- Да что ты знаешь о смерти?
- Она самая прекрасная. И у неё чёрные глаза.
1 Уртиа чувствовала себя Одиссеем, застрявшим на острове лотофагов, она словно бы вкусила плоды лотоса – плоды забвения. Картины в её голове были размыты так, будто лежали на песчаном дне вокруг этого самого острова. В них можно было вглядываться вечность: и как только в водной ряби виднелся знакомый силуэт, вознаграждающий часы терпенья, над островом тут же восходила луна, а тени прошлого уплывали за горизонт вслед за давно почившим солнцем. Лишь одно лицо в этих таинственных водах забытой жизни она видела удивительно чётко – лицо женщины с нежной, но издалека кажущейся фарфоровой кожей и смоляными волосами. Она гладила её по голове и щеке, провожая каждый свой жест взглядом, преисполненным грустью, страхом и чем-то ещё никак не относящимся к этим мрачным чувствам, чем-то тёплым настолько, что у самой Уртии сжималось сердце – так хотелось увидеть, почувствовать подобное вновь. А ещё до дрожжи хотелось записать на звуковую дорожку и заслушать до дыр тихое обещание: - Очень скоро я заберу тебя отсюда. С острова лотофагов никто не выбирался, все пилигримы забывали, что искали лишь тихую гавань, чтобы переждать бурю, что далеко за морем их ждёт дом и семья… «Нет, хватит надежд, что за мной причалит Арго, хватит этих высокопарных сравнений, прячущих уродливую реальность. Я не более чем подопытная белая мышь, напичканная до потери сознания наркотиками. Я не должна этого понимать и не должна ничего помнить, аккумулировать магию для безумных опытов Мозга – вот мой предел, и не ошибись он с дозировкой, это бы продолжалось… очень долго» Девочка сжала кулаки, не заботясь об острой боли от впивающихся в кожу нестриженных ногтей. Боль приводила в сознание. В её голове созрел план. Тот факт, что ей – десятилетней девчонке – удалось перехитрить Мозга, настолько пьянил Уртию, что она летела по бездорожью на чистых рефлексах, не замечая, что когда-то давно она проходила здесь с матерью, топча противную слякоть от тающего снега, сейчас же белые хлопья только начинали ложиться на уже промёрзшую от ветров землю. Телу, начинающему холодеть вместе с почвой, было впору вопить: «Остановись, подумай, постой!», но Уртиа не сбавляла безумно-быстрого судорожного шага вплоть до заснеженных холмов родного дома. На мгновение, всего на мгновение она замерла и, окинув внимательным взглядом родные просторы, попыталась набрать в лёгкие побольше воздуха. Неестественный жар ломил каждую мелкую, не окостенённую до конца, в силу возраста, кость, а лёгкие сдавило гадкое влажное удушье. «Созидатели льда не умирают от холода… Это так глупо и так нечестно! Мама! Мама, подожди меня ещё немножко» И провалилась в чёрную яму, леденяще-холодную и удушающе-жаркую, сотканную из собственной лихорадки. В лёгких стало сухо настолько, словно вся жидкость из них резко испарилась, Уртиа была готова поклясться, что видела в этой непроглядной тьме клубы пара своего последнего дыханья. Беловатая дымка затейливой змеёй вилась ввысь, где когда-то светило солнце… А затем она моргнула, и всё вокруг вновь озарил свет. Перед ней лежал всё тот же заснеженный холм. - Привиделось… - Девочка облегчённо выдохнула. – Нужно поторопиться к маме. Невесомо лёгкая ладонь коснулась её волос, а затем нежно потрепала щёку, девочка с удивлением отметила, как эти прикосновенья похожи на прикосновения матери, и как бела её фарфоровая кожа, словно совсем недавно она тренировалась в магии льда на улице. - Ты стала очень сильной. Теперь мы можем отработать твою стойку, в ней всё ещё мало свободы. - Мама… - Девочка обернулась, и хотела было уткнуться лицом ей в живот, пряча предательские слезы – она сильная, нельзя, чтобы Ур передумала! – но та ловко ускользнула от объятий, приподняла холодными пальцами её