Ленинградская коммуна

— Ты не стесняйся, — ободрил его Серёжа, пропуская вперёд. — У меня никого нет. Мать на работе, брат в школе. В музыкальной, он скрипач у нас. — Вот это да! — искренне поразился Мишка. — Там ведь нужен идеальный слух? — Ну, слух у Польки и правда идеальный. Только встанешь ночью воды попить, сразу «Серёжа, ты куда?». Боится, что я свалю... — неопределённо закончил Сергей, поворачиваясь к к Мише, который смотрел на него круглыми глазами. — Ипполит, — рассмеялся Серёжа. — Как иначе сокращать? Смех у него был такой заразительный, что Миша и сам не удержался, захихикал. И как такой смешливый человек, как Муравьёв-Апостол мог оказаться причастным к исчезновению девушки? — Я сейчас чай принесу, а ты располагайся, — Серёжа вынул из сервиза две чашки и быстро удалился, а Миша принялся осматриваться. Он был в коммуналке впервые в своей жизни, и теперь с удивлением осматривал комнату. Удивительно, как в такое маленькое пространство можно было уместить столько вещей. Круглый стол с тремя табуретками, узкий и невысокий сервиз, в который упиралась ширма, раскладушка под окном, шкаф в углу и кровать, стоящая у стены. Оставался только узкий проход, в котором едва могли поместиться два человека, больше места н было. Зато всё удивительным образом было на своих местах, ничего не торчало, ни одной лишней вещи не валялось, где попало. Мише стало стыдно. В комнате, которая принадлежала ему безраздельно, он не мог навести такой порядок, а тут жило трое, и всё было на своих местах. Из задумчивости Мишу вывел стук в дверь. Нахмурившись, Мишка легонько толкнул её. — Я забыл, что у меня всего лишь две руки, — улыбнулся стоящий на пороге Серёжа, державший две чашки с дымящимся напитком. — Пришлось стучать лбом. — Расскажи о себе? — попросил Миша, когда они уселись за стол. Серёжа вытащил красивую вазочку под стать чашкам, насыпал туда сушек. Это выглядело довольно забавно, обычно в таких вазочках Миша привык видеть конфеты, но в этот раз всё было по-другому. — Где родился, как учился, — прищурился Серёжа, в упор глядя на Мишку, — или про то, что случилось с Аней? Миша смутился, стушевался под этим внезапно острым взглядом. Ему было совестно, что он подозревал Серёжу и повёлся на туманные намёки малознакомых девчонок. Строго говоря, он вообще толком ничего не знал, ходили какие-то слухи, но Мишка их слышал краем уха, потому как разговаривали об этом вполголоса. Вроде, действительно, пропала студентка второго курса Ждановского университета, и в последний раз с ней был её однокашник. И в самом деле, его вызывали на допрос, но ничего не нашли. Чёрт его знает, в общем, запутанная история… — Что хочешь, — невнятно пробормотал Миша. — Лучше ты мне скажи, откуда в тебе такое благородство, — без капли издёвки спросил Сергей. — Ты каждую книгу, которую найдёшь, бежишь отдавать хозяину? Это действительно поразило Муравьёва-Апостола. Он бы не стал бегать и узнавать, где живёт хозяин потерянной книжки, а потом ещё и идти к нему, чтобы эту самую книжку отдать. Конечно, это довольно ценная вещь, но хозяину нечего было щёлкать клювом. Надо следить за своими вещами. — Ну, вообще, обычно я ничего не нахожу, — пожал плечами Миша, рассеянно разглаживая заломы на бежевой скатерти. — Это первый раз был. Я подумал, что она тебе дорога, раз ты её подписал. — Да не то, чтобы дорога, — Сергей усмехнулся, вспомнив, при каких обстоятельствах появилась надпись. — Просто меня раздражало, что Полька её брал всё время. Знаешь, когда тебе и даром что-то не нужно, но как только это трогает кто-то другой, ты начинаешь беситься. Однажды мы аж до оров поругались. Он мне заявляет: «На ней не написано, что она твоя!», а я взял да и подписал, ткнул Польку носом. Эх и обиделся он, сутки со мной не разговаривал, а потом я эту книгу стал с собой таскать, вот она у меня и выпала. — Чего ты так неаккуратно? — спросил Миша, задумчиво проводя подушечками