Соседи

      Славик смотрит в потолок, там трещины такие – похожи на паучью сеть. Очень похоже на его жизнь, кстати. Он перебирает пальцами спутавшиеся волосы в Маринкином хвосте, а та лежит на его плече, сопит. Довольная вся такая. Расслабленная. Славик ей сильно завидует, потому что у него так и не получилось ни напряжение сбросить, ни забыть все проблемы. Нервяк такой, что потряхивает. Да он даже когда кончил, умудрился вспомнить, что скоро придется непонятному кенту непонятную тачку гнать. Он вздыхает громко, Маринкина голова тяжестью прижимает к кровати.       – Ну ты чего, Славочка? – Кто бы знал, как его бесят эти славочки, но бабы... Они нежности любят. Приходится стискивать зубы и молчать. Маринка голову поднимает, смотрит на него. Как будто читает что-то у него на лице.       Что там почитать можно, кроме хуйни всякой, Славик не понимает, но глаза не отводит. А то еще вопросы начнутся. Хотя, сегодня Марина разговорчивая и так.       – У тебя проблемы какие-то? Ты напряженный сильно, – она улыбается и ведёт пальцем с оранжевым лаком по его подбородку, горлу. Щекотно рисует что-то на груди и сильнее надавливает, кружит вокруг пупка. Мысли Славика гложат его, но не так, чтобы он не отреагировал на ее заигрывания. Маринка улыбается шире, довольная. Славик тоже, собственно, рад. Вопросы ему нахер не нужны, и так тошно.       – Сейчас вот стоит одна, прям больно, – хмыкает он и надавливает ей на плечо, Маринка понятливая, сползает вниз. Славику нравится она этим: простая, без обидок всяких и готова к разному в постели.       Он кончает на этот раз приятнее, уже без тупого ощущения, что вагоны разгрузил, а впереди еще столько же. Легче даже становится. Он жмурит глаза и вдруг думает – а как оно, когда с пирсингом на языке минет делают? Наверное, кайфово.       От этой мысли Славик так резко садится на кровати, что Маринка пугается, подрывается за ним, вытирая рот рукой.       – Что такое? – хлопает обиженно глазами.       – Блядь, крышак поехал совсем, – хрипит он и встает с кровати.       – Я не понимаю, Слав, – Маринка выглядит так, будто сейчас расплачется, и Славику вдруг так стыдно становится, что хочется разогнаться и башкой в стену. Но это вряд ли поможет. Он ведет себя странно, а еще не любит, когда женщины плачут. Слова не складываются, но он должен ей как-то объяснить. Славик надевает трусы, джинсы напяливает, почти не глядя.       – Слушай, это... Всё хорошо, типа. Ты ни в чём не виновата, я забыл просто... – Он вздыхает опять, курить вдруг охота, кажется, даже уши горят. – Марин. Ты права, проблемы у меня. И я забыл, что надо позвонить кое-куда и... блядь. Всё сразу навалилось. Прости меня, ладно? – Он гладит ее по щеке, целует быстро в щёку. Маринка уже реветь не собирается, но щурит глаза, не верит в отмазки его.       Ну и правильно, думает Славик, не верь мне. Злись на меня. Вообще чтобы не хотелось ничего со мной. И звать меня к себе не надо, потому что я не тот, кто тебе нужен. А кто мне нужен, я вообще не знаю. Может, и никто.       Думает, а вслух не говорит. Может, и зря.       – Я тебе совсем уже не нравлюсь, да? – Маринка не грустная, у нее гордости больше, чем скромности, это точно. И она давно не надеется на что-то со Славиком. Но ему всё равно хочется позорно свалить подальше от ее взгляда. – Ты на соседа своего, этого, прибабахнутого, и то с большим теплом смотришь. – Она отворачивается от него, как от говна. Славик хочет сказать, что Влад не прибабахнутый, нормальный он, но Маринка руку поднимает: – Молчи, – говорит, – не надо мне ничего объяснять. Я не в обиде, просто… Странный ты, Славик. – Она разворачивается и уходит в комнату. – Захлопни за собой на замок, ладно?       