Таблетки кораллового цвета

      Серафим корил себя за то, что решил поиграть с новенькой девушкой, абсолютно не зная, нахуя та явилась к нему. Мало ли, убил он близкого ей человека, кинул кого-то, просто она странная или же явно из ментуры. Подсознание звонило во все колокола и буквально орало о том, что Даша уже давным-давно завела дело, что заднице его светит анальный отдых длиной в десяток лет. Но Сидорин же долбаеб с большой буквы, а поэтому «за что боролся, на то и напоролся».       В тот момент, когда парень узнал, что в клуб ворвались ментовские шавки, все встало на свои места, а подсознание словно послало нахер. И тогда ноги сами понесли его к двери, а слова о том, что надо слушать Дору, вылетели быстрее, чем Мукка сумел осознать, что сказал.       Через какие-то несколько минут кучка полицейских топталась в их гостиной, пока сам Сидорин отсиживался в своем кабинете. А нахуя ему выходить, если там в любой момент начнется пальба. Серафим молился богам, чтобы никто не дернулся. Но его не услышали — кто-то стал отжигать без него, потому что послышался звук выстрела, а потом отборный мат от Алишера. Конечно, кто бы еще полез в пекло? Придурок.       Почти сразу же чей-то мужской голос приказал Даше арестовать Серафима. Ну, блять, пусть только попробует. Кажется, парню пора показать, кто тут папочка? Но здравый смысл тут же с вертухи уложил эту идею, потому что смерть товарищей Мукка видеть уж точно не хотел. Он фыркнул от досады.       Когда ручка двери дернулась, Серафим неосознанно затаил дыхание, однако тут же принял спокойный вид. Еще бы, эта сучка думала, что сможет напугать его? Да, конечно. Дыхание сперло, когда девушка заговорила о каких-то выдвинутых обвинениях, держа его на прицеле.       Как бы Даша не бесила в тот момент, как бы не хотелось пробить ей голову, раскромсать, уничтожить, чтобы багровая кровь заливала чистый пол, Сидорин был бы не Серафимом, если бы не сказал, что она выглядела просто ахуенно.       Просто, блять, ахуенно.       Из его головы уже вылетели все ложные слова о доверии, вид затравленной овечки. Все померкло. Была только девушка, сжимавшая пистолет. И такая ахуенная.       Парень помнил все, что сказал ей тогда, как подошел, как она смотрела, как боялась. И он упивался этим страхом. Правильно, она должна бояться.       Но какой бы ахуенной Дора не казалась, она все равно была наивной. Девчушка думала, что сможет избавиться от него. Дурочка. Серафим уже успел поклясться себе, что достанет ее из-под земли, если потребуется. Он отомстит за то, что она сделала. Каждый должен платить по счетам.       Дальше все было как в тумане: наручники, опустевший клуб, машина. Он сидел на заднем сидении с Дорой. Дьявол смеется над ним? Кажется, ему даже весело. А вот Серафиму нихуя не весело. Паренек, больше походивший на школьника-переростка постоянно пытался шутить, и будь Сидорин в другой ситуации, он бы мог даже оценить эти шутки, но хриплый смех недокомика безумно раздражал. Так раздражал, что хотелось биться головой о стенку, да не было. Бесил и лютый рыжеволосый водила, который чудом не въебывался в каждую машину. У него права, блять, есть? И как таких вообще в полицию берут.       Но восьмым чудом света были даже не парни, которые, судя по всему, были не просто друзьями, а Даша. Даша, блять, Даша. Что он заладил-то? Даша, подумаешь. И эта предательница сидела как первоклассница, разбившая мамину вазу. Более тупого описания ее виду придумать просто нельзя. Девушка просто не смотрела на него, вернее, старалась не смотреть. И нихера у нее не получалось, потому что Сидорин все равно замечал эти робкие косые взгляды. Дора постоянно ерзала, отчего дилер еле сдержался, дабы не на орать на нее, не вырубить в этой чертовой машине в присутствии ее сослуживцев.       