It's Inevitable

— То есть, ты говоришь, что Старая Корона будет уничтожена этими «волшебными» чёрными камнями, и наука ничего не сможет с этим поделать? Ты, должно быть, смеёшься, Футуриан. Во-первых, магия — это непрофессиональный термин для «научного объяснения, которое ещё не было открыто». Во-вторых, по-настоящему нерушимого минерала не существует. Если это камни, то у них есть какой-то изъян. Вэриан вздыхает. Он уже почти забыл, каким энтузиазмом был полон в недавнем прошлом. К сожалению, в настоящее время он, кажется, не может собрать тот же энтузиазм воедино. Всему виной предательство тех, кому он когда-то доверял. — Я понимаю, о чём ты, и в какой-то момент согласился бы с тобой. Но как ни трудно в это поверить, на самом деле у них нет изъянов, они не ломаются, и этому нет научного объяснения. По крайней мере, пока нет. Вот тут-то и пригодится моё пребывание здесь, так что я, надеюсь, смогу выиграть немного времени, чтобы найти решение до того, как Старую Корону... ну, за неимением лучшего синонима сказать это, разорвёт на части. Он потратил последний час, объясняя Паст-Вэриану нужное и делая это выборочно. О том, чтобы рассказать своему двойнику о судьбе Квирина, не может быть и речи, а вовлечение его в план мести Рапунцель просто сделает его нестабильным. Поэтому он описывает ситуацию, как стихийное бедствие, с минимальными подробностями и эмоциями, как будто сообщает о погоде будущего. — Так вот почему ты вернулся? — второй задумчиво постукивает себя по подбородку, и этот жест лишь подтверждает его юность. — Чтобы провести дополнительные исследования? — Ну, отчасти, помимо всего прочего, — признаётся он. — Я, эм, не могу сказать тебе, что именно я хочу прекратить, потому что боюсь, что это может... как-то заставить всё повториться, — нахмурив брови, алхимик проводит рукой по чёлке и чувствует себя не по себе из-за того, что умалчивает информацию от своего прошлого «я». Разве скрытность не делает его таким же, как все остальные — смеет ли он даже думать о том, что случилось с его отцом? Но мальчишка только кивает. — Я всегда считал, что если не доверяешь своему инстинкту учёного, то никогда ничего не добьёшься своими открытиями. А доверять тебе — значит доверять самому себе, так что... — очередной кивок. — Просто пообещай мне, что расскажешь мне больше подробностей о том, что происходит, если ситуация станет критической, хорошо? Знаешь, две головы лучше, чем одна, и всё такое... — с нервным смешком Паст-Вэриан теребит его за рукав, всё ещё взвинченный адреналином и невозможностью ситуации. — В смысле, технически это только одна голова два раза, но ты понял. «Пообещай мне.» При этих словах у Вэриана в животе завязывается тугой узел. — Да, к-конечно. Но это подождёт... — уклоняться от разговора — явная трусость, но сейчас есть более насущные вопросы, чем будущее обещаний, которые он сможет или не сможет сдержать. — Может, опять обсудим план на сегодня? Тот закатывает глаза. — Я не хочу облажаться, ты же знаешь. Ты начинаешь говорить, как папа. Э-э... шучу, шучу, — быстро поправляется он, и краска отливает от его щёк. — Ладно, обсудим ещё раз. В общем, научный метод диктует разумный и точный набор шагов перед началом эксперимента. Итак, вот что я понял: Рапунцель и её друзья придут ко мне за помощью, что, кстати, действительно круто, но, по-видимому, это не так, и именно это запустит катализатор беспорядка с нами и камнями, верно? Кроме того, водонагреватели взорвутся, так как они перегружены нагревательным составом, который я пока не назвал, они разрушат несколько зданий, и папа будет очень зол на нас. А повреждения будут? — Более-менее. — Знаешь, это так волнующе, знать всё заранее. Все эти тайные знания о будущем. Что, если я первый человек, который пережил подобное событие? Было бы потрясающе. Вэриан подавляет желание спрятать лицо в ладонях. — Слушай, я понимаю, что это круто, но у нас тут что-то вроде временного кризиса. Котлы, помнишь? — как бы сильно он не ненавидел это сравнение с Квирином, он должен признать, что начинает понимать стресс своего отца немного острее. Его внимание в прошлом не всегда было особенно... устойчивым, по крайней мере, когда дело доходило до выслушивания других. Если что-то и испортит эту временную шкалу, то только его неспособность успокоиться, что служит отрезвляющей мыслью. — Котлы, верно. Котлы, — рьяно повторяет алхимик. — Что ж, ты займёшь моё место в лаборатории и будешь с Рапунцель, и сразу как закончишь, я отправлюсь под землю и выключу все машины, дабы избежать ужасных взрывов, — и хмурится. — Значит, я правда тогда не успел их выключить? Я чувствую, что буду упускать некоторые, не знаю, важные данные временной шкалы. Вэриан качает головой. — Извини, но ты не знаешь, как действовать иначе, чтобы всё изменить. Я дам тебе знать, как всё пройдёт, хорошо? Двойник вздыхает. — Хорошо, хорошо. Я тебе доверяю. Но лучше расскажи мне все подробности. — ...