***
Комната была белой. Белой не в том смысле, что ты можешь увидеть трещины и изъяны шпаклёвки. А в том, что ослепляет тебя своим несовершенством, заставляет прищуриться, чтобы попытаться увидеть, что это на самом деле. Потому что слишком ярко, чтобы рассмотреть что-то широко открытыми глазами. Лучи утреннего солнца ворвались в комнату, ослепляя. Том подставил руку под один из лучей и уставился на бледную кожу пальцев, которая начала буквально светиться. Пошевелил пальцами и перевернул руку. Внутри завязался знакомый тугой узел, когда Том разглядел неровный шрам на ладони. Белый считается самым чистым оттенком. Белый должен означать невинность. Белый должен символизировать капитуляцию. И, если любовь – чистое чувство, значит ли, что оно того самого белого оттенка? Она ослепляет, заставляет не замечать несовершенства или изъяны? Любовь белая, потому что слепая. Белая, потому что заставляет тебя помахать маленьким флажком в знак поражения. Том положил руки на грудь и вздохнул. Он знал, что наступил завтрак, потому что по дому разносился запах пригоревших сосисок. Значит, сегодня готовил отец. Том не мог заставить себя подняться. Он пока не готов, хоть и ужасно не хотел признаваться. Пока не готов увидеть Гермиону, потому что ему стыдно за себя, за то, что сделал. Том раздражённо выдохнул и сполз с кровати. Он начал думать, что «белое» чувство слишком переоценено, и абсолютная заноза в заднице. Он переоделся, сходил в туалет и направился вниз. Остановился, прежде чем зайти в столовую, и глубоко вдохнул. Поморщился и покачал головой. Боже, он ведёт себя так глупо. Нужно собраться. В своей типичной манере Том зашёл внутрь и увидел родителей: отец сжигал завтрак, а мать убирала со стола грязные тарелки. Грудная клетка сжалась от беспокойства, когда он заметил, что Гермиона ещё не спустилась. Том любил поспать подольше, но сестра – нет. Необычно, что её ещё нет. Значит, Гермиона избегала его. Том не мог винить её в этом, но ему всё равно неприятно. Он сонно кивнул родителям и уселся на стул. Джин подошла сзади, взъерошила и без того растрёпанные после сна волосы, и поцеловала в макушку. — Доброе утро, дорогой, — бодро поприветствовала она. — Доброе утро, мам, — ответил Том и начал наполнять тарелку едой. Уголки губ весело потянулись вверх, когда он попробовал на вкус обугленный кусочек сосиски. Он не терял надежды, что однажды отец научится готовить завтрак и перестанет его сжигать, но, скорее всего, этого никогда не произойдёт. Том проглотил кусочек и как можно небрежнее поинтересовался: — А где Гермиона? Хьюго перевернул несколько нарезанных ломтиков помидора, которые жарил на сковороде, и объяснил: — Должна быть наверху. Думаю, собирает вещи. Рука, державшая вилку, замерла на полпути ко рту. Том прищурился, не понимая, о чём речь. — Собирает вещи? — переспросил Том, собственный голос звучал каким-то отдалённым эхом. Джин что-то согласно промычала, отчего Том перевёл на неё внимание. Женщина села за стол и начала накладывать еду в тарелку. — Да, Гермиона собирается навестить Гарри и своих друзей. Её не будет примерно неделю. Они скоро заберут её. Подожди, она тебе не рассказала? Том нахмурил брови и опустил глаза в тарелку. Когда Гермиона успела решить, что собирается к друзьям? Она ни разу не упоминала об этом. Том положил вилку на тарелку. Аппетит внезапно пропал. — Нет, видимо, нет. — О, наверное, просто не успела, Том. Не расстраивайся. Они только сегодня утром решили, что хотят собраться, — сообщила Джин и отпила глоток чая. — На самом деле, всё произошло слишком внезапно. Ну, ты и сам знаешь, как они обычно строят планы. Том промычал в ответ, не сказав ни слова. Знакомая ярость сковала грудь. Значит, она собиралась спрятаться от него, сбежать. Сбежать от него к Поттеру. То, что она отвергла его – достаточно ужасно, но неужели Гермиона правда думала, что