Но предпринять он ничего не успел, потому что этот гонщик «Формула отдыхает» резко крутанул баранку, разворачивая машину. Даша навалилась на Серафима, обдавая едва уловимой грушей, чтобы ей пусто было. Ебаные фрукты. — Извини, — прошелестела она, тут же отстраняясь.       Сидорин лишь бросил на нее взгляд, что-то пробормотав. Он сам уже не помнил, да и нужно ли. Этот ебучий, слишком бесячий вид загнанной овцы буквально выбивал из парня остатки, крупицы самообладания. Стиснув зубы, он опустил взгляд на наручники.       Здание отделения не было избушкой, но и до небоскреба не дотягивало. Типичный среднячок. Внутри их встретил какой-то строгий мужик, тут же начавший командовать. Пока Серафим слушал этого мудилу, он приметил хрупкую блондиночку, тащившую на себе Моргенштерна. Видимо, она и пристрелила его. Понаберут же.       Дилеров повели по длинным коридорам и наконец привели в импровизированную тюрьму с «клетками». Ну, не помещения же с железными дверями и электронной системой, в России живем.       Прежде чем завести в камеры, где кроме железной скамьи не было ничего (а как носик пудрить вообще не понятно), их тщательно обыскали. Серафим не удержался и усмехнулся, когда заметил, что Катя охотно подставлялась под руки какого-то паренька, который до этого спорил с тем строгим мужиком, судя по всему, начальником. Наконец, их запустили в новый дом. Всех, кроме Алишера, который вместе с той самой блондинкой ждал какого-то Егора. Присев на скамью, парень стал слушать, как его друг флиртует с девушкой.       То еще зрелище. Мукка предпочел бы забыть его, как страшный сон. Он уже ждал фразы из серии «вашей маме зять не нужен», когда звонкий голос, принадлежащий парню с кольцом в носу и очками, оповестил дилеров об общем сборе. Когда все выползли в коридор, показался тот самый мужик. Ну, не назовешь же начальника парнем, верно?       Так называемый мужик стал толкать какие-то речи, на что Юра очень бурно реагировал. Признаться, Серафим бы посмотрел на драку Перфилова и этого высокомерного индюка, не упустившего возможность поиздеваться. Сидорин забавлялся, наблюдая за происходящим, немного позабыв о том, что ему вообще, блять, не ясно, за каким хером они тусуются в этой жопе дьявола.       Но хозяин этой самой жопы, видимо, решил развеять туман сомнений и немножко объяснить, что к чему. Оказалось, что этим салагам вздумалось повязать главного папика. Не наивные ли? И для этого им нужен сам Серафим и его команда. А за успешное выполнение миссии им сбросят несколько тюремных лет, ну уж спасибо, блять! Теперь Сидорин должен поклониться, присев, как маленькая балеринка?       Первым отозвался Пиро, вот уж от кого не ожидали. Мукке казалось, что первым полезет Моргенштерн, ведь кому, как не ему, захотелось бы выбраться из темных клеток как можно скорее, чтобы прыгнуть в объятия к девочкам, алкоголю и косячкам. Юра, упорно не желавший сотрудничать с ментами, стал сопротивляться.       Голос Даши, звучавший так тихо, что казалось, что тише уже некуда, вытянул Сидорина из собственных мыслей, вместе с этим разжигая уже знакомую озлобленность. Девушка призывала дилеров согласиться, но парень никак не мог промолчать на, казалось, добрые намерения. — Я помогу, Серафим, — тихо, еле слышно. Глаза ее снова изучают пол.       Сука. И что она о себе возомнила? Мессия нахер, ты посмотри на нее! Мысли об извращенных издевательствах вновь посетили голову Мукки, но тут же были вытеснены рассуждениями о разумности происходящего. Какое решение следует принять? Безусловно, выйти из тюрьмы раньше положенного — дело благородное, пацанское. Но почему бы вообще не свалить куда по-дальше? Хотя, наверное, менты не такие тупые, чтобы допустить побег пойманных преступников, верно?       А потому с губ срывается «я согласен», прежде чем сам Серафим окончательно осознал, на что вообще подписался.

