***
Драко сидел на своей постели, листая учебник по заклинаниям со скучающим видом. Не то, чтобы он знал их все, но прошедший год явно повысил уровень его образованности в разы. Практика, которую он получил, не шла ни в какое сравнение с тем, что им нужно было освоить в курсе школьной программы. Иногда он чуть закусывал губу, углубляясь в чтение и не отдавая себе отчёта в том, что делает, повторял необходимое для сотворения заклинания движение рукой. Он не хотел ехать сюда. Эти курсы были испытанием для всех, кто так или иначе выступал на «другой стороне». Малфой выступал на ней в первых рядах. И что с того, что Дамблдора он так и не убил? И что с того, что именно его семья спасла в итоге Поттера от смерти, а с ним и весь магический мир от психованного правителя? Для них не было никакой разницы, ведь все они знали, что Люциус, на данный момент находившийся в Азкабане, всегда был пожирателем смерти. Более того, считался правой рукой Того-Кого-Нельзя-Называть. Отвратительное прозвище. Когда-то давно Драко был увлечён идеями Тёмного Лорда, воспринимая их как должное. Вся его семья была одержима чистотой крови и именно в этих традициях воспитывала своего наследника. Он всегда полагал, что быть грязнокровкой — значит стоять на ступень ниже в магической эволюции. Быть ошибкой природы, которая вдруг промахнулась и наделила магическими способностями ребенка, родившегося в семье никчёмных магглов. Считать так было правильно. Считать так в последние два года было спасительно и безопасно, а Малфой, как истинный слизеринец, ставил безопасность во главу стола. В какой момент его взгляды изменились? Он бы и сам не смог ответить на этот вопрос. Конечно, это произошло не за один день. Не кривя душой, можно было бы сказать, что и не за один год. Он сам менялся. С того самого дня, когда впервые протянул руку самому известному волшебнику его поколения — Гарри Поттеру — с того самого дня, как чёртов зазнайка Поттер отверг его руку. По капле, по тонкой ниточке он начал меняться. Первое время было жизненно необходимо выпятить вперёд всё, что когда-то казалось ему незыблемым, просто для того, чтобы Поттер заметил его и, возможно, когда-нибудь пожалел, что отказался от его дружбы. Чтобы увидел, какую никчёмную жизнь выбрал в компании своих убогих друзей. Первым серьёзным разочарованием стало то, что Поттер, похоже, совсем не жалел о своём выборе. Тогда на передний план вышло жгучее желание просто присутствовать в его жизни. Вылезти из кожи вон, но ни на миг не оставлять этого тощего очкарика равнодушным. Драко мог смело сказать, что он ненавидел Гарри. За всё то, что у него было. За то, что он получал это, не прилагая никаких усилий. За то, что у самого Малфоя этого не появилось бы никогда. Он ненавидел Поттера так сильно, что порой хотелось придушить его собственными руками. Хотелось причинить ему боль, такую, чтобы он понял, как больно было Драко. Такую, чтобы он понял, как взбесил блондина, застав склонившимся над раковиной, и не предложив помощи. Такую, чтобы понял, как он никогда не будет благодарен за спасение его жизни в адском пламени. Такую, чтобы навсегда вдолбил себе в голову, как страшно бывает смотреть в глаза своему врагу и не сметь выдать его Волдеморту. Ведь в этом случае, больше в глазах напротив ты никогда не увидишь жизни. А если откажешься, то сложно даже вообразить, какие адские муки ждут тебя и твою семью. Нет, это было просто невозможно! Драко знал, что на этих курсах его не ждало ничего, кроме ненависти и презрения. Он был уверен в том, что ни одного из них не оставят в покое, пока всё это не закончится. Дети, в отличие от взрослых, всегда были болезненно жестокими в своей честности, в выражении своих истинных чувств. Их почти невозможно было подкупить, ни словами, ни деньгами, а других способов заполучить чьё-то расположение слизеринец не знал. В первый раз он убедился в правильности своих предположений, когда обнаружил в дальнем конце коридора забившегося в угол Морага МакДугала. Он сидел, глядя в одну точку немигающим взглядом и с силой сжимал зубы. На все вопросы только упрямо пожимал плечами и молчал. На его лице были свежие царапины, а на скуле желтовато-бордовый синяк. Похоже, ему не так повезло с соседями, как самому Малфою. Однако, слизеринцы, привыкшие к трудностям, не отступали, получив по морде от соседей по комнате, и Мораг не раз попадал под раздачу, продолжая упрямо молчать на радость бравым героям-победителям. И в этой, граничащей с глупостью, гордости Драко его прекрасно понимал. Второй тревожный звоночек прозвучал на первом занятии по зельям. Точнее, после него. Он возвращался в свою комнату, когда увидел их — достаточно большая группа, человек пять, они стояли у лестницы, явно поджидая его, а завидев издалека, хищно заулыбались. Тогда Драко на миг оторопел от такого открытого проявления чистой ненависти в свой адрес. Не то, чтобы его редко ненавидели, нет. Просто никто из этих бравых героев не показывал своей ненависти так прямолинейно. Неприязнь — само собой, но не такой незамутнённой совестью ненависти. Всего какие-то доли секунды потребовались, чтобы внушить ногам не останавливаться и идти дальше, а телу — подготовиться и сгруппироваться. Он не мог потерять лицо. Особенно сейчас. Особенно перед ними. Возможно, ему пришлось бы не один день отлёживаться с последствиями такой встречи, но как-то совсем неожиданно за спиной появился Блейз, а за ним и еще пара бывших слизеринцев. Разочарование на лицах «встречающих» было столь же неприкрытым, как ненависть минутой ранее. Они не решились напасть, но вполне ощутимо дали понять, что это был не конец. Врезаясь в плечо блондина своим, высокий и суровый когтевранец одарил Малфоя весьма многозначительным взглядом. «Здесь тебе спокойно не жить, паршивец», — перевёл для себя Драко. Ну что же, на этот раз всё обошлось. Посмотрим, что будет дальше, но если этот идиот полагал, что смог его запугать — он очень сильно ошибался. Неосознанно, рука потянулась к левому предплечью, но уже через секунду Малфой остановил себя, напоминая, что этот жест явно прибавит ему проблем. Блейз следовал за ним, словно тень, в особенности после того случая у лестницы, ни на секунду не оставляя одного. Временами это раздражало, и несколько раз они умудрились весьма серьёзно сцепиться по этому поводу. Целый вечер Драко не разговаривал с Забини, лишь временами поглядывая на вальяжно растянувшегося на своей кровати соседа по комнате. Кажется, того мало занимали ссоры. Он как будто решил для себя везде быть рядом с Малфоем, и как бы Драко не старался от него отделаться — всё равно не получалось. В конце концов он махнул на всё рукой, потому что, и в этом блондин никогда не признался бы даже сам себе, это всё же смахивало на… дружбу. В качестве факультативных предметов Драко выбрал аврорский набор. Конечно же, он не собирался становиться аврором, это было