Окей, — пауза. — Только если ты пообещаешь пойти прямо сейчас и выключить эти водонагреватели. Договорились? Мальчик надувает губы, но тем не менее открывает люк. — Договорились. Не вполне убеждённый, Вэриан со вздохом уходит в соседнее здание, где, как он помнит, в любую минуту могут появиться его гости. Он надевает металлическую маску и садится за стол, барабаня пальцами по дереву. Рапунцель и её команда вот-вот прибудут, и что тогда? Он не может снова подружиться с ними, зная об их будущей ненадёжности, но делать их врагами было бы столь же непродуктивно. Есть ли способ сохранить их отношения нейтральными? Как оказалось, у него больше нет времени, чтобы обдумать это. За его спиной со скрипом открывается деревянная дверь, и алхимик медленно поворачивается на стуле. Теперь, когда всё происходит снова, на самом деле происходит, он чувствует нарастающую внутри решимость; сможет ли он сдержаться, увидев их лица? Сдержаться от того, чтобы не прикончить королевскую троицу прямо там, где они появятся, или, что ещё более тревожно, не броситься в объятия Рапунцель и не попросить прощения? — Просто туман, — говорит знакомый голос, прорезая тишину. — Уверена, что всё в порядке. «Рапунцель.» Тотчас в памяти всплыли воспоминания об их первой встрече, когда он, будучи таким нервным и самоотверженным, желал угодить, и Вэриан скорчил гримасу под маской. В этот момент они попадают шарики с липким раствором точно по сигналу, как и раньше. Лабораторию окутывает розоватый дым. Подросток слышит кашель Рапунцель и Кассандры, эхом отражающийся от стен, и лениво размышляет, что произойдёт, если он оставит двух девушек на неопределённое время, заставляя их стоять на месте до физического и морального истощения. Это, безусловно, изменит историю. К счастью для них (но к несчастью для его жажды мести), если Вэриан хочет предоставить себе счастливый конец, ему придётся воздержаться от своих жестоких желаний. «Какой позор.» — Прекрасно, это просто ловушка, — звучит голос принцессы, успокаивающий её и Кассандру. «Это мой шанс немного припугнуть их», — думает мальчишка, делая шаг вперёд из тумана. Если бы только он был немного выше и имел более внушительную фигуру, а сейчас ему придётся полагаться на простые трюки и скрытое лицо, чтобы застать их врасплох. — Рапс, всё будет хоро... Обе ахают, заметив приближающегося человека, настолько угрожающего за металлической маской, насколько смирившегося со своим несчастным ростом. — Кто разрешил вам войти? Это не то, что он сказал в первый раз, что быстро подтверждается новообретённой вспышкой ужаса на лице Рапунцель. — Эм, привет. Извините за беспокойство, сэр, я... хотела спросить Вас о моих волосах? — «От них больше хлопот, чем пользы», — презрительно думает Вэриан, но держит язык за зубами. — Потому что в магии Вы эксперт... — Пожалуйста, только по-настоящему невежественный человек может принять алхимию за магию, — рычит незнакомец, и отзвук его тона на фоне металла придаёт его словам ещё более злой оттенок. — Я учёный, который занимается... В мгновение ока Кассандра наклонилась вперёд, хватая его за воротник, несмотря на прилипшие к земле ноги. Алхимик начинает задыхаться: ткань на его горле натянулась слишком резко и сильно. — Ты только что назвал принцессу невежественной? Мне всё равно, чем ты занимаешься — тебе лучше знать своё место. Так не разговаривают с королевскими особами! «Правильно, потому что королевские особы намного важнее меня. Я раньше много раз слышал такое.» Даже когда в глазах уже плывёт от нехватки воздуха, он не может не стиснуть челюсти от негодования. (Теперь он мог думать достаточно долго, чтобы сформулировать разумный ответ.) — Кэсс, — умоляет Рапунцель, кладя руку на плечо подруги. — Всё... эм... всё