***

      Дни тянулись медленно. Кроме разговоров не было никаких развлечений. Как и обещал мужик, оказавшийся Олегом Николаевичем, в плане проживания в этом пятизвездочном отеле все было почти идеально: многоразовое питание, даже курить давали в сопровождении, обеспечили средства личной гигиены. Только вот толчок на Кудыкиной горе, но и к этому привыкнуть можно. Даже постоянно сменяющийся патруль особо не напрягал. В общем, полный санаторий, всем бы заключенным так жить. Только вот на какие шиши все это происходило?       Кстати, товарищей Серафима расспрашивали ежедневно, а вот до него дело никак не доходило. Очень странно, ведь было бы логично сначала опросить главаря. Но, видимо, туповатеньким полицаям было не до этого, вот и приходилось развлекаться, изучая потрепанный потолок и болтая с друзьями, да и то не приносило удовольствия, ведь Сидорин мог видеть только, сидевших в камерах напротив.       Больше всего Мукке становилось неуютно, когда он наблюдал всяческие нежности Кати и Кирилла, что были также в поле зрения. Не то, чтобы он завидовал, просто Серафим искренне не понимал своего друга. Ну любит он, но разве можно позволять какой-то дамочке обращаться с собой подобным образом, пусть даже если это и Кищук. Парня, кстати, девушка не доводила до такого экстаза, как некоторых. Хоть Серафим и считал, что Кирилл сам в состоянии разобраться со своей жизнью, раз уж советы других не слушает, но больше самостоятельно ранить друга вовсе и не собирался.       Импровизированный караул, состоявший из одного полицейского сменялся регулярно. Большинство времени с ними проводили какие-то новобранцы, толком не разобравшиеся в происходящем. Все эти юнцы усаживались в отведенный им уголок, возле камеры самого Серафима и Дани, и занимались своими делишками. В такие моменты Сидорин чувствовал себя животным в клетке.       Однако в один день к ним заявилась особа, которую он уже видел во время собственного же задержания. Иронично, не правда ли? Русоволосая девушка довольно спокойно, неторопливо вошла в помещение и буквально увалилась на кресло, вытянув ноги. Мукка тут же обратил внимание на почти убитые найки, которые вообще не сочетались со строгой синей формой, а уж тем более с прямыми брюками. Серафим также не мог не заметить косой взгляд, брошенный Даней в сторону нее. Девушка уткнулась в телефон, принявшись играть в какую-то дурацкую головоломку. — Когда мы приступим к делу? — Мукка задал ей вопрос, решив не медлить. — Когда всех допросят, — она явно была недовольна тем, что ее отвлекли. — Кого не допрашивали? — Дилер обратился к напарникам. — Только тебя, — ответил Андрей, чем-то звякнув. — Эй, уважаемая, его могут сегодня забрать? — Воскликнул Кирилл, — мы заебались тут сидеть. — Реально, я уже готов с больной ногой сбежать, просто, чтобы выбраться отсюда, — вздохнул Алишер. — А вот этого я делать не рекомендую, — девушка отложила свой телефон, покосившись на Мукку, — вы безоружны, в здании куча полицейских. К тому же, за вами повсюду будут следовать наши люди, ваши имена уже в черных списках транспортных компании, так что вы, считай, заперты в Питере. Документы и номера телефонов поменять вы тоже не сможете. Тем более, на кой хер вам это надо? Разве вы не хотите отомстить чувакам, которые регулярно выносили вам мозг? И да, сегодня допросят вашего главаря. — Ну, знаешь ли, отомстить можно и потом, лучше в тюрьму не сесть, — ответила Катя. — Да ладно тебе, подруга, будет весело. Терновой позаботится о том, чтобы вы сидели как можно меньше. Да и к тому же, разве вам не хочется хоть ненадолго вернуться в любимую среду? — Хочется, но не с кучкой ментов, — фыркнул Перфилов.       