пальцев по тёплому, почти горячему, боку чашки. — Ладно, книга, но ведь так можно потерять и что-то более ценное. — Да ничего ценного у меня нет, — пожал плечом Серёжа. — И потом, — он пододвинулся на табуретке так, чтобы оказаться ближе к Мишке, — меня в любой момент могут упихать за решётку, мне ли переживать из-за каких-то вещей? — Из-за Ани? — глухо спросил Миша. — Но ведь, вроде как, никто ничего не доказал? Раз ты всё ещё на свободе… — Да за мной теперь глаз да глаз, — Сергей поморщился, сжал кулаки. — Каждую неделю этот Палашин заходит, мент. Всё меня расспрашивает, где был да что делал. Всё ждёт, что я ему каким-то образом намекну, где Анька, а я знаю, что ли? Серёжа тяжело вздохнул, вперил невидящий взгляд прямо перед собой. — А я и сам не могу понять, как так. Жил человек, а потом пропал бесследно, будто его и не было. — Да, может, найдут, — неуверенно проговорил Мишка. — Милиция-то кого хочешь отыщет. Муравьёв-Апостол вздохнул, рассеянно пожевал губами. — Ладно, давай не будем об этом. Лучше ты про себя расскажи что-нибудь. И Миша рассказал. Про то, что он в семье один, что отец у него хирург, а мама работает учительницей, и что жизнь у него, вообще-то скучная, потому что он только и делает, что учится, а всё свободное время проводит дома за книжками. — У вас тут жизнь, движуха, — с некоторой завистью закончил Мишка, — а я как в склепе сижу. — Так можешь ко мне приходить, — развеселился Серёжа. — Хоть каждый день. Быстро поймёшь, что лучше бы не было такой «движухи». Так в тот холодный зимний вечер Миша отдал книгу, но приобрёл нечто куда более ценное. Теперь в маршруте учёба-дом у Бестужева-Рюмина появился ещё один пункт — комната Серёжи Муравьёва-Апостола в доме номер семнадцать по Детской улице. Сюда Мишка приходил каждый раз, как только у него заканчивались занятия и ждал Серёжу прямо у него в комнате. Так, в один из дней, он познакомился с Ипполитом. Серьёзный темноволосый мальчик, едва пустив Мишу на порог, тут же сел за раскрытую тетрадь, лежащую на столе. Сосредоточенно водил Ипполит ручкой по бумаге, и с гостем не разговаривал. Правда, когда вернулся Серёжа, немного осмелел, но надолго не задержался. Бросив «Сделал!» На серёжино «А уроки?», Ипполит мигом оделся и выскочил в коридор. — У нас тут недавно в сороковую квартиру семья въехала, — поделился Сергей, раскладывая карты. — У них пацан чуть поменьше Польки, теперь они вечно вдвоём бегают. — А кто у вас вообще тут живёт? — поинтересовался Миша, разглядывая, какой расклад ему достался в этот раз. — Да кого только нет, — честно ответил Серёжа. — И электрик, и рабочий в депо. Да что там, у нас двое мужиков живут, они вообще на войне выжили, представляешь? Один, Антон Петрович, вообще непонятно, как живёт. Ему на фронте башку напополам раскромсало, его как-то залатали, но теперь он немного того, пришибленный. Иногда у него припадки случаются, особенно, когда давление повышенное, он тогда сам не свой. Бедный, так у него голова раскалывается! А второй, между прочим, твой тёзка, Михаил Александрович, без одной ноги вернулся. Он рассказывал, как ему эту самую ногу отрезали прямо на живую. — Ой, ну не рассказывай! — Миша прижал свободную от карт ладонь ко рту. — Ты же сам спросил, — недоумённо сказал Сергей. — Ну, ладно. Есть у нас Кондратий Рылеев, он журналистом работает. А ещё стихи пишет, красивые такие. И дочка у него есть, Настя, здорово петь умеет. Постепенно Мишка знакомился со всеми жителями коммуналки заочно, пока засиживался у Серёжи до самого вечера. Они рубились в карты, Серёжа иногда играл на гитаре и учил этому Мишку, они трепались обо всём на свете. Он настолько часто стал приходить, что остальные жильцы посмеивались, «К нам новенького подселили, а мы и не в курсе». И так продолжалось больше двух недель, пока в один вечер Миша, придя по знакомому адресу, не увидел возле дверей коммунальной квартиры сотрудников НКВД.