***
Договориться — договорились, но как же можно удержать язык за зубами, когда ты так счастлив и у тебя под боком лучший друг, с которым непременно хочется всем поделиться. Поэтому уже следующим днём он, как только освобождается от некоторой работы, которую с него потребовали сделать для корабля, сразу заваливается с другом в его комнату и валит на постель, зажимая к стенке. — Ты чего сегодня весь день так возбуждённый? — не менее радостно спрашивает Уён. Ощутить, что его друг просто плещет энергией, очень легко. И конечно же парень может догадываться о причине, но всё равно заранее уже очень счастлив. — Хонджун, — задёрнув руку меж их двух лиц начинает Сан. — Он согласился быть моим… парнем, — последнее выдаёт с неким смущением, а потом орёт, да так эмоционально, что в порыве попросту бьёт по другу всеми конечностями. Тот смиренно терпит, ибо что поделать, когда его друг так счастлив. — Правда? Как же это случилось? — Вчера, когда вы все были в душе, он предложил погулять и сходить на речку, раз ночь была тёплой. И представляешь, поцеловал меня там! — Хонджун сам? — вот уж действительно шок. — Ага! Только он сказал, чтобы я пока помалкивал, но ты же мой лучший друг! Я не мог умолчать. — А ещё не мог посмотреть, что в комнате вы не одни, — будничным тоном с соседней койки раздаётся голос Ёсана. Сан оборачивается и дёргается, потому что его довольное лицо сложно спутать с чем-либо ещё. Там в голове явно созрело что-то не хорошее. — Теперь-то вы мои заложники, если не хотите, чтобы Джун об этом узнал. — Он не разрешает называть его Джуном. Только капитаном или Хонджуном. — Тебе не разрешает, но, пока его нет, я могу делать что захочу, — ехидничает тот и резко садится на своей постели. — Но я готов идти на сделку. — Какую? — Сан обречён слушать. — Я помалкиваю, если мой рот затыкает твой дружок. — О нет, ты опять за своё? — вскрикивает Уён. — О чём он? Ёсан не отвечает, но, многозначительно выгнув бровь, тихонько и с лёгкой игривостью в взгляде касается пальцем своих губ. — О! Серьёзно? — Сан радостно хлопает в ладоши. — Да без проблем. Забирай, брат, — протягивает и жмёт Ёсану руку. — Согласен. — Ты что, меня только что продал? — Да нет же! Он не бдсм предлагает же, а просто поцелуи. Ёсан такой красавчик, тебе же он сразу понравился! — Не мели ерунды! — и затыкает другу рот ладошкой, ибо тешить самолюбие Ёсана в очередной раз не хотелось бы, а вроде как уже и поздно, тот задорно так подмигивает глазом и улыбается. Да уж, эпичное знакомство с Санни на этом корабле будут припоминать ещё долгие годы. — Серьёзно, Уён, это же просто поцелуи! Ёсан красивый! Не понимаю, почему тебе он не нравится. — Давай пообсуждаем это без Ёсана. — А что, за спиной потрепаться обо мне удовольствия больше? Ну уж нет, я дальше притворюсь, что отсутствую здесь. — Ах, вы сводите меня с ума. Сан, почему ты вообще вошёл в заговор с врагом? — Да ладно тебе. Чёрт, вы бы знали какой капитан в поцелуе, — уже мечтательно тот ушёл от разговора. — О, у него большие губы. Небось крайне приятно, — подхватывает Ёсан. — Верно же? — А тебе что, больше пухлые нравятся? — в противовес своим же суждениям и запретам обиженно вклинивается Уён. — Не ревнуй, твои вполне устраивают. Повторим? — Да вы о капитане послушайте! Они такие огромные и мягкие, а ещё я думаю, что был у него наверняка первым. — Наверняка. — Спросить бы у Сонхва. — Да вы что, если спросим у Хва, тот капитану расскажет, и прощай моя голова! Открутят и откусят сразу же. — Капитан вроде не такой. — Такой-такой, — поддакивает со стороны Ёсан. — Поэтому, Уён, я рекомендую тебе не давать заднюю, когда мне захочется тебя поцеловать. Твой друг, — он из пальцев складывает пистолетик и нацеливается им на голову Сана, — у меня на мушке. — Да иди ты… — Заметь, по его собственной глупости. Уён пыхтит, шикает на Ёсана и потом резко так утягивает друга к себе, валя его на постель и прижимая к стене, чтобы никакие лишние уши ничего иного услышать не могли. А Ёсан и