сможет закрыть на всё глаза? Просто забыть? Как будто Том позволит ей забыть… — Том? Он моргнул и вернулся в реальность. Лязг столовых приборов, который он даже не заметил, прекратился. Том бросил взгляд на маму и снова уставился в тарелку, избегая её пристального взгляда. Она беспокоилась. Том ненавидел, когда она волновалась за него. Он чувствовал себя некомфортно. — Ты снова это делаешь, Том. Что случилось? «Это». Именно так родители называли явление, когда он терял самообладание, и магия выходила из-под контроля. С Гермионой такого никогда не случалось. Сначала Том ничего не ответил. Только вонзил вилку в жареное яйцо и наблюдал, как желток растёкся по тарелке. Он такой тонкий и хрупкий. Одно неверное движение – и всё вытечет наружу. Нужно быть осторожным. — Всё в порядке, мам, — с убедительной улыбкой успокоил Том и откусил немного жареного яйца. Заставил себя прожевать и проглотить. — Ты права, всё произошло слишком внезапно. Просто не ожидал, вот и всё. Кажется, его слова совсем не убедили Джин. — Ты уверен? Том по-мальчишески улыбнулся, потому что знал, что ей нравилось. — Да. Значит, дом останется в моём полном распоряжении, когда вы с папой поедете на работу. Хьюго усмехнулся, подойдя к столу. — Только не взорви дом, пока нас не будет, — засмеялся он. Том отпил немного апельсинового сока и коварно изогнул брови. — А гараж считается? Хьюго запрокинул голову и рассмеялся. Джин одарила его одним из типичных взглядов всех мам. Губы Тома растянулись в озорной улыбке. — Ну что, как тебе сосиски? В этот раз лучше? — поинтересовался отец и убрал грязную тарелку. — Прекрасно, — солгал Том, весело улыбаясь.***
Но что совсем не прекрасно, так это предстоящий разговор с Гермионой. Том знал, что им нужно поговорить. Он долго возился с завтраком, пытаясь оттянуть неизбежное. С другой стороны, он хотел поторопиться, чтобы провести с ней больше времени, пока она не уехала, даже если Гермиона и не хотела находиться в его компании. Как же он ненавидел эти противоречивые эмоции. Или, проще говоря, чувства. Том задержался возле её двери на несколько минут. Прислонился лбом к дереву, закрыл глаза, вздохнул и прислушался, как Гермиона расхаживала по комнате. Он хотел изо всех сил удариться головой о дверь и закричать. Хотел выломать дверь, ворваться в комнату и сказать, чтобы она никуда не уходила и осталась здесь. Том не хотел, чтобы Гермиона уходила. Он хотел заставить её остаться здесь, вместе с ним. Пальцы, вцепившиеся в дверную ручку, побелели. Воспоминания о её ответном поцелуе нахлынули снова, въедаясь в веки, словно прекрасное видение. Том хотел, чтобы Гермиона захотела остаться с ним. Чтобы она хотела его так же отчаянно, как и он её. Хотел, чтобы она выбрала его, его и только его. Но Том знал, чёрт, знал, что не может заставить её. Если честно, он и не хотел. Том хотел, чтобы она сама выбирала его, добровольно. Каждый раз, всегда и везде. Почему Гермиона поцеловала его в ответ? Чтобы так легко оттолкнуть после всего? Она поцеловала его. Значит ли это, что она тоже хочет его? Она правда ненавидит его, как сказала раньше? Том сомневался, что это так. Очень часто люди говорят вещи, о которых не думают, когда злятся. Тогда Гермиона в стадии отрицания? Скорее всего, так. Она просто смущена и напугана, вот и всё. Наверное, она как всегда досконально анализировала ситуацию, изо всех сил пытаясь найти логику и здравый смысл там, где не нужно. Как там звучала поговорка, которую родители всегда говорили? Терпение – это добродетель? Том открыл глаза и уставился на дверь. Успокоил дыхание и дважды постучал. — Войдите! Он должен быть терпеливым. Он будет терпеливым ради неё. Том открыл дверь и вошёл внутрь. Гермиона стояла спиной к нему и пыталась запихнуть одежду в чемодан. Том вдруг совсем по-детски захотел вырвать вещи из её рук, разбросать по полу и потрясти