нормально, правда. Мы неожиданно пришли к нему за помощью, так что... Возможно, всё дело в удушье, но щёки Вэриана вспыхивают ярко-красным от близости Кассандры, и он рад, что фрейлина не видит его лица. Всякий раз, когда он смотрит на неё сейчас, гнев от её предательства лишь набирает обороты; и в то же время он продолжает восхищаться ею, потому что она всё так же сильна и храбра, и это выводило его из равновесия в прошлом. Тогда ему приходит в голову, что если Паст-Вэриан занят котлами, у него никогда не будет шанса быть спасённым Кассандрой и впоследствии развить чувства к ней. Его двойник действительно не знает, насколько ему повезло. Девушка отпускает его, и тот падает на пол, с трудом поднимаясь на ноги и хватая ртом воздух. — Сними маску и вытащи нас из этой странной жижи, — требует она. — Рапунцель слишком добра, чтобы что-то приказывать, но приказ от меня может быть и приказом от неё, и лучше его не игнорируй. «Вау, угроза. Я не удивлён.» Вэриан раздражённо приподнимает маску, отряхиваясь в попытке прийти в себя. — Это не жижа. Это химическое соединение, которое я... Ну, неважно, — хмурясь, он роется в карманах, пока не находит фляжку с нейтрализующими частицами, и высыпает несколько капель на их ноги. Липкая розовая субстанция исчезает с шипящим звуком так же быстро, как и появилась.— Очень жаль... Ваше Высочество. — Ты ещё ребёнок, — недоверчиво бросает Кассандра. Он щурится. — С алхимиком так не разговаривают. — Ну, это не важно, верно, Кэсс? — вмешивается принцесса, отчаянно пытаясь удержать подругу, пытающуюся снова придушить его. — Извини, что мы ворвались сюда вот так... Вэриан, не так ли? Мальчик сразу кивает, решив больше не поддаваться её дружескому настрою. — Ты сказала, что я тебе для чего-то нужен, Рапунцель? — С каких это пор ты обращаешься к ней по имени? — спросила Кассандра, скрестив руки на груди и глядя на подростка сверху вниз, как хищная птица, готовая к нападению. К счастью, Рапунцель заговаривает опять, прежде чем Вэриан успевает пробормотать ответ своей (бывшей?) влюблённости со сверхнаигранностью. — Всё в порядке, правда! «Рапунцель» — это прекрасно. Это, хм, заставляет нас чувствовать себя более дружески, — она нервно проводит руками по своим золотым волосам, собирает их в пучок и протягивает алхимику. — Как думаешь, твоя маг... прости, твоя алхимия может рассказать мне что-нибудь о том, как мои волосы внезапно вернулись? Тут Вэриан понимает, что он в тупике. Он велел Паст-Вэриану выключить водонагреватели, а это значит, что во время их встречи ничего не взорвётся, а спектрометрический пресс, который печатал её результаты, останется нетронутым. Также, если он проведёт те же тесты на волосах Рапунцель, что и раньше, она получит желаемые данные... и что дальше? И если уж на то пошло, почему она должна знать об этом? — Я не уверен, — осторожно говорит подросток, хоть это и не совсем ложь. — Ну, я думаю, мы можем попробовать, — придётся уничтожить результаты до того, как девушка сможет взять их в нарушающие обещания руки. Состроив недовольную мину, он шагает в другой конец комнаты и нерешительным движением стаскивает покрывало с одного из своих изобретений. — Этот аппарат анализирует материю на предмет химического и биотопического составов, и... — на середине вступления он осознаёт, что воспроизводит сцену в точности так, как это происходило раньше, и закрывает рот. Если он хочет изменить историю, надо быть гораздо более аккуратным, избегая любых путей, которые приведут его к старому результату. Эти путешествия во времени — настоящая заноза в... волосах. — Детали не важны, Ваше Высочество. Дело в том, что я построил эту машину для анализа вещества, и, насколько нам известно, твои «волшебные» волосы есть вещество. Проведём пару тестов — ну, конечно, будет не весело, могу в этом заверить, — лёгкая усмешка скривила его губы при мысли о грядущем несчастье принцессы. — Но если ты согласишься немного потерпеть, мы сможем найти ответы на твои вопросы. «Жаль, что тебе никогда не хватает терпения. Не по моим стандартам.» — Тесты? Значит, их будет много? Рапс, ты уверена, что хочешь... — неуверенность Кассандры прерывается, когда Рапунцель с энтузиазмом забирается в кресло машины, решительная и почти маниакальная улыбка растягивается на её лице. — Рапунцель! Та застегивает ремень вокруг