Ленинградская коммуна

Из открытого окна тянуло холодом, но Серёжа не мёрз. Свитер приятно согревал, да и от тела Даньки шло тепло. Они сидели на подоконнике, тесно прижавшись плечом к плечу, свесив ноги вниз. Прямо под окном лежали сугробы, их пушистые шапки напоминали плавные изгибы холмов. Можно было оттолкнуться и провалится в снег, уснуть там. По весне жильцы дома нашли бы отлично сохранившиеся трупы молодых людей. — Ты раньше не курил, — заметил Серёжа. Ему нужно было отвлечься от мрачных мыслей. — На зоне все начинают, — Данька выпустил струю едкого дыма. — Там курево сложно достать, но если сумеешь, поднимешь свой авторитет. И раз уж у тебя такое сокровище постоянно в руках, тут волей-неволей подсядешь. Отвратно, конечно, я в первый раз кашлял, как чёрт, потом привык. Не скажу, что пристрастился, это гадость, а слезть уже всё равно не могу. Вот она, зависимость. Он стряхнул пепел на сугроб, и теперь туда уже не хотелось прыгать. — Но мне повезло ещё. Я хорошо устроился, матери спасибо. Таскала мне такие передачки, закачаешься. И самокрутки я наловчился крутить. Но, конечно, подфартило мне потому, что на паханского сына оказался похож. Если бы он меня не прикрывал, я бы и не выжил. Эти откровения выворачивали душу Серёжи наизнанку. Кровь у него закипала, а сердце болело от одной только мысли, какие ужасы пришлось пережить его брату. И смертельная тоска охватывала Серёжу, когда он задумывался, насколько хрупка человеческая жизнь. Как спичка. Стоит только посильнее надавить и она сломается. — Ладно, что прошлое ворошить, — Данька ловко развернулся, спрыгнул в комнату. — Пошли, сварганю пожрать что-нибудь. Он подошёл к двери, остановился, дожидаясь брата, а Серёжа перенёс ноги через подоконник, опустил их на пол. Как в полусне закрыл окно, провёл ладонью по раме. Он скучал по разговорам с Данькой, и пусть сейчас тема была тяжёлая, он был рад снова услышать его. В детстве братья были достаточно близки, Даня был старше Серёжи всего на два года. Они всё делали вместе, стояли друг за друга горой. Удивительно, как сильно заключение брата повлияло на их связь, Серёжа словно забыл, как многое их связывало, а теперь стал вспоминать. Это одновременно приносило и радость и боль. Наконец-то они могли восстановить прежние отношения, но это означало, что Серёжа будет переживать за брата всё сильнее. — Ты иди, я позову Польку, — сказал он, когда они оказались в коридоре. Даня кивнул, отправляясь на кухню, а Серёжа добрался до двери с номером сорок. — Ипполит, иди сюда! Послышался невнятный шёпот, потом торопливые шаги и из-за двери высунулась тёмная голова Польки. — Что? — немного резко спросил он, нахмурившись. У него был такой вид, словно его оторвали от дела чрезвычайной важности. — Ты обедать будешь? — Мы в школе обедали, — отмахнулся Полька, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, потом добавил: — Спасибо, не буду. Серёжа вздохнул, внимательно посмотрел на Ипполита. Тот поднял голову, выдерживая взгляд старшего брата. Надо же, такой маленький, а когда надо, умеет быть сильным. — Что вы там делаете? — спросил Серёжа, одним глазом заглядывая в комнату. Углядеть он смог только половину шкафа и краешек стола. — Уроки, — спокойно сказал Ипполит. — У Матвея с математикой нелады, вот я ему и помогаю. — Даня тоже обедает, — многозначительно сказал Серёжа. Ипполит закусил губу, отвёл взгляд. На его лице отразилась внутренняя борьба, он думал долго. Наконец он принял решение, вздохнул. — Ладно, сейчас приду. Когда они оказались на кухне, Данька уже разлил по тарелкам суп, заботливо приготовленный матерью ещё вчера. Серёжа пустил Ипполита вымыть руки первым, и после они сели за стол. — Ну, что тут у нас произошло, пока меня не было? — спросил Даня, пытаясь казаться дружелюбным, хотя он ощущал некоторое напряжение, витавшее в воздухе. Ипполит молчал, уничтожая суп с такой скоростью, словно не ел целый день. Пришлось говорить Серёже. — У нас новые жильцы, — сказал он. — В сороковой комнате. Семья, у них мальчик помладше Польки, Матвеем зовут. И ещё в тридцать второй квартире теперь поселилась Софья… Наверное, жена Пестеля. — Наверное? — удивился Даня. — Вроде, она от него беременна, — рассеянно сказал Серёжа. — А отдельно от неё живёт. — Спасибо за еду, — вдруг сказал