бы даже смешно, будь у него такое намерение. Он прекрасно понимал, что скорее всего его ждёт административная работа, а если очень повезёт, то возможно и руководящие должности в будущем. Но это в будущем, а пока, для административных мест не нужно было изучать что-то из ряда вон, поэтому Малфой позволил себе выбрать то, что было ему интересно. Список из четырёх предметов казался подходящим, кроме, разве что, боевой магии. Однако, именно на этом предмете он надеялся как следует выпустить пар. «В конце концов, хуже уж точно не будет», — повторял он себе, и, похоже, действительно в это верил. Книга оказалась скучной, и, не найдя ничего, чем можно было бы заняться, Драко соскользнул с постели, доставая из шкафа тёплую мантию. Прискорбный факт заключался в том, что, чтобы попасть на Диагон аллею, придётся прогуляться. А на улице был уже почти ноябрь, скоро, наверняка, стоило ожидать первый снег. Наложив на мантию заклинание непромокания, Малфой взял с полки перчатки и чёрный зонт-трость. Блейз материализовался рядом через секунду. — Куда-то собираешься, Драко? — негромко спросил он, в упор глядя. — Скука смертная здесь, хочу выпить горячего кофе. Или не кофе. Ты со мной? — протянул Малфой, застёгивая серебристые пряжки. Блейз коротко кивнул и начал одеваться. Сборы заняли не больше двух минут, и уже спустя пять они вместе двигались к выходу, предвкушая глоток свежего воздуха. Точнее Драко не знал, предвкушал ли Забини, но он-то уж точно ждал с нетерпением. Вечер вне Министерства отлично поднял Малфою настроение. Возвращаясь обратно, почти впритык к комендантскому часу, они всё же неспешно прогуливались по оживлённым, залитым искусственным светом улицам. На душе каким-то приятным теплом разливалось спокойствие, даже, почти умиротворение. Забини тихо рассказывал про свой первый полёт, и Драко вдруг отчётливо осознал, как ему банально не хватало вырваться ненадолго из-под пристальных взглядов всей этой толпы и просто прогуляться вот так. Ни о чём не думая. Ничего не планируя. Никуда не спеша и ни от кого не прячась. Это было… почти хорошо. Он спрятал улыбку, появившуюся на губах, в мягкий чёрный шарф и, заходя в тёплое помещение, быстро расстегнул и скинул мантию. Наверное, стоило сегодня пить просто кофе, а не кофе-очень-по-ирландски. Голова немного кружилась, и в ногах была странная неестественная лёгкость. Всё, чего хотелось сейчас, — упасть лицом в подушку и уснуть. Может, именно сегодня ему не приснится отвратительная змеиная морда с красными злобными глазами. Может быть, хоть сегодня получится выспаться. Они дошли до комнаты достаточно быстро. В коридорах было пусто, завтра был учебный день, и большинство студентов уже разбрелись по кроватям. Мягкий приглушённый свет причудливо играл тенями на стенах, и на минуту Драко подумал, что это место иногда может быть не настолько мрачным и неинтересным, как обычно. Они зашли в комнату вместе, и, едва переступив порог, блондин неосознанно напрягся, ощутил кожей, что от немного пьяного хорошего настроения не остаётся и следа. Прямо под их ногами лежал небольшой конверт, подписанный его именем. Никаких птиц в комнате не наблюдалось, что позволяло сделать вывод о письме, подсунутом под дверь. Малфой аккуратно поднял конверт и медленно распечатал, доставая небольшой клочок пергамента. В следующую секунду его рука сжала записку в кулаке. — Снова то же? — тихо спросил Блейз. Драко кивнул, запуская руку во влажные волосы, а затем с силой отшвырнул смятый пергамент на стол, выхватывая палочку. — Инсендио! — пламя полыхнуло ровно настолько, чтобы на столе осталась лишь горстка пепла. Руки Малфоя тряслись то ли от злости, то ли от возмущения, он и сам толком не мог понять от чего. Нужно было просто не обращать внимания, сходить в душ, успокоиться и лечь спать. Завтра предстоял учебный день, и ему вовсе не хотелось приходить в класс с головной болью. Блондин глубоко вдохнул и, убрав мантию в шкаф, отправился в ванную. Да, так и нужно сделать. Забыть. Не обращать внимания. Не брать в голову. Чёрт.***
Дни то тянулись бесконечно, то проносились мимо, словно ты открыл глаза минуту назад, а уже снова вечер и пора ложиться спать. Гарри смотрел, как капли дождя медленно ползут по окну, прочерчивая дорожки через всю поверхность стекла. Во влажной темноте снаружи редкие прохожие пробегали быстрее, торопясь попасть в тепло. Ноябрь был уже за углом, и на улице стало совсем холодно. Вечер не задался, и сколько бы Гарри не пытался сесть за уроки, ему постоянно что-то мешало или кто-то отвлекал. Вот и сейчас, совершенно неожиданно, за окном возникла фигура большой сипухи, и птица жалобно постучала клювом в окно. Парень распахнул его, пуская в комнату холод, а сова с несчастным видом влетела в помещение, присаживаясь на стол и вытягивая вперед лапу с письмом. Он отвязал письмо и угостил птицу лакомством, не желая снова отправлять беднягу под ледяной дождь. В конверте оказалось короткое письмо от Джинни, и где-то в глубине души Гарри почувствовал укол совести — он не писал ей ни разу за эти два месяца с их последней встречи, да и отвечать не было особого желания. Глубоко вздохнув, он развернул пергамент, пробежав письмо глазами. «Дорогой Гарри! Как твои дела? У нас всё в порядке. Хогвартс выглядит совсем не изменившимся, каким был когда-то, ещё до войны, но я всё равно не могу привыкнуть проходить по коридорам и не вспоминать, каким было это место еще полгода назад. Разрушенные стены, тела погибших… Фред, и Тонкс, и Люпин. Эти картины всё больше преследуют меня здесь. Мне очень не хватает всех вас. Моих братьев больше нет рядом в школе, да и почти все, с кем я общалась, были старше меня. Рядом только Луна, но она не может быть со мной всегда, ты же понимаешь… Прости, что отвлекаю тебя своими письмами, просто, сказать по правде, мне одиноко. Я жду рождества, чтобы скорее вернуться домой и увидеть всех вас. Наверное, тогда станет немного полегче. Я часто вспоминаю твои последние слова перед нашей разлукой, и мне всё страшнее осознавать, что, похоже, эта война отобрала у меня и тебя. Скажи, ты ещё любишь меня? Конечно, я не настаиваю на ответе.Люблю,
Джинни»
