Поцелуй со смертью

1 Мистический полуразрушенный одеон на вершине храма был как никогда пуст. Патрули — днём, сектанты — ночью. Золотой час давно прошёл, и сейчас лишь самый редкий гость таинства Лунной капли мерил вёрсты вдоль стен, испещрённых гипнотическими изображениями лун и острых полумесяцев. Его ладонь скользила по каменной гравировке, и кончики астеничных пальцев запоминали каждый изгиб, завиток и трещину упрямо-холодного риолита. Успокаивающе. Далёкий шум морского прибоя стихал. Спокойствие, которое не может длиться вечно, вскоре так же утихнет под звуками монотонного песнопения сектантов. Вторым сюда пришёл мастер заклинаний в маске шамана. Его горящие воодушевлением глаза раздражали Нольператора. И тот отвернулся, продолжив свой болеутоляющий — физически и духовно — путь. — Сегодняшний день может оказаться последним, вы ведь в курсе? — Осведомился повелитель Ковчега времени. Леон не посчитал нужным что-то ему отвечать. — Последним для Делиоры, конечно. Мы скопили много лунного света. Пята фаза окажется последней каплей для снятия Ледяного гроба. — Продолжил разглагольствовать Залти. Немного помолчав, с нажимом продолжил: — Вы тщательно изучили его. И должны понимать, что растопить «гроб» — значит убить своего учителя. Он действительно посвятил долгие месяцы копошению в книжной пыли — огромная жертва для молодого парня — чтобы разобраться в природе сильнейшего заклятья льда. Заумные магистры, что на старость лет не придумали ничего лучше, чем спорить друг с другом в своих фолиантах, по-разному трактовали «жизнеспособность» созидателя, обратившего своё тело в лёд. Многие принимали его за всё ещё живое и мыслящее существо. — Домыслы, порождённые религиозным фетишизмом. — Верно-верно! — Прощебетал Залти, поспешность его согласия выражала скрытый скептис. — Такое короткое утверждение, а так ёмко выражает мнение Нидриха Фрицше на этот счёт. Блестяще! — Тебе есть что возразить, шаман? — Леон смерил его взглядом, который обычно заставлял людей ощутить впивающиеся в затылок ледяные иглы. — Так говори прямо. У меня нет времени на светские беседы о философии магии. — Тогда желаю провести этот… последний вечер более продуктивно, Нольператор. Вот и луна уже встаёт! А я, пожалуй, пойду. Последовавший оклик Бастии остановил мага времени на полпути и заставил стиснуть зубы: — Залти. Знаешь, куда делась Рангику? Очень нехороший вопрос. Ибо ответа на него не было. Пришлось прочесать все руины и их окрестности в поисках наёмницы и сбежавших светлых магов, но след их простыл. Призванный в храм Ки-су страдал от провалов в памяти — очень полезный дефект Лунной капли, если требуется демону что-то внушить, но крайне контрпродуктивный при сборе информации. — Нет. Не хватает людей, для проведения ритуала? — Хватает. — Но? Залти остановил вопросительный взгляд на маге льда. По его отрешённому бледному лицу стало понятно, что во всякие «но» вдаваться он не намерен: — Ты собирался идти? Так иди. Всё равно от тебя никакого толку. — Надо же, как разнервничался. — Ступив на порог своей комнаты, Уртия приняла истинное обличье и отбросила старинную маску с зелёным оперением. На лице её играла ухмылка, перетекающая в преисполненную презренья гримасу. — Выскочка. Она извлекла из пространственного кармана хрустальную сферу и принялась всматриваться в густые джунгли острова Галуна, образы которых возникали и тут же таяли на его поверхности: — Где же ты, волшебница пепла? Мне больше не нужны никакие форс-мажоры… 2 Пахучая отвратительно-жирная мазь легла на опалённые ладони, а вслед за ней последовали бинты. За отвращением к процессу перевязки Рангику почти не ощущала боли. Любые порезы — льдом или сталью — затягивались крайне быстро, собственный пепел не жалил, а этот странный огонь неизвестной первобытной силы оставлял за собой мёртвый, почти не совместимый с процессом регенерации, ожог. — Это ведь магическая рана? Почему она не заживает?! — Мацумото