Полька, резко выскакивая с места. Он стремительно подлетел к умывальнику, вымыл свою тарелку и умчался прочь. Денька с недоумение проводил самого младшего брата взглядом, а потом нахмурился. — Погоди, там же Рылеевы жили, ну, в тридцать второй. У них ещё девчонка мелкая была. Настя, что ли. «Вытравил их Пестель этот проклятый», — хотел сказать Серёжа, но вовремя прикусил язык. Если уж даже Ипполита с Матвеем, совсем ещё пацанов, больно задела такая несправедливость, неизвестно, как отреагирует на такой произвол Даня. Серёжа решил пока ничего не говорить на эту тему. — Так они уехали, — сказал он. — Кондратия Фёдоровича по работе отправили в Москву, вот они собрались все и привет. — И никто не помер? Серёжа уловил в голосе Дани опасение. Он знал, о ком именно спрашивал брат, поэтому был рад сообщить, что фронтовики всё ещё живы и относительно здоровы. И снова Серёжа чувствовал радость от того, что они болтают с братом, как раньше. На город уже спустились сумерки, а они продолжали сидеть на кухне и разговаривать. Братья даже не заметили, как Ипполит и Матвей тихонько оделись и выскользнули из квартиры, причём Полька ухитрился умыкнуть ключи из кармана Серёжиной куртки. Никто бы и не узнал о том, что мальчишки куда-то бегали, если бы зимой не темнело настолько рано. Серёжа поднялся и пошёл к выходу с кухни, чтобы включить свет, и буквально столкнулся нос к носу с Ипполитом. За его спиной маячил Матвей. — Вы что, куда-то ходили? — вскинул бровь Серёжа. — Гуляли, — быстро сказал Полька, снимая пальто и торопливо вешая его на вешалку. — А чего в темноте? — спросил Серёжа и щёлкнул сразу двумя выключателями. Теперь свет залил и кухню, и прихожую. Тряпку перед входом в квартиру, старую вешалку и дыру на рукаве пальто. Серёжа рвал и метал. Они втроём сидели в комнате, Ипполит низко опустил голову, стоя у самой двери, Даня сидел за столом, а Серёжа расхаживал взад-вперёд, меряя шагами пол. Пальто лежало на застеклённой кровати, его пострадавший рукав безжизненно свисал, чуть ли не касаясь пола. — Где ты шлялся, чтобы такую дыру поставить?! — гремел Серёжа. — До тебя его носили два человека. Два, Ипполит, и ни одной зацепки не было, а ты чуть рукав не оторвал! — Что ты бушуешь? — угрюмо спросил Даня. — Успокойся. Криками дырку не зашьёшь. — Точно, — Серёжа мгновенно остыл. — Пусть мать посмотрит на это. Она зашьёт, и не только её. Он многозначительно посмотрел на Ипполита, буквально пожирая его взглядом. Вдруг Полька резко дёрнулся, сцапал пальто и выскочил в коридор. Серёжа метнулся за ним. Ипполит добежал до середины коридора и, налетев на вышедшего из своей комнаты Антона Петровича, спрятался за него. Серёжа даже не услышал, как мужчина вернулся домой. — Чего ты, пострелёнок, — беззлобно усмехнулся фронтовик, — носишься? Шёл бы гулять. — Да как он пойдёт гулять в разорванном пальто?! — в сердцах крикнул Серёжа. — В разорванном? — удивился Антон. — Как же так, а? Непорядок. Он обернулся, поглядел на Ипполита сверху вниз. — Пойдём, помогу. — Как-то неудобно вас отвлекать, — смущённо сказал Серёжа, когда они с Ипполитом оказались в комнате Антона Петровича. С трудом верилось, что здесь живут двое мужчин, настолько в комнате было чисто. Окно было вымыто, занавески белели, словно новенькие паруса, кровати были заправлены без единой складки, только на столе был небольшой беспорядок, там стояла швейная машинка, были разложены ножницы, нитки, ткань. — Вы меня не отвлекаете, — сказал Антон Петрович, и прищурился, рассматривая дырку на рукаве. — Присаживайтесь, ни к чему стоять. Можете прямо на кровать, только вот на ту. Он махнул рукой на нужную постель, а потом уложил пальто на стол. — А вы шить умеете? — удивился Серёжа. — Немного, — усмехнулся Антон Петрович. — И готовить тоже. Не вижу в этом ничего плохого. — Я не к тому, — поспешно заверил его Серёжа, ёрзая на кровати. — Просто, если бы у вас нашлось время… Может, вы могли бы мне помочь с одним делом? Антон Петрович сменил нитки на машинке, просунул под иглу рукав. — С каким делом? — спросил он. — Говори быстрее, а то сейчас начнёт стрекотать и я ничего не услышу. — Сшить костюм для новогоднего выступления, — Серёжа сам не ожидал от себя такой чёткости в формулировании своей мысли. Антон Петрович кивнул и принялся латать повреждённый рукав.