Он отложил письмо в сторону и потёр глаза. Честно сказать, у него не было ответов на её вопросы, не было слов поддержки, не было желания вообще поднимать это всё на поверхность и снова прокручивать в голове. Любишь ли ты меня? Какой сложный вопрос, как нелегко найти ответ на него. Но главное даже не это, главное скорее вот в чём — а способен ли он ещё хоть что-то чувствовать, кроме постоянной тоски и усталости, кроме маячащей на грани сознания боли и непроходящей тревожности? Нет ответов. У него нет ответов на эти вопросы, ведь если бы были, то он наверняка сказал бы обо всём ещё в августе. Головная боль навалилась внезапно, пульсирующие виски возвестили о том, что сейчас нет никакой возможности корпеть над ответом на письмо, и Гарри, отпустив хогвартскую сову, прилег на кровать. Эрни, наверняка, как всегда проводил время в комнате хаффлпаффцев, Невилл стал частенько пропадать вместе с ним. В комнате было темно и тихо, за дверью были слышны приглушённые звуки голосов. Сон навалился внезапно, как если бы кто-то неожиданно выключил звук. Он сидел в темноте, по ощущениям — на камне, и вдыхал сладкий аромат, разливающийся в воздухе. Казалось, что вокруг цветущий весенний сад, и лицо обдувает такой приятный и тёплый ветерок. Вокруг ни души, и тишина такая, будто все птицы, травы и вообще всё живое неожиданно исчезло из мира. Ни света, ни звука, только запахи и ощущения. Гарри встал и руками очертил круг, пытаясь понять, где он. Никаких препятствий не встретилось на его пути, только запах цветущей яблони стал гуще, насыщеннее, заполняя собой всё пространство. Кто-то положил руку на его плечо, и он ощутил холодное дыхание на своём затылке. Тело парализовало, и не способный двинуть и пальцем, он закрыл глаза и постарался расслабиться. Тело, будто электризуясь, подавало неясные сигналы мозгу, Гарри физически ощущал, как сила и магия наполняли его, как дыхание замедлялось и чувство страха притуплялось. Ему уже нет дела до ощущения холодных выдохов в затылок или до сильных, больно сжимающих плечо, костлявых пальцев. Всё отошло на второй план, заполняя лёгкие запахом яблони. Где-то вдалеке он увидел маленькую фигурку, корчившуюся на земле. Увидел не глазами, а, скорее, почувствовал и воспроизвёл образ в голове, ведь он был совершенно уверен, что вокруг темно. Ветер подул сильнее, растрепав чёрные непослушные волосы ещё больше чем обычно, и с какой-то холодной отстранённостью Гарри подумал, что раз этому человеку там так больно, то, наверное, нужно помочь ему умереть. Мысль казалась настолько уместной и правильной, что сомнений не осталось. Он поднял вверх правую руку, ощущая, как по всему телу пробегает дрожь, и усилием воли направил всё своё желание помочь эту несчастному обрести, наконец, свободу в сторону страдальца, ощущая, как потоки магии струится по его венам, вырываются из пальцев яркими лучами и несут собой освобождение. Кошмар закончился так внезапно, что Гарри резко подскочил на кровати, тяжело дыша. В груди жгло, глаза слезились, и внутри нарастало гнетущее ощущение тревоги. Он встал с кровати, зажигая свечи в комнате, и задумался. Сон ускользал из сознания, оставляя после себя лишь ощущение небывалой силы и спокойствия. Пытаясь стряхнуть с себя оцепенение, Поттер снова достал учебник и уткнулся в него носом. Пришлось перечитывать каждую строчку не менее трёх раз, чтобы уловить хотя бы то, из каких букв состоят слова. На второй странице он сдался и, отложив книгу в сторону, уронил голову на сложенные руки. Ощущение тревоги не покидало, а только усиливалось, и Гарри решил выйти из комнаты, прогуляться и немного развеяться. Свет в коридоре приглушённый; Гарри шёл медленно, погрузившись в свои мысли. В этом году от него ждали каких-то заоблачных высот в обучении, и он никак не мог понять, с чего бы вдруг. Будучи Героем магического мира (как же он не любил это надоедливое звание), он почему-то стал чуть ли не ролевой моделью для всех вокруг. Он должен был уметь исполнять новые заклинания с первого раза, варить отменные зелья и разбираться во всех мыслимых языках, любой промах или неудача воспринимались преподавателями с вежливым разочарованием на лице. Порой, невозможно было передать словами, как его злило всё происходящее, но и этого показывать было не положено. Герои не могут злиться, расстраиваться или не уметь чего-то. Они должны быть идеалом, а ему совершенно не хотелось ещё хоть что-то кому-то в этом мире быть должным. Тягучая, пресная рутина поглощала его с головой, и юноше казалось, что он всё глубже уходит в трясину, продолжая истерично бить руками по воде и звать на помощь, но люди, проходя мимо, только смотрят на него, как на ненормального, и с презрением отворачиваются. Он не спеша дошёл до просторного холла с мягкими низкими диванчиками и большими окнами. Наверное, здесь можно было остановиться. По крайней мере, в отличие от спальни, никто не потревожит его в таком месте в столь поздний час. Свечи в подсвечниках догорали, отбрасывая причудливые тени на стены. Здесь было довольно сумрачно, и Гарри забрался с ногами на самый ближний к окну диванчик, уставившись на пустую тёмную улицу. Нужно было придумать, что ответить Джинни, чтобы не расстроить её и не обнадёжить раньше времени. Чтобы поддержать и одновременно с этим не дать ложных ожиданий. «Джинни, Джинни. Ну почему тебе нужно было влюбиться именно в меня? Ведь я совершенно точно ничего не смогу дать тебе. Всё, что у меня осталось — тени войны и призраки погибших. Гарри Поттер умер в тот момент, когда понял, что победить сможет только ценой своей жизни». — Грэг? — послышался звук приближающихся шагов. Гарри резко выпрямился, моментально выхватывая палочку, нацеливая её в лицо предполагаемому врагу. Свет люмоса ударил ему в глаза, не давая разобрать стоящего перед собой. — А, Поттер, — как-то то ли грустно, то ли разочарованно прозвучал знакомый голос. Пары секунд хватило, чтобы понять — перед ним стоял Забини, как палочка напротив опустилась, даря глазам спасительную темноту. — Чего это ты так поздно ходишь? — переводя дух, спросил Гарри. — Могу задать тебе тот же вопрос, — усмехнулся Блейз. — Ищу кое-кого. Могу быть свободен? — в голосе слышались издевательские нотки. — А что, я должен на что-то кому-то давать разрешение? — Гарри злился. Ну сколько же можно? Почему его постоянно тыкают носом в то, что он сделал? Почему нельзя просто поговорить с ним по-человечески? — Я не Тёмный Лорд и не Глава Министерства, передо мной не нужно отчитываться, и если я что-то спросил, то это значит лишь то, что я, как и все остальные, могу чем-то заинтересоваться, потому что мне просто интересно! — выкрикнул он последнее слово, спрыгивая с дивана и направляюсь в сторону коридора со спальнями. — Остынь, Поттер, чего ты такой нервный? — примирительно проговорил Блейз. — Уже и не пошутить с тобой? — Как же вы все меня достали! — Гарри только зло сверкнул глазами и удалился. Блейз, недоумевая, посмотрел ему в след и, пожав плечами, направился в свою комнату.***
