Ленинградская коммуна

— Кажется, мы сделали только хуже, — тяжело вздохнул Антон Петрович. — Ты уж прости, Серёжа, что так вышло. И Мишке досталось. Некрасиво получилось. Они сидели на кухне, залитой солнечным светом. Тут же были Михаил Александрович и Анна Семёновна. Миша спал после осмотра фельдшером. Он дал Мише таблеток и советовал соблюдать постельный режим хотя бы до вечера и сразу же обратиться за помощью, если вдруг начнётся недомогание. — Вот вздорная баба! — вдруг воскликнула Анна Семёновна. Серёжа бросил на мать взгляд, теперь она была совсем не такой бледной, как двадцать минут назад, когда они принесли Мишу. Поначалу Серёжа даже испугался, как бы и мама не грохнулась в обморок, потому что она схватилась за сердце, когда увидела Мишку. Зрелище и в самом деле было не для слабонервных: Миша на руках своего тёзки выглядел совсем крошечным, бледненьким, как пришибленный на бойне ягнёнок. Только вот Анну Семёновну не так-то легко было выбить из колеи, и Серёжа теперь гордился своей мамой. Он сам всё ещё был растерян, а она сориентировалась мгновенно, стремглав побежала вызывать неотложку, и та приехала довольно быстро. — И не говори, — хмуро пробормотал Михаил Александрович. — Думаю, всё-таки её не помешало бы хорошенько стукнуть. Антон Петрович так посмотрел на друга, словно он только что признался, что пожирает младенцев. — Надо же, ты согласился с моими методами. Запомню этот день навсегда. — Лучше подумайте, что нам с Мишей делать, — вздохнула Анна Семёновна. — Его нужно как-то устраивать, и я не про ночлег говорю. Надо как-то вещи его забрать, учебники, в конце концов. Антон Петрович вдруг хлопнул себя по лбу, зашипел от боли, потом вскочил на ноги. — Анна Семёновна, да ты гениальная женщина! Честное слово, моя б воля, я бы на тебе прямо сейчас женился. Я только что понял, как нам Мишкины вещи забрать. — Как? — в унисон спросили все, сидящие на кухне. Антон Петрович постучал в сороковую квартиру, искренне надеясь, что Пётр дома, и не ошибся. Он сидел за небольшим круглым столом и возился с радиоприёмником. Мария Степановна штопала маленькую рубашку, очевидно, Матвееву. Самого мальчика в комнате не оказалось, что было не очень хорошо, потому что для исполнения плана он был просто необходим. — Так что там, говоришь, сделать надо? — Пётр прищурился, копаясь во внутренностях приёмника. — Пойти в одну квартиру, сказать, что проводка не в порядке, минут десять поковыряться и уйти, — выложил Антон. — И зачем всё это? — удивлённо покосился на него Пётр, оторвавшись от своего занятия. — Долгая история, — мотнул головой ветеран. — Но очень надо. И ещё бы Матвея с собой взять. Удивление в глазах Пётра можно было увидеть, наверное, даже через дверь. — Я всё расскажу, — пообещал Антон, — Только если вы мне поможете. Найти укромное место в коммунальной квартире было не очень легко, но всё же сделать это удалось. Разговаривать в ванной было не слишком приятно, было холодно и неудобно, но Антон попытался рассказать всё историю максимально кратко, понятно и, самое главное, без подробностей, почему именно Екатерина Васильевна отказалась от своего сына. — То есть, Матвей не станет воровать, а просто заберёт вещи, которые и так принадлежат Мише, — задумчиво проговорил Пётр. — Главное, чтобы потом у чужих таскать не стал, но, думаю, до такого не дойдёт. — Возьмётесь? — с надеждой спросил Антон. — Я бы и сам рад, одолжил бы у тебя форму и взял бы хоть того же Ипполита с собой, но эта мегера меня уже знает, поэтому ничего не выйдет. — Хорошо, — согласился Пётр. — Осталось