недовольно встряхнула руками, разматывая повязки. — Если не помогает магический реген, то в этой пакости точно нет смысла. Тоскливой белой змеёй бинты сползли на пол, погружаясь в высушенную траву и пыль неприбранного рыбацкого жилища, сооружённого из тростника. Тесно в нём было настолько, что сюда попросту не вмещалась вся славная компания волшебников из «Хвоста феи». — Видишь ли, огонь Нацу необычный. — Единственная в компании магов-аутсайдеров девушка оказалась и единственной доброй душой, которая не побрезговала помочь подозрительной даме, «смахивающей на вражка». — Он драконий. А во время настоящей драки и вовсе… какой-то дикий. — А бывают домашние драконы? — Шинигами изогнула бровь. — Не важно. Так я не смогу держать меч. Не очень подходящий момент, чтобы лишиться его. Блондинка, не знающая как подступиться к незнакомой — и тёмной? — волшебнице, уткнулась взглядом в завалявшийся бинт, его вид вызвал негодование. Она сбилась с ног, ища аптечку в поселении нецивилизованных островитян, а тут... Дверь хижины резко распахнулась, являя взору до неприличия весёлого Нацу со своей вечной компанией в виде крылатого кота. — Люси, хочешь рыбки? — Хэппи буквально светился от счастья, ибо тащил за собой увесистую сетку со свежими морепродуктами. — Тебе жаренную? — В унисон ему воскликнул маг драконьего пламени. Его кулак заполыхал. — Хозяин дома только вернулся с рыбалки — угощает! Во обожрёмся! Рангику инстинктивно отпрянула от огня. Что в свою бытность шинигами, что сейчас — он был сопряжён с роковой опасностью. Огненный дракон словно учуял враждебность, и посмотрел в сторону рыжеволосой — с поубавившимися весельем и какой-то чёткой осознанностью: — Мертвяк остался в пещере. От него смердело знатно. Но тот запах смерти, который я учуял сразу — он так и остался на тебе. — Зомбфи, прям как тоф ис пеферы?! — Четырёхлапый друг Нацу удивился настолько, что едва не выронил рыбину, которую запихивал в рот. — Да нет же, Хэппи, не труп! Холод, пустота, опасность, пыль — так пахнет смерть. Драгнил описывал запах, который больше не чуял никто, однако сама Рангику вспомнила его. Истинный «мрачный жнец» принял облик Гина, гармонично смешавшись с холодным телом змеи, руконгайской пылью и кровью. И оставил на ней свой след. — Тебе-то откуда знать? — Пробормотала девушка, судорожно касаясь нижней губы. Как будто она могла стереть печать той самой сделки. — Просто знаю! — Заголосил убийца драконов, демонстрируя баранье упрямство. — Это не аргумент. Это вообще самое беспочвенное обвинение, которое я слышала в жизни! — Спокуха, никто пока бочку не катит. Просто возьми и расскажи, в чём дело, — Уверенно улыбнулся Нацу, и с уже запомнившимся выражением лица «я аж воспылал!» отчеканил: — Пока я буду т-е-б-я л-е-ч-и-ть! Сказать, что это насторожило Рангику — ничего не сказать. — Люси… он разве целитель? — Рыжеволосая оглянулась на подругу энтузиаста, ища поддержки, но та лишь приложила руку к лицу в выражении, которое у древних философов выражало крайнюю степень задумчивости, и стыд — сейчас, у любого нормального человека. — Хе-хе, не боись, давай сюда свои ожоги! — Эй, это ты их оставил, между прочим. — По-детски упёрлась волшебница пепла, спрятав руки за спину. — Давай-давай! Рангику смерила его подозрительным взглядом, и не найдя никаких признаков злого умысла, неуверенно протянула ладони. Сам огненный маг извлёк какую-то банку. А когда начал выкладывать её содержимое, столетняя шинигами-воительницы позорно вскрикнула: — Ты что творишь?! На её ладонях зашевелились белые крупные личинки. — Не трясись. Всего-то опарыши! Му-ха-ха! — Драгнил зловеще рассмеялся. — Нацу! — Возмутилась, наблюдающая за беспределом, Люси. — Сейчас не время для этих твоих шуток! — Да не прикол это! Они же едят… э-э-э, как бы сказать?.. — Отмершие ткани. Именно они мешают регенерации. — Тут же поняла Рангику. Все свои внутренние силы она направляла на то, чтобы терпеть