подбородок. «Она так хочет видеть как я плачу?» - С обидой подумала Уртиа, но тут же обомлела от вида двух чёрных ям, с клубившимся в них дымом, на лице матери. И активно заморгала, пытаясь убрать пелену слёз. - «Мне всё кажется, всё кажется..» - Я помню, как ты родилась. – «Ур» улыбнулась и зажмурилась от яркого солнечного света, отражающегося от снега. – Ты задыхалась, точно так же как сейчас, а мать роняла слёзы на твои щёки. Девочка потупила взор, борясь с желанием не верить в услышанное. Короткие рукава её платьица с явной неохотой и чуть слышным треском приняли участие в осушении замерзающих дорожек слёз. По-детски глупо было стоять и вытирать их перед лицом Смерти. - Ты не забрала меня тогда. - Это было бы так скучно. Смерть зевнула и сладко потянулась, словно собиралась примоститься на огромный сугроб и вздремнуть после столь долгого и утомительного разговора, однако тут же приоткрыла глаза, вызывая у Уртии очередной приступ дрожи. - Пойдём, поглядим на твою старушку. – И взяла девочку за руку. Тишину можно было резать ножом. Но Уртии и не хотелось говорить, она с жадностью оглядывала свой дом (чуть бледнея от вида дыма, идущего из трубы), вечнозелёный лес вокруг и чуть обвалившуюся от времени ледяную горку, которую когда-то строили они вместе с матерью. Но её самой нигде не было. Уртиа заглянула в разукрашенное инеем окно, безуспешно пытаясь выцепить взглядом хоть что-то, что намекнуло бы, что она там. - Она ведь не умерла? Она жива?.. Смерть вздохнула. - Не здесь. – Она схватила и повела за собой упирающегося, забывшегося в отчаянии и гневе ребёнка так, словно та не весила ни грамма. Неясная тоска перекочевала на вечно-довольное лицо Смерти. Они обогнули пару елей, едва касаясь их заснеженных ветвей. Не упирайся Уртиа столь самоотверженно и упорно, она бы увидела чернеющие иголки под осыпающимся снегом… Затем девочка прекратилаочевидно бессмысленную борьбу и побежала сама. Она помнила это место – тренировочное поле. Сердце Уртии от вида матери с родными серыми глазами и румянцем на щеках забилось бы чаще, будь она жива, и тут же бы пропустило удар… Ур тренировала двух мальчишек – её ровесников – улыбающихся и до неприличия весёлых. Она сказала им что-то, и они все втроём громко рассмеялись, разгоняя сидящие на елях стайки северных пересмешников. Ей нашли замену, а ведь не прошло и года. Она жила одним призрачным воспоминанием о матери от одной дозы наркотика до другой и бежала босыми ногами, утопая в сугробах, чтобы снова увидеть её, вспомнить всё и понять, что жизнь стоила её боли. Глядя на предательство матери, Уртиа поняла, что жизнь стоит гораздо больше. - Ты всё ещё здесь, Смерть? – Кивок в ответ, едва заметна искра интереса в чёрных глазах. – Я больше никуда не пойду с тобой. - Х-о-о-о-у? – Лже-Ур почти издевательски усмехнулась в ответ на неожиданное заявление. – Думаешь - я тебе благоволю? - Думаю, что тебе смертельно скучно. – Уртиа донельзя точно скопировала посланную ей усмешку. - Госпожа? – Уртиа отвлеклась от созерцания заснеженных холмов, обернулась, оглядывая почти сияющие в солнечном свете миндальные волосы Рангику. – Почему мы не поехали сразу в портовый город? - Это было бы так скучно, Ран-чан, не находишь? 2 Рангику закинула ногу на ногу и подёргивала ступнёй, пытаясь делать это под ритм напеваемой ей песенки, выходило бы недурно, помни она хоть одну мелодию целиком; даже такие вещи не задерживались в светлой голове надолго. «Пора забыть генсеевские песни, совсем скоро я услышу фиорские, вроде той, что завывал гитарист в таверне Харгеона. Бодрая была, но непонятная в каждом слове» Мацумото решила попробовать напеть и её. - Король драконов. – Неожиданно «Госпожа», который за весь день не проронил и слова, сказал уж совсем что-то странное. Рангику даже подумала, что артефакт-переводчик