Кажется, эта дамочка не понимает, что нихуя не весело идти против главного питерского наркобарона. И кто знает, чем это все закончится. Серафим никак не исключал ту мысль, что выживут не все. Это было известно не только ему. — А вот, кажется, пришел твой черед, — девушка посмотрела куда-то вперед. Послышался стук женских каблуков. Их обладательница постепенно приближалась.       Серафим оторвался от чересчур увлекательного изучения пола, переводя взгляд на особу, подошедшую к столу, за которым сидела русоволосая. Черные туфли на приличном каблуке, изящные ноги, синяя юбка-карандаш, обтягивающая широкие бедра, такой же расстегнутый синий пиджак, белая рубашка, маленькие ладошки сжимали документы. Сидорин сглотнул, когда увидел знакомое каре. Мать твою.       Даша наклонилась к своей коллеге, опираясь рукой на стол. Парень и вовсе забыл, как дышать, что это такое, нахуя это надо. Все забыл. Потому что он не мог оторвать взгляда от аппетитной задницы, так привлекательно обтянутой синей тканью. Ебаный свет, за что ему это.       Мозг сразу стал накидывать картинки не самого приличного содержания. Тюрьма тюрьмой, а секса-то хочется. — Уводить его? — Спросила русоволосая. — Да, я лично буду присутствовать на допросе, — Дора кивнула. Серафим усмехнулся, проигнорировав озорной взгляд Кашина. — Что? — Девушка приподнялась, — Терновой приказал? — Нет, я сама решила. — Шиханова, ты ебанутая? — В ответ на это Даша лишь пожала плечами и направилась прочь, все также стуча каблуками.       Шиханова, значит. Ну, держись.       Серафиму льстило то, что девушка решила присутствовать на допросе, потому как ему было известно, что она лишь прослушивала записи. Впрочем, о мотивах этого поступка можно было подумать и позже, потому как дверца в его камеру распахнулась и русоволосая охранница вытащила наручники.       Как только руки Сидорина были сцеплены, они направились к комнате допросов. Проигнорировав подбадривания друзей, Мукка вновь нырнул в свои мысли. И все же, с чего бы это Даше лично участвовать? Парень вспомнил, как Дора опиралась на стол. Захотелось взвыть от того факта, что ему придется смотреть на нее еще хер знает сколько времени.       Но особо долго печалиться у Серафима не было возможности, потому что его привели к невзрачной деревянной двери. Распахнув ее, русоволосая девушка, которая сопровождала его все это время, подтолкнула его вперед. В кабинете уже сидел Олег Николаевич и Даша. Девушка прокашлялась, стоило ей увидеть Сидорина. Парень вошел в кабинет, смерив ее насмешливым взглядом. — Олег Николаевич, оставляю его на Вас, я буду ждать на месте, — коллега Доры кивнула мужчине, — да, кстати, Даш, потом твой заход. Ты сторожить их будешь. — Да, мы потом поменяемся, — Шиханова попыталась улыбнуться, но у нее плохо получилось.       Мукка оскалился. Паршивая девчонка проведет с ними добрые несколько часов, да еще и поведет его обратно. Это ли не подарок? — Хорошо, Лиза, можешь идти, — Терновой поблагодарил подчиненную.       Елизавета, хм, а дилеру довольно активно удается изучить новых напарников. Как только девушка закрыла за собой дверь, парень осознал, что перед ним сидит начальник отделения, а не все эти веселые пацанчики. Хотя, он же главный, понятно с чего такая честь. Серафим развалился на неудобном стуле, приняв максимально расслабленную позу. — Почему я последний? — Спросил он у Олега Николаевича. — Потому что я так захотел, — отрезал мужчина, нажимая на кнопку записи на диктофоне, — итак, мы начинаем допрос гражданина Сидорина. — Все так официально, — фыркнул Мукка, — материться можно?       