Утро застало Панси в сбитой постели, простыни перекрутились и жгутами свешивались на пол, подушка почти упала за кровать, скомканное одеяло валялось в ногах. В последние недели, приехав сюда, она совсем мало и плохо спала. Кошмары преследовали девушку практически каждую ночь, заканчиваясь одним и тем же событием — каждый раз она видела, как Тёмный Лорд убивал её. Она быстро глянула на часы. Ещё не было и шести, но засыпать снова было страшно, и выпутавшись из простыней, она на цыпочках прокралась в ванную. Грейнджер и Эббот сладко спали, по всей видимости, не тревожимые никакими снами, и Паркинсон на какой-то миг почувствовала укол чёрной зависти. На-а-а-адо же, пройти войну и спать себе спокойно, как будто ничего и не случилось. Сдавленно фыркнув своим мыслям, она закрыла дверь и включила воду. Тёплые струйки побежали по светлой, чуть более бледной чем нужно, коже, чёрным длинным волосам, успокаивая, лаская, даря такой желанный покой. Девушка зажмурилась, подставляя под тёплые потоки лицо, и мягко улыбнулась. Его пальцы были такими же нежными, тёплыми и всегда успокаивали её, аккуратно смахивая слёзы, зарываясь в волосы, поглаживая по плечам и спине, забирая с собой боль и ужас. Она встретила его здесь не так давно и поначалу совсем не была уверена, что эта встреча знаменует что-то хорошее. Конечно, они были знакомы. По крайней мере, она хорошо его знала. Да, в общем-то, кто не знал? Всё вышло как-то совсем обычно и невзрачно. Он толкнул её в столовой, совершенно случайно, и, попав по локтю, обеспечил ей испорченный обед, залитое чаем рагу и забрызганную жиром одежду. Она даже не стала кричать, как сделала бы это раньше, просто прошипела что-то, поворачиваясь к нему лицом, и замерла, увидев его чуть виноватую, но такую тёплую улыбку. Ей давно так не улыбались. Ей вообще давно не улыбались, и уж тем более — так. Она тогда замерла на миг, а он уже наклонился к ней, шепча извинение, почти касаясь губами её уха. Тёплое дыхание и вкрадчивый шёпот совсем выбили Панси из равновесия, и на его предложение угостить её ужином в качестве извинений, она только обалдело кивнула, уже самым краем сознания понимая — нельзя допустить, чтобы их увидели вместе. Какой позор, ни за что, никогда, только не с ним. Паркинсон не смогла бы и при всём желании сказать, когда это случилось. Наверное, она слишком устала защищаться, и так хотелось хоть раз поверить, что её и правда возможно полюбить. Что ей можно улыбаться открыто, радостно, чуть смущённо и так честно. Наверное, ей просто хотелось поверить, что даже после всего, что они успели пережить, успели натворить, успели испортить… Даже после всего ей всё ещё можно немного пожить для себя. Ненадолго урвать кусочек своего небольшого счастья. Наверное, именно поэтому они продолжали прятаться. Панси не была уверена, что остальные простят ей такую слабость. Позволят ей её маленькую радость. Оставят их в покое. Куда проще было сохранить всё в тайне, только для двоих, и жить, пока это было возможно, не привлекая любопытных, ненавидящих, презрительных взглядов. Она быстро намылила волосы, смыла шампунь и остатки геля и, выключив воду, моментально завернулась в пушистое белое полотенце. За дверью послышались тихие голоса, а значит, соседки по комнате проснулись, пора было выходить из ванной и приводить себя в порядок. Новый день — новые испытания. Чего не сделаешь ради того, чтобы удержаться на плаву. Она снова улыбнулась, вспоминая его мягкие горячие губы на своём плече, и, нацепив маску вежливой неприязни, вышла в комнату.***
Гарри проснулся поздно. Сны преследовали его всю ночь, но происходящее в них он вспомнить не мог. Голова была тяжёлой, открывать глаза и двигаться не хотелось вовсе. Давящее чувство тревоги, проснувшееся в нём вечером, никуда не исчезло, просто ненадолго притупилось, и вот сейчас возникло в груди с новой силой. Он заставил себя встать, сходить в душ и одеться, собрать нужные вещи и выйти из комнаты навстречу новому дню. Невилла уже не было, он всегда уходил самый первый, а Эрни только отправился в душ. Утро было серым и морозным, что тоже не прибавляло настроения, и Гарри плёлся по коридору, глядя себе под ноги и раздражаясь от того, как необъяснимо шумно было этим утром. Создавалось ощущение большого гудящего улья: все возбуждённо переговаривались, кто-то вскрикивал и охал, кто-то испуганно шептал. Он поднял глаза от пола, натыкаясь взглядом на разрозненные кучки учеников, жавшихся поближе друг к другу. Что-то явно было не так, уж очень подозрительно все вели себя с самого утра. Он сделал ещё пару неуверенных шагов вперёд и остановился. В нескольких метрах впереди стоял Малфой. Спина блондина напряжена, руки сжаты в кулаки, он не двигался и не произносил ни звука, уставившись куда-то в одну точку. Создавалось впечатление, что ему вдруг неожиданно стало дурно и он остановился так, чтобы не упасть. Рядом, в не менее напряжённой позе замер Забини. Чуть поодаль, так же сжав кулаки — Паркинсон. Она стояла лицом сюда, и Гарри видел ужас, застывший на её лице, словно восковая маска. Остальные ученики тоже были напуганы, но почему-то создавалось ощущение, что бывшие слизеринцы застигнуты врасплох куда больше остальных. Гарри с недоумением перевёл взгляд на Корнера и компанию, но те только неуверенно отвели глаза. В тот момент Поттеру показалось, что тень злорадной усмешки мелькнула на губах Майкла и пропала так же быстро, как появилась. Это очень напрягало. В этом было что-то нехорошее, что-то крайне неправильное. Почему он улыбался, когда другие казались ошарашенными и пришибленными? — Гарри, — Гермиона подошла к нему, кладя руку на плечо. Она выглядела очень взволнованной, немного растрёпанной и, конечно, полностью осведомлённой ситуацией. — Ты уже знаешь, что произошло? — просто спросил парень. — Почему все так себя ведут? Что-то случилось ночью? — Министерство пока не уверенно, ночью или утром… — она перешла на шёпот. — Грегори Гойл убит. Здесь, в здании министерства, — совсем тихо добавила девушка, сжимая его плечо. Глаза Гарри расширились в ужасе, взгляд метнулся к слизеринцам. Прямая спина Малфоя, напряжённый пустой взгляд Забини, застывший ужас на лице Паркинсон… Почему именно они настолько шокированы? Да, Гойл тоже был слизеринцем, но это же не повод сразу воспринимать всё именно в этом ключе? Или повод? Он медленно повернулся к подруге, и, наклоняясь к самому уху, шёпотом спросил: — Ты знаешь, как это произошло? Она вздрогнула, но вполне уверенно мотнула головой. — Нет. Пока никто ничего толком не знает. Рон, — она на миг запнулась, нервным движением руки заправила прядь непослушных волос за ухо и как-то обречённо вздохнула. — Его… Ну, то есть, тело… нашёл Перси. Ты же знаешь, он появляется на работе раньше всех… Почти всегда первый. Вот и сегодня… Рону сказал Джордж, и Паркинсон с утра как зомби ходит, — она совсем смешалась и умолкла на полуслове. — Они уверены, что это убийство? — каким-то неживым голосом спросил Гарри. Гермиона только быстро кивнула. — На первом этаже… — её голос дрогнул, губы затряслись, но она очень быстро взяла себя в руки. — Там столько крови, Гарри. Они никого не подпускают, но, похоже, его убили не магией. Я успела услышать что-то о записке. Рядом с… телом нашли записку. — Ты что, ходила туда?! — Гарри схватил её за плечи и достаточно сильно тряхнул. — Ты в своём уме вообще?! — кажется, получилось слишком громко. Его возглас одним махом стряхнул оцепенение со всех собравшихся в коридоре, и те, покосившись на