гадкое копошение на ладонях. — Так лечат ожоги. Вот только не наживкой для рыбалки! Они же могут… какую-то дрянь переносить. — Ага! Боишься, что они тебя целиком слопают! — Нет же! — Мацумото скрипнула зубами. — Хорошо. Как-нибудь переживу это. Чтоб ты перестал приставать ко мне со своими «зомби» и запахами. — Ха, ещё бы! Ну ты рассказывай всё давай! Мы же договорились. — Что? Ни о чём мы не договаривались! — Приняла мою помощь, значит, и условия тоже — договорились. Давай. Я же голову сломаю, если не пойму в чём соль! «Вот же ж… хитрец! А под дурочка косит» — Не без восхищения подумала волшебница пепла, внимательно осматривая Драгнила, как в первый раз. Было жутко неуютно и непривычно от того, что кто-то требует правды. Обычно всем было наплевать на панихидный багаж за спиной Рангику. Даже въедливый Кира махнул рукой и посоветовал оставить прошлое в прошлом. Мацумото вздохнула: — Что тебя интересует? — Ну… всё, наверное. — Всё пересказать невозможно. — Шинигами задумалась, как сократить историю, которую в перспективе можно рассказывать годами, с трудом подавила желание помассировать виски... руки-то «заняты». — Что, если бы, чисто гипотетически, существовали боги смерти — шинигами? — А, знал одного такого ветряного гомосека. — С разочарованием цокнул розововолосый. — Нацу, я думаю, она имеет ввиду не Эригора. — Тут же возразила Люси. Говорила она спокойно, но по лицу её было ясно, что девушка очень любит делиться познаниями или, говоря менее корректно, умничать: — Существует концепция высших существ, которые забирают людские души и уводят их в загробный мир. Кто-то называет их ангелами смерти, кто-то — шинигами, а кто-то ассоциирует с Сатаной. — Про Сатану — лишнее, а в остальном всё верно. — Глядя на лица магов, не понимающих, к чему ведёт Рангику, та шумно вздохнула и решила выложить всё сразу, не сильно заботясь о том правильно ли её поймут: — Когда-то я им была. Провожала души в Сейретей, убивала... гхм, монстров. Точка. Вот и вся история. И объяснение, если вам угодно. На бо́льшие откровения моих ожогов не хватит — черви уже наелись. Нужно поспешить... Девушка с огромным облегчением стряхнула личинок обратно в банку и вскочила со своего худо сколоченного табурета, всячески избегая смотреть в лица окружающих её волшебников. В лучшем случае, те решат, что она сумасшедшая. «И правильно сделают. В их мире нет шинигами. А все эти штуки с реинкарнацией... Я и сама не понимаю их» В дверях всех застал очередной сюрприз: ввалился Грей, чрезвычайно нервный, что для Мацумото было не в новинку, однако когда вслед за ним в помещение ворвался сияющий кончик заострённого клинка, упирающийся магу в лопатки, стало ясно отчего тот так... невесел. — Никуда вы не пойдёте. — Загробный голос, источающий самую тёмную ауру, которую когда-либо приходилось ощущать шинигами, никак не мог принадлежать красивой аловолосой девушке, которая держала тот самый меч в руках. — Вы предали мастера и свою гильдию. Может быть, он вас пощадит, но я — нет. — П-п-предали? — Драгнил буквально затрясся. Что уж говорить об его менее бравых товарищах? Хеппи попытался тихо вылететь из окна, но был схвачен за хвост; на лице Люси и вовсе наметились слёзы раскаяния. Всё это, в сущности, было напрасно, ибо взгляд свято верующего в пользу экзекуций «инквизитора» не сулил ничего хорошего. «Как бы мне ещё не перепало... за компанию» — Сглотнула Мацумото и благоразумно рассудила, что в Храм нужно выдвигаться как можно быстрее и, увы, в одиночку. Правда, предлог для того, чтобы удалиться был подобран не очень осмотрительно: — Класс... Я никого не предавала. Могу идти? Затянувшееся молчание и ошалевшие взгляды команды «вторженцев» говорили, что если волшебница пепла как-то и выйдет из хижины, то только ногами вперёд. Однако, к счастью Рангику, расточаться на посторонних сильнейшая женщина «Хвоста феи» была не намеренна: — Иди. — Холодно бросила девушка в доспехах. — Всё