Зачем спросил, если все равно не собирался слушать? — С чего началась Ваша карьера, если можно это так назвать? — Задал первый вопрос мужчина, приготовившись слушать. Его глаза пристально изучали парня, отчего последнему стало немного неуютно. — С детства. Если вы думаете, что я просто сын богатеньких родителей, которому нечем было заняться, то все это полная херня. Вы уже опросили всех, так что наверняка знаете, как я познакомился с Андреем и Юрой. Я был таким же беспризорником, родителям было откровенно похуй, денег в семье особо не водилось, поэтому, как бы это глупо не звучало, всему меня учила улица. И добывать себе еду, курить и пить, воровать, драться. Пиздиться, кстати, учиться было сложнее всего. Я был хлюпиком, не способным ответить гопоте, за что и получал постоянно. Так однажды за меня вступились два таких же шкета, как и я. Ну втроем нас избили прилично, зато это помогло нам в будущем сколотить банду, — Серафим говорил спокойно, даже правду.       Он в основном смотрел на начальника отделения, но никак не мог игнорировать жалостливые взгляды Шихановой. Не нужна ему, блять, ее жалость. — Наркотики? — Терновой побуждал дилера продолжить рассказ. — Нам было лет по семнадцать, когда мы познакомились с одним парнем на одной из тусовок. Мы сдружились, потом выяснилось, что все его странные исчезновения и поведение объясняются тем, что он был наркоманом. Гребаным наркоманом. Ну, мы ахуели, были мелкими и тупыми, решили попробовать, — Сидорин запнулся, — одно из самых идиотских решений в моей жизни. Долго мы не просидели — не было денег, нихуя. Но слезать еще хуже, чем начинать. Короче, именно он познакомил нас Юрой Музыченко. Тридцать два года где-то, много татуировок, глаза карие. — Музыченко, значит, — хмыкнул мужчина, — фото есть? — Серафим отрицательно покачал головой, — Даш, попроси Клаву, чтобы пробила его, максимально подходящие варианты пусть предоставит на следующем общем сборе. — Будет сделано, — Шиханова кивнула. — Как вы внедрились в бизнес? — Спросил Олег Николаевич. — Ну, изначально мы приперлись в их одну из их точек и пересеклись с Музыченко, на которого и работал наш дружбан. Юра просек, что нам нужны деньги, да и вообще, считайте, некуда деться. Вот так мы и выступили в ряды дилеров. Нас учили торговать, драться, стрелять. Делать все, чтобы впаривать наркоту или убивать неугодных. Мы выполняли грязную работу. — Как вы познакомились с другими? — Не унимался Терновой. — У Музыченко мы встретили Катю. Как-то все закрутилось, и она начала проводить с нами все больше времени. С Алишером и Даней вышло немного по-другому. Однажды я направился на дело и встретил Валеева, так было несколько раз. В какой-то из дней он привел Даню и спросил, могу ли я помочь ему с работой. Тогда они были студентами, бабок не было вообще. Тем более, как раз в то время нам приказали сколотить команду. Вернее, мне приказали сколотить команду, — Мукка не сдержал самодовольной улыбки, — мне доверили одну из точек, клуб, в котором раньше заведовал предатель. Предателя, естественно, грохнули, а мне дали возможность проявить себя. Мы стали управлять клубом, взяв с собой Катю, Алишера и Даню. Кирилла мы поймали во время попытки украсть алкоголь из хранилища, как не забавно. Так что он был последним, кто вошел в наши ряды, — парень посмотрел на Дору, словно спрашивая, почему она молчит. — Где мы можем найти твоего друга? — Спросила она, поняв, что же все-таки Серафим требовал от нее. — Он мертв, — он фыркнул то ли от тупости вопроса, то ли от того, что до сих пор винил себя в его смерти, — передоз. Мы не позаботились о том, чтобы помочь ему. Хуевые мы друзья, выходит. — Человеку нельзя помочь, если он сам того не хочет, — Шиханова сказала это тихо, но для Сидорина эта фраза прозвучала, как грохот в мертвой тишине. И что это она пытается сделать? — Дарья, у тебя есть еще вопросы? — Спросил мужчина, которому явно перестало нравиться происходящее. Он нахмурился, сложив руки на груди. — Зачем к вам приходила Соломона? — Илона Соломонова, хм, — Мукка