Ленинградская коммуна

— Данька! — радостно завопил Ипполит, спрыгивая с кровати и подлетая к самому старшему брату, словно маленький пушечный снаряд. — Ты вернулся, вот здорово! Серёжа, в отличие от Польки, не мог произнести ни слова. Он прирос к кровати, окаменел, только и мог, что перепрыгивать взглядом с побледневшего лица матери на незнакомо-родное лицо Дани. Он очень изменился, последний раз они виделись, кажется, год назад. Потом Данька сам не захотел, чтобы Серёжа приезжал, говорил, «не гоже тебе тут бывать, брат. Лучше подальше отсюда, чтобы никак не касаться всего этого». И теперь Даня, высокий, ужасно худой, отступил на шаг от Ипполита, едва он протянул к нему руки. — Не надо, — хрипло сказал он. — Я нечистый. Только с дороги. Полька притих, отошёл к кровати, уселся на матрас. Мать, смахнув слёзы, быстро засуетилась: — Я тут тебе постелю, а ты пока иди, мойся. Всё равно сейчас спят все, никто тебя торопить не будет. А из одежды, твоей, старой, я сохранила кое-что, а завтра обновок тебе купим. Она подставила табуретку к шкафу, с её помощью дотянулась до одной из верхних полок и всучила Дане сложенную стопкой одежду. Тот, очевидно, успев отвыкнуть от неповиновения, тут же вышел в коридор и пошлёпал в ванную комнату. Раскладушка, которая терпеливо дожидалась своего хозяина, стоя за шкафом, теперь была вытащена и поставлена рядом со столом. Мать быстро постелила простыню, достала подушку и одеяло. — Вот и дождались, — еле слышно прошептала она. Серёжа ещё долго не спал. Он, отвернувшись лицом к стене, слышал, как в ванной тихо журчала вода, как Даня прошёл по коридору и оказался в комнате. Как улёгся на раскладушку, которая прежде всегда скрипела, а теперь пружины почти никак не отреагировали на вес Даньки. «Как сильно он похудел», — с беспокойством отметил Серёжа. Ему хотелось поговорить с братом, расспросить его о том, как он выживал всё это время, но не решился. Сейчас Дане, очевидно, не до расспросов. «Пусть отдыхает», — подумал Серёжа и закрыл глаза. Следующее утро было замечательно тем, что в квартире было необыкновенно тихо. Серёжа даже удивился. Ему нужно было ко второй паре, поэтому он проснулся ближе к девяти утра. И вот, пожалуйста, стоило встать всего-то на два часа позже, и никаких тебе воплей и криков. Комната была пуста, раскладушка убрана. Серёжа мог бы подумать, что вчерашний визит Даньки был всего лишь сном, но он точно знал, что это просто не могло быть правдой. У шкафа всё так же стояла табуретка, на которую залезала мама, чтобы достать вещи для Дань. Серёжа, ещё немного поглядел на эту табуретку, потом застелил постель и переоделся. Выйдя в коридор, Серёжа снова удивился царящей в квартире тишине. Должно быть, все разошлись, кто на работу, кто на учёбу. Почему-то стало не очень комфортно, Серёжа потёр ладонями предплечья, чтобы немного согреться и сунулся на кухню в надежде перехватить что-нибудь съестное. Переступив порог, он застыл на месте. У плиты стояла совершенно незнакомая Серёже женщина. Плечи её были напряжены и подняты вверх, она вся сжалась, как будто была воровкой, хозяйничавшей на чужой территории. «Должно быть, это от Пестеля, та самая, которая заняла комнату Рылеевых», — мрачно подумал Сергей и кашлянул. Он неожиданности женщина вздрогнула, неповоротливо развернулась и со страхом поглядела вперёд, прижимая руки к большому животу. — Доброе утро, — процедил Сергей. — Доброе, — ответила она, пряча взгляд. — Мы с вами соседи… Познакомимся? Меня зовут Софья. — Просто «Софья»? — вскинул он бровь. — Сергей. — Очень приятно, — заискивающе сказала Софья. " А уж мне-то как», — мысленно фыркнул Серёжа. Есть сразу расхотелось, он быстро ушёл в свою комнату, решив дотерпеть до обеда, а там уже пойти в студенческую столовую. Пара тянулась бесконечно долго, а в животе у Серёжи словно умирали какие-то несчастные животные, которые отчаянно выли перед смертью. После еды стало чуть легче, но только желудку. В голове у Серёжи всё кипело, он никак не мог отойти от встречи с Софьей, в нём проснулась такая лютая ненависть к этой женщине, что даже страшно становилось. Злоба разъедала Серёжу изнутри и он еле дотерпел до конца пар, а потом скорее побежал