происходящее здесь не твоё дело. Прошептав команде одними губами: «Удачи», рыжеволосая волшебница поспешила выскользнуть из дома рыбака, имеющего все шансы стать ристалищем. Куда важнее сейчас для неё был Лунный храм и явно тёмное дело, повисшее за спиной Нольператора. — А сама-то, Эльза?.. — Единственный человек, не выражающий видимых признаков страха, внезапно развернулся и отвёл от себя меч. Лицо мага льда было не менее решительно, чем у самой Титании. — Твоё ли это теперь дело?! Решила, что нас исключат — пусть так. Делай, что хочешь! Я же поступлю по-своему. Другого мне не дано. — Грей — самоубийца! — Пропищал Хэппи, так и бьющийся испуганным мотыльком в стальной хватке тяжёлой латной перчатки. Люси и Нацу же замерли, поражённые словами друга. Он перехватил выпад клинка во второй раз — прямо голой рукой, по которой тут же заструились алые дорожки. — Я закончу дело. Хочешь прирезать меня — валяй. — Брюнет бросил холодный взгляд на Эльзу и ушёл следом. Почему-то Скарлет не стала препятствовать и медленно опустила меч, куда более важное сражение противоречивых мыслей завязалось в её голове. Рангику порядком удивилась, когда у самых ворот поселения местных бедолаг-полудемонов, её нагнал маг льда. Ладонь его была рассечена, но в основном он выглядел как всегда — отстранённо, и не по годам кисло, подобно подростку, решившему, что раз он понял, что мир жесток, то разгадал всю загадку под названием "жизнь". — Откупился малой кровью? — Рыжеволосая с завистью глянула на рану, затягивающуюся ледяной коркой — ей бы такую поверх ожогов! — однако просить об одолжении не хотелось. — Ага... — А остальные? — Хрен знает. Нацу точно не усидит, но пока мы будем его ждать, Делиора может ожить. Сможешь остановить ритуал? — Попробую. Но сегодня полнолуние — считай, что последний рывок. Сложно будет мозги на место Леону поставить, да и... Не успела Рангику опомниться, как её в очередной раз схватили за ворот косодэ, и на этот раз оно отогнулось далеко за пределы границ приличий. — Эй, может мне просто раздеться, что б ты не мучался? — Разозлилась девушка, стряхивая руку со своей одежды. Грей едва среагировал на тираду, лишь судорожно сжимал и разжимал кулаки, смотря в никуда. — Да что с тобой такое?! — Ничего. Я поставлю ему мозги на место. И всё это закончится. Волшебница пепла покачала головой, но говорить ничего на стала — потраченные на спор минуты могут обойтись слишком дорого. 3 Милкович смотрела на существо, похожее скорее на монстра, чем на демона, как на мушку в янтаре, испортившую весь драгоценный камень. Гигантский безобразный Делиора – порождение агрессии, сметающей города — остался в вечных объятьях её Ур. Что истинное святотатство, если не это? Неразрушимые магические связи Ледяного гроба агрессивно притягивались к усиливающему их лунному свету. И стоит прочесть короткое, незамысловатое контрзаклятье Лунной капли, как пурпурные фотоны устремятся обратно — к матери-Луне, утягивая за собой тяжёлый магический каркас ледяного заклятья. — Эти насекомые-сектанты не слетятся сюда? В пределах купола, что повис над островом, Ки-су оставался сговорчивым, но даже огромное влияние на его демоническую память не отняло призрения к людям и патологического садизма. — Слетятся. Но тогда будет уже поздно. Я намеренно подправила их расчёты, и теперь они лишний час буду собирать лунный свет. — Тогда убью их через час… — Всему своё время, Ки-су. Повелительница Ковчега времени раскрыла ладонь, и вместе с этим расцвело заклинание, способное за секунду обратить любой предмет в труху или изначальное вещество, однако лёд, как и всегда, не реагировал — он был жив. Чародейка улыбнулась — скорее болезненно, чем по-настоящему счастливо. А затем пурпурный рунный круг над Делиорой засиял. — Ритуал завершён. Пора действовать. — Оживить Делиору… такая пустая трата времени. Эта Ур выпила из него все соки. — Тогда начни с неё. — С бессмертной материи? Нет. — Ты