Гарри с совершенно разными эмоциями на лице, стали быстро расходиться. Кто-то зашёл в комнаты, кто-то поспешил в столовую. Гарри снова перевёл взгляд на девушку. Та стояла неподвижно, почти растеряно, не моргая, смотрела на него, закусив губу. — Конечно, ходила! Мы должны быть в курсе того, что происходит вокруг! А я почему-то уверена, что Министерство не станет обсуждать это с нами. Гарри обречённо вздохнул. Она права, как, впрочем, и всегда. — А где Рон? — он только сейчас обратил внимание на то, что друга нет с ними. — Он решил сходить к Перси, вдруг получится что-то узнать. Я говорила, что идея неудачная, но он даже слушать меня не стал, унёсся вперед, — она вздохнула. — Ладно, идём на завтрак, обсудим все вместе. Вдруг Рон и правда что-то узнает, — он потянул Гермиону за руку в направлении лестницы, стараясь не встречаться взглядами с другими студентами. В столовой неожиданно людно. Помимо учеников, кучками собравшихся за столами и обсуждающих утренние новости, было много работников Министерства, которые пили кофе и так же тихо переговаривались между собой. Рон сидел за столом, уткнувшись взглядом в тарелку с омлетом, и походил на грозовую тучу. Гарри и Гермиона, переглянувшись, подсели к нему. — Ты в порядке? — начал Гарри. Уизли неуверенно кивнул и вздохнул. — Рон, — начала Гермиона проникновенным голосом, но тот перебил её, подняв вверх руку. — Всё нормально. Просто Перси в очередной раз оказался засранцем и ничего не захотел говорить, — он стукнул кулаком по столу, стакан слегка подпрыгнул, разбрызгивая вокруг капли чая. — Не стоит расстраиваться из-за этого, — примирительно сказала Гермиона, вставая из-за стола. — Глупо было надеяться, что он что-то тебе скажет, ты же понимаешь, — она погладила Рона по плечу. — Я пойду за завтраком. Гарри, ты идёшь? — А… да. Да, конечно, — он тоже встал следом за ней. — Мы всё равно всё разузнаем, как и всегда, правильно же? — Рон невесело улыбнулся и снова начал кромсать вилкой омлет, Гарри же, тем временем, отправился следом за подругой, чтобы получить свой завтрак. Несколько бурых сипух впорхнуло в столовую, неся в лапах свежий выпуск «Ежедневного Пророка». Как и ожидалось, одна из них подлетела к Гермионе. Девушка забрала газету, вложила в привязанный к лапе мешочек бронзовый сикль, и птица удалилась, взмахнув крыльями. По столовой пробежал какой-то дружный вздох, и помещение погрузилось в тишину. Гермиона застывшим взглядом смотрела на первую страницу газеты, и, уже понимая, что они там увидят, мальчики сорвались со своих мест, подбегая к ней. На фото, в огромной луже крови, лицом вниз, лежало бездыханное тело Грегори Гойла. Руки его были раскинуты в стороны, пижама как будто изрезана ножом, волосы слипшимися прядями падали на изуродованное лицо. Вокруг толпились люди, виднелись вспышки фотоаппаратов… Гарри на секунду отвёл взгляд от фото. Он видел многое, но было в этом изображении что-то такое, от чего волосы на руках вставали дыбом. Смерть от заклинаний не выглядела так… кроваво? Скорее наоборот, убитые заклинанием были немного похожи на спящих. Никакой крови, никаких вывернутых наружу внутренностей. Просто и без затей. Здесь же всё выглядело иначе. Казалось, что убийца наслаждался, причиняя как можно больше боли своей жертве. Крови было настолько много, что Гарри задумался, что же нужно сделать с человеком, чтобы ранить его настолько. Пока ответа не было. Он снова перевёл взгляд на газету, стараясь лишний раз не смотреть на фото. Статья занимала всю первую страницу. Рон не читал, похоже тоже едва сдерживаясь. После увиденного фото омлет просился наружу. Гермиона же, сосредоточенно сканировала строчку за строчкой, слегка покусывая губу и царапая ногтем бумагу. Гарри сосредоточился на чтении.В МИНИСТЕРСТВЕ МАГИИ УБИТ УЧЕНИК
Сегодня утром в Министерстве Магии было обнаружено бездыханное тело одного из учеников «Курсов ускоренной подготовки магов, не окончивших школу из-за непредвиденных обстоятельств». Сотрудник, имя которого мы не можем разглашать, появился на рабочем месте первым в это трагическое утро, в то время как авроры ночных смен ещё не передали дежурство своим дневным коллегам. Сложно поверить, что всё произошло так нелепо и неожиданно, ведь никто не мог и подумать, что в расстановке рабочих смен Министерских служащих окажется такая внушительная дыра размером в несколько часов, и именно в это затишье произойдёт жестокое убийство. По нашим сведениям, это случилось в районе двух-трёх часов ночи.
Как заявляет наш информатор, тело не перемещали и не прятали. Бедный мальчик лежал на том самом месте, где и встретил свои последние минуты. Причиной его скоропостижной, и, несомненно, мучительной смерти стали множественные колотые ранения в области живота, груди и резанные раны в области лица.
Жертва потеряла много крови, целое море крови окружало несчастного ученика, отчего он впоследствии и скончался. Поскольку убитый, нещадно растерзанный студент лежал лицом вниз, можно предположить, что раны на лице были нанесены в первую очередь. К нашему великому сожалению, мы не берёмся даже предполагать, что именно хотел донести убийца этим жестом. Возможно, ему не понравилось выражение лица мистера Гойла? Так же, стоит отметить, что авроры просканировали место преступления на все возможные применённые заклинания, и оказались в тупике. Магия во время убийства не применялась вообще. О том же свидетельствуют показания, считанные с защитных заклинаний Министерства. Наш корреспондент не до конца понимает, как можно было пройти мимо защитных и охранных заклинаний, установленных, вне всякого сомнения, лучшими магами страны, но убийца смог сделать это.
В Хогвартсе мистер Грегори Гойл учился на факультете Слизерин, где был весьма знаменит тем, что входил в ближайшее окружение Принца Слизерина — красавчика и ледяного разбивателя женских (а может и не только женских) сердец, Драко Малфоя. Несчастный был высокого роста и крепкого телосложения, до сих пор не ясно, как убийца мог справиться с ним без помощи магии. Мистер Гойл так же являлся сыном бывшего пожирателя смерти, ныне заключённого под стражу в Азкабане. Причастность же самого мистера Гойла к деятельности небезызвестной организации, как это не тривиально, не доказана. Однако, есть повод утверждать, что во время Второй Магической Войны он придерживался идеалов Тёмного Лорда, следуя за своими родителями и товарищами по факультету, точно грозный терьер, которому скомандовали: «К ноге».
Таинственное убийство мистера Гойла без применения магии обретает ещё более ужасающий вид, когда становится известно, что на месте убийства так же обнаружен клочок пергамента, очевидно, исписанный кровью жертвы. Жалкий огрызок, наспех оторванный от какого-то большого листа, наводит праведный ужас. Наш источник приводит дословное послание из этой записки: «Охота началась. Скоро вы все сдохнете, пожирательские отродья!»