талии и поворачивает голову так сильно, как только может, сидя в кресле. — Сделаем это. Вэриан занимает своё место, запуская машину. — Приготовься... Рапунцель. Её крики отчаяния так будоражат мысли, когда металлические когти принимаются дёргать её за волосы, но алхимик делает всё возможное, чтобы скрыть свою радость, чтобы Кассандра не бросилась к нему и не сбила, по общему признанию, его хрупкое тело на землю. Тогда, встретившись с девушками в своей временной шкале, он разбил себе голову вращающимся зеркалом и чуть не потерял сознание от вида собственной крови. Быть в центре ярости фрейлины почти наверняка приведёт к гораздо большей потере крови, чем это, и эту судьбу Вэриан действительно предпочёл бы избежать. Аппарат медленно жужжит и останавливается. — Наконец-то, — выдаёт мальчик. — Готово. — Ладно, не очень весело, но... всё закончилось? — с надеждой спрашивает Рапунцель. — К сожалению, готов только первый тест, — говорит он с притворным сожалением, на какое только способен. — Осталось ещё восемьдесят шесть. Кассандра выглядит так, будто хочет в любой момент наброситься на него и убить, что Вэриан пытается игнорировать, запуская машину во второй раз. Он уже знает, что волосы принцессы не ломаются, но ему всё равно нужно пройти испытания. Для науки, конечно, и определённо не для того, чтобы отдалить Рапунцель, пока он пытается придумать естественный способ уничтожить предстоящие результаты. Второй тест включает в себя дисковую пилу, которую подросток установил среди других инструментов, и он почти не помнит, как вовремя пригнулся, когда жужжащее лезвие резко ударилось о волосы и пронеслось через комнату по чистой силе инерции. Наличие зазубренного куска металла, застрявшего в голове в этой временной шкале, безусловно, тоже изменило бы историю. — Да, их ничем нельзя сломать, — хмыкает он, небрежно пожимая плечами. Сердце же всё ещё колотится в груди от предсмертного опыта, которого он только что избежал во второй раз. — В отличие от тебя! Отпусти её! Замерев в дверях с одним обвиняющим пальцем, тычащим в Вэриана, стоял не кто иной, как сам возлюбленный Рапунцель. Он почти забыл, что в том взрыве также был замешан Флинн Райдер — нет, Юджин Фитцерберт. Плюс один — это не тот смелый авантюрист, чьи биографии мальчишка неоднократно изучил в детстве, и он, конечно, не на его стороне в будущем, так как он верен Рапунцель и только Рапунцель. Втайне алхимик хотел бы снова взглянуть на Юджина, чтобы тень разочарования не разъела его некогда тёплые воспоминания об этом человеке, но что сделано, то сделано. — Юджин! Привет! — принцесса натянуто улыбается, поворачиваясь лицом к нежданному гостю. — Блондинка! Ты в порядке?.. Не хочешь рассказать мне, что здесь происходит? Рапунцель бросает взгляд на Кассандру, которая демонстративно смотрит в стену. — ...А-ха-ха. — Знаешь что? Мне всё равно. Я вытащу тебя оттуда. Мужчина делает шаг к машине, и Вэриан отражает его движение и встаёт между ними. — Осторожнее, приятель. Остановка экспериментов на полпути может привести к неисправности машины и навредить принцессе. Мы ведь этого не хотим, правда? «Ладно, может быть, я и хотел бы этого, но это к делу не относится.» Фитцерберт нехотя переводит взгляд с девушки на подростка и обратно. Никто ничего не предпринимает, чтобы начать прояснять ситуацию, и он морщится. — Кто-нибудь может мне объяснить, чей это ребёнок? — Я Вэриан, алхимик, — равнодушно отвечает Вэриан; машина издаёт приглушённый звон — очередной тест подходит к концу. — А ты — Флинн Райдер — или лучше сказать «Флинн Райдер», — он в воздухе описывает кавычки, взмахивая руками. — Я прочёл все книги о настоящем Флинне Райдере, он был в основном моим героем. Но ты ведь не он, правда? «Понятно, Юджину явно не по себе.» — Эм, нет. Нет, не он. Но мне льстит, что я был твоим героем. Я имею в виду, что я всё ещё дерзкий, преступно красивый вор и всё такое, но, к сожалению, не парень из книги по имени Флинн Райдер. Несколько более известный, но гораздо менее привлекательный Флинн Райдер. Кстати, на самом деле это не моё имя. Я Юджин. — Точно, верно. Моя ошибка, — примерно в это время земля начинала трястись. Вэриан ждёт тряски, но... ничего не происходит. Он вздыхает с облегчением. Очевидно, Паст-Вэриан принял его предупреждения близко к сердцу, несмотря на свою рассеянность, и выключил машины, или, по крайней мере, в настоящее время делает это. И без взрывов конфликта с отцом тоже не будет. Это всегда плюс. «А, спектрометрический пресс», — напоминает себе он. «Конечно. Я должен прочитать результаты.» Разве он раньше не показывал Юджину котлы? Хотя он явно не может сделать это сейчас, он все еще должен тянуть как можно дольше, чтобы придумать правдоподобный способ испортить результаты. — Итак, «Флинн Райдер», — Вэриан вновь саркастически зовёт его, — хочешь пойти со мной? — Ох... — тот постукивает себя по подбородку в притворной задумчивости. — ...