экспериментатор Ки-су. И это твой единственный шанс оживить — нет, создать! — Бога. Демон задумался, чтоб через пару минут ответить согласием. Уртиа заранее знала ответ, ибо этот разговор не единожды повторялся благодаря наседающей на мозг Тёмного Монаха амнезии. Внезапно ударила сила, незнакомого кому-либо живому, заклинания некроманта, оно мощными невидимыми руками крошило лёд, лепило из него, как из глины, что было бы абсолютно невозможно, если бы Уртия вовремя не присоединилась к процессу, читая контрзаклятье Лунной капли. Делиора рассыпался прахом, а затем… — Получилось..?! Она с несдерживаемой дрожью смотрела, как мелкая сияющая метель из измельчённого льда складывалась в крепкую атлетическую фигуру, фарфоровую кожу, смоляные волосы. Последние осколки льда - в глазницах - обращённые прямиком на Уртию, сверкнули, становясь родными глазами с драгоценным блеском агата. Чародейка впервые за всю жизнь ощутила оцепенение и не могла вымолвить и слова. Точёная фигура созидательницы льда двинулась ей на встречу, и она утонула в объятьях. Ур дрожала от волнения и холода, ставшего ей вечным спутником. Однако для Уртии не существовало прикосновения более тёплого. — Хаха… ([haha] — яп. мама) — Уртиа. Я надеялась, что когда-нибудь встречу тебя в царстве покоя. — Холодные пальцы коснулись щёк, заострённых скул неуверенно и спешно, словно дочь могла исчезнуть в любой момент. — Ты так давно здесь… что стала совсем похожей на меня. Красавица. От грубоватых неловких прикосновений и улыбки Ур у волшебницы времени перехватило дыхание. Однако сами слова матери поднимали на дне сознания недоумение и гнев: — Я жива. Хоть ты и отдала меня Мозгу, позволила сходить с ума, мучать. – Милкович свела смоляные брови на переносице. — Почему?.. Почему ты бросила меня? Предала?! — Мозг… так это всё его рук дело. Я приходила, чтобы забрать тебя. Но он сказал, что твоё тело не выдержало всю ту магию, что в тебе копилась, что ты... умерла. — И ты поверила?! — Поверила. Но я никогда не могла с этим смириться, и... — Ложь! Ты сразу же забыла меня. Но что ещё хуже, — На красиво лице Уртии разгорелось неконтролируемое выражение бешенства. — Ты отдала свою жизнь за чужих мальчишек! Сильнейшая волшебница Исвана замерла. И, отпрянув от дочери, оглядела пещеру. — Я видела их здесь. Леона и Грея... Что с Делиорой?! Уртиа горько усмехнулась — взволнованный взгляд матери заострённым стилетом резануло по сердцу — она всё-таки любит их. Больше ли, чем свою дочь? Неважно. Она не знала что сказать, и вместо неё заговорил Ки-су: — Как я и предполагал. Мёртв. Начну приготовления к ритуалу воскрешения… это будет весело. — Нет! — Созидательница льда метнулась к личу, перехватила его вскинутые иссушенные руки. Её лицо было отражением лица Уртии, прибывающей в бешенстве, правда, по другой причине. — Не позволю! — Что ж. Теперь это в твоих силах. Вот только… — Жуткий смех, никак не вязавшийся со смехом проигравшего, что признавал победу противника, заполнил катакомбы. — Твоя телесная оболочка принадлежит мне. Послышался тихий звон льда. И Ур сломанной куклой опустила руки, вцепившиеся в демона. — Что ты сделал? — Повелительница ковчега времени удивлённо смотрела на смиренное лицо Ур. — Вернул гиппокампу и ещё паре участков мозга форму льда. Хорошее вышло тело… С этим можно работать… Кто бы мог подумать, что эксперимент удастся! Эта женщина из бессмертного льда, впитавшая в себя силу Делиоры, будет послушна. «Не менее послушна, чем ты» — Милкович иронично улыбнулась, памятуя, что примерно в таком же состоянии находятся и центры памяти самого «кукловода», а вслух сказала: — Истории о Богах так прекрасны и печальны. Почему бы не воспроизвести один мотив? — Неспешной походкой она подобралась к Ур и, коснувшись алыми губами её уха, мстительно прошептала: — Убей всех магов ледяного созидания на этом острове. Мечта Леона исполнится, пусть не так, как он думал… А Грей наконец-то