барахлит, да только не было его. Значит, она неправильно расслышала. - Что-что? Вы та-а-ак долго молчали, что я совсем отвыкла от вашего голоса, Уртиа-сан. - Гимн королю драконов. Из репертуара Йомазу? Женщина помрачнела и покачала головой, что вызвало у маленького человечка в маске, по какой-то ошибке мироздания именуемого «госпожой», смех: - Милая, ты так скисла, словно я тебя спросил о бывшем любовнике, а не парнокопытном дружке. – Пояснил причину смеха господин. - Он бывший друг. Это куда хуже. - И кем же стал тебе бывший друг? - Чужаком. Рангику расхотелось петь и говорить, ей расхотелось ехать в этом, пропахшем дорогим женским парфюмом, экипаже, независимого от того молчит или говорит его хозяин. Он был жутким человеком, прячущим своё лицо за маской и магией иллюзий, как глубоко он прятал свои истинные мысли и мотивы, оставалось только догадываться. Отчего-то осмысление психологического портрета Уртиа вызвало в душе Рангику какое-то неясное назойливое чувство. - Не того полёта он птица, чтобы о нём говорить, верно? – Господин усмехнулся и принялся вглядываться в свой излюбленный аксессуар – хрустальную сферу. – Иное дело – наши планы. - Давно пора их обсудить. – Кивнула шинигами, упуская первую часть фразы. - Для начала скажи, что для тебя важнее: доказать свою лояльность мне и Сердцу Чернокнижия или поскорее разделаться со своей частью сделки? Мацумото нутром чуяла, что вопрос с подвохом, и выдавила максимально уклончивый ответ: - Я солдат, Госпожа, и для меня всегда в приоритете задание. Собеседник с чувством цокнул. - Тогда тебе будет полезно прокатиться со мной и поучаствовать в делах гильдии. Рангику поняла, что дала неверный ответ, но второй попытки у неё не было. Экипаж неожиданно остановился, как будто невидимые кони, запряжённые в него, увидели на дороге змею. Если бы Мацумото не знала, что это монокат и управляется он в точности магией «водителя», то заподозрила бы что-то неладное в этой остановке. Но у «госпожи» всё было всегда под контролем, а значит, опасаться следует лишь её неясных планов. - Придорожная гостиница. – С неохотой пояснил маленький человек. – Даже я не могу гнать двое суток подряд. «Так вот оно что. Неожиданно бензик кончился» - С некой долей злорадства подумала волшебница пепла. Тем временем господин открыл дверь и тут же оказался на улице, с таким блаженным видом разминая спину, что позвоночник самой Рангику жалобно скрипнул – она выбралась следом, вдыхая леденящую свежесть горной долины. Где-то недалеко шумела река, перебивая негромкие звуки всплесков воды и разговоры рыбаков. Отчего-то на душе стало легко и безоблачно, словно они и сами приехали сюда наловить форели и тайменя, пуская в ход снасти, никогда не виданные в жизни до этого, а вечером под треск запекающихся на костре рыбин смеяться над на всю жизнь запомнившейся первой рыбалкой. - Если эта дурно-пахнущая деревенщина окажется с нами в одной гостинце, разрешаю сжечь это место вместе с ними. Благодушное настроение как рукой сняло. - ..так фестиваль на носу, мистер… - Залти. – Подсказал «госпожа» без намёка на любезность в голосе. - Так вот… Стало быть, мистер Залти, столько рыбаков съехалось на нерест хариуса. Ох, видели бы вы реку в это время! Сплошные плавники их шипастые торчат, куда не плюнь! Весь народ диву даётся, не только рыбаки приезжают, да… - Быть может, я бы и увидел это чудо, - С издевательским восторгом выплюнул господин. – Если бы ты, жертва плодоизгнания, выдал мне хоть одну комнату! - А-а-а, одну! Так одна есть, но вы же, мистер, две просили. Человек в маске скрипнул зубами так звучно, что природное чудо в виде хариусова нереста отдыхало в сторонке. Наверняка звук был усилен магией, чтобы даже непрошибаемый хозяин гостиницы проникнулся. Удивительно, но неестественно высокий и розовощёкий