Нет. — Если пойдёшь, — начинает алхимик, сверкая загадочной улыбкой, направляясь к двери и медленно подзывая его, — я покажу тебе кое-что необычное. Но ты должен держать это в секрете. Как и в прошлом, этот Юджин тоже жаждет одобрения, и мальчишка знает: когда его лицо загорается, он официально заинтересован. — Хочешь рассказать мне какой-то секрет? Вы все хорошо это расслышали? Веритас... Вэр... Вери..? — Вэриан. — ...Абсолютный незнакомец хочет раскрыть мне секрет, — его грудь гордо вздымается. Видно, как Кассандра закатывает глаза с другого конца комнаты. Машина, дергающая Рапунцель за волосы, остаётся включённой. Они выходят на улицу. Вэриан и совсем забыл, каким чудесным был этот день и как идиллически выглядела Старая Корона. Никаких острых, адских камней, прокалывающих посевы, колодцы и дома людей; никаких безжизненных, перепуганных горожан, уклоняющихся от шипов, вонзившихся в землю, как когти нечестивого Левиафана, пытающегося разорвать их покой. Солнце светит, на деревьях растут фрукты, а жизненные силы ещё не высосаны из его родного города. Кулаки сжимаются от едва сдерживаемого гнева при мысли о неминуемой гибели, и он наполняется новой решимостью никогда не позволить такой судьбе развернуться снова. — Слушай, приятель, — говорит Фитцерберт, входя за ним в соседнее здание. — Расскажи мне всё, что принцесса рассказала тебе. Алхимик осторожно позволил своей ненависти утихнуть, чтобы не напугать его чрезмерно рьяным ответом. — Я бы с удовольствием, но... Во-первых, она не так уж много мне рассказала, — «Это не ложь.» — И вообще, это не моё дело — говорить с тобой об этом. В смысле, когда настоящая принцесса просит тебя о помощи, это большая ответственность, понимаешь? Кроме того, я не хочу, не знаю, разрушать ваши отношения, говоря вещи, которые не должен, — не обращая внимания на собственные слова, он роется в мензурках и других научных безделушках на полках; хмурый взгляд становится мрачнее, ведь поиск не даёт результатов. Как он умудрился дважды потерять один и тот же предмет? «Примечание для себя: прибери вещи лучше в этой временной шкале.» Юджин в замешательстве оглядывает комнату. — Полагаю, это справедливо. Вэриан, верно? — Ага. Вздох. — Ладно, я понимаю, что ты хочешь уважать личную жизнь Рапс, но если она в опасности и не говорит мне, разве ты не думаешь, что я имею право знать? Фитцерберт лениво тычет в ржавую штуковину, которая вдруг с лязгом захлопывается, и взвизгивает, едва успевая отдернуть палец, чтобы его не отрубили. — Даже не знаю. И это тоже не моё дело. Ах, вот он, спектрометрический пресс. В то время как он озабоченно размышляет о своих отношениях и озадаченно изучает полки со всякой всячиной, Вэриан осторожно нажимает на рычаг сбоку пресса, закрывая его своим телом от поля зрения мужчины. Изменённая настройка будет печатать результаты тестов в цифровом коде, легко расшифруемом для алхимика, но очень трудоёмком для остальных. «Приходи позже, когда я переведу результаты», — скажет он, и Рапунцель согласится. Как только она и её друзья уйдут, он будет волен изменить или уничтожить информацию по своему усмотрению. — Я не смогу прочесть результаты без него. Подключу его к анализатору веществ после окончания тестов, и числовые данные напечатаются на этом рулоне пергамента, который в свою очередь подаётся через... — Это очень интересно, — перебивает Юджин, — но вернёмся к тому, что сказала принцесса... — Хорошо, Юджин, я должен быть честен с тобой, — вздыхает Вэриан, уставившись в стену. Эта тактика, возможно, не самая умная идея, но у него нет ничего лучше. — Теперь, когда ты упомянул об этом, стоит рассказать кое-что о принцессе. Ну... чёрт, я даже не знаю, как сказать это... — Вэриан! — он хватает его за плечи, и алхимик