не пытается, раз уж в действительности хотят пошептаться, то переходить границы и подслушивать уже наглым образом не собирается. Уён тем временем обнимает друга и нависает так, чтобы губы чуть ли не касались его ушка, щекоча нервы дыханием и словами: — У меня есть для тебя интересная идея. У Сана в голове тут же мысль проскальзывает, что как бы вот сейчас может прозвучать нечто, что его не обрадует или в последствии будет иметь исключительно отрицательное следствие. Но всё равно зажимает губы и помалкивает, потому что Уён добавляет: — Как проверить намерения Хонджуна. Хонджун заканчивает смазку правой гусеницы и отходит, приподнимая полотенце, вытирая почерневшие руки. Сейчас это не капитан в своей привычной шубке, а обычный рабочий, который испачкал даже собственные волосы, отвыкший от подобных работ за последние годы. С тех пор, как на корабле появились искусные механики, ему было кому доверить механизмы. А теперь он к ним оборачивается, и те с задумчивым видом смотрят на него с выставленных стульев. У Минги руки уже целые, но пока ничего делать ими, кроме разработки, никто ему не разрешает. Чонхо уже разработал одну свою ногу, а вторая всё ещё в специализированной системе, благодаря которой он хотя бы ходить немного начал. Она удерживает его и позволяет не спеша передвигаться без посторонней помощи, что мальчишку уже вполне устраивает. Минги и Хо переглядываются, завидев улыбающееся лицо капитана, который всем видом требовал оценку за проделанную работу и не рассчитывал ни на что кроме похвалы. Да он, в целом, и справился. Но младшие просто не могли не воспользоваться моментом: — Ощущение, что ты себя смазать маслом пытался, — ровным тоном, полным серьёзности и оценивания, сообщает Чонхо. — Определённо восемь из десяти баллов. Снижаю за растрату масла на собственное тело, — подняв руку вверх и чудом сдерживая смех, подмечает Минги. — Да как вы! — Хонджун уже хочет возмутиться, но видит, как его два довольных механика начинают заливаться смехом ровно до того момента, как в них весьма метко не запускают уже испачканное полотенце, едва не сбивая Минги с насиженного места. — Я закончил. Минги, тебя вполне хватит, чтобы убрать. Чонхо, твоя рука уже в норме. Давайте, гении, остальное на вас, — шикает им и, размазывая чёрное масло по лицу, отходит в сторону. — Завтра второй частью займёмся. И только попробуйте контролировать так же! — Но капитан! — орёт Минги вдогонку. — Мы должны очень внимательно за тобой следить! — А мне надоело сидеть на корабле! — добавляет младший механик. Капитан на это только руки разводит, удаляясь всё дальше ко входу, и, набрав воздуха, кричит ребятам: — Ну тогда запомните, что рано или поздно вы будете здоровыми, а я вредным! — Капитан! — слёзный стон тянется шлейфом. И вот уже пользоваться своим положением не так-то и весело, потому что положение Ким Хонджуна в разы выше, и от того будет во много раз хуже. Джун и не заметил как провозился около четырёх часов только с одной стороной. Можно было, конечно, закончить всё сегодня, но руки нещадно жгло от множества царапин, которые он получил из-за собственного неумения работать в таком направлении. Но всему нужно порой учиться заново, так что он вроде и не против вспомнить «молодость», если то требуется. Не думая о лишнем, а только растирая по пальцам маслянистую грязь, он осторожно поднимается по ступеням, чтобы пройти в душевую и может попросить Сонхва постирать его рабочую одежду, когда тот закончит с приготовлением ужина, но застаёт весьма загадочную картину: почти все двери в комнаты открыты, и происходит настоящий кипишь во главе с Саном. Хонджун не пытается вмешаться, видя, как тот забавно носится на пару с другом, поэтому подходит к Хва, всё это время молчаливо начищающего морковку. — Что происходит? — даже забывает, куда направлялся и что хождение в его нынешнем виде способно едва ли не до инфаркта друга довести. Друг тоже подмечает это, но пытается сдержаться, откладывая продукт и доставая