искупит свою вину. 4 Сектанты в тёмных балахонах, взявшись за руки, пели вокруг святящегося пурпурным лунным светом круга — ноктюрн их был лишён каких либо падений и взлётов, и эта монотонность делала крайно волнительную задачу оживления Демона беды рутиной. Леон уже давно не наблюдал за ними, убеждённый в безошибочности действий своих людей. «Ур, наконец-то я превзойду тебя» — Улыбнулся своим мыслям беловолосый. Снежная виверна была необычайно красива. Изогнутые шипы и ажурная голубая перепонка между ними были точно корона на вытянутом змеином челе, а её продолговатое тело, покрытое белоснежными острыми чешуями, складывалось в невероятной величины кольца и извивы. Это бескрылое существо не относилось к драконам, но излучало силу и гордость такую, что ни один величественный зверь на королевском гербе не сравнился бы с ней. Живший в Северных пустошах парень ежедневно наблюдал стаи белошёрстых диких зверей, но ни одно не вызывало подобного восхищенья и страха. Насмотревшись на виверну, юный бродяга решил отправиться в другие места — менее опасные, и такие, где промёрзшая земля рождала хоть что-то съестное; попятился, но тут снег под его ногами громко — слишком громко — скрипнул. И бескрылый «дракон» услышал уносящееся живое существо, что посмело ступить на его территорию. Леон никогда не бегал так быстро, даже полусношенная обувь, скользящая по льдинам, не останавливала его. Однако куда ему было до сильного магического змея, охраняющего свои земли? Льдины под ногами зашевелились, будто что-то из них вот-вот вырвется, и мальчик упал, прокатился лицом по колючему снегу. А когда поднялся, увидел раскрытую пасть, полную зубов-кинжалов и глотку, расцветающую на белоснежной морде алым снежноягодником. Парень не успел даже проклясть чёртов скрипучий снег и чёртову старую обувь, как из-под трясущейся земли ледника вырвались... розы. Их острые иглы и лепестки, заточенные как чакры*, с каждым мгновением поднимались ввысь, врастали в живое тело виверны, вызывая у той пронзительный, полный боли рёв. Величественный зверь рвался из шипастой клетки, клацал зубами, словно надеялся на последок подцепить свидетеля своего позора и... издох. Только тогда Леон оторвал взгляд от недавней угрозы и огляделся. За его спиной стояла женщина, объятая свечением ледяного рунного круга. Она была красива, как падший ангел; когда сияние потухло, этот образ не исчез. — Что это было? — Мальчик не узнал собственный севший от волненья голос. — Зимняя роза. Создание живого льда. — Женщина коротко улыбнулась и оглядела ребёнка; улыбка тут же потухла. — Почему ты бродишь в пустошах один, мальчик? — Я всегда один, и что? — Фыркнул он, услышав неприятный вопрос. — Вы тоже сюда не стаей пришли! Внезапно волшебница рассмеялась. — Что я такого сказал? — Ничего. — Отсмеявшись, брюнетка смахнула выступившие слёзы. — Любишь наблюдать за животными, мальчик? — Теперь?.. Ненавижу. Она снова рассмеялась, скорее напряжённо, чем весело. Женщина долго думала, кидала взгляды на обречённого беспризорника, заставляя того вздрогнуть — её глаза смотрели сквозь, на что-то невидимое и неведомое ему. Только позже он узнал, что тогда Ур высматривала его покоящуюся в глубине солнечного сплетения магию. — Это ничего. Иди ко мне в ученики. — Оторопелый взгляд ребёнка она истолковала по-своему и поспешила ободрить: — Учись, и когда-нибудь ты сможешь сам создавать таких снежных виверн. Из живого льда. Парень задумался: — А они будут сильнее твоих роз? — Если ты будешь к этому стремиться, то обязательно будут. — Рука волшебницы легла ему на плечо, и это лёгкое, чуждое бродяге прикосновение внушило уверенность, что однажды он изменится, сможет победить исполинскую змееподобную виверну... и сильнейшую волшебницу Севера, которая смогла расправиться с чудовищем за секунду. Прикосновение к плечу, казавшееся фантомным, навеянным воспоминанием, вдруг окрепло, стало трясущимся-грубым. Слышался тихий