обсуждая всё подряд. От цен на продукты до возможности приобретения более хорошего транспорта, нежели угнанная машина головорезов. Поэтому пройденный путь остаётся незамеченным, а яркие огни Авроры, не погасаемые как минимум до их возвращения, где-то мелькают позади среди деревьев. Они находят укромное местечко возле небольшого обрыва, но действительно с имеющимся спуском к воде. И кэп, оказывается, определённо прав, ведь там в низине есть песок. А ещё он прав, что ночь сегодня удивительно светлая, но, главное, тёплая. О последнем Сан почему-то беспокоится не на шутку, ведь узнав последствия мерзлоты его капитана, задумался о приобретении какого-нибудь солярия. Он правда не уверен, что внутри него тепло, но его мозг не генерирует какой-либо ещё идеи.       Сан почти спрыгивает вниз, добираясь до песка первым, и подаёт по-джентельменски капитану руку, по которой разве что хлопок получает. Старший оказывается достаточно самостоятельным и даже более ловким подопечного. А после… Сан замирает, широко разинув рот, ибо, не стесняясь ничего вокруг, его Хонджун-и начинает снимать сначала шубу, потом развязывает многочисленные шнуровки своих высоких ботинок, а потом… Рубашка летит в сторону, оголяя торс, который в тусклом свете всё равно отчётливо читается, потом туда же летят и штаны. И Сан будет очевидным лжецом, если скажет, что не затаил дыхание, ожидая, когда туда полетит и бельё. Но некоторую интригу капитан решает всё же сохранить.       Обернувшись, он встречается с полностью одетым, раскрасневшимся и разомлевшим младшим.       — Ты чего? — у него как бы зачатки мысли есть, но признавать её не хочет, потому выказывает только удивлённое лицо.       — А, я, просто… — глазки тут же начинают бегать в стороны, не зная, как ему тут вообще с ситуацией справляться. И если взгляд он контролировать способен, то тянущее чувство внизу вызывает огромное беспокойство, которое нужно срочно охладить, как минимум до того, как капитан решит проверить степень заинтересованности парня.       Поэтому одежда Сана летит с молниеносной скоростью вообще в любые стороны, а сам он с разбегу забегает в воду. Искренне надеется, что она окажется настолько ледяной, что в случае чего состояние детородного органа вполне можно будет списать на это. Но нет, она чертовски приятная и тёплая. Даже не верится, что всегда в полдня езды можно наткнуться на массивные ледники, среди которых они застревали. Да, природа давно поиграла над человечеством странную шутку, сменяя свои климатические причуды путём смещения всё тех же тетанических плит. Сан бы обязательно поинтересовался о причине таких перемен, будь ему хоть на грамм когда-то интересно.       Хонджун рвения залететь в воду как можно быстрей не разделяет: оно и понятно, возбуждения от лицезрения чужого тела он тоже явно не испытывает. Поэтому подходит к воде осторожно, пробуя самими пальчиками воду и всё ещё видимо, решая, а стоит ли. Сан смотрит на эту картину с трепетным ожиданием, ибо чертовски беспокоится за спокойствие своего сердца, когда капитанское тело вынырнет полностью сырое, после он так ещё умело зачешет волосы назад с лица… Воображение играет у него явно на опережение.       — Да вода тёплая, не переживай, — довольно говорит Сан и подплывает ближе, выпрямляясь, но не выходя более чем по торс.       Хонджуна это точно успокаивает, но решительности не придаёт. Зато Сан может теперь полноценно сравнить их фигуры. Хонджун в действительности крупней и шире Сана, это было видно ещё с первого дня их знакомства, но под его вечно многослойной одеждой скрывается вовсе не жирок: не бодибилдер и даже не комплекция Чонхо, однако рельеф на его торсе читается неплохо, как и на руках. Ноги действительно объёмные, бёдра такие, что руки сами тянутся ухватить. Может быть кто-то бы и раскритиковал, но точно не Сан. Ему даже нравится эта лёгкая полнота в чужой фигуре. Собственная, с тончайшей талией, зато завидными плечами ему изрядно поднадоела, потому и не симпатизирует. И он вовсе не пытается сейчас напрячь каждую мышцу, чтобы рельеф читался прямо как с картин художников, каждая анатомически подчёркиваемая игрой тенью и света. Хонджуну, правда, откровенно сейчас на это наплевать. Он борется с водой, погружаясь в неё до бешенства медленно.       Сан решает помочь, поэтому, ухватив капитана на запястье, тянет на себя, отпрыгивая назад как получается, погружая тело капитана целиком в воду и удерживая на руках, когда тот выныривает, поблескивая внезапно озлобленным взглядом.       — Ты что творишь!? — вскрикивает Хонджун, но, не удержав и секунды гнева, начинает смеяться, пытаясь подняться, но, снова поскользнувшись, падает в чужие раскрытые ладони.       