только Мотьку найти, опять куда-то запропастился. Кстати, с этим самым Ипполитом. Я раньше радовался, что он так быстро нашёл себе друга, а теперь… Миша ворочался, то проваливаясь в поверхностный сон, то снова выныривая из него. Платок уже высох, так что Мишка смахнул его со лба, ощупал голову. На затылке назревала шишка, и это расстраивало. Прежде Мише никогда не доводилось получать тумаков, и схлопотать первый удар от лестничной клетки в парадной, это было сильно. Миша скинул одеяло, потому что стало жарко, приподнял голову, чтобы посмотреть, во что он одет. Всё те же Серёжины штаны, которые даже смогли заботливо подкатать. Интересно, кто это сделал, Анна Семёновна или сам Серёжа? Миша тоскливо вздохнул, откинулся на подушку и тут же зашипел. Даже от такого мягкого столкновения затылок противно заныл. Ясно, никаких резких движений, но только внешних. Внутри можно поработать. Уставившись в потолок, Миша принялся размышлять, что ему делать дальше. Завтра воскресенье, так что сейчас можно пока не паниковать, но надо крепко задуматься. Миша как раз собирался этим заняться, но вдруг послышался тихий скрип. В комнату прокрался Серёжа, аккуратно, на цыпочках, подобрался к кровати и выдохнул. — Чего не спишь? — в его голосе проскользнули нотки строгости. — Тебе же фельдшер сказал, чтобы ты отдыхал. — Я и отдыхаю, — пробормотал Миша, наблюдая, как Серёжа опускается на матрас. — Лежу, плюю в потолок. Скучаю по тебе. — Это как? — удивлённо усмехнулся Серёжа, хотя его сердце радостно подпрыгнуло в груди. — Мы же совсем недавно вот на этой самой кровати лежали. — Да уже сто лет назад, — Миша тоже улыбнулся, внимательно посмотрел на Серёжу. В полумраке его лицо выделялось бледным пятном, а глаза казались угольками. — Я и забыл, каково это. — Вот ты хитрый, — пробормотал Серёжа, ложась набок. Миша тоже перевернулся, тихонько кряхтя, так что они с Серёжей теперь лежали нос к носу. В буквальном смысле. Их разделяло всего лишь несколько сантиметров. Целоваться, находясь в почти подвешенном состоянии было не очень удобно, но Серёжа действительно старался, хотя в любом момент мог шмякнуться на пол. Хотя, Миша очень удачно вцепился ему в талию, так что упасть Серёжа не мог. Да и не позволил бы, потому что тогда пришлось бы прервать эти восхитительные поцелуи. Мишу как будто простреливало током, он с энтузиазмом вылизывал рот Серёжи, их языки сталкивались и пусть они оба спустя десяток секунд были все в слюнях, это было всё равно потрясающе. Он улыбался, светло и радостно, вот только улыбка померкла, едва он заметил, какой у Серёжи был грустный вид. — Что-то не так? — виновато спросил Миша. «Ему не понравилось, как я целуюсь? — обеспокоено подумал он. — Но ведь раньше всё было хорошо». Серёжа встрепенулся. Он поглядел на Мишу, и ему захотелось сделать всё, что возможно, и даже больше, лишь бы не видеть, как он переживает. И сейчас его вообще нельзя было волновать, но Серёжу вдруг настигло понимание… Может, то, что он делает — подло? В конце концов, Мише всего лишь пятнадцать лет. Он должен учиться, гулять с друзьями и весело проводить время, а вместо этого лежит в чужом доме, чудом не проломив себе голову. И это не считая того, что после их с Серёжей знакомства на Мишу замахнулась его собственная мать, а после этого вообще отказалась. — Просто твоя голова, — быстро выкрутился Серёжа. — Если что-то пойдёт не так, ты мне скажи. — Ладно, — тихо сказал Миша. Больше они не целовались, просто лежали и даже успели немного задремать, когда услышали возмущённые возгласы из коридора.