Славик кивает, как будто Маринка тут еще, чертыхается, с третьего раза попадая в расхлябанный кед, и уходит, бросая «пока, Марин». Не просит прощения, потому что не нужно оно тут никому, не ждёт ответа, потому что его и не будет.       Маринка – она нормальная баба, в целом. Только вот я какой-то ненормальный по ходу, думает Славик, усмехается сам себе и прикуривает сигарету. На общем балконе у них даже кресло недоломаное стоит, для удобства. Он плюхается в него и смотрит сквозь щели ограждения. На улице тихо и спокойно. Славик думает – ему бы в жизни чтоб так было. Но телефон вибрирует, как будто подсказывая, что в реальном мире стола заказов нет. Только херова туча проблем, и выбрать ты можешь только с какой стороны ее разгребать начнёшь. И то не факт. От: Стасян: Через три дня будь готов. Всё как договаривались. мобилу паспорт ключи дома оставляй.       Славик затягивается и шипит, обжигая фильтром пальцы. Щурится, выдыхая дым, бросает потемневший бычок в банку из-под кофе. Подкуривает еще одну.       Дверь скрипит, но Славик не оборачивается. Это может быть сосед, может – мать увидела и решила спросить что-нибудь. Или Маринка подышала и решила что-то еще сказать, ну, или уронить ему на голову вазу. Он бы даже понял ее.       – Много куришь. В курсе, что ты в зоне риска примерно по сотке заболеваний?       Влад умничает, Славик принимает его слова за заботу и никогда не бесится от этих моралей.       – Сам-то не сильно лучше.       – Я ж говорил, что не на постоянке, – Влад супится, усаживается на деревянный ящик напротив. Откидывается лениво на бетонную перегородку. Он всё еще шепелявит, но говорить ему явно легче, чем вчера.       – Ну и зачем тогда рот говнить? – Славик снова откидывается на пружинистую спинку кресла, но теперь даже удается немного расслабиться. Как будто передал часть дежурства Владу.       – Просто. Иногда хочется, – Влад пожимает плечами и достаёт телефон, ковыряется там усердно, даже брови хмурит. Славик наблюдает за его лицом, как будто больше смотреть не на что, считает от скуки, сколько у малого проколов. Один в носу, губа, язык... Славик сглатывает, вспоминая ранку, по спине морозом пробегает страх вперемешку с чем-то еще, но он отвлекает себя и считает дальше. Ухо. Там одна длинная штанга в хряще, в два прокола вдевается, в мочке два кольца и еще одна серьга в хряще на другом ухе. Он не видит ее сейчас, просто помнит, что там тоже есть. Это сколько? Семь? Влад отвлекается от телефона: – Что? – спрашивает он и тянет губы свои в лыбе котячьей.       – А у тебя сколько этих, проколов? – Славик спрашивает почти бездумно, потом отчего-то смущается своего вопроса, но решает, что уже всё равно спросил, так что лицо кирпичом и была не была: – Я семь вроде насчитал.       – А ты чего не на работе? – Влад грубо съезжает с ответа на простой вопрос, краснеет всем лицом, даже на шее пятна видны, а Славику смешно. Он не отстанет теперь от малого ни за что.       – А ты с темы не съезжай. – Славик улыбается, сползает еще немного с кресла, раскидывает ноги и носком правой пинает малого по кроссовке. – Я там с утра был, отпросился. Ну. Типа в отпуск ушел на недельку. Устал чёт, – Славику даже врать особо не надо. Он и вправду слишком заебался последнее время. Только, если бы у него был выбор, он бы лучше летом в отпуск свалил. Может, съездил бы куда. Хоть в Питер, хоть на озеро какое ближайшее. – Так что? Говори давай, а то сам начну искать, – он смеется, глядя, как щёки малого почти дымятся от смущения.       – Пффф, – Влад фыркает, ёрзает на шатком ящике. Смешной. Чё ломается. – Кто тебе даст?       Славик запинается, ну да. Действительно.       – Восемь... Ой, девять уже, – Влад ерошит волосы, а Славик дёргает рукой, хочется то ли подзатыльник ему дать, то ли что-то типа того.       Девять.       То есть, где-то еще два, которые так не видны.       