Содержание записки позволяет нам сделать вывод, что причиной убийства стала месть спятившего мага (по-другому этого сумасшедшего и язык назвать не поворачивается!) за события завершившейся весной Войны. Однако, как подсказывает голос нашего разума, и я уверена, что вы, несомненно, согласитесь с ним, это вполне может оказаться кто-то из ближайшего окружения ныне уничтоженного Тёмного Лорда, или же почитавший его фанатик, который отводит от себя подозрения. Данная версия кажется нам вполне вероятной, если предположить, что этот ненормальный угрожает расправой тем, кто избежал наказания, пытаясь восстановить свою репутацию и начать новую жизнь в новом для всех нас мире.
Остаётся неясным, как преступнику удалось пробраться в Министерство Магии незамеченным. Авроры отрабатывают все возможные версии, ведется следствие. Если вы были свидетелем чего-то, что показалось бы вам странным, пожалуйста, выйдете на связь с главой Аврората через его секретаря и сообщите данные, которые вам известны. Мы не берёмся утверждать, но, кажется, мирная жизнь магического сообщества снова оказалась под угрозой, на этот раз со стороны полоумного маньяка, вознамерившегося устроить кровавую вендетту и вырезать определенный круг людей. Мы просим вас быть бдительными и осторожными, не подвергаться панике и соблюдать меры безопасности в вечернее время.
Всегда в центре событий, Рита Скитер.
Гарри поднял глаза от статьи, всё ещё прибывая в состоянии шока от прочитанного. Гермиона внимательно изучала его лицо, неосознанно постукивая пальцами по столешнице. Завтрак был забыт, в столовой стояла настолько тяжёлая тишина, что можно было слышать шаги проходящих мимо этажом ниже. — Это… — Гарри не мог подобрать нужных слов. — Какого… какого хрена вообще происходит?! — он чувствовал, как злость с каждой долей секунды закипала в нём, бурлит, как вода в кастрюле, рискуя вот-вот пролиться на горячую плиту и зашипеть, что есть силы. — Гарри, успокойся… — Гермиона протянула к нему руку и тут же отдёрнула её, будто ударенная током. Воздух вокруг наполнялся запахом озона и неестественным ветром, словно перед грозой. Сейчас никого не удивили бы рассекающие комнату молнии. Закружились салфетки, и со столов начали падать приборы. Пространство заполнилось звуком звенящих стаканов и дребезжащих тарелок. Кто-то слабо постанывал за его спиной, но Поттер уже не обращал внимания. Вот оно. Вот то, что заставляло его чувствовать себя хоть немного живым, нужным, существующим в этом мире, и, возможно, существующим не зря. Злость перерастала в ярость и вместе с ней в непонятное, надрывно-горькое, пьянящее возбуждение. Что-то происходит, и он должен в этом разобраться. Что-то происходит рядом с ним, оно как-то связано с ним, пусть и не напрямую, и значит он непременно должен вмешаться. Что-то происходит, и значит ему снова есть для чего вставать по утрам и чем заниматься днями и ночами. Он выяснит, что это и кто отважился взять на себя роль Немезиды. Выяснит, чего бы ему это не стоило. — Гарри… — испуганный голос подруги вывел его из оцепенения, словно кто-то опрокинул на голову героя ушат ледяной воды. Он вскинул голову, круглые очки ослепительно блеснули на солнце и ветер вокруг стих внезапно, как будто кто-то выключил вентилятор. — Что? — он уставился на неё непонимающим взглядом. Затем перевёл взгляд на Рона, глаза которого были распахнуты чуть не в два раза шире обычного, а потом и на собравшихся в столовой. Большинство были студентами и жались к стенам, закрыв руками рты, волосы их были растрёпаны, а на лицах застыл страх вперемешку с каким-то трепещущим восхищением. Пара министерских сотрудников стояли у дальней стены с вытянутыми палочками, нацеленными в его голову. Он усмехнулся. Естественно, не важно, Герой ты или Злодей, если твоя сила пугает их, тебя уберут так же легко, как возвели на пьедестал. — Да всё в порядке, — он поднял руки в примирительном жесте, продолжая улыбаться. — Я просто немного перенервничал, теперь успокоился, можете опускать палочки, я никого не покалечу, — его лицо сделалось серьёзным и вместе с тем раздражённым. Он медленно засунул руки в карманы, наблюдая, как авроры неуверенно опускали палочки. — Я на занятие пойду, — кинул Гарри через плечо Рону и Гермионе, и, чуть сгорбившись, вышел за дверь. Не самое лучшее начало дня, да ещё и перед «Введением в Окклюменцию и Легилименцию». Ничего не скажешь, сосредоточенность так и прёт. Гарри усмехнулся про себя, продолжая идти в направлении дальней аудитории, в которой должно было проходить сегодняшнее первое занятие по факультативу. «Хоть бы ты выбрал другой день, а» — с тоской подумал он, всё ещё ощущая то непередаваемое чувство силы, разливающейся по твоему телу. Это ощущение казалось смутно знакомым, как будто уже встречавшимся ему где-то, но Поттер не мог вспомнить, когда и где. Ощущение пугало и пьянило одновременно, вызывая дрожь в коленях и странное ощущение в солнечном сплетении, но оно определённо было отражением чего-то могущественного. Чего-то необузданного и первозданного, почти сравнимого с мощью стихии. Гарри посмотрел на свои покрытые мозолями ладони и вздохнул. Что за бред, откуда в нём вообще могла взяться такая сила? Конечно, он просто разозлился, такое с ним уже случалось. И ничего особенного в этом не было, просто неконтролируемый всплеск магии из-за сильных эмоций, вот и всё. А остальные ведь никогда не видели его в таком состоянии, поэтому и перепугались, не более. С другой стороны, Гермиона видела его в разных ситуациях, и тоже выглядела напуганной… «Нет. Стоп. Всё это ерунда. Пустые переживания и не более», — одёрнул он сам себя, подходя к аудитории. Сейчас нужно выбросить из головы все посторонние мысли и как следует сосредоточиться на занятии. Он потянул дверь на себя и уверенно шагнул в тёмное, похожее на амфитеатр помещение. Сразу шесть пар глаз устремились на него, а сидящий за столом внизу пожилой мужчина обернулся, не особо приветливо кивнув. Гарри сдержанно поздоровался и начал спускаться к первому ряду. Для семи человек места явно было многовато, но, кажется, никого здесь это особенно не беспокоило.***