слегка подпрыгивает. — Выкладывай, я беспокоюсь за неё! Тот недоверчиво наклоняется и понижает голос. — Боюсь, она что-то скрывает от нас обоих, — признаётся мальчик, отводя взгляд, дабы не волнение выглядело более искренним. — Мне очень неприятно говорить, она ведь принцесса и все дела, но я заподозрил это сразу, как она заявилась сюда. Она скрывает что-то важное... — Я тоже так думаю! — буквально кричит Фитцерберт. — То есть... Рапунцель в последнее время ведёт себя очень странно, но я подумал, что, может быть, проблема... ну, знаешь, во мне. Что-то вроде кризиса отношений? Поскольку прямо перед её коронацией я пытался попросить её ру... во всяком случае, хватит обо мне, неважно, насколько я интересен. Так... у тебя есть какие-нибудь предположения? О секрете Рапунцель? Алхимик морщит лоб. — Есть одно. Она вообще рассказывала тебе о чёрных камнях? Мужчина медленно качает головой. — Чёрные камни? Не скажу, что когда-либо слышал о них. А они тут причём? Вэриан подавляет желание рассмеяться. Посеять семена подозрения и сомнения в Юджине оказалось легче, чем он ожидал. — Ну, есть такие странные камни, которые недавно появились прямо за Старой Короной. Они напоминают какие-то большие чёрные шипы. Когда я увидел их, мне показалось, что они состоят из некоего странного, сверхпрочного минерала, который я не мог сломать, как бы ни старался. И я видел много минералов в своей жизни, но ничего подобного. Это было... захватывающе, но пугающе. Для учёного сделать неизвестное известным в порядке вещей. Но я никак не придумал ещё, как это сделать. — Малыш, не то чтобы мне было наплевать на твою... эм... науку, которую я не понимаю, но какое это имеет отношение к Рапунцель? Лгать оказывается больно, будто не уважать основы алхимии, придумывая и распространяя недоказанные теории. — Когда я начал делать анализ волос принцессы, я заметил, что они, похоже, имеют сходные свойства — её волосы и камни. И это навело меня на мысль, что, возможно, они были как-то связаны, что, возможно, именно поэтому Рапунцель не хотела говорить тебе, потому что... Фитцерберт поднимает палец, заставляя его замолчать, но мальчишка знает, что моральный ущерб уже нанесен. — Не знаю, Вэриан... даже мне это кажется несколько натянутым, а я довольно проницательный, если можно так выразиться. Он игнорирует последнюю фразу. — Я просто беспокоюсь, Флинн... то есть Юджин. Ничего, если я буду звать тебя Юджин, ладно?.. — Это предпочтительнее, учитывая, что это, хм, моё имя, — мужчина всё ещё кажется погружённым в свои мысли, а это значит, что магия слов Вэриана делает своё дело. — С чего бы ей скрывать это от меня? — Без понятия. Мне очень жаль, — (ему нисколько не жаль.) — Тебе придётся поговорить с ней. Сомневаюсь, что она послушает меня, зато она доверяет тебе, так что... прости, что втянул тебя в это. Надеюсь, она не слишком рассердится, что я тебе всё рассказал... Ясно, что Юджин не знает, что делать. — Нет, э-э... спасибо, что рассказал. В конце концов, я спросил. Я могу поговорить с Рапунцель, как только представится такая возможность. Всё было бы интересно, будь это правдой. Алхимик печально кивает — или, по крайней мере, он надеется, что выглядит разочарованным. Сохранение романа Юджина и Рапунцель вряд ли является его приоритетом. — Я знаю, что вы, ребята, доверяете друг другу и рассказываете друг другу всё, — тянет он, упиваясь гаммой эмоций на лице мужчины. Очевидно, он говорит правильные вещи, чтобы заставить его усомниться в силе его связи с Рапс. — Я могу быть совершенно неправ и не хочу предполагать, что принцесса... обманывает нас или что-то в этом роде... Фитцерберт кладет руку на плечо подростка, и на мгновение тот чувствует, что его маска презрения и злорадства даёт трещину. В какой-то момент ему действительно захотелось подружиться с бывшим вором. «Крутаны», — с энтузиазмом называли они себя. Абсурд. Он почти открывает рот, чтобы отказаться от собственной лжи. «Ведь ещё не поздно сказать Юджину правду?..» «Конечно, поздно. Ты здесь, чтобы спасти своего отца, а не дружить с принцессой и её отрядом.» — Я поговорю с ней. Спасибо, что дал мне знать, Вэриан. Чувство вины гложет всё сильнее, но он тотчас подавляет его. — Конечно... конечно. Эй, знаешь, даже если ты на самом деле не Флинн Райдер, ты всё равно крутой. Я, по крайней мере, буду рассматривать