Славик мысленно материт себя. С хуя ли он вообще это затеял? Теперь любопытство такое, прям руки чешутся узнать, где еще два. Соски что ли? Что там еще можно проколоть, бля...       Славик тянется к мятой пачке, подкуривает сигарету и дёргается, когда слышит Владов голос – тому кто-то позвонил. Учёба или что там у него. А у Славика любопытство куда-то ушло, куда-то не туда. Он крутит зажигалку, перебрасывает ее между пальцами, роняет, поднимает с пола и сталкивается с непонимающим взглядом Влада.       – Чё ты, малый, – Славик решает идти на опережение, вдруг получится скрыть, что сам охуел от своего вопроса, – идешь к рекорду какому? К двадцати сколько планируешь? Двадцать, чтобы ровно? – улыбается даже правдоподобно. Всё-таки, чуваки, которые пробивают себе всё, даже член, кажутся ему как минимум долбоёбами. От одной мысли о пирсинге в члене у Славика, например, кишки стынут. Да и с грудой металла уже никакой красоты. У малого вот ничё так, даже красиво. Язык только стрёмный был с кровищей. Но это сразу, а потом пройдёт-заживёт.       Влад замирает, рассматривает его как-то слишком внимательно. Хмурится еще, как будто он его спросил, сверху или снизу проще добраться к мотору в Рено.       – А тебе что? – Выглядит то ли испуганно, то ли расстроено. Славик не шарит в эмоциях этих, только малый сейчас с такой миной, которую стереть охота, и чтобы больше не видеть. Котёнок на мусорке, блять. – Бесит тебя это всё? – Влад пальцем круг обводит, на лицо показывает. – Тоже уебать иногда хочешь, наверное? – Славик от неожиданности подбирается весь, а потом подскакивает с кресла, и то скрипит, как будто развалится сейчас от жестокого обращения. Славик дышит громко, старается голос не повышать, но выходит плохо.       – Ты дурак, малый? – Влад моргает часто от его тона, а Славику даже обидно как-то. Как он мог такое придумать вообще в башке своей с бедами. – Я разве хоть раз тебя бил?       – Нет, ни разу, – Влад улыбается горько так, прячет телефон в карман и тоже поднимается. – Но это не значит, что никогда не хотел. Я же фрик, гей, – ухмыляется, – районный пидорас.       – Пидорасы – это те, кому есть дело до других, а не ты, понял? – Славика от злости вперемешку с какой-то непонятной ему обидой аж трясет всего, он сжимает кулаки. Не врезать хочет, просто, не знает, куда деть всё, что кипит в нём.       – И сейчас?       – Что сейчас? – Славик пелену красную перед глазами смаргивает, малый близко, кривит рот не улыбкой, а подделкой какой-то.       – Сейчас не хочешь меня ударить? – Влад взглядом указывает на его кулаки, и Славик прячет руки в карманы толстовки.       – Не хочу я тебя бить. Блядь, – Он трёт рукой лицо. – Я что, совсем конченный по-твоему?       – Нет, – Влад мотает головой так сильно, что волосы растрёпываются в кучерявое облако, и вообще кажется, она сейчас оторвется. Славик не выдерживает, обхватывает ладонями его лицо, чтобы прекратил. У него самого в глазах карусель от этого. – Ты не такой, – говорит Влад и смотрит прямо в глаза. Славику становится неуютно, он опускает руки и улыбается, чтобы разрядить обстановку. Малого, походу, штырит сегодня не меньше, чем его самого.       – Ну и за что мне тогда бить тебя, малый? – Славику уже кажется, что скоро его подорвёт не на своей, так на чужой мине из нервов и эмоций. Всё тело колбасит так, что наверное, даже Влад видит это. Видит, молчит и грызёт губы.       Бесит.       – За это, например, – выдыхает он и подаётся вперёд.       Славик от неожиданности не включается сразу в то, что происходит, а малый почти сразу отстраняется немного и поддевает почти незаметно языком его верхнюю губу.       – За это, – тихо говорит в сантиметрах от его лица и на максималках упёздывает с балкона, оставляя Славика одного.       Шестерёнки в голове натужно скрипят и стопорятся. Славик поднимает руку и касается пальцами губ.       – Ну охуеть, – говорит он и, не глядя, плюхается в кресло, позвоночник обиженно простреливает в ответ болью. – Ёбанный пиздец.       Славик просто смотрит в одну точку, крутит сигарету, так и не поджигая ее, и время от времени трогает губы, как будто там есть какое-то чёртово подтверждение тому, что ему не показалось. Что это действительно было и надо как-то дальше это рулить. Наверное. Он всё-таки подкуривает и горбится, упираясь локтями в колени.       – Охуеть, – говорит Славик и если бы кто-то сейчас спросил, что это значит – он бы не ответил. Ни хера не понятно, и по правде сказать… По правде сказать, только этим ему не хватало сейчас мозги грузить, но не думать не получается.       – А ты чего тут, Слав? – Славик думает, что этот балкон мёдом намазан. Маринка подходит ближе и присаживается на подлокотник. Не обижается уже, думает Славик, но не чувствует ничего. Ни радости, ни облегчения. У него вон, малый с катушек съехал. Маринка кладёт руку ему на плечо, приобнимает. – У меня есть еще минут тридцать, хочешь?       Славик вскидывает голову, смотрит на нее – шутит, нет? Думает, а может? Даже представляет, как прижмет ее к стене, задерет халат и без всяких нежностей толкнется в нее. Она любит так, Славику тоже не в кайф лизаться сто часов. Он гладит ее руку, сжимает голую коленку. А потом вспоминает, что и презика у него нет, и желания никакого. Потому что через три дня ему могут яйца отстрелить нахрен или его целиком прикопать в лесополосе, а еще его малый только что поцеловал.       Славик кашляет, чтобы комок в горле ушёл, и улыбается старательно.       – Не, малыха. Загрузился я, пиздец просто. Дела, – он смотрит в сторону, чтобы не врать в глаза, – а так бы я с радостью уже из штанов выскакивал, ты ж знаешь.       Маринка вздыхает грустно, ну чисто актриса. Славик поднимается сам, тянет ее к себе и тискает за задницу, чтобы не целовать. Не хочется.       – Тогда в другой раз?       – Конечно! Ну всё, иди давай, я счас банку от бычков почищу и надо матери помочь, она ремонт затеяла.       – Ты хороший, Слава, хозяйственный, – говорит Маринка, поправляя халат. – Где б мне такого мужика для себя найти? – Смотрит, коза такая, вызывающе.       – А ты внимательно посмотри, может, есть такой рядом, а ты нос воротишь, – Славик ржёт, намекая ей на многолетнего ухажера, Саню. Тот за ней какими только косяками не плавает, а она ни в какую. Дура. – Саня тоже хороший и хозяйственный. А еще у него друзья нормальные. Некриминальные.       Славик складывает руки на груди и смотрит на Маринку. Та, кажется, впервые задумывается. Надо же. Славик сам охреневает – ничего такого не сказал, а вдруг у Санька шанс появился. Надо написать ему, пусть купит билеты в кино и цветы, какие там девчонки любят. Не ромашки, явно.       – Ну что? – Маринка не выдерживает, хохочет. – Отстань, сваха!       Славик смеётся с ней и думает, ну всё. Точно растаяла. Вот и пойми этих баб.       – Всё, идём уже.       Славик ставит обратно пустую банку для окурков и выталкивает Маринку в подъезд. Она ждёт, пока он закроет дверь на ключ и обнимает его за талию.       – Жалко, у нас с тобой кроме дружбы уже ничего не срастается, – говорит с улыбкой и кладет голову ему на плечо. Славик обнимает ее за плечи, доводит до двери и не жалеет ни о чём. Маринка, кстати, тоже не жалеет. Просто жизнь такая, не сложилось. Чё теперь, рыдать что ли?       – С другими сложится, – улыбается он и ерошит ей волосы. Маринка хохочет и бьет его по руке.       – Балда, причёску испортишь.       – Да ты еще не наводила свой марафет, не заливай.       Дверь напротив хлопает так громко, что Маринка ойкает от страха. Славик знает, кто стоит за их спинами.       – Привет, Марина, – Влад машет ей и кивает ему молча. Краснеет, как рак.       