— Итак, начнём, — мужчина в годах поднялся из-за своего стола и вышел на середину римской аудитории, встав спиной к доске. Гарри, отсутствующим взглядом рассматривающий собравшихся здесь учеников, вздрогнул от неожиданности. Голос профессора был низкий и вкрадчивый, приковывал внимание к себе, а смена интонаций не давала возможности отвлечься. — Моё имя — Сеймур Мур, для вас в ближайшие полгода я стану профессором Муром, кроме того, не забывайте добавлять «сэр», обращаясь ко мне, — он сделал небольшую паузу, оглядел немногочисленных студентов и продолжил. — Кроме тех двух раз в неделю, когда проходят наши занятия, в этой части Министерства вы меня не найдёте. Если у вас возникнет какое-то неотложное дело ко мне, вы можете связаться со мной через Аврорат или Отдел Магического Правопорядка. Что касается моей деятельности, скажу только, что имею опыт работы аврором в течении семнадцати лет, в настоящее время не участвую в оперативных мероприятиях. Пожалуй, это всё, что я могу вам сообщить. Вопросы? Отлично, хорошо, что вопросов нет, — он не обратил ни малейшего внимания на взметнувшуюся вверх руку Симуса Финнигана, продолжив говорить, будто его не существовало вообще. — Семь человек, многовато для такого тонкого и сложного предмета, как Легилименция, однако, возможно нескольким из вас все же посчастливится добиться хоть чего-то за эти полгода, — он снова оглядел класс и, сощурив глаза, ненадолго задумался. — Неудачно, что вас семеро. Работать на моих занятиях вы будете в парах, однако, при таком раскладе, кому-то повезёт оказаться в паре со мной, — он нехорошо улыбнулся, и Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок. В классе стояла гробовая тишина, а несколько человек и вовсе таращились на профессора с открытыми ртами. — Данная дисциплина не является обязательной для деятельности аврора и не изучается на трёхгодичных курсах профессиональной подготовки, поэтому у вас есть возможность покинуть занятия сейчас, пока еще не поздно, — он снова замолчал, но никто не сдвинулся с места. — Что же, раз желающих нет, приступим. План действий следующий: для начала вы разделитесь на пары, в которых вам предстоит работать до конца этого учебного года, затем получасовой блок теории и получасовой блок практики. Вопросы? Отлично, я рад, что вопросов у вас не возникает, — он снова проигнорировал вытянутую руку Финнигана. — Итак, пять минут на разбивку по парам, время пошло! Все оживлённо замотали головами, и Гарри направился к Симусу, чтобы предложить ему работать вместе. Мораг МакДугал уже был в паре с Дафной Гринграсс, единственной девушкой среди шестерых парней, пришедшей на курс легилименции. Они сидели на другом ряду, отдельно от остальных и были единственными представителями слизерина. Майкл Корнер и Закари Смит так быстро отдали друг другу пять, как будто заранее репетировали это всё утро. Уже поднявшись со своего места, Поттер тут же плюхнулся обратно, поняв, что у него нет шансов. Симус и Дин пожимали друг другу руки, улыбаясь во все тридцать два зуба, и Гарри стоило немалых усилий, чтобы сохранить спокойное выражение лица, осознавая в который раз — он остался один. — Простите, сэр, — гриффиндорец решительно поднял руку, обращаясь к профессору. — Кажется, без пары остался я, — слова прозвучали ровно и спокойно, но никто из присутствующих в аудитории не взглянул на него, как будто виновато уткнувшись глазами в свои парты. — Мистер Поттер? — Мур выглядел удивлённым. — Надо же как интересно, ну что же… — он не успел закончить фразу. Сверху послышался громкий звук открывающейся двери. — Прошу прощения за опоздание, сэр, — Гарри вздрогнул, услышав манеру речи вошедшего. — Проверку волшебных палочек в срочном порядке перенесли на сегодняшнее утро. Обычно я не опаздываю на занятия. — О, мистер Малфой, что вы, — почти мурлыкнул профессор, неприятно улыбаясь. — Вы как раз в самый подходящий момент. Прошу вас, проходите. Видите ли, мы начали без Вас, и уже успели разбиться на пары, в которых всем предстоит работать до конца года. Так вот, поскольку количество человек было нечётным, один остался без пары, как вы понимаете, именно с ним я вас и объединю, — он снова улыбнулся. — Просто чудесно, очень, очень занимательно, — уже совсем себе под нос шепнул он. — Проходите, присаживайтесь рядом с мистером Поттером, вам теперь придется достаточно много взаимодействовать на моих занятиях, — и он отвернулся, подготавливая доску к последующей части урока. Гарри не смотрел на Драко. Он вообще не мог сейчас посмотреть никуда, нереальность происходящего зашкаливала, и он очень сильно старался не психовать и принять произошедшее, чтобы не повторить печальный опыт утреннего неконтролируемого всплеска. Пауза перед тем, как брюнет услышал ровные шаги по ступеням аудитории вниз, означала лишь одно — Малфой тоже был в шоке. Он помедлил, пусть всего пару секунд, прежде чем спуститься. Гарри сжал кулаки и стиснул зубы. Какого чёрта вообще этому змеёнышу понадобилось на занятиях легилименцией? «Спокойно, Гарри, дыши, иначе опять устроишь невесть что и привлечёшь к себе повышенное внимание. Только этого ещё не хватало, спокойно, дыши глубже, давай» — он глубоко вдохнул, задержал дыхание на секунду, выдохнул. Ещё раз. И ещё. Рядом послышался едва слышный шелест мантии, и через секунду на скамейку опустился Драко Малфой. Гарри взглянул на него краем глаза, просто чтобы убедиться, что он так же недоволен ситуацией, но, вопреки ожиданиям, Драко выглядел предельно спокойным и собранным. В сторону Поттера он не смотрел, только внимательно смотрел на доску и сосредоточенно записывал имя профессора в тетради. Гарри отвернулся. — Итак, наш теоретический блок, начинаем. Прошу быть внимательными и не забывать конспектировать, — интонации профессора были всё такими же мягкими, но Гарри никак не мог отделаться от неприятного ощущения, возникающего у него при звуках этого голоса. Что-то подсказывало, что Сеймур Мур не так прост, как кажется, и совсем не так доброжелателен, как показывал. — На моих занятиях мы будем изучать основы легилименции, или, проникновения в чужое сознание с помощью магии, а также окклюменции — средства защиты от такого рода проникновений. Искусство легилименции — чрезвычайно сложная магия, и овладеть им сможет лишь самый упорный и целеустремлённый волшебник. Посмотрим, есть ли такие среди вас, — он внимательно оглядел собравшихся, выдерживая театральную паузу. — Умение проникать в чужое сознание, находить и извлекать из него необходимые мысли, чувства и воспоминания не имеет ничего общего с «чтением мыслей». Как вы могли догадаться, мысли невозможно читать, ведь они не написаны в голове, как в книге. Вся глубина искусства легилименции состоит в том, чтобы научиться не только проникать в чужой разум, что уже само по себе достаточно сложно, но и правильно распознавать, отыскивать и трактовать нужную вам информацию. На этих занятиях мы будем учиться дисциплинировать свой разум, расширять его границы, выходить за пределы привычного, — профессор явно наслаждался произведённым эффектом, шесть пар глаз смотрели на него почти с обожанием, две со смесью злости и раздражения. — Что же, начнем с основ, с того, чему мы будем учиться сегодня на практической части. Прошу конспектировать с доски, я постараюсь раскрыть суть каждого пункта более подробно, если вы сочтёте необходимым записать что-то ещё, обязательно запишите. Итак, — Малфой заскрипел пером по пергаменту, и Гарри нехотя заглянул ему в тетрадь. Ровные красивые буквы складывались в слова, переплетение небольших завитушек