тебя на должность моего помощника в будущем. «И зачем я это ляпнул?..» Юджин ухмыляется. — Ты и сам не так уж плох, малыш. Но тебе лучше приготовиться к тому, что ты устанешь ещё больше, получше узнав меня. Когда-нибудь ты станешь моим напарником, если будешь осторожен. Вэриан смеётся, замечая, что это прозвучало весьма искренне. — Буду держать ухо востро. А сейчас поможешь отнести эту штуку обратно в лабораторию? Тот резко сгибает обе руки и наклоняется, поднимая другую сторону пресса. — Юджин Фитцерберт к Вашим услугам. К этому времени тесты волос уже почти закончены. Удовлетворённо напевая, что всё пока идёт по плану, мальчик подключает обе машины, и спектрометрический пресс начинает медленно выдавливать строку цифр на кусок пергамента. — Мне потребуется некоторое время, чтобы расшифровать эти результаты, — заявляет он так, как мысленно репетировал, и машина звенит в последний раз. Рапунцель грациозно опускается на ноги, освобождаясь от ремней. — Очень не хочется заставлять тебя ждать, но не могла бы ты зайти за ними попозже? Или я могу принести их в замок, как только закончу. В зависимости от того, что проще. — Не спеши, — улыбается девушка, хотя её слова идут вразрез с очевидным нетерпением в её сверкающих глазах. В отличие от этого, холода от пристального взгляда Кассандры достаточно, чтобы заморозить комнату быстрее, чем жидкий азот. — Большое тебе спасибо за всё, Вэриан. Скажи, как бы ты хотел получить вознаграждение? — Вознаграждение? В этом нет необходимости, Ваше Высочество, — сконфуженно отмахивается алхимик. — Решение такой удивительной научной загадки и есть вознаграждение. Хотя я полагаю, — и чуть мягче добавляет: — что если случится что-то такое, что мне действительно нужно от тебя, что ж... Думаю, мне просто стоит потом сказать. На мгновение тишина начинает удушающе давить. — Пошли, Рапс, — наконец говорит Кассандра, едва задерживаясь глазами на Вэриане, и он чувствует подозрительность, закипающую под её ледяной внешностью. Он сглатывает. — Помни, малыш, — никому ни слова об этом. Ясно? — Клянусь, — заверяет её подросток, хотя, конечно, не упоминает о надёжности своего слова. Она выводит беспрестанно машущую принцессу и слегка погружённого в себя Юджина, ещё явно размышляющего над их разговором, и Вэриан следует за ними к двери, дабы убедиться, что они сели на лошадей и оставили его в покое. Ранее спрятанный Рудигер проносится мимо ног и бежит обратно в лабораторию, но мальчишка не обращает на него никакого внимания, глядя на горизонт, пока принцесса полностью не исчезает из виду. Когда он убеждается, что его изоляция снова абсолютна, он прячет химическую ловушку у входа, возвращаясь к люку, ведущему в туннели. До сих пор не прогремело никаких взрывов, что очень хорошо, и он тихо стучит в деревянную дверь, прежде чем открыть её. — Кто там? — доносится снизу голос Паст-Вэриана. — Это... эм..? — Да, это я, — подтверждает алхимик, осторожно закрывая за собой люк и спускаясь по лестнице. — Ничего не взорвалось. Я полагаю, это означает, что ты всё отключил? Тот восторженно кивает. — Кстати, я осмотрел машины, и... короче говоря, ты, вероятно, уже знаешь об этом, но в них появилось много давления... — он нервно смеётся. — Хм, в общем-то, ты был совершенно прав насчёт взрывов, думаю, я успел вовремя. Я даже представить себе не могу, как взбесился бы папа, если бы здания над котлами разнесло в пух и прах. Он уже думает, что происходящие по моей вине несчастные случаи отбросили Старую Корону на годы назад... — внезапно удручённый, двойник отворачивается и приглаживает вылезшую нитку на рукаве. — Ну, я уверен, что ты уже всё знаешь. Спасибо, что помог мне предотвратить это. Ха-ха, эм... странно благодарить себя. Но если серьёзно, не знаю, как бы я мог извиниться перед ним, если бы... если бы мы... — Всё в порядке, — тихо перебивает Вэриан. — Именно для этого я здесь. И спасибо, что отнёсся ко мне серьёзно. «Кто-то же должен, хоть раз в жизни.» Тот ухмыляется. — Я до сих пор не в силах полностью поверить, что ты из будущего. Но это только затягивает дело, да? Два Вэриана, чемпионы настоящего и будущего, объединились, чтобы спасти мир. Чувствую себя супергероем! Несмотря на быстро накатывающую усталость, Вэриан хихикает. — Не забегай вперёд. Мы предотвратили одну катастрофу, но я не уйду, пока не буду