новый. — Сан и Уён решили жить в одной комнате. — Чего вдруг? Он же не хотел, — хмыкает капитан, проявляя крайнюю степень равнодушия, однако один тот факт заинтересованности капитана в этом вопросе заставляет его лучшего друга удивлённо метнуть взгляд. — Они решили, что раз рано или поздно этим нужно будет заняться, поэтому сделали сегодня. Сан уже перенёс твои вещи в нашу комнату, — с львиным спокойствием произносит Сонхва и замечает необычайный контраст, потому что в отместку его полному безразличию с крупицей радости от возвращения Хона в комнату тот слегка хмурится и стискивает зубы так, что даже линия челюсти становится более отчётливой. — Ты не доволен? — Было бы намного проще, просто поменяйся я с Чонхо. Зачем усложнять всё до таких глобальных переездов Ёсана к младшему? — с лёгким, максимально скрываемым раздражением интересуется кэп, и Сонхва вовсе не выдерживает, отбросив морковку. Нет, это не ревность и даже не обида, что тот не рвётся «домой» к нему, это скорее полное непонимание детской картины, разворачивающейся у него буквально на глазах. Если Сан его и подбешивает своим поведением, то хотя бы не пытается прикрываться какими-то глупостями, а просто откровенно достаёт всех чувствами, а Хонджуну этому бы может стоило поучиться. — Вас нужно сложить, поделить, и получится два нормальных человека, — чеканит старший и бедром отталкивает друга от стола. — Иди уже мойся, ты мне всю кухню сейчас испачкаешь. Капитан уходит в душевую. Как только объект скрывается за дверями, Сан останавливается и чуть нервно выдыхает, потому что по губам и лицам читать не научился и совершенно не понимает, в какую сторону ему сыграл этот переезд. Поэтому, когда друг снова идёт мимо с кипой каких-то деталей, ловит его под локоть и прижимает к стене, тихо спрашивая: — Ты уверен, что твоя идея нормальная? — Конечно! — бодро заявляет тот и хлопает по плечу. — Худшее, что может случиться, — ты будешь жить со мной… — он думал этим ответом развеселить брата, а тот как-то не так и радостно смотрит. — Ну нет, не говори мне теперь, что жить со мной в комнате — плохо. — Нет, не плохо, — опускает Чхве голову. — Просто не знаю, как именно должен себя вести. Боюсь, если он передумает. — Ты на пиратском корабле! — бодренько заявляет Уён и расплывается в улыбке довольного кота. — А грезишь только о том, что не можешь спать в кроватке с бойфрендом. Где твой дух, брат? Дух юности! — Я бы тоже не отказался спать в кроватке с бойфрендом, — возле них появляется третье лицо в виде не слишком радостного Ёсана. — Но не могу, потому что меня променяли на друга. — Я не твой бойфренд, — шикает Уён. — Как нет? — резко тон Ёсана меняется на очень нежный и милый. Он подхватывает щёки ладошками и смотрит на парня бесконечно большими глазами. — Санни так надеялась, что сможет быть с её Уён-и, — дует губы, и Уён на секунду даже тает, потому что эта заноза в заднице действительно знает как быть милой и надавить на слабое мужское сердце. Заметив потерянность, снова меняется в лице и в привычной манере продолжает: — Вот видишь, как мы могли бы быть счастливы, не стой между нами он, — и тыкает пальцем в плечо Сана. — Это всё для дела, — бормочет Чон и отталкивает Ёсана подальше. — И если и есть кто между нами, то это не Сан. — А кто тогда? Уён хмыкает и гордо выдаёт: — Моё нежелание. — Пак Сонхва, — задорно сдаёт его Сан и, подхватив свои вещи с чужих рук, предпочитает скорее ретироваться с места, уже боковым зрением замечая, как меняется выражение лица Ёсана. Вот уж в очередной раз Сан думает, что совсем не такой представлял жизнь на пиратском корабле. Но, наверное, именно это имел ввиду Хонджун, когда заявил, что Аврора — не пиратское судно. Наверное, это было без слов указание, что Аврора — семейное гнёздышко.***