сестру, чтобы заставить её посмотреть на него. Захотел, но не стал. — Ты уезжаешь, — спокойно объявил он. Том точно не знал, что почувствовал, когда её плечи напряглись от его голоса, но это чертовски ранило. Он ненавидел это чувство. Нельзя было слетать с катушек прошлой ночью. Чёрт, какой же он идиот. Если бы он не вёл себя как полный придурок, она бы сейчас никуда не собиралась. Гермиона медленно обернулась, когда его прожигающий взгляд остановился на ней. Судя по позе, она готовилась к ещё одной перепалке. — Да, на день рождения Гарри, — сдержанно сообщила Гермиона. Том переместил взгляд на чемодан, лежавший на кровати, и медленно вернулся к ней. — Когда вернёшься? — таким же спокойным тоном спросил он. Выражение лица Гермионы изменилось. Очевидно, она не ожидала такого вопроса или тона голоса. — Эм, я… наверное, через неделю. Может, две. — Ясно, — ответил Том, отодвинул стул возле письменного стола и сел. Она ничего не ответила. Том и сам не знал, что хотел сказать. Он прекрасный манипулятор, но она читала его как открытую книгу. Всегда. Может, не всегда верно, но рано или поздно она добиралась до сути. Честно, если посмотреть на всё, что произошло, Тому следовало быть благоразумнее. Одна из причин, по которой он так любил Гермиону – её исключительность. Она не такая глупая, как остальные люди, которых он знал. Гермиона всегда, всегда видела сквозь всю ту грязь внутри. Даже в детстве. Даже родители, которые относились к небольшой группе людей, которых он уважал, не знали его таким, какой он на самом деле. Только Гермиона знала. Только она одна всегда видела его насквозь, ещё с самой первой встречи. Гермиона знала, какой Том на самом деле. Знала его настоящего лучше, чем кто-либо другой, но всё равно хотела оставаться рядом. Наверное, Том никогда не узнает, почему. — Том, я… — осторожно начала она, но эгоистичная часть его души не хотела слышать ничего, что могло причинить боль. — Нет, Гермиона. Мне есть, что сказать. Я хочу, чтобы ты выслушала меня, — твёрдо произнёс Том. Гермиона нахмурилась и стиснула зубы. Он знал, что сестра начинала волноваться. — Ладно. Хорошо, — согласилась она и села на кровать, скрестив руки на груди. — Я слушаю. Пока Том размышлял обо всём, что хотел сказать, на самом деле хотел сказать, он понял, что это только ранит его, а не поможет. Он хотел, чтобы Гермиона снова доверяла ему. Снова, как и раньше, хотел протянуть ей руку. Например, когда они ходили за сладостями на Хэллоуин, когда другие издевались над ней, причиняли боль. Или когда грустила, нуждалась в нём. Он просто хотел, чтобы Гермиона слепо, не задумываясь, взяла протянутую руку, потому что снова начала доверять. Он разбивал игрушки. Разбивал лица. Ломал кости. Он нарушал свои обещания. Подорвал её доверие. А сейчас он разбил ей сердце. Впервые в своей жизни Том сожалел, что что-то сломал. Том решил, что оправдается перед ней. Гордость мешала, но нет ничего невозможного. Он поднял белый флаг в знак капитуляции. — Я знаю, что ты злишься и у тебя есть на то полное право, но… — Том пытался выразить словами то, что хотел донести до сестры, но всё, о чём он мог думать – это желток, растёкшийся по тарелке. — Да, ты не можешь понять, почему я сделал то, что делал. Но теперь я понял, что вёл себя как эгоист и ошибался. Но я не шутил, когда прошлой ночью сказал, что сожалею. Она пристально уставилась на него. Просто… не сводила глаз. — Не уверена, верю ли тебе, Том. Он опустил глаза в пол. — Но я хочу, чтобы ты поверила, — тихо, отчаянно прошептал Том. — Ты не можешь всегда получать то, что хочешь, — жёстко огрызнулась она. Том уставился в одну точку на полу и крепко стиснул зубы. Затем медленно перевёл мрачный взгляд на Гермиону, выжидая. — Я знаю, — почти беззвучно произнёс он. «Но я ни перед чем не остановлюсь, пока не получу тебя». Гермиона сглотнула, на лице появилось