до боли знакомый голос: — Что ты такое? «Нет. Моё состояние не могло ухудшится до появления слуховых галлюцинаций» — Бастия встряхнул головой, но морок не растаял. Краем глаза он увидел: — Ур?! — Такая же как и прежде — излучающая силу, морозную свежесть, красоту зимнего заката Северных пустошей. Он перехватил ладонь учителя, чтобы знать наверняка — это не иллюзия, не привидение — это живая Ур из плоти и крови. Её лицо необычайно медленно меняло выражение, словно что-то мешало ей воспринимать происходящее, а в глазах не было и малейшего признака осмысления того, кто перед ней. К горлу подступил предательский ком: — Этого не может быть... Но я ведь не сошёл с ума? Скажи... Она без всякого выражения смотрела и игнорировала все слова. — Маг? — Вот чёрт... Вспомни! Ты же учила меня созиданию живого льда, Ур! — Маг льда. — Скорее утверждение, чем вопрос. — Да! Леон оглянулся на сектантов, продолжающих вести свой запретный ритуал, и со злостью крикнул: — На сегодня хватит. Все — вон! Оставьте Делиору! Люди в тёмных балахонах недоумённо переглядывались — осталось совсем немного, почему Нольператор приказал остановиться? Они не сдвинулись с места, наблюдая за тем, как их предводитель равнодушно отворачивается, говорит что-то темноволосой незнакомке, взявшейся, словно из ниоткуда, и как неожиданно из под земли вырываются ледяные розы... Лепестки-чакры рассекали, а шипы остриями кавалерийских копьев пробивали кожу, кости и мышцы. Восхитительное заклятье, которое на его глазах десятки раз уничтожало врагов, было как никогда смертоносным, преисполненным божественной силой. Если бы он не привык терпеть боль молча, то бился бы в шипах и ревел, как тот самый зверь, что чуть не убил его в детстве. С каждой раной по отдельности регенерация совладала бы за час, но со множеством таких бороться не смог бы никто. Ледяные иглы тянули куда-то ввысь, и всё тело, нанизанное на них, поднималось. Было невыносимо больно, все нервные окончания, вся нейронная сеть, весь мозг — всё пронизано агонией, лишь правая рука каким-то чудом осталась висеть за пределами мучительной клетки. Едва осознавая, что творит, Леон сделал несколько тяжёлых жестов. Если бы Ур только помнила, что существуют маги, способные созидать одной рукой... Её серые глаза заторможенно, как в замедленной съёмке расширялись — на неё неслись создания живого льда — мощные снежные виверны — совершенные, почти как живые, опасно-извивающиеся. Скованные льдом участки мозга не дали быстро отреагировать — она не успела и пальцем пошевелить, как клыки полу-драконов вцепились в руки и понесли куда-то вдаль под действием импульса, порождённого резким заклятьем; оно было исполнено в нестерпимой агонии умирающего мозга, и потому, не успев нанести серьёзный ущерб, разлетелось на тысячи осколков. Как и розы Ур, над которыми она потеряла контроль. Она подошла к осколкам роз — они заалели, словно стали живыми — ибо крови вокруг было больше всего. — Зимние розы. Создания живого льда... Маг – довершение этой прекрасно-ужасной картины – говорил медленно и тихо. Столь же медленно к Ур подбиралось осознание, что он, как и было приказано, умрёт. Но его слова, будто топили что-то внутри. Смущённая этим неясным явлением, она слушала: — Я любил их... больше, чем собственных драконов. Поэтому... так и не смог превзойти? Беспамятная Богиня льда всё с тем же неясным чувством, снедающим сознание, смотрела на слезу, смывающую кровь с правой щеки. — Чёрт! — Бессильная злость. Отчаянная и тихая. — Я так и не смог превзойти тебя, Ур... Что-то шевельнулось в её голове, но она не успела над этим подумать — за спиной раздался чудовищный взрыв, ураган алого, кислотно-зелёного и золотого пламени. Мощь этой пробудившейся проклятой магии не уступала её собственной, но рефлекторно внушала опасность. Всё это казалось Ур диким, непонятным, но... знакомым? *Чакра — индийское метательное оружие в виде плоского металлического кольца.