старик с телячьими глазами тут же побледнел, сжимая в руках свой зелёный галстук. - Но мы вам, мистер, всё как надо устроим, и скидку сделаем, и, коль желаете на нерест взглянуть, провожатого найдём. - Просторной и тихой комнаты будет достаточно. - Как.. как скажите, мистер, всё в лучшем виде будет!.. – Старик продолжил что-то бормотать и комкать галстук, но низкий господин уже едва ли слушал его – перехватив свой хрустальный шар, он шагал в выбитую им комнату. Рангику стало до боли жаль доброго хозяина гостиницы - любителя рыбалки, соломенных шляп и глупых ярких галстуков. - Вы не обижайтесь на него, дедушка, он очень в дороге устал - монокат двое суток вёл!.. Едва вернувшиеся на лицо старика краски вновь схлынули с него. - Да не может быть, мисс, такого, разве что, если натуральное чудище это… Хозяин гостиницы с круглыми глазами продолжал бормотать что-то, и Мацумото решила оставить его в покое. Пусть старца успокаивают собратья-рыбаки, а не пришельцы вроде неё и чудища – «Залти». Рангику заглянула в комнату и тут же вышла из неё, она никогда не относила себя к робкому десятку, но соваться в покои переодевающейся незнакомой девушки было уж слишком. Однако стоило шинигами закрыть дверь и увидеть литые цифры номера, как её глаза вновь удивлённо расширились – «103» – именно сюда не так давно вошёл Уртиа. Женщина неуверенно постучалась в дверь. - Входи-входи. – Раздался мелодичный смех. Рангику, нахмурившись, ступила на порог комнаты, и на этот раз огляделась пристальнее. На кровати была разбросана одежда «Залти» не больно великого размера, абсолютно позабытой лежала его шутовская маска и хрустальный шар деревенской гадалки… а у зеркала стояла женщина удивительной, но зловещей красоты: кукольно-фарфоровая кожа ровная, без россыпей веснушек или хотя бы редких родинок, чёрные волосы едва касались округлых ничем не скрытых бёдер. Рангику была готова поспорить, что видела её раньше, но дальше рассматривать не стала – девушка стояла у зеркала абсолютно нагая и увлечённо красила губы алой помадой. «Белый, красный и чёрный. Так красиво» - Совсем не к месту подумала женщина. Её едва ли волновало, с какими красотками коротал вечера господин, главное, чтобы он не включал и в её обязанности такую «увеселительную программу». - И ничего не спросишь? – Красивая брюнетка поджала губы, и ровный макияж тут же оказался испорчен мазнувшей по подбородку помадой. Притягательное лицо сразу стало отталкивающим, вызывающим в глубине сознания ассоциацию с вампиром из старого фильма ужасов. - Чтобы ты там не подумала, меня не касается личная жизнь Уртиа-сан. Брюнетка с фарфоровой кожей вновь звонко рассмеялась, и Рангику с удивлением заметила, как вновь меняется её лицо. - Ты так тактична, а ведь тебе это совсем не присуще! Мацумото моргнула - одно мгновенье, но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы упустить из вида незнакомку, а затем обнаружить её прямо перед собой. «Словно шаг мгновенной поступи» - Рангику попыталась отстраниться от фарфоровой руки, с неподдельным интересом гладящей её волосы. И, к своему удивлению, вздрогнула – «Слишком близко» Настолько близко, что она чувствовала жар бледно-молочной кожи – соприкасались их предплечья и ладони, ведущие неравный бой: одни – за личное пространство, вторые – за вторжение. Мацумото могла бы с лёгкостью оттолкнуть её или уйти в сюмпо, но она, словно в замедленной съёмке, наблюдала, как изгибаются алые губы, словно брюнетка говорит что-то, но голос её пропал. Лишь спустя минуту, Рангику прочитала на её губах три повторяющихся слова: «белый», «красный», «чёрный». Руки рыжеволосой шинигами дрогнули. «Это и есть Уртиа» Осознание того, что человек, которого ты подозреваешь и опасаешься, в любое время может змеиными кольцами обвить сознание, игриво повертеть в руках