На другой день Хонджун снова заканчивает в прежнем виде, снова с ног до головы в масле, как бы не пытался этого избежать. Зато вчерашний опыт научил его надевать перчатки, отчего ссадин не стало немногим больше, поэтому Минги по окончанию даже гордо заявляет: — Кэп, сегодня девять из десяти! — и снова ржёт на всю округу, едва и без помощи полотенца не заваливаясь назад. — Да, кэп, сегодня лучше и быстрее даже на полчаса. Думаю, тебе надо чаще этим заниматься. — Так, всё, идите отдыхать. — Мы ничего и не делали, — подмечает Минги. — Но я планирую сегодня вечером уже начать перерабатывать тот хлам, который вы стащили на той ферме. — Серьёзно? — ахает Чонхо и оборачивается к старшему. — Почему ты мне ничего не сказал? — Тебе ещё восстанавливаться надо, — вклинивается Хонджун и подходит ближе, грязным полотенцем вытирая пот со своей шеи. День сегодня на удивление жаркий. — Ну нет, руки у меня уже в норме, только нога. Я мог бы попытаться что-то тоже покрутить. — Вряд ли. Ты даже не доделал свои шипы для льда, чем тебе заниматься-то? — Разберу систему управления на той хрене, она выглядела занятной. Мы могли бы с тобой переделать автомобиль снова и сделать просто бомбу. — Насчёт бомбы, — вклинивается Минги. — Капитан, я могу доехать до города и купить детали? Было бы хорошо, если бы я восстановил систему телепортации и на этом автомобиле, — подмечает он, оборачиваясь к старшему. Джун молчаливо вытирает пот с шеи и потом уголком полотенца растирает своё лицо, задумываясь о происходящем и взвешивая возможности. — Возьми с собой кого-нибудь, — говорит очень спокойно и тихо, явно не имея ничего против. — Попроси у Сонхва денег и возьми кого-то из ребят, один не гоняй, рано тебе ещё, — добро и с лёгкой заботой говорит кэп, вовремя остановив свою руку, чтобы не потрепать парня по голове. — Можно мне с ними? — врывается Чонхо излишне счастливый, но, замечая стальной взгляд старшего, недовольно хмурится и поднимается, хромая и очень медленно выдвигаясь к Авроре. — Я понял, никуда не еду. — Чонхо, это для твоего же блага. — Мамка моя родила меня для моего же блага, — отзывается он. — Не спорь со мной, ты знаешь, что не переубедить меня! — рычит капитан и видит только пожатые плечи, а в душе спокойно, потому что Чонхо не сделает что-то как он не позволил. Поэтому спокойно идёт снова к кораблю. Хонджун проходит по ангару, подмечая, как младший уже развалился там на полу и осматривает груду металла, как хотя бы сейчас способен это делать. Не удивительно, руки у него небось чешутся, столько дней валяться без дела и особого развлечения сможет только самый закалённый бездельник, к которым оба механика никогда не относились. Джун расстёгивает уже первые пуговицы вновь запачканного комбинезона, не зная, как на этот раз просить уже Сонхва ещё раз простирнуть его вечерком. Судя по всему, ему придётся учиться заодно и этой хлопотной части жизни, он ведь в последние года так привык быть исключительно за рулём, что и позабыл о существовании других назначений собственных рук. Мысли об этом его сейчас склоняли и правда обойтись без вмешательства друга, никогда ведь подобное лишнем не будет? Тем более тот вроде как занят чудесной прогулкой по лесу за травами и вернётся явно уставшим. Проходя по гостевой и усмехаясь раздумьям, он не сразу понимает, что застаёт весьма неловкий момент. Сан прижат к стене, сверху него Уён, достаточно собственнически разбросав свои руки по разным сторонам головы друга. А тот не знает даже, что и делать, заглядывает в его глаза и чувствует настоящий страх. — Ты уверен, что этот план хороший? — шёпотом, совсем не слышно, почти в чужие губы шепчет Сан. — Да он бесподобный, отвечаю. Я такую книгу читал, рабочая схема! — нашёптывает тот в ответ и пытается приблизиться, но друг поджимает губы и пытается, кажется, просто слиться со стеной. — Какие ты такие книжки читаешь, Уён? Ты сам это придумал! Я сочту за домогательство, — Чхве самому смешно со своих же слов, потому что пугаться Уёна — это последнее дело в этой жизни. Однако сдерживаться, чтобы не смеяться, очень тяжко. — Хонджун не из тех, кто поведётся на такую глупость. Тем более с твоей стороны. Он же в курсе, что ты мой лучший