беспокойство. Наверное, она поняла скрытый смысл его слов. Том заметил, как она нервно бросала взгляды на закрытую дверь. Он вздохнул, поднялся и задвинул стул. — Не волнуйся, Гермиона. Я не опасен для тебя, — обиженно произнёс Том. Гермиона поёжилась от тона его голоса. — Том. На губах появилась фальшивая улыбка. — Нет. Я вёл себя как придурок. Давай просто забудем обо всём, ладно? Гермиона растерянно нахмурила брови. — Том? Он провёл дрожащей рукой по волосам. Натянутая улыбка причиняла боль, становилось сложнее держать себя под контролем. — Повеселись там с друзьями, Гермиона, — произнёс Том и развернулся, чтобы выйти из комнаты. Грудная клетка сжималась. Находиться рядом с ней просто невыносимо. Том хотел, чтобы всё поскорее закончилось. Когда он схватился за дверную ручку, Гермиона решительно выкрикнула: — Том! Он замер, не осмеливаясь обернуться. Он ждал, ждал и ждал. Боже, Гермиона, скажи уже что-нибудь. — Я тебя не ненавижу, — прошептала сестра. Резкий вдох застрял в горле. Том прикрыл глаза. — Я знаю, — в ответ выдохнул он. — Я… я буду писать? — с надеждой в голосе спросила Гермиона. Уголки его губ дёрнулись. Том кивнул. — Да, — произнёс он и открыл дверь. — Увидимся позже, Гермиона. — Пока. Том закрыл дверь и направился в свою комнату. Зашёл внутрь и моментально сорвал лживую маску. Лицо исказилось от злости. Том прижался к стене и сполз на пол. Надавил ладонями на веки, пока перед глазами не замелькали звёзды, которых на самом деле не существовало. Если он хочет получить её, нужно дать ей свободу. Если хочет получить её, нужно дать немного времени. Если хочет получить её, нужно быть терпеливым. Если он хочет получить её, нужно уступить.***
Особняк Поттеров напомнил Гермионе о родном доме, несмотря на то, что по размеру оказался намного больше. В каждом углу находились различные волшебные предметы. Хотя, прямо сейчас казалось, что дом забит вовсе не магическими штучками, а толпой народа. В конце концов, сегодня Гарри отмечал пятнадцатилетие, поэтому ничего удивительного. На день рождения пригласили не только его товарищей, но и друзей родителей. Здесь можно найти всё: еду, напитки, игры и ещё много всего, что помогало Гермионе отвлечься от неприятных мыслей. Она не ожидала, что младший брат Гарри, постоянно цепляющийся за ногу, заставит её смеяться до потери пульса. Не ожидала, что перепалки Гарри и Рона по поводу квиддича станут музыкой для ушей. Не ожидала, что детские шутки Фреда и Джорджа смогут развеселить. Никак не ожидала, что вести себя как обычный подросток на пару с Джинни окажется счастливым событием. Всё просто превосходно. Очень часто кто-нибудь из взрослых демонстрировал какое-нибудь заклинание, о котором Гермиона не слышала. Иногда она находила в доме интересные магические устройства. И каждый раз, каждый чёртов раз, в голове возникали одни и те же мысли: «О, интересно, что об этом подумает Том?» «Эх, жаль, что не получится показать Тому». Чёрт, раздражало до скрежета зубов. Слава Богу, у Гермионы получалось находить что-нибудь, что могло отвлечь от ненужных мыслей. Но, к сожалению, Том по-прежнему не оставлял её, хоть Гермиона и не думала о нём намеренно. Он здесь, всегда рядом с ней. Лили попросила её покрыть торт Гарри глазурью, чтобы она смогла разобраться с Чарльзом, у которого случилась небольшая авария в уборной. Гермиона с радостью согласилась и принялась намазывать глазурь на шоколадный торт. Она вдруг подумала, что шоколад – любимая сладость Тома, но быстро выбросила мысль из головы. Гермиона сидела на траве и наблюдала, как многие гости играли в квиддич на заднем дворе. Фред запустил бладжер и чуть не попал Гарри по голове. Гермиона подавилась воздухом и быстро повернула голову в сторону, чтобы возмутиться по поводу мер безопасности, но его не оказалось рядом. Она несколько раз моргнула и закрыла рот. Гермиона продолжила