к школе, в которой учился Мишка. Во дворе играли младшеклассники, и Серёжа наблюдал за их вознёй, время от времени поглядывая на двери школы. Оттуда постепенно стали выходить ученики, и все они были довольно здоровыми, явно из классов постарше. Эх, знать бы хоть примерное Мишкино расписание, сразу стало бы легче. Серёжа уже начинал замерзать, поэтому принялся бродить взад-вперёд, пока, наконец, не увидел Мишку. Он сразу как-то распрямился, против воли заулыбался и чуть ли не вытянулся по струнке, наблюдая, как его друг спускается по ступеням. — День добрый! — гаркнул Серёжа, и Мишка тут же встрепенулся, услышав знакомый голос. Он полетел к Сергею так стремительно, словно мог не успеть вскочить в последний вагон. Серёжа даже отступил на шаг, когда Мишка налетел на него и крепко обнял. Впрочем, он тут же отскочил, очаровательно покраснев, но продолжал смотреть на Серёжу с радостным обожанием. — Привет! — с улыбкой от уха до уха поздоровался Миша. — У вас опять препод заболел? — Нет, в этот раз всё спокойно. А у вас? — А мы на Новый год театральную сценку ставим, так что я задержался немного. Слушай, — вдруг посерьёзнел Мишка. — У тебя нет никаких знакомых, которые бы шить умели? А то каждый должен костюм сделать, а я в шитье ничего не понимаю. — Найдём, — задумчиво проговорил Серёжа, выпуская изо рта облачко белёсого пара. — А что за постановка хоть? И какой костюм нужен? — Костюм мыши, — рассмеялся Мишка. — Будем показывать, как они Новый год спасали. Не смотри на меня так! — воскликнул он, заметив очень странный взгляд Серёжи. — Этот спектакль будет для младших классов. И, если всё выгорит, может, у нас вообще театральный кружок появится. — А квадрат? — спросил Серёжа и рассмеялся, уворачиваясь от справедливого тумака. Как истинный джентльмен, Серёжа проводил Мишу до дома и не смог отказаться от приглашения на чай. Разумеется, чай они не пили, ну, может, только совсем немного. С горящими глазами Миша описывал постановку, а потом схематично обрисовывал будущий костюм. Потом заявил, что для ускорения нужно снять мерки, чтобы потом быстро отнести их тому, кто возьмётся за работу. — А если у тебя параметры изменятся за то время, пока костюм делается? — спросил Серёжа, раскручивая сантиметровую ленту. — Я тебя умоляю, — отмахнулся Миша. — Ничего не изменится, за неделю-то. — Как знаешь, — пожал плечами Серёжа, вставая к Мише вплотную. — Знаешь, мне кажется, что мерки надо не в одежде…снимать. Серёжа уставился на Мишу потемневшим взглядом, а тот невинно хлопнул глазами, хотя покрасневшие щёки выдали его. — Что же ты делаешь, — низко прошептал Серёжа, когда Миша дрожащими пальцами принялся расстёгивать свою рубашку. У него оказалось по-юному худое тело, с выступающими ключицами и рёбрами, которые обозначились под кожей ещё сильнее, когда живот поджался, то ли от прохлады в комнате, то ли от напряжения. Серёжа глубоко вздохнул, подался вперёд так, чтобы чувствовать тепло Мишиного тела через одежду. Пришлось и самому раздеться, чтобы Миша не чувствовал себя глупо. Сергей мог только дивиться тому, насколько молодая кровь была нетерпелива. И Мишка так хорохорился, хотя вчера отчаянно смущался только от одних поцелуев. На этот раз он целовался лучше или это казалось из-за того, что он прижимался своей голой грудью к Серёжиной. Он решил отложить размышления об этом, аккуратно увлекая Мишу с собой, двигаясь в сторону кровати. Всё повторилось, Серёжа опять навис над Мишей, только в этот раз они оба были голыми по пояс. — Я до сих пор не знаю, что делать, — задыхаясь, признался Миша, когда они с Серёжей разорвали очередной поцелуй. — Я тоже, — кивнул Сергей, и, перенеся вес на левую руку, опустил правую вниз и положил ладонь на пах Миши, несильно, но ощутимо сжав пальцы. Ругательство Мишки потонуло в звуке открываемого замка. Сергей тут же подорвался с места, бросил Мише его рубашку и принялся судорожно натягивать свою. — Миш, ты дома? — раздался приятный женский голос. — Ты представь, что седьмой класс натворил, подставили меня как… Екатерина Васильевна, раздевшись и сняв сапоги, прошла в комнату сына, и удивлённо вскинула брови. — Здравствуйте, дорогие мои. Чем это вы тут занимаетесь?