и рассмотреть каждую мысль, было отвратительным. Как-то Кира по пьяни ляпнул, что не может представить Рангику в отношениях с Ичимару-тайчо, что это, должно быть, жутко целовать, а тем более заниматься любовью с таким человеком; она не обиделась, лишь сказала бледнеющему Кире, что забавные фантазии водятся у него в голове, и приготовилась выслушивать гору извинений… Сейчас же она ощутила то, что когда-то было у её друга-фукутайчо только в голове: дрожь, животный страх от прикосновения к коже. Каждую её мысль читали, словно они высвечивались у неё на невидимой табличке над головой. Это просто игра, а она кукла колдуна, меняющего облик. - Скорее прекрасной колдуньи. Не заставляй меня скучать, поиграем? Рука Рангику сама извлекла из ножен меч и со свистом рассекла воздух перед собой. Она должна была задеть «колдунью», ни одна мысль в её голове не выдавала этого намеренья и даже, обладая сюнпо Богини скорости, Уртиа бы не успела отскочить, но остриё коснулось лишь ветра. Картина вокруг пошла рябью и за считанные секунды развеялась: Уртиа всё так же стояла у зеркала в коротеньком кимоно, а Рангику у двери. Вокруг её ног, словно пролитая клинком кровь, струилась уродливая сеть багровых знаков. Гипноз. Смотреть на эти знаки было невыносимо - голову тут же опоясывала острая боль, а мысли, словно испуганные приближением хищника зверьки, прятались по углам. Всё что могла сделать Рангику – это лишь покрепче схватиться за рукоять меча и уйти прочь из ненавистной комнаты. 3 Она сидела на берегу. После каждой передряги она останавливалась у источника воды, напитывалась его безмятежностью, так не хватающей в последние месяцы, а затем покидала водопой, как и всякий другой кочующий зверь. Когда-то давно она так же останавливалась у прудов с карпами Укитаке или Кучики-тайчо, выпускала папку с отчётами из рук и предавалась блаженному безделью, пока её не настигали поучительные тирады Хицугаи. Нерест хариуса действительно был явлением удивительным и красивым, но отчего-то мельтешащие плавнички рыб напоминали ей багровые гипнотические знаки. Шинигами было дурно: её тошнило и знобило, промывка мозгов была проделана явно грубо, без расчёта на дальнейшее сопротивление. «Но зачем?..» Рангику всё никак не могла вернуть себе состояния душевного равновесия и рисковала застрять у журчащего водоёма навеки. - Чего горюем? – На сырой булыжник, рядом с женщиной приземлился светловолосый паренёк, одна излишне длинная прядь волос на его лице была зачесана так, что закрывала левый глаз. Словно ожил образ Киры из воспоминаний шинигами, только глаза его были оливковыми, а кожа загорелой, как у заядлого любителя пляжного отдыха. - Сложно сказать. Выпить не найдётся? Паренёк покачал головой, но тут же улыбнулся и извлёк из рюкзака флягу. От привкуса спирта во рту тут же стало легче. Она вернула почти опустевшую флягу владельцу, тот, недолго думая, допил её содержимое и снова упрятал вглубь бездонного рюкзака скаута. - Что это было? Освежает, но в голову совсем не бьёт. Блондин хохотнул: - Мохито. Именно по этой причине и держу - освежает. Жаль, что кончилось. - Жаль. Так она и сидела у тихого берега с простым Кирой из параллельной вселенной, который таскает с собой мохито и не задаёт неудобных вопросов. Хотя, нет. Практически ничего не изменилось… Этот «Кира» молчал, но вопрос висел в воздухе и был почти осязаем. Рангику вздохнула, решив начать хоть с чего-то: - Начальница – стерва и домогается. – И прикусила язык от неожиданно «крепкой» фразы. Зелёный глаз с чайное блюдце уставился на неё, даже показался второй такой же удивлённый из-за чёлки. Простой «Кира» пару раз моргнул, и тут же залился смехом. - Красивая хоть начальница? – Продолжал уже откровенно ржать он. - Да чёрт её разберёт… - Значит, не очень. Ну, ничего! А ты что? - А я