А Сан только смеётся, утаскивая того вглубь. И если сначала это больше походило на атаку ребёнком взрослого, который атакованным быть совсем не хочет, то в какой-то момент уже совершается контратака, и теперь в воде плещутся уже два ребёнка. Они брызгаются, пытаются потопить, и нет тут места подвёрнутой ноге или тяжёлой усталости. Им просто весело, так весело, что смех разливается по всей округе.       Потом они-таки вспоминают, зачем спустились сюда, моются удивительно спокойно, пытаясь стоять по разные стороны. Сан делает всё намного быстрей, а вот Хонджун, неспешно намыв голову и потом тело, ополаскивается неприлично долго, отчего не замечает, как его спутник уже минут пять просто стоит в воде и рассматривает его, пожёвывая губу. Хонджун явно забывается, что некто возле пылает к нему некими чувствами, и потому спокойно ныряет под воду, выныривая с таким сексуальным личиком, и зачёсывая сырые пряди на затылок. Трёт своё влажное тело ещё раз пять в каждом месте, наслаждаясь безграничным запасом воды, и только смущённо поворачивается спиной, когда подмечает, как с чужого рта уже слюна капать начинает.       — Тебе не нужно так смотреть, — хмыкает где-то под нос Хонджун и ещё немного хочет позабавляться с водой.       Он ждёт колкого ответа с явным подтекстом и намёком, но такого не происходит, только по бокам появляются чужие руки. Сан совсем осторожно добирается ближе и, не выдерживая давления на своё бедное сердечко, переходит все дозволенные границы, опуская совсем нежно и трепетно пальцы на чужую талию и легко заскользив ими по тёплой коже вперёд. Он хочет сомкнуть свои руки на чужом животе, но делает это осторожно, дабы не спугнуть, не сделать лишнего, давая возможность прервать его. Но ничего, Хонджун как замирает от этих действий, когда к шее уже прислоняется чужой лоб и горячее дыхание опускается где-то между лопаток. Сан не прижимается, считая это непозволительной роскошью, но приобнимает своего капитана, вдыхая, как от него едва уловимо исходит аромат шоколадных нот геля.       — Извини, — внезапно серьёзным голосом, отчего он становится низким и бархатистым, говорит Сан. — Давай так немного постоим, — добавляет, когда в его руках тело дёргается.       Хонджун вообще развернуться хотел, но Чхве, видимо, тоже немного не в себе в это мгновенье, потому на деле слегка переживает насчёт того, что может натворить сейчас. Он искренне хочет двигаться со скоростью обдумывающего Хонджуна, а не без мыслей кидающегося в омут себя. Но порой так сложно сдерживаться, потому что запретный плод всегда желанней и слаще в десятки раз. Чёртов капитан, как ни крутись, всегда обскакивает на пару шагов вперёд.       Они стоят в тишине, но даже так Хонджун слышит, как тяжело дышат за его спиной и как тот сжимает на животе свои ладони, явно борясь с внутренними демонами. Так вот оно как: Сан тоже бывает терпеливым и прекрасно понимает последствия.       Джун набирается смелости первым прервать этот момент, опустив руки поверх чужих, отстраняет их немного от себя, а от того Сан даже голову вздёргивает очень резко. Видимо ему кажется, что этот жест был слишком личным и неприятен его Джуну, но тот не отходит, а разворачивается лицом и дарит тёплую доверительную улыбку.       — Всё в порядке, — голос Хонджуна тоже непривычный, но он внезапно напротив высокий, слегка дрожит, что ему вовсе не свойственно. И пока у них такая внезапная близость, он наконец рассматривает чужое лицо, пускай и в практической темноте со слабым светом луны. Черты лица у Сана острые, всё ещё страшно порезать о них руку, но так манит, словно мазахиские наклонности. И его руки всё ещё ощущаются на талии, с лёгким волнением блуждающие по нежной коже. Старший старается не думать об этом и вообще старается мысли откинуть подальше, поддаться трепету внутри и позволить себе опустить ладонь на чужую скулу. Она слегка небритая, колется, вызывая мягкую улыбку. И этот момент столь полон интима, что нервы одного из них не выдерживают, и голова толкается в чужую ладонь едва ли не сталкивая их губы в порыве. Но Сан обещал себе не целовать первым, позволить Хонджуну выбирать, не настаивать, не принуждать. Он стопорится, сократив расстояние всего на сантиметр, и так теряется в своём же обещании, что слепо не видит, как капитан даже не пытается убежать от очевидного жеста. Зато пытается убежать сам Чхве. Он опускает смущённый взгляд и видит, как кожа старшего покрывается мурашками, а две розовые бусинки на его груди затвердели…       — А, ты замёрз! — вырывается привычным уже напористым голоском с уст младшего, и он почти отшарахивается от капитана. Как он мог позволить такому случиться? Не хватало ещё, чтобы нести пришлось домой!       — Но мне не холо… — Хонджуну плакать хочется или смеяться, он пока не определился, потому что ему даже немного жарковато от их разыгравшейся сцены. И ох этот глупый Сан. Как же опрометчиво наглаживать бока капитана с такой нежностью и потом считать, что его состояние чистое замерзание.       