завораживало… Поттер резко одёрнул себя, возвращаясь к лекции. — Формула заклинания — «Лигилименс», ударение на второй слог, произносим чётко, не проглатывая звуки. Не забываем о правильном движении руки: короткий взмах вверх и полуповорот кисти вправо, без пауз и промедлений, при окончании движения запястье обращено вверх. Внимание сюда, показываю один раз, — он изящно взмахнул рукой и остановился. — А теперь ещё один раз, но в замедленном варианте. Увидели? Десять минут, чтобы отработать произношение и движение руки без палочки. Если я увижу в чьих-то руках палочку, больше в этот класс вы не войдёте. Вопросы? Вот и отлично, — Гарри хмыкнул про себя. Кажется, этому типу будет очень сложно задать хоть один вопрос. По аудитории расходилось негромкое эхо голосов, произносящих заклинание, Симус и Дин хихикали друг над другом, и брюнет даже порадовался сейчас, что не попал в пару к Симусу. Ирландец точно не планировал становиться легилиментом, и скорее развлекался, пока была возможность, Гарри же был настроен серьёзно. Он помнил свой неудачный опыт занятий со Снейпом, но надеялся, что дело было в неудачном подходе к преподаванию ему этой дисциплины ранее и постоянном присутствии Волдеморта в его голове. Драко отточил движение за половину данного времени и теперь с безразличием разглядывал класс. Вид его казался скучающим и отстранённым. В голове гриффиндорца возникла утренняя картинка: полный ужаса взгляд Паркинсон, прямая спина Малфоя, стиснутые кулаки Забини… Проверку палочек перенесли на сегодня. Их подозревают даже в расправе над своими? Тогда зачем проверять палочки, ведь ясно написано, убийство совершили без магии. Задачка не лёгкая, но решать её всё равно придётся, как ни крути. Закон, вышедшей после окончания войны гласил: все волшебники и волшебницы, замеченные в сговоре или имевшие отношение к деятельности Пожирателей смерти, но оправданные судом и получившие свободу из-за наличия смягчающих обстоятельств, обязаны были раз в месяц проходить проверку волшебных палочек на определение недавно использованных заклинаний. И исследовали их явно чем-то покруче обычного Приори Инкантатем. — Записывать совсем не собираешься, Поттер, — тихо проговорил Драко и поднял на него насмешливый взгляд. — Отвали, Малфой, — Гарри быстро списал с доски основные пункты и, насупившись, положил руки на парту. Отведённое профессором время вышло, и он вернулся к лекции. — А сейчас самая важная часть подготовки к тренировкам. Заклинания и взмаха палочки, конечно же, недостаточно для такой сложной магии. То, что вам действительно нужно — это научится работать со своим сознанием. Записываем теорию по пунктам. В первую очередь сконцентрируйтесь на объекте проникновения. Объект — это не человек, это его разум. Закройте глаза, сделайте глубокий вдох. Расслабьте тело. Сконцентрируйтесь на своём сознании. Оно теперь — отдельно существующая материя. Оно не ограничено рамками вашего мозга или тела. Оно живёт обособленно, нетелесно, а значит, способно проникать куда угодно. Оно сверхчувствительно, оно — нескончаемый поток, и только его вы ощущаете. Оно может проникнуть в чужой разум и почувствовать то, что нужно вам, — профессор оглядел учащихся. Симус сидел с открытым ртом. Дин подперев щёки глядел на Мура, как на бога. Слизеринцы тихо переговаривались, Майкл Корнер о чём-то крепко задумался, закусив губу. Закари Смит выглядел скучающим и незаинтересованным. Гарри сосредоточенно слушал. Драко, скрипя пером по пергаменту, записывал всё чётко и очень подробно. — Ещё одно важное замечание, прежде чем мы начнём тренироваться. Для более успешного выполнения заклинания нужен зрительный контакт. Он не обязателен, но на первых порах даже он не гарантирует вам успех. Чёткие движение руки, правильно произнесённое заклинание, зрительный контакт и сосредоточенность. Вот основные принципы, которые вам понадобятся. И запомните. Освобождая свой разум, вы встаёте на канат, который протянут над пропастью. У вас нет страховки. Если вы будете предельно сконцентрированы, то перейдёте пропасть и достигнете цели. Расслабитесь хотя бы на миг — можете провалиться в чужой разум настолько, что из пропасти вас уже не спасти. Ясно? Отлично, — он упёр руки в бока и улыбнулся. — Если человек испытывает сильные эмоции, вам будет легче проникнуть в его разум. Но и легче потеряться в его чувствах, потому что именно они будут на поверхности. Сегодня мы тренируемся только проникнуть в сознание партнёра и на этом разорвать контакт. Также прошу не оказывать сопротивления, постараться расслабиться и подготовить разум к тому, что сейчас произойдёт. Так будет легче и вам, и вашему напарнику. Обговорите в паре, кто будет начинать, у вас пять минут на моральную подготовку. — Ну что, — Драко с издёвкой смотрел на него, приподняв левую бровь. — Должен ли я, робея, уступить первенство национальному герою? — Да иди ты к чёрту, Малфой! — Гарри махнул рукой и опрокинул чернильницу, чёрное пятно расползалось по парте крайне быстро. Слизеринец отодвинул свои вещи в сторону, явно довольный результатом своего выпада, и снова перевёл взгляд на Поттера. — Убирать не собираешься? Так тебе все записи испортит, — монотонно протянул он, отворачиваясь. — Без тебя знаю! — Гарри быстро пробормотал заклинание очищения и скинул вещи в сумку. — Окей, тогда, если вы всё ещё не возражаете, мистер Я-Спас-Весь-Мир-И-Жутко-Горд-Этим, я предпочёл бы быть первым, — всё так же протяжно добавил Малфой. Гарри только злобно зыркнул на него в ответ. — Значит, договорились, — Малфой пожал плечами и снова направил взгляд на профессора. Профессор объявил об окончании времени на подготовку и велел всем выйти из-за парт. Все послушно встали, и Мур расставил их на максимально отдалённое друг от друга расстояние. Гарри и Драко досталась площадка в центре аудитории, точнее, её левый край. В противоположном конце, чуть ближе к лестницам, стояли Мораг и Дафна. На самом верху римской аудитории — оставшиеся две пары, так же разведённые на разные концы класса. Гарри паниковал. Он понимал, что нужно было постараться расслабиться и отвлечься от мыслей, но понимание того, что Малфой вот-вот залезет в его голову, нервировало и отвлекало. Это не было приятным времяпрепровождением, и уж тем более не было чем-то неприятным, но нужным в компании друга. Последний с кем парень хотел бы оказаться а паре — стоял напротив него, вытянув палочку. — Найдите опору для спины, ноги могут не удержать вас, важно не упасть. Ну что, все готовы? — осведомился профессор Мур, и, не дождавшись даже кивков своих студентов (очевидно, вопросы он задавал, чтобы перейти от одной мысли к другой, а не чтобы действительно что-то выяснить), продолжил. — Подняли палочки. Сосредоточенность. Взмах. Формула. Сознание вне границ и пространства! Три-два-один… — Легилименс! — громкий хор четырёх голосов заполнил класс.