Соседи

      Сказать, что Славик подзаебался на работе – это еще мягко сказку на ночь сказать. Сегодня утром он даже не брал машину, потому что не был уверен, что не врежется в первый же столб по дороге. Не то чтобы помереть боялся, просто тачку жалко – кроме кредита, он еще и копил на неё, как только пошел на права учиться, а это было на второй день после его восемнадцати. Ему в феврале двадцать три будет, так что это получилось дохера дней, некупленых шмоток помоднее и пропущенных гулянок, потому что в выборе тачка – временное веселье всегда побеждала тачка. Хотя ладно, в плане погулять он не страдал. Пацаны чаще всего и так его брали, он веселый, плюс чуть что – и морды набить поможет, и потом тех, кто в усмерть ужрался, в себя привести. А что. У него мама медсестра, она с детства его учила как колени сбитые обрабатывать, а когда подрос, то и как нос вправить, и как из отравления алкогольного вывести. У них вон, один дядь Вова чего стоит – для практики отменный пациент. Славик его даже несколько раз с того света вытягивал. Иногда думает – а стоило ли того? А потом смотрит на счастливую Ляську, когда дядь Вова трезвый ее за мороженым или в парк ведет на пони покататься, – и понимает, что сделает это еще сколько нужно раз. И Влад тогда спокойный ходит, не чудит. Чудик этот, чтоб его.       Славик часто думает – что с ним не так? С Владом-то. Не, оно понятно, мамка, считай, из семьи ушла. Оставила их на батю. А что тот алкоголик запойный, так то ж у них каждый третий на районе, хули. Спальники они такие. Да вот Ляська, она может что мелкая, не понимает еще всего? Не пропадает у нее улыбка, и светится всё время. А Влад… Славик помнит, какой он был карапуз. Весёлый, как сестра. А как-то выгорел со временем. И теперь его стебут все, кому больше семи. И не чморят по жести только потому, что так сложилось. А так бы давно доканали, сбежал бы малый. Если б не хуже. Или за вид его вечно стрёмный, или за то, что из этих. Радужных.       Славику по-честному просто насрать из каких малой. Ему вообще всегда было параллельно на такие вещи. Нравится человеку человек – вот и пускай берут от жизни всё, ходят в кино, сосутся, сексом занимаются. Он вот по девчонкам, считай повезло. А то на нахер живи да изворачивайся, как бы это и любить, и по еблету не получить. А Влад… Ну не трахается ни с кем из мужиков прямо в тамбуре, да и ладно. Славик замечал, как тот одно время садился в машину к какому-то хмырю. Попал на пару телефонных звонков. Но это не его дело вообще ни разу. Вот только думает иногда… Ну хули Влад не может чисто по бабам? Хотя бы пока тут, где он как на ладони перед всеми. Была ж у него какая-то… Ленка-худая коленка… Давно, правда. Вот ходил бы хоть иногда с бабами, думает Славик, и не чморили бы его за видок странный. А тут одно на одно. И приходится ему время от времени напоминать пацанам, что Влад ему как брат, так что руками не трогать.       Владу вообще и одного Стасяна хватает. По графику как будто он его пинать приходит или чисто как с сеструхой пересечётся с ребетёнком ее. Там уже давно понятно, кто папка, тот хмырь даже алименты платит исправно. А Стас всё равно не отстаёт от малого. Ёбнутая злопамятность у их авторитета, что поделать. Иногда Славику кажется, что там что-то большее скрыто, но на все вопросы оба чуть ли не на хер шлют, так что в какой-то момент он просто перестал спрашивать. По итогу трогать-то Влада больше никто не трогает. А вот рты не заткнёшь всем. Но слова – даже самые обидные – кажется, отлетают от Влада, как горох от стенки. Он в своем мире как будто, и ему поебать что там другие о нём говорят. Даже когда вслух и в лицо. Идёт с наушниками своими и музыкой на максималке и иногда только лыбу кривую давит. Чем некоторых бесит еще больше.       Славик выбрасывает скуренный до фильтра бычок, трёт лицо руками и выруливает из арки к подъезду. Ни разу не понятно, чё он вдруг снова про Влада вспомнил. Они нормально разговаривали в последний раз тогда, еще в сентябре, когда он его в этом дурацком кигуруми запалил. А потом так, мельком на лестнице или у мусорки. А всё равно иногда думает, как они там, с Ляськой. И дядь Вова бухает или нормально сейчас.       