задумался, — я, кажется, уже рассказывал тебе. Давайте я вам объясню, как все работает, окей? Я не хочу потом слушать многочисленные вопросы, — парень приподнялся, опустив руки на стол. Даша вздрогнула при виде наручников, будто она раньше их не видела, — главным является Музыченко, Илья Прусикин считается кем-то в роде его правой руки. Он координирует работу сотрудников, всех. Юра же только собирает бабки и решает, кого казнить, а кого миловать, ну и занимается наркотой. В общем, ближайшие соратники этих двоих ходят по точкам, разбросанным по городу и собирают прибыль. Как я уже сказал, Юра получает наркоту из каких-то своих источников, нам не сообщалось откуда, но могу предположить, что из-за границы. Помимо выбивания денег, есть ответственные за документы, оружие, девочек для притонов. Персонал нанимает и проверяет Прусикин. И, конечно, есть те, кто занимается взятками, у кого есть связи среди ваших, — Серафим посмотрел на Тернового, — да, не все ваши дружки такие порядочные. — Опиши нам его приближенных, — сказал Олег Николаевич. — В этом нет смысла, — Сидорин покачал головой, — как Вы думаете, если эти люди сумели построить целую империю и удержать ее, не попадаясь на глаза, они оставят против себя какие-то улики? Нет, конечно. Все с поддельными документами, на тех же взятках за молчание и так далее. Поэтому, — Серафим посмотрел на девушку, — ты ввязалась в такое дерьмо, что тебе и не снилось. И никому не известно, сколько человек сдохнет из-за того, что ты просто решила поиграть в следопыта, — мужчина хотел было вступиться за поникшую подчиненную, но Мукка быстро перевел на него взгляд, продолжая говорить, — Вы могли бы предложить атаковать точечно, но даже я не знаю, где находятся все клубы. И если ударить в одном месте, остальные тут же прикроют, а верхушка свалит в туман, хер вы их разыщите. Поэтому, мне надо придумать, как разрушить их систему изнутри. Когда у нас общее собрание? — Завтра, — ответил подполковник, обдумывая слова допрашиваемого. — Тем более, — Серафим хмыкнул. — На сегодня можно закончить, — выдохнул начальник отделения, заканчивая запись, — я ожидал, что это затянется надолго. Спасибо за честность. — Я просто надеюсь выйти из тюрьмы раньше, я делаю это не ради Вас, а ради себя. — Ну, конечно, — Олег Николаевич закатил глаза, — Даша, отведи его обратно, я должен пересечься с Поперечным. — Передайте ему, пожалуйста, чтобы он напомнил Васе о дежурстве, — Шиханова поднялась из-за стола, взяв бумаги. — Безусловно, — сказал мужчина, наблюдая за тем, как девушка вышла из кабинета, уводя за собой дилера.       Серафим плелся за Дорой, буквально прожигая ее взглядом. Парень был готов поставить свою жизнь на то, что она боялась его. И самое интересное то, что он никак не мог понять, нравилось ли ему это. Ему нравилось то, как она пыталась казаться непоколебимой, уверенной, дерзкой. В такие моменты Сидорин видел в ней силу и дух, который стоит уважать. А когда она вела себя, как сопля на палке, у него вовсе отбивало все желание иметь с ней хоть какие-либо дела. Просто хотелось убить. Как тех, чьи трупы уже давным-давно гниют в водах Невы, в земле.       В коридоре показалась та самая Лиза, девушка вышла за пределы помещения с камерами и дожидалась их снаружи. Стоило ей завидеть Дору, она оттолкнулась от стены, поворачиваясь к ним. — Наконец-то, я думала, что вы не придете, — она выдохнула, протянув руку, — давай заберу, я все равно курить иду, закину на твой стол. — Спасибо, — Даша вымученно улыбнулась.       Ее подружка тут же ускакала прочь, вынуждая Шиханову смотреть ей вслед. Серафим вскинул бровь, поймав ее взгляд. — Мы тут так и будем стоять? — Спросил он.       