друг, — они действительно делают это так, чтобы общение никак не затрагивало лишних лиц. Сан даже не замечает, что Хонджун давно поднялся на этаж, в отличие от Уёна, который благодаря своему положению уже давно зачерпнул его взглядом ещё на выходе с лестницы. Поэтому он не думает и, ловя момент, надеясь на полнейший успех, приближается к другу ближе и прижимается к губам. «Ох уж эта крепкая мужская дружба, — думается ему. — Именно так она и выглядит, когда и губ для брата не жалко, раз ситуация требует». Потому что он уверен — капитан взорвётся от ревности, не раз замечал на себе не добрый взгляд. И действительно, он чувствует, как в голову прилетает что-то, из-за чего он, радостный, отстраняется, уж слишком расплывшись в улыбке, оборачиваясь к остолбеневшему Джуну. Но тот стоит с равнодушным лицом, потирая грязным полотенцем, и совершенно не выглядит так, словно испытал порыв гнева и выпустил его в каком-либо проявлении. Уён оборачивается через плечо и замечает распылённого Ёсана, который дыру выжигать готов одним взглядом, а внизу между ними катается пластиковая бутылка, уже понятно с чей подачей прилетевшая по голове. — Ёсан, ты то… — Пошёл, блять, нахуй, мудак! — рычит парень и уходит в его новую комнату, хлопнув дверью. Сан только теряется, убеждаясь в очередной раз, что строить планы — далеко не их конёк. Потому что каждый получается ровно наоборот от запланированного. Особенно понимает, когда видит совершенно безразличный взгляд капитана и как тот отворачивается, спокойно скрываясь за дверями в душевой. Сан вот уже час как мечется снаружи от Авроры возле своего друга и разве что волосы не дерёт. Теперь его седоватая прядь на челке не кажется здесь лишней, а вроде похожа теперь на естественно поседевшую от стресса. Такого разочарования в себе он не испытывал множество лет, а желания задушить друга и вовсе никогда. «Наверное, — думается Сану, — я немного приблизился к тому самому маниакальному состоянию, когда Уён убить его был готов после потери семьи. Вот действительно руками к чужой шее приложиться хочется». — Да как мы вообще додумались? Это вообще крах! Ты видел? Ты видел? — Ага, мне этот говнюк бутылкой по голове заехал, — недовольно кряхтит Уён всё ещё потирая место ушиба. Он сидит на траве возле одной из гусениц, наблюдая битый час как друг маячит на необычных скоростях и не знает, куда ему деться или как стоптать землю под ногами. — Твоему вообще плевать было. — Ты думаешь я с этого счастлив? — вскрикивает Сан и пинает камень со злости так сильно, что его очень быстро перестаёт быть даже видно, пока он не падает где-то среди деревьев вдалеке. — Да это всё. Это концовка всего, чего я так долго добивался! — Да не дрейфь. Ну зато он у тебя не ревнивый. — Зато он теперь точно не у меня! — вскрикивает Сан и резко падает за землю плашмя. Да так внезапно, что Уён даже чуть не подрывается его реанимировать, а тот только всеми конечностями бьёт по земле. — Всё, ну исправим, брат! У меня ещё пару планов есть. — Да пошли к чёрту твои пла… ны… — резко истерика Сана прекращается, и он всматривается во что-то непонятное, происходящее с корпусом Авроры. Уён даже не сразу соображает, но, когда друг, засматриваясь, даже встаёт на ноги, поднимает взгляд следом. Через пару секунд свечение прекращается и резко появляется нога, буквально выбивая кусок из корпуса корабля, отчего тот звонко и задорно валится возле двух друзей, с громким треском ударяясь о метал гусениц. Ботинок кажется знакомым, и это подтверждается, когда очень скоро на его смену в отверстие заглядывает седая голова капитана, хмуро всматриваясь в то, куда кусок прилетел. — Вы целы? — хмыкает тот, достаточно спокойно осматривая своих ребят внизу. — Осторожней там, — подмечает ещё раз, после чего голова исчезает. — Что это сейчас было? — непонимающе переглядываются друзья, и Сан, не задумываясь больше и секунды, срывается с места, потому что его любимый капитан, кажется, головой тронулся, и это нужно срочно как-то решать.