Ленинградская коммуна

Неотложку всё-таки вызвали, Мария Степановна, не выдержав, побежала стучаться в соседние квартиры. Что происходило дальше, Серёжа не знал, он увёл Мишу к себе в комнату, чтобы переждать немного, а потом проводить до дома. К удивлению Сергея, Польки в комнате не оказалось. И если насчёт матери и Даньки он не переживал, они наверняка ушли искать Дане что-то приличное из одежды, то отсутствие Ипполита заставило Серёжу поморщиться. «Опять с Матвеем, — досадливо подумал он. — Ещё набедокурят». Он мог бы и дальше размышлять на эту тему, но сейчас беспокоился совершенно о другом. — Ужасно, — потерянно сказал Миша, усаживаясь на кровати и подбирая под себя ноги. — Из-за маленького крысёнка такие серьёзные последствия. Должно быть, она сильно испугалась. — Ещё бы, — нервно ответил Сергей. — Я бы тоже испугался. От такого зрелища не только рожать начнёшь, но и сердце остановиться может. Он сел рядом с Мишей, обнял его, укладывая кудрявую голову себе на плечо. Только сейчас Сергей в полной мере осознавал весь ужас произошедшего. Пусть он откровенно недолюбливал Софью, но такой участи она не заслужила. Конечно, вся эта ситуация с Рылеевыми была ужасна, но разве Софья вообще могла догадаться, каким образом ей досталась эта комната? Откуда женщина вообще могла знать, что одним своим существованием она перечеркнула жизнь целой семьи? Когда в доме стало относительно тихо, Серёжа высунул голову из комнаты, чтобы проверить обстановку. Коридор был пуст, если не считать Ипполита и Матвея, которые расхаживали напротив тридцать второй квартиры. — Чего вы там вынюхиваете? — голос Серёжи прозвучал злее, чем он планировал. — Ничего, — Полька тут же отошёл от двери, дёрнул плечом. — Просто тут что-то случилось, мы хотели узнать, что. — Кто-то кричал, — подтвердил Матвей, бросив на Польку быстрый взгляд. — Из этой же квартиры? — Если бы не шлялись непонятно, где, всё бы знали, — бросил Серёжа и обернулся на Мишу, который всё ещё сидел на кровати. — Пойдём. Миша нехотя поднялся с кровати. Ему хотелось остаться здесь, даже несмотря на то, что он видел крысу в этом самом доме. Возвращаться в собственный не было никакого желания, пусть там и не было грызунов, зато был кое-кто пострашнее. — Иди в комнату, — строго сказал Серёжа, — и сделай уроки. Или просто сиди, а то у Матвея уже чуть ли не ночуешь. Ипполит ничего не ответил, только проводил старшего брата взглядом, хмурясь и кусая внутреннюю сторону щеки. Они вышли из парадной, и тут же холодный воздух заморозил ноздри изнутри. Миша недовольно поёжился, поднял острые плечи, зарываясь носом в шарф. Серёжа наоборот, задрал голову, поглядывая на звёздное небо. Приходилось задерживать дыхание, чтобы облачка пара, вырывающиеся изо рта, не закрывали обзор. Мише становилось всё прохладнее с каждой секундой, но он продолжал стоять и не торопил Серёжу. Наконец он насмотрелся, сделал шаг вперёд. Пришлось идти за ним, но Миша шагал рядом с другом, еле переставляя ноги, как будто на каждой из них были кандалы, вроде тех, что носили осуждённые лет сто назад. — С тобой всё нормально? — обеспокоено спросил он. — Я не хочу возвращаться домой, — пробормотал Миша, пряча взгляд. Сергей выгнул бровь, удивлённо глянул на Мишку. В тусклом свете уличных фонарей его волосы казались тёмно-русыми. «Шапку забыл надеть», — укоризненно подумал Серёжа, но это волновало его меньше, чем признание друга. — Почему? — Просто не хочу. Миша в знак протеста даже остановился, прямо на середине дороги, опустив голову, стыдясь глядеть на Серёжу. — Что, хочешь остаться с крысами? — беззлобно усмехнулся Серёжа. — Они не у вас в квартире, — тихо сказал Миша. — И, знаешь, с крысёнком я бы мог смириться, если честно. — Ты говоришь какими-то загадками, — Серёжа нахмурился, взял Мишку за щёки, поднял его голову так, чтобы посмотреть в тёмные глаза. Они были такими неожиданно печальными. — Что с тобой? Миша засопел, прижался щекой к ладони Серёжи, потом сам полез обниматься, прижался к высокому телу. Всё это было так глупо, так непонятно, Миша всё списывал на