по-настоящему уверен, что будущее предопределено. — М, справедливо. Надо довести эксперимент до конца? — подмигивает Паст-Вэриан. — Расскажи, как всё прошло с принцессой и её друзьями? Всё... достаточно изменилось? Как ответить, если сам сомневаешься в ответе? — Думаю, да, — выдаёт он после паузы. — В смысле... я... мы не дали папе разозлиться, что было главным, и мы не уничтожили Старую Корону, так что... — Вэриан? Это ты там, внизу? Оба замирают. Голос сверху ни с чем не спутаешь. — Папа, — шепчут они в унисон. — К-кто из нас пойдёт к нему? — шипит двойник. — Ты же знаешь, что он ненавидит, когда я сижу здесь! — Я пойду, — бормочет подросток, хотя мысль о том, что он снова увидит Квирина уже не в янтаре, как в его временной шкале, заставляет желудок неприятно сжаться. — Просто... не поднимайся, и всё будет хорошо, ладно? — Я спрячусь где-нибудь на случай, если он спустится. И, пожалуйста, не втягивай нас в неприятности, — приглушённо умоляет Паст-Вэриан. — Это папа, — почти писк. — Не могу ничего обещать. Вэриан карабкается по лестнице мучительно медленно; зная, что его ждёт живое, грозное лицо отца, он перестаёт контролировать свои дрожащие колени. Чувство вины за то, что он натворил в своей временной шкале, бьёт по совести не хуже того вращающегося зеркала, а руки внезапно становятся вялыми, пытаясь ухватиться за деревянные перекладины. «Уже слишком поздно просить моё прошлое «я» пойти вместо меня..?» Подавленный, он с некоторым усилием открывает люк и вылезает наружу. Его отец стоит у входа в дверной проём, те же плечи, те же нахмуренные брови, всё, что Вэриан когда-то потерял. — Что ты там делал? — спрашивает Квирин, и в его голосе, как обычно, слышится настороженная усталость. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не создал ничего опасного. — Н-нет, пап, эм... — это его отец, живой, и прямо перед ним. Двигается. Говорит. Хмуро глядит на него сверху вниз. Впервые в жизни мальчика всё это действительно утешает. — Мы — я занимался. Читал. А мы, это... э-э-э, я и Рудигер. Тот самый енот. Тот, от которого я пытаюсь избавиться, но не могу. Эм, да, мы. «Я пойду за помощью...» «Нет, сынок, стой!» Последние слова, которые Вэриан слышал от отца, эхом отдаются в голове при одном лишь взгляде на мужчину перед собой, он всё ещё не хочет верить, что у него есть второй шанс. Он машинально оглядывается на люк, как будто Квирин ещё там, заключённый в янтарь, а не стоит сейчас перед ним. От этой мысли его слегка подташнивает. Квирин прищуривается и вздыхает. — Мне показалось, или я видел принцессу Рапунцель и её друзей, выходящих отсюда некоторое время назад? — Да, эм, нет, то есть, нет, тебе не показалось. Рапунцель... принцесса Рапунцель правда приходила, спрашивала о... эм... науке, — (технически это не ложь.) — Она слышала, что я какой-то волшебник, и, конечно, я занимаюсь алхимией, а не магией, и я сказал ей это, конечно, но... Отец поднимает руку, и он замолкает, радуясь возможности перестать слушать собственный голос. — Пока это не опасно, — облегчённо выдыхает Квирин. — Надеюсь, тебе удалось помочь ей во всём, в чём она нуждалась, — и неловко отводит взгляд от сына, переставая ругать его. — Для меня большая честь, что принцесса обратилась к тебе за помощью. — Д-да. Ни один из них не знает, что сказать; молчание между ними висит гуще химического тумана, и они одновременно отворачиваются друг от друга, Квирин стискивает челюсти, а Вэриан покорно пожимает плечами. В конце концов отец прочищает горло и говорит, чуть менее властно, чем раньше. — Я пойду работать... Держись подальше от неприятностей, сынок. — Хорошо, — тихо говорит он, переступая с ноги на ногу. — Без проблем. «Пожалуйста, не уходи снова.» «Я не знаю, что тебе сказать, но я хочу извиниться перед тобой.» «Папа, прости меня...» Дверь со щелчком захлопывается. Вэриан судорожно вздыхает, чувствуя, как в уголках глаз вновь наворачиваются слёзы. Вся оставшаяся у Вэриана энергия уходит на то, чтобы спуститься вниз по лестнице и вернуться в подвал, который был сценой всех самых ужасных воспоминаний; конечности отяжелели, настроение упало, а его прошлое «я» ждёт ответов, которые он не хочет давать. «Я уже не так уверен, что хочу этим заниматься.» Но у Вэриана нет выбора. Если он не изменит историю, его отец снова умрёт. «На этот раз я всё сделаю правильно.»