Как дурак. Славик сжимает челюсть, снова внутри горит злость. Сразу на всё: на Стасяна, который прижал его с этим ебучим делом, на Маринку, что стоит, как вкопанная и сканирует Влада, на малого, который приклеился взглядом к полу и вообще не двигается. Памятник, блядь.       – Ладно, Марин. Пока давай, – Славик сжимает ее плечо и идёт к своей двери. И к Владу соответственно.       Малый дёргается, когда он подходит, бурчит под нос «пока» и бежит вниз по лестнице так быстро, что Славику хочется за шкирку его словить, чтобы не наебнулся на повороте.       Но он не делает этого, понятное дело.       Славик заходит домой, мама вся в побелке, подруга ее тут же, такая же вся измазюканая. И обе как лампочки светятся. Славик переодевается быстро, заходит на развороченную кухню.       – Ну, давайте, капитанши, командуйте. Я весь ваш, – Славик думает, хорошо, что дома вот так. Иначе он бы и сам крышей поехал.       Он не замечает, как проходит остаток вечера и как наступает ночь, не помнит, чем его мама кормила и как он отмывался в душе от стройки.       Славик не помнит, как лёг спать и что ему снилось.       Он просыпается со стояком, как будто и не ходил вчера к Маринке. На губах горит поцелуем ощущение пирсинга колечком, Славик матерится, потому что честно – надеялся, что ему это просто показалось, но приходится признать – малой его поцеловал. И это было не противно. Об остальном думать не то, что не хочет, времени нет.       Телефон оживает, когда он допивает кофе.       От: Стасян:       Я договорился с Лысым. Можешь сегодня к 12подъезжать, даст тебе тачку погонять. Разомнешься       Славик смотрит на кучку рожиц, которые Стасян добавил вторым сообщением и думает: весь мир поехал с катушек или это только он сейчас в дурке, а всё, что вокруг происходит, ему просто кажется?       Он отправляет «ок» и моет по-быстрому посуду. Ему еще шкафчики повесить надо, мать оставила записку с заданиями, как золушке. Только он на свой бал всё равно успеет, без феи крёстной.       Пишет Лысому, что приедет и даже не опаздывает. Тачку ему дают хорошую, трасса свободная, гонки тут обычно по вечерам, а днём можно тренироваться, если с Лысым перетереть заранее. И это значит, Стасян был уверен, что он не откажет. Ублюдок. Славик вспоминает их доводы и скрипит зубами.       Ему нужно выплеснуть злость – трасса для этого лучшее средство.       Славик любит машины. Любит ощущение свободы, скорость и гонки, иногда даже участвует, так, для адреналина и чтобы не потерять навык. Он не мечтает участвовать в официальных гонках – не такой наивный. Но те, что проводятся тут, максимально нормальные. Лысый за безопасность еблет откусит, так что за лет семь, что Славик тут околачивается – сначала зрителем, потом пацаном на побегушках и наконец участником – никого вперёд ногами не вынесли. Тачки бьют, но как без этого. На других гонках, что есть в зоне доступа для них, бьются всмятку люди.       Всмятку Славик любит только вареные яйца на завтрак, так что дружба с Лысым для него на вес золота.       – А ты молодец, не теряешь сноровку, – хвалит его Лысый, когда Славик проезжает последний на сегодня круг. Он не побил свой рекорд, но был близко. И то неплохо.       Славик улыбается вовсю, у него адреналин разве что из ушей не валит. Прощается гордый собой, просит на завтра ему дать еще час и довольный, что Лысый соглашается, едет домой на своём – хоть и любимом – но ведре с болтами.       Лифт уже почти закрывается, но он успевает засунуть кроссовок и двери скрипят, но послушно разъезжаются в стороны. Внутри стоит Влад, Славик думает, что-то они стали дохрена часто встречаться. Телефон жужжит, он смотрит на рожу Стасяна на экране и понимает, что если не поднимет, тот может припереться даже к нему домой.       – Говори быстро, я не один, – говорит он тихо, но Влад всё равно конечно слышит и хмыкает. И тут же тупит снова в пол, пряча лицо в волосах.       Стасян уточняет, что ничего не изменилось, называет еще раз адрес, где забирать тачку и говорит, что встретит его сам на месте, чтобы проконтролировать. Славику хочется послать его нахуй и предложить контролировать своих упырей и сеструху, но прикусывает язык. Косится на малого, но тот снова в режиме памятника, даже дышит через раз.       – Я всё понял, Стас. Давай пока, устал.       Стас громко чмокает и ржёт как конь, Славик закатывает глаза и сбрасывает вызов.       – Приехали, – говорит он, когда лифт открывает двери, а малый так и остается внутри.       – Я знаю, – Влад так и не поднимает голову, шуршит за ним следом. – Я думал, ты завязал с делами Стаса, – бросает он ему в спину. Славику как будто кирпичом в затылок прилетает.       – Я и завязал.       – А это что? Развязал?       – Типа того, – Славик открывает свою дверь, потом снова прикрывает ее. – А что тебе? Волнуешься?       – Ага, – Влад засовывает руки в карманы и палит в стену. Пиздюк малой. – Не хочу потом сухари носить в тюрячку.       – Не придется, – Славик улыбается. Ему вдруг становится тепло. – Я аккуратно.       – Аккуратно дома бы сидел, ты же знаешь, что Стас, он, – Влад запинается, смотрит на него наконец нормально. Краснеет вспышкой и видно, что весь запал у него исчезает. Вспомнил, видимо, что сделал. А вот Славик не забывал.       Славик не забывал и думает: надо проверить. Просто. Повторить… это.       – Откажись, Слав, пожалу…       Славик не даёт ему договорить, сам не замечает, как шагает вперёд, кладёт руку на затылок Владу и притягивает его к себе. Не целует, просто припечатывает губы к его губам, вжимается, ощущая, как давит пирсинг, и не закрывает глаз. Смотрит, как малый ошалело таращится, и чувствует какое-то злорадное удовлетворение. Как будто отомстил за тот раз ему. Как будто это шутка какая-то. А потом повторяет движение Влада, скользит языком по его губам, обводит кольцо несколько раз, потому что он не трус, как некоторые. И даже прикусывает его верхнюю губу. Задушенный всхлип Влада стоил того, думает Славик и отстраняется. Улыбается, как будто не сошёл только что с ума и не сделал какую-то хуйню непонятную.       – Ты зачем это сделал? – Влад даже заикаться начинает немного, это Славику кажется каким-то милым что ли, он гладит его по голове, но Влад сбрасывает его руку, отходит на шаг, не больше. – Зачем? Ты куда влез, Слав, ты зачем туда влез? Они же не посмотрят на старую дружбу. Ты кинул их, они не забудут тебе этого!       Славик закрывает ему рот, смыкая губы большим пальцем, и гладит колечко. Влад громко сопит и смотрит на него глазищами большими, как будто в мультяшку превратился.       Думать о том, что он делает, Славик не хочет. Вот решит со Стасяном дела, может, потом и решит всё. Может, вообще уже не придется думать, как знать.       – Иди домой, малый, – говорит он и кивает на приоткрывшуюся дверь, в которую выглядывает Ляська. – Привет, зайка. Как ты, хорошо? – Ляся радостно кивает ему и зовёт в гости. Славик качает головой:       – Не могу, зайка. Не время сейчас, – да и вообще. – Забирай брата, а то он балуется, – Славик смеётся, глядя, как малышка послушно тянет Влада за руку, упираясь ногами в пол.       Влад всё смотрит, сверлит глазами своими, без звука говорит:       – Не делай этого. Не надо.       А потом Ляська захлопывает дверь, и Славик думает, показалось. Просто лампа тут идиотская, малой не плакал.       Славик заходит домой и садится на пол. Снимает кроссовки и уговаривает себя подняться, потому что это тупо как-то – сидеть на полу. Не подросток же из сериала. И нет, кажется, это всё-таки у него крыша поехала. Это он пизданулся, а не все вокруг.