убежала. - Убежала? – Глаза паренька вновь трогательно «полезли на лоб». – Я думал, такие женщины не убегают. На лицо блондина легла тень глуповатой мечтательности, однако сама Рангику этого не заметила и крепко задумалась, а спустя пару затянувшихся минут молчания вскочила, чуть не поскользнувшись на влажных булыжниках, привычно взлохматила блондинистую чёлку парня, ибо ей жутко хотелось убрать эту раздражающую прядь с красивых глаз. В другом, уже далёком мире Мацумото пришлось бы слушать возмущения чинного аристократа, на опрятный вид которого она посмела покуситься, однако этот простой деревенский парень лишь кинул короткий укоризненный взгляд, словно уже смирился с тем, что лохматят его все, кому не лень. Изогнув тонкие брови, он молча полез в рюкзак, наверняка за расчёской. - А ты не прячь глаза, Кира, красивые! Ну, бывай! И тут же её словно ветром сдуло – окрылённая мыслью устроить разборки с «начальством», Мацумото унеслась в гостиницу, а блондин так и сидел на берегу и глядел на брачные игры рыб в воде со смутной мыслью, что имени своего странной незнакомке он не называл… 4 Когда Рангику заглянула в злосчастный номер «103», уже смеркалось. Не сразу были видны следы мелкого погрома, затронувшего вкусно-пахнущую деревянную мебель и неизвестно откуда взявшиеся залежи женской одежды. Различной мистической атрибутики в виде свеч, пентаграмм и карт таро в комнате не прибавилось, но явно ощущалось давление чужеродной тёмной магии. Пылал лишь один источник света – хрустальная сфера, а вокруг неё звучали голоса: - Никогда не поверю, что ты действительно надеялась заполучить в свои руки демона, избежав внимания Тартароса! Даже мальчишка вроде Жерара не мог допустить такой просчёт. - Мастер Аид, - В голосе Уртиа слышались доселе незнакомые нотки раболепства. –Тартарос давно потерял интерес к проблеме Делиоры, об этом говорят неоспоримые факты. - Факты не властны над демонами из книги Зерефа, над ними не властна и сама магия, если помнишь. Пусть они продолжают задирать носы, пока мы прокладываем путь в мир истинного колдовства. Все они окажутся бессильны, а твоя дерзкая затея с Делиорой – напрасной. - Я не отступлюсь, мастер. - Понимаю. – В глухом голосе, принадлежащем человеку явно не молодому, послышались снисходительные нотки. – Дело личное. Тогда изволь разбираться с Мард Гиром так же – лично. Раздался хриплый одинокий смех и хрустальная сфера потухла. Рангику тут же задумалась действительно ли её начальство самое худшее, но тут же отбросила эту мысль – старик пытался отговорить девушку от какой-то очевидной глупости, ибо дела, проворачиваемые с демонами, по определению не могут быть умными. - Вернулась? Свет в комнате тут же загорелся и все нотки мистики в ней пропали. Лишь сама хозяйка комнаты оставалась непостижимой для понимания шинигами, несмотря на то, что она не одну сотню лет вполне заслуженно считала себя знатоком людских душ. Уртиа улыбнулась вымученно и устало: - Я догадываюсь, зачем ты пришла, но это подождёт. – Брюнетка, казалось, засыпает прямо на подходе к разворошённой и заваленной одеждой кровати. – Пусть до завтрашнего вечера никто не тревожит мой сон… Было видно, что Уртиа хотела сказать что-то ещё, но внезапно затихающий голос перестал быть слышен совсем – она уснула. Мацумото нахмурилась: как смеет эта женщина просить её охранять свой покой после гипнотических сеансов и этих странных разговорах о демонах?! По-хорошему стоило разбить идиотскую стекляшку, закрыть эту комнату вместе со спящей волшебницей и выбросить ключ, а самой угнать монокат, забыть эту жуткую историю. Так бы поступила Рангику, будь она склонна к горячим и импульсивным поступкам, но она осталась ждать завтрашнего вечера, который принесёт не только очередной заход солнца, но и ответы на многие терзающие шинигами вопросы.