Даша промолчала, направившись в сторону камер. Сидорин огляделся. Кто-то спал, кто-то просто втыкал в потолок. Ничего интересного. Юра, заметив появление товарища, кивнул ему. Мукка, прищурившись, покосился на девушку. Перфилов лишь обеспокоенно смотрел ему вслед.       Шиханова остановилась возле его камеры, что являлась одной из дальних, и открыла дверцу, противно скрипнувшую. Серафим, войдя, вдохнул сыроватый воздух, скривившись. Дора подошла к парню и протянула дрожащую ладонь, чтобы тот позволил ей расстегнуть наручники.       Как только маленький замок щелкнул, Сидорин скинул с себя оковы, со звоном упавшие на бетонный пол, и прикрыв рот Доры рукой, толкнул ее к стене. Ключик выпал следом. Округлив глаза, девушка попыталась убрать его руку, но бесполезно. — Ну что, — парень усмехнулся, наклонившись к ее уху, — уже не такая смелая, как при аресте?       Даша дернулась, попытавшись выбраться, но опять безуспешно. Сидевший напротив Даня с интересом наблюдал за развернувшейся картиной. Шиханова с силой повернула голову в сторону Кашина. — Ты думаешь, что он тебе поможет, да? Глупая. Никто тебе сейчас не поможет. Видишь ли, в коридоре пусто, а в поле зрение камеры мы не попадаем, — Дора повернулась обратно к нему, буквально испепеляя взглядом. Серафим чувствовал ее ненависть, упиваясь ею, — ты теперь довольна? Ты довольна тем, что из-за тебя мы будем тухнуть за решеткой, блять? — Рыкнул парень.       Девушка промычала что-то, продолжая дергаться. Мукка с некой забавой наблюдал за ней, понимая, что ей никак не удастся сдвинуть его. — Не рыпайся, — он ударил ее о стену, сжав руку на шее.       Даша покраснела от нехватки воздуха, зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, что предательски текли из глаз. Она вновь стала кричать, но он заглушал все звуки. Дора умудрилась ударить его по ногам, но зря, ой как зря. На мгновение рука исчезла, девушка открыла рот, чтобы закричать, но так же молниеносно потеряла дар речи. Ладонь Серафима встретилась с ее щекой, звук пощечины, впечатавшей девушку в стену, разлетелся по коридору. — Я тебе этого не прощу, — прошипела Шиханова, держась за покрасневшую щеку. — Мне не нужно твое прощение, — Мукка улыбнулся. Он был доволен проделанной работой. Дору трясло, — прежде чем решишь выдавливать из себя на завтрашнем собрании подобие извинений, хорошо обдумай все. Потому что тебе придется валяться у меня в ногах, чтобы вымолить пощаду, крошка, — его палец скользнул по щеке Даши. — Ублюдок, — выплюнула она, откинув руку парня.       Сидорин тихо рассмеялся, вновь схватив Дору за горло, буквально швыряя об стену, как тогда в клубе. Девушка зашипела от боли. — Ублюдок, — он наклонил голову в бок, наблюдая за тем, как ее маленькие ладошки пытаются убрать руку, — и тебе это нравится. — Я тебя ненавижу, — сквозь зубы прошипела Даша. — Да, я знаю, — Серафим пожал плечами, впиваясь в девичьи губы поцелуем. Он грубо вторгся в чужой рот, исследуя. Она сопротивлялась, умудрившись прикусить его язык. Парень хохотнул, — ты думаешь, что меня это оттолкнет?       Не дождавшись ответа, Сидорин с новой силой вжал ее в стену, атакуя искусанные губы настойчивыми поцелуями. Шиханова пыталась скинуть чужую руку со своей шеи, продолжала сопротивляться. Серафим не отступал, проводя языком по небу, зубам. Вторая ладонь парня спустилась к ягодицам, которые хотелось потрогать с того самого момента, как он увидел ее в юбке. Даша не сумела сдержать тихий стон, вырвавшийся из ее губ и затерявшийся в поцелуе, стоило ему сжать мягкую кожу, обтянутую синей тканью. Ее ладони, пытавшиеся убрать чужую руку, разжались. Дора стала отвечать на поцелуй, вовсе позабыв о том, что Сидорин пару минут назад хлестанул ее по щеке.       Должно быть, она ебанутая. — Да, ты определенно меня ненавидишь, — Мукка отстранился, посмеиваясь.       Ничуть не хуже его самого.