Но Сан не слышит, хватает его за руку, силками вытаскивает из воды, почти так же, как вообще-то сюда и опрокинул. Не расспрашивая ни о чём, как ребёнка, вытирает его полотенцем, накидывает большую шубу на его плечи и, видя укомплектованного капитана, успокаивается, напоминая себе, что ветер тут как бы есть, а он тоже стоит в одних сырых трусах.       — Я отвернусь, а ты переоденься, — так как Хонджун предусмотрительно надел длинную шубу, то у него теперь могли замёрзнуть разве что пяточки, потому что он даже на голову был накинут полотенцем.       Сану же приходится сменить бельё, стоя за спиной. Он спешит заодно и штаны натянуть и рубашку, голову так же прикрывая полотенцем. И всё ещё благодаря шубе переодеваться без сторонних зрителей получается и Хонджуну.       И вот они уже сидят на песке вдвоём, не спеша почему-то возвращаться на борт.       — Луна сегодня очень красивая, — звонко говорит Сан и посмеивается явно с нескрываемой неловкостью. Видимо не прошли мимо их внезапные порывы обняться в воде.       Хонджун же сидит более расслабленно. В этом плюсы, когда ты человек мысли: ты можешь обдумывать так долго времени всё, что когда приходит определённый час, тебя не пугают и не удивляют никакие события. Вот и сейчас он предельно спокоен, хотя в его голове такие мысли, что знай их сейчас, Сан точно бы носился из стороны в сторону от переизбытка эндорфинов.       Сан чувствует на себе смущающий взгляд, но пытается не вестись на провокацию. Только голос выдаёт: он становится нервный, с истерической такой усмешкой.       — Луна и правда сильно освещает. Я думал, будет темней, — пытается говорить обо всём, что попадается на глаза.       Хонджун продолжает смотреть, очевидно с улыбкой, ибо прекрасно понимает ситуацию и просто откровенно уже издевается над Чхве. Тот, к слову, пытается не сдаваться и не вестись.       — А вообще отличная погода. И правда тепло, даже жарковато, — он слегка потряхивает краем полотенца, потому что у него всё тело горит от подавляемых эмоций.       — Сан, — наконец слышится со стороны. И такой спокойный голос, почти сравнимый с умиротворением в буддийском храме, закрытом для постороннего посещения.       — Да?       — Повернись, — не удерживается старший.       Сан поворачивается медленно, покусывает свои губы и даже щеку изнутри, потому что он чертовски не уверен, что может удерживать себя в своих руках (а он всё ещё вцепился в свои колени пальцами, сжимая их) хоть какое-то время. Столкнувшись с чужим лицом, вся напыщенная серьёзность и сдержанность младшего канула в лету, и он снова заплыл на своём лице блаженной улыбкой, потому что Хонджун даже представить не может, каким красивым является в чужих глазах. Да он и не интересуется, это всё прекрасно видно, Сан эмоции скрывать явно не мастер.       — Что такое? — робко, тихо и дрожащим голоском, несвойственным бойкому Чхве, интересуется.       Джун не говорит ничего, он проявляет инициативу, как оговаривали, когда слегка подаётся вперёд и касается чужих губ. Их полотенца нахлёстывают друг на друга, закрывая лица от всего внешнего мира, погружая в полную темноту. И всё теперь только на уровне ощущений, как совсем легко пухлые губы вжимаются в узкую полоску губ Сана, как скользят по нижней, подцепляет легко, и тот никак не может прийти в чувства. У него дыхания нет, лёгкие отказываются работать, сердце останавливается, живот предательски крутит внизу во все стороны, отчего тело дрожать начинает. Хонджун не робеет, он даёт шанс тому привыкнуть к самой мысли существования их поцелуя, прежде чем набирает смелости и отвечает. Хватает Хонджуна за плечи, сначала просто нежно пытаясь доверительно поцеловать, потом с присущей пылкостью прижимает к себе. Их способы поцелуев разные, совершенно, контрастные: Хонджун целоваться не умеет, у него и времени на такое не было. Он, как и во многом другом, хорошо знаком с теории и как потрясающий ученик просто не робеет использовать всё на практике. Его поцелуй влажный, губы по ощущениям занимают половину чужого лица. Он такой нежный и трепетный. Сан со всей присущей ему пылкостью отвечает рвано, дерзко, с долькой жадности, с попыткой просто съесть эти аппетитные розовые губы возлюбленного. Он кусает его, терзает, хочет ворваться в чужой рот с языком и напирает с такой силой, что роняет парня на песок и наваливается сверху, перетягивая одеяло лидерства на себя. Пускай во всём и всегда Хонджун привык главенствовать, но где-то в подсознании вертятся забытые слова: «Я — альфа», и он просто доказывает это, нагло терзая чужие губы в поцелуе.       Таком долгожданным для Сана… …а может и для обоих, поцелуе.