С этой ебучей работой бабки нормальные, а жизнь подвальная. Ни хера то есть Славик этой жизни не видит и просвета не предвидится. Уйти ну никак, ему надо кредит выплачивать, мать-то вроде бухать завязала, уже год как совсем без алкашки, да только кто ее сейчас возьмёт в главные медсёстры. Так, утки вон носит да полы моет в больнице районной. И платят там соответственно. На хлебушек хватает и сиги тонкие, потому что женские. А еще в этой мастерской опыт накопить можно за год как за пять. По крайней мере, так говорят старшие механики. А он чё, лысый отказываться. Тачки чинить сейчас через одного все умные, только вот хороший ремонтник на вес золота. Славик не хочет и дальше жить таким же полунищим на днище, он хочет вот этим «на вес золота» стать и выбраться в нормальную жизнь. И с района этого свалить. И чтобы не батрачить сутками, уставая как чёрт, а приходить домой и успевать жить. И рядом чтоб кто-нибудь был. Любил и всё такое. Ага, и пони срали бабочками, добавляет он сам себе, мысленно ударяя по лбу. Размечтался снова.       У подъезда копошение какое-то, сдавленные крики. Славик вздыхает, ну и кто на этот раз пиздится там?       Подходит ближе, радуется, что фонарь еще не успели разбить. А там, прям под фонарём этим, куча-мала. И не разберёшь, за кого вступаться и надо ли, а может, плюнуть, да домой идти. Очень хочется пройти мимо, притвориться псиной сутулой, чтобы и не заметили его.       – Ты ж, сука пидорская, счас у меня за всё огребешь, – пыхтит тот, что сверху навалился, и лупит кулаками лежачего. Только бестолково как-то лупит, бухой что ли, успевает подумать Славик, прежде чем броситься расцеплять этих идиотов. Потому что «сукой пидорской» около его подъезда только одного человека могут назвать – Влада. Славик понимает это и разом забывает и про свою усталость, и про желание сделать вид, что не заметил драку. Он хватает замахнувшуюся было руку, скручивает за спиной, а потом и вторую прижимает к телу бойца, которого так и не распознал.       – Спокойно, блять, хватит, – кричит он пацану на ухо, а сам смотрит на Влада, конечно же это он. Малый лежит с закрытыми глазами, рожа в крови, дышит хрипло. Вот уебан, хули ночью дома не сиделось.       Пацан зажатый дёргается и обещает скорую смерть. Ну да, бегу лечу, думает Славик.       – Пусти, бля, защитник хуев. – Дрыгает ногами, только Славик даже заёбанный вусмерть сильнее этого пиздюка.       – Замри, козлёнок, а то разозлюсь – рога откручу.       Пацан замирает, бошкой своей крутит. Разглядеть старается.       – Славка? – Ну вот, теперь и он узнал в пиздюке Кира из соседнего дома. Голос у того такой… Бесит он, короче, Славку дохрена, и давно уже. Потому что совсем без мозгов. И без жалости. Его и Стасян рядом держит только чтобы наблюдать двадцать четыре на семь за ним, а то натворит хуйни – разгребай потом за ним.       – Ну я. А ты хуле тут ластами машешь? – Славик держит его, но уже не так крепко. Знает, что Кир отбитый, но на него не полезет вот так. – Скучно жить стало, Кир?       – Этот пидор сам нарвался, – пыхтит тот и руки потиху вытягивает. – Да пусти ты, понял я, осознал и всё такое. Домой пойду. Сам за этой приблудой следи лучше, а то улицы у нас тёмные, мало ли.       – Ага, – кивает Славик и подталкивает Кира в спину для ускорения. – Иди давай.       Славик вздыхает, слыша хрипы Влада, но пока не смотрит вниз. Следит, чтобы Кир до подъезда своего дошёл и скрылся уже. Малый тихо матерится, вошкается, но так и не поднимается из грязи.       – Ну и что на этот раз? – Славик приседает на кортаны, не теряя района, и протягивает руку Владу. – Нахуя ты сцепился с ним? Знаешь же, что ёбнутый на всю голову. Забил бы тебя, и не узнал бы никто.       – Плевать, – шипит Влад, хватаясь за предложенную руку и медленно садясь. Да, хорошо отмудохал его Кир, думает Славик и помогает Владу подняться на ноги.       – Идти-то можешь? – Влад шмыгает носом, кривится, но кивает довольно уверенно. Ну, хоть что-то. – Плевать ему. – Славик ворчит. Он не понимает такого геройства. Сунуться против таких, как Кир, это ж как с разбега об стену головой. Ну не умеешь драться – хули лезть? – Ты про Ляську подумай, раз тебе на себя плевать, герой.       – Он кота мучил! – вскрикивает Влад и срывает окончательно голос.       – Ладно, чё орёшь-то. Вон, теперь еще и сипеть будешь, – Славик отпускает его и смотрит, как пойдёт. А то еще нести придется. Потом оглядывается. – И где этот кот?       – Убежал, наверное, – вздыхает Влад и опускает голову, но тут же поднимает обратно, потому что из носа снова льётся кровь. – Ну бля, – шепчет себе под нос и достает салфетку из кармана. Славик смотрит, как белое быстро становится красным, и думает, ну вот. Мечтал поспать, а придется в доктора играть.       – Пакет твой?       – А?       – Бэ, тоже витамин. Вон, пакет, говорю, твой лежит?       – Ага, мой. – Влад тупо смотрит на него и не шевелится. Ну понятно, пациент не-в-авокадо, как шутит мама, когда в хорошем настроении рассказывает больничные байки.       Славик поднимает пакет сам, смотрит без спроса внутрь. Там мандарины, пара пакетиков какао Несквик и большая бутыль какого-то моющего средства.       – Набор новогодний?       Влад звенит ключами, пытаясь попасть в домофонную пипку, но та глючит – как обычно – и он тыкает грязным пальцем в цифры. Код от домофона простой. Но Влад не хотел, видимо, марать кнопки жижей, в которой весь изгваздался. Новый год приходит не со снежной сказкой, а реальностью с грязным месивом под ногами и непроходимыми лужами.       – Новогодний? В смысле?       – В коромысле, – хмыкает Славик. – Новый год на носу. А у тебя сетка мандарин, какао и Мистер Пропер вместо шампанского.       – А. Эт батя. Наотмечался уже, вся хата заблёвана. Мандарины не удержался, пахли так… – Влад смущенно сопит, в носу звучно булькает. – А Несквик вместо сдачи взял.       – Сорян, тупая шутка вышла. – Славику как-то неудобно становится. Он иногда забывает, как живут его соседи. И часто шутит на триста.       – Да чего ты извиняешься, не ты ж мне хату обгадил. – Влад всё сильнее хромает, и Славику это не нравится. Вроде ж не хромал уже, как в последний раз пересекались. Кир что ли снова подбил?       – А Ляся где? – вдруг вспоминает Славик, на что Влад цедит сухо «мать забрала на каникулы». Он не спрашивает, чего Влад снова не поехал с ними, это и так понятно: Влад дохрена ответственный. Знает, что один батя на праздники точно до смерти допьётся. Да и отношения у них с матерью мягко говоря никакие. Славик кивает, мол, ясно-понятно. – Хорошо, это хорошо, – тихо говорит он и снова переводит тему:       – А с ногой-то что? Ты давно хромал. И вот опять. – Хуять, мысленно рифмует он. Но о чём еще говорить, чтобы стереть этот паскудный налёт неловкости, Славик придумать не может.       – А, это. Так я подрабатывал там, в театре декорации красил. Ну и с лесов упал немного, – Влад задирает голову, глядя в потолок и прикрывает глаза. – Сука. Когда эта кровища остановится?       – Да сча, давай ко мне, обработаю тебя и кровь остановим. Мамка на сутках, не помешаем. А как тебя подлатаем, так пойдешь домой. С мистером Пропером. – Не то чтобы Влад ждал ответа или помощи от него, Славик понимает это. Больше того, он в курсе, какой Влад гордый и как всегда скрипит зубами, когда он предлагает или силой впихивает помощь свою, потому что не может не впихнуть. Да только молчать и того хуже. Смотреть на Влада и ничего не делать – хуже. Чувствует себя отчего-то в ответе за малого. Вечно думает, что не так они сделали с Ляськой, что им родаки такие достались? И еще больше хочет выплыть из этого болота. А там и Владу с малышкой поможет. Свои же.       Влад вполне ожидаемо поджимает губы. Славик смотрит на него, мысленно закатывает глаза и готовится настаивать. Хотел бы чай и на боковую, а придется – на помощи пострадавшему.       – Не надо, я сам, – говорит и сжимает руки в кулаки, Славик мог бы и не смотреть, знает эту его реакцию, но всё равно смотрит. Лучше, чем в лицо это разбитое и слишком упрямое.       – Чё ты, как дурак? – Славик считает до пяти, чтобы не завестись, а то он сейчас и так усталый до хрена и злой, как чёрт. – Сам, блять. Никуда не исчезнет ни батя твой, ни блядство, что он там развёл…       Влад моргает часто, губы добела поджимает. Славик думает, ну блять, что ты нежный такой, а котов лезешь защищать от обмудков.       – Я сам загляну к дядь Вове, проверю. Ну не тупи, Влад, харе упираться, как маленький.       – Мне семнадцать. Я не маленький, – Влад упрямо шмыгает носом. Славику хочется меньше драмы и спать. И чтобы малый не выглядел так… убито.       – Вот и не беси меня, я устал.       Славик только набрал воздуха побольше, чтобы убеждать дальше, но Влад на удивление покорно шепчет «хорошо», открывает свою дверь, пока Славик возится со своей.       – Иди, включи там свет, умойся, полотенце любое бери. Грязное шмотьё всё в прихожке оставь. Прям всё. Загадишь хату – будешь мыть еще и у меня. А я пока батю твоего проверю, может скоряк надо.       – Да нормально с ним…       – Не спорь, бля, малый.       Бесит сильно. А еще жалко этого пиздюка. И вообще уже всё бесит, уныло думает Славик. Он ждёт, пока Влад прикроет за собой дверь в его квартиру, а сам шагает в соседскую.       Дядь Вова спит калачиком на диване. Вонища адская, и Славик раскрывает окно пошире, надеясь, что это немного поможет.       – Ёбаный ж ты свет, дядь Вов, – ругается он, подставляя тазик к дивану. Дядь Вова открывает один глаз, смотрит невменяемо, но когда он показывает ему таз и объясняет, что блевать теперь надо сюда, а не вокруг, кивает послушно и извиняется. Вот и злись на такого. В жопель бухой, а всё туда же – простите-извините. Интеллигенция со всех щелей. Гляди еще и Бунина с Пастернаком зачитывать начнёт. А чё. Дядь Вова может.       Славик открывает окно на проветривание еще и на кухне, осматривает зону поражения. Выглядит всё плохо, но он думал, будет хуже. Дядь Вова храпит, когда Славик тихо закрывает за собой дверь.       Влад сидит на краю ванны в одном носке и огромной чёрной толстовке. Славик думает, он там чё, и труселя снял? На малом толстовка реально большая размеров на пять, оверсайз, все дела, а Влад ее еще и тянет рукой изо всех сил. На самые коленки костлявые натягивает. Другой рукой с полотенцем сжимает нос.       – Я постираю потом, – гнусаво сипит он.       – Да забей. Чё в одном носке? – Славику и смешно, и нет. Ну, малый правда до усрачки угарный в одном носке. Пальцы на голой ноге поджимает, а те синие почти.       – Так холодно, у тебя вон даже коврика нет.       – Постирала мать, не высох. А второй чё снял, если холодно?       – Ты сказал «всё грязное снять», – Влад пытается кривлять его, но с его хрипатым голосом и битым лицом выходит так себе. – Ну вот он мокрый весь, я в лужу наступил.       – Потому что не хер в кедосах такой погодой шариться! Зима же, блять, на дворе, – ворчит Славик и стягивает носок с ноги Влада. Тот шумно вздыхает, но молчит, только смотрит так, типа, ты чё? А Славик хер знает, чё. Через плечо. Бросает, не сильно прицеливаясь, носок в кучу одежды в прихожке и снимает свои сухие носки со змеевика. Вязаные, с кривыми смайликами, мама как-то купила дома носить. Славик чувствует, как горят уши, но всё-таки бросает их Владу на колени, тот хватает, отпуская толстовку. Толстовка немного стягивается обратно вверх. Славик переводит взгляд на взъерошенные волосы Влада. – Сам наденешь? Или помочь?       – Сам.       – Сча, я аптечку притащу тогда.       Славик не знает, почему его так смутили собственные носки, тем более, что Влад никак не показал, что они кажутся ему смешными.       Славик не задаётся вопросом, почему его так зацепил край толстовки Влада. Тем более, надеты ли на его жопе трусы.       Через десяток минут, сотню матов – его и малого – и горку кровавой ваты, Влад выглядит заметно лучше. Славик, скорее всего, наоборот.       – Давай я тебе тут помогу хотя бы? – Влад окидывает взглядом засранную ванную и останавливается на куче своей одежды, бездумно почёсывая бедро. Из-под толстовки выглядывают фиолетовые трусы.       У Славика спорить нет никакой охоты. Он кивает, отворачивается и демонстративно включает воду, ополаскивая руки.       – Я мыться буду, вытру тут. Выкинь вату, аптечка знаешь где у нас стоит. Верни на место. И поставь мне воду под пельмени, жрать хочу сильно. И это, можешь у меня какие штаны взять в шкафу. Ну, если жопа мёрзнет, – Славик хмыкает и выталкивает Влада под его ворчание «ты всегда жрать хочешь» из ванной, не давая шансов на протесты.       Что он делает? Надо было малого домой отправить да и всё.       Думать об этом не то что лень – просто сил нет. Славик включает напор посильнее и заходит под горячие струи воды.       Да не похер ли? Он помог, ему помогут. Рука руку и всё такое.