потрясение и последовавшую за этим тошноту, но на самом деле ощущал, даже знал, что проблема куда глубже. — Я не хочу возвращаться домой, — начал объяснять Миша, — потому что мне… Из-за матери. — Это потому, что она нас чуть не застукала? — Серёжа внутренне похолодел. Ему захотелось хорошенько ударить себя по лицу за то, что он тогда позорно сбежал, оставив Мишку в одиночестве. — Что она тебе сказала после этого? — Мы, можно сказать, поссорились, — вздохнул Миша. — Ну, просто, она наговорила про тебя всего, я обиделся. И сегодня вообще дома не был. Ушёл к семи часам в школу, потом сидел в библиотеке, а потом ты меня забрал сюда. Серёжа вздохнул. Он как будто только сейчас открыл глаза, понял, что Мишка подросток, у него бушуют гормоны, и он совершает поступки, о которых будет потом жалеть. — Ты же понимаешь, что это неправильно? Что бы тебе ни говорили, вот так убегать — глупо? Я сейчас скажу очевидную вещь, но жизнь это не рождественская ярмарка. Понимаю, тебе тяжело, но бежать от проблем нельзя, потому что иначе они станут настолько огромными, что просто задавят тебя. Миша продолжал смотреть на землю. Он понимал, что Серёжа прав, и ему было совестно за свой поступок, настолько, что он даже не находил в себе силы оправдаться. — Ты здесь? — спросил Серёжа, легонько встряхнув Мишу. — Да, — сумел выдавить он, несмело поднимая голову. — Тогда мы сейчас сделаем вот, что, — решительно сказал Серёжа: — пойдём к тебе домой и мы с твоей матерью поговорим, хорошо? — Я сам справлюсь, — качнул головой Миша. — Не хватало ещё тебе разбираться с моей матерью. — Именно этого и не хватило, Миш, — голос Сергея звучал серьёзнее, чем когда-либо прежде. — Тогда мне нужно было остаться, а я убежал. Больше нельзя трусливо прятаться. Они пришли к Мишке вдвоём, держась за руки. Миша неловко вытащил ключи, открыл дверь, пришлось расцепить руки, чтобы зайти в квартиру. Там пахло тушёной капустой, свистел чайник. Они не успели ни включить свет в прихожей, ни закрыть дверь, ни раздеться. Екатерина Васильевна вышла с кухни, в переднике и убранными под косынку волосами. «Так она выглядит не такой уж и строгой», — подумал Серёжа, но не позволил этому образу обмануть себя, потому что увидел в руках женщины нож. — Добрый вечер, Екатерина Васильевна, — как можно учтивее сказал Серёжа. — Для кого добрый, а для кого не очень, — женщина смерила гостя холодным взглядом. — Что, пришли ещё раз мерки снять? — Уже сняли, — спокойно ответил Серёжа. — Мы можем поговорить? — И так разговариваем, — отрезала Екатерина Васильевна. — Мама, — Мише пришлось приложить усилие, чтобы произнести это слово, язык повернулся с трудом, — давай мы хотя бы разденемся… — Уже разделись, — в голосе Екатерины Васильевны прозвучали стальные нотки. Она угрожающе двинулась вперёд, буквально прожигая Сергея взглядом. — Ты ещё смеешь сюда заявляться?! Пошёл прочь! Серёжа не ожидал такого напора, отшатнулся, прижавшись к Мише плечом. Он посочувствовал, как его друг задрожал. — А ты таскаешься со всякой швалью! — загремела Екатерина Васильевна, переключая свой гнев на сына. — Позорище! Твой отец хирург, его все знают, ты позоришь его, позоришь меня! Серёжа видел, как Екатерина Васильевна замахнулась, как блеснуло лезвие ножа. Он толкнул Мишу за порог так, что тот чуть ли не кубарём выкатился из квартиры, а потом выпрыгнул вслед за ним, слыша позади свист стали, которая рассекла воздух. Миша не слышал ругательств, которые изрыгала мать, не слышал её проклятий в свою сторону. Он просто бежал, точнее, его ноги перескакивали через ступеньки и умудрялись не подводить своего хозяина. Мишка запнулся только один раз, на последнем лестничном пролёте, но Серёжа крепко ухватил его за шкирку, не позволяя упасть. На улице стало ещё холоднее, чем прежде, но Миша с Серёжей продолжали бежать, так что не чувствовали мороза. Они всё бежали и бежали, до тех пор, пока в боках не закололо, а в лёгких не кончился воздух. Только когда они оба остановились в изнеможении, сгибаясь пополам и упираясь руками в колени, Миша позволил себе расплакаться.