Ленинградская коммуна

— Добрый день, — Антон Петрович первым заметил Серёжу и Мишу, приветливо улыбнулся. Таким умиротворённым он давненько не был. Мужчина прямо светился от счастья. — Добрый, — рассеянно сказал Серёжа. Миша вообще никак не отреагировал, потому что просто устал удивляться. — Если хотите, можете подойти, — сказал Софья. Серёжа недоверчиво поглядел на неё. Она вела себя слишком странно. Почему она не ругалась на Матвея? Получается, он ей ничего не сказал? Почему вообще сидит здесь, а не ушла в свою комнату? Серёжа покосился на Мишу. Лицо у него было такое, как будто он сейчас хлопнется в обморок. Бледное, болезненно-сосредоточенное. Было очевидно, что ему нужно немного отдохнуть и набраться сил перед разговором с отцом. — Извините, в другой раз, — покачал головой Серёжа и увёл Мишу в ванную. — Ты сходишь со мной к отцу? — спросил Миша, вытирая руки. — Один я боюсь. Не думаю, что в людном месте он меня тронет, но всё равно. — Схожу, конечно, — закивал Серёжа. — Всё-таки решился? — Да. Надо ему всё рассказать. В комнате внезапно обнаружился Данька, укладывающий все свои немногочисленные пожитки в заплечный мешок. — Здорова, мелочь, — преувеличенно весело бросил он. — И до встречи. — Ты чего это? — удивился Серёжа, плюхаясь на кровать рядом с Мишей, который рухнул на неё, едва переступив порог. — Да работёнку себе нашёл, — Данька кривовато улыбнулся. — Там койку дают, а большего мне не надо. Вот я и отчаливаю. — Так скоро?.. — рассеянно спросил Серёжа. — А мама знает? — Нет. И ты ей лучше ничего не говори. Серёжа нахмурился, сжал губы в тонкую белую полоску. — Не зыркай на меня так, — бросил Данька. — Волчонок. Я ей сам скажу. Он закинул мешок на плечо, окинул комнату взглядом, вышел в коридор. Серёжа выскользнул за ним, чувствуя, как сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Даня собирался быстро и молча, и только застегнув последнюю пуговицу на пальто посмотрел Серёжа в глаза. — Ты не бойся, ни во что я не ввязался. Матери правда расскажу всё сам. Помогать вам стану, но всё по-честному. Никакого криминала. Веришь? — Да, — сказал Серёжа, хотя на душе у него было неспокойно. — Не боись, я к вам на огонёк ещё загляну, — Данька подмигнул брату, хлопнул его по плечу, вышел за дверь. Серёжа закрыл замок, немного постоял перед дверью, а потом вернулся в комнату. Миша по-прежнему лежал поперёк кровати, глаза его были закрыты. Грудь медленно вздымалась и опадала, он как будто спал. Серёжа аккуратно лёг возле него. Надо было бы переодеться, но он не мог заставить ни себя, ни уж тем более Мишу. Некоторое время они лежали в тишине. Слышен был только тихи гул голосов, доносившийся с кухни. — Что случилось? — спросил Миша, нарушая молчание. — Даня нашёл работу. Вроде как. — И кто он теперь? — Понятия не имею, — признался Серёжа. — Он сказал, что маме всё объяснит. Не попрощался даже. Ни с ней, ни с Полькой. — А где он? — В музыкалке, наверное. — Точно, — усмехнулся Миша. — Скрипач. Они снова замолчали. Было хорошо просто лежать рядом, чувствовать тепло друг друга. Мише хотелось, чтобы это не заканчивалось. Чтобы они с Серёжей находились в маленькой уютной комнате, прижавшись друг к другу, чтобы не надо было ничего решать. Чтобы время остановилось, но так ведь не бывает. Миша выдохнул, поднялся с кровати. Нужно было переодеться, пока форма не превратилась в тряпки. Теперь нужно было особенно её беречь, вряд ли на будущий год Миша получит новую. Оказаться в домашней одежде было приятно, наконец-то всё было впору и не нужно было забирать ничего у Серёжи, хотя Миша знал, что ему не жалко. Он снова лёг рядом с Серёжей, обнял его, уложив голову на грудь, слыша, как сердце стучит ровно и размеренно. — Поспи, — тихо сказал Серёжа. — Сил больше будет и голова станет лучше соображать. — Расскажи, как у тебя дела в институте, — пробормотал Миша, закрывая глаза. — Вдруг я тебя отвлекаю от учёбы? Тебе надо заниматься, а ты со мной носишься, как курица с яйцом. — Ты меня не отвлекаешь, — признался Серёжа и принялся невесомо гладить Мишу по светлым кудрям. — В институте всё нормально. Завтра, правда, сессия начнётся, но это же зачёты только, так что ничего особо сложного… Миша слушал бормотание Серёжи, проваливаясь в дрёму под его приятный голос и сам не заметил, как стёк в сон. Проснулся он от того, что кто-то поцеловал его в лоб. Миша удивлённо хлопнул глазами, не совсем понимая, что происходит. — Нам пора. Серёжа ободряюще улыбается. Даже в полумраке комнаты Миша это видит, тянется к губам Серёжи. — Мы так не уйдём, — едва слышно рассмеялся тот, но позволил себя поцеловать, ласково провёл ладонью по щеке Миши, потом отстранился, прижался лбом ко лбу. — Пошли, пора собираться. Встали они как раз вовремя. Едва оба привели себя в порядок, в коридоре послышался стук входной двери. Потом кто-то проплёлся в ванную, а спустя ещё некоторое время на пороге комнаты появился Ипполит, почему-то без скрипки. Вид у него был такой, словно он вот-вот готов был разреветься. — Ты что, скрипку посеял?! — ужаснулся Серёжа. Полька помотал головой: — Я вообще на неё не пошёл. Я Матвея искал. Он домой не приходил? Серёжа обрадовался. Разумеется, не тому, что брат прогулял музыкалку, а тому, что Ипполит всё же беспокоился за Матвея. Серёжа сделал вид, что думает, но добродушный Миша спутал все карты: — Да он ещё с утра тут. Иди, поищи в его комнате, наверное, он там и сидит. Надежда загорелась в глазах Польки, он выскочил в коридор, только пятки сверкнули. «Хоть кому-то в этом доме счастье привалило», — подумал Серёжа. Собрались быстро, пошли в прихожую, мимо закрытых дверей в комнаты и пустующей кухни. Миша снова хранил молчание и выглядел таким сосредоточенным, словно был сапёром и шёл на разминирование. Впрочем, так оно и было. Кто знал, как отреагирует Павел Николаевич на признание сына? Радовало только одно, сегодня обойдётся без размахивание ножом, благо, сейчас его просто не могло оказаться под рукой. — Знаешь, я не думаю, что от отца тебе прилетит. Он же хирург, он привык спасать, а не калечить, — сказал Серёжа, когда они с Мишей уже шли по улице. Снег закончился, теперь сугробы, ставшие ещё крупнее, поблёскивали в рассеянном свете фонарей. Зато прохожих стало куда больше, хотя, в основном, это были дети и подростки, которые наконец-то освободились после учёбы и теперь высыпали развлекаться на улицу. — Так спасает он только чужих, — пожал плечами Миша, а потом серьёзно посмотрел на Серёжу: — Думаешь, он и правда мне ничего не сделает? — А что он может сделать? — беззлобно фыркнул Серёжа. — Схватить тебя за шарф и отбуксировать домой? Даже если так, я тебя потом украду, так что не бойся. Один ты точно не останешься. В парке было шумно и весело. У центрального входа, места всех встреч, прохаживались из стороны в сторону молодые парни, то и дело поглядывая на ворота. Время от времени к кавалером, которые наверняка успевали основательно замёрзнуть, подходили девушки и пары уходили в глубь парка, чтобы бродить по еле освещённым аллеям подальше от любопытных глаз. Серёжа испытывал зависть, глядя, как они держатся за руки. Ему бы тоже хотелось взять Мишу под руку, но, увы, это было чревато. Миша вдруг остановился, да так резко, что Серёжа по инерции сделал несколько шагов вперёд. — Ты чего? — спросил он, возвращаясь к Мише. — Слушай, может, не надо? — пролепетал он, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Я просто трушу. Ужасно трушу, как какой-то заяц. — Не бойся, — ободрил его Серёжа, укладывая ладонь в тёплых чёрных перчатках на плечо Миши. — Я же сказал, что с тобой. Вместе всё переживём. И вообще, никакой ты не трус. Пошли. Миша выдохнул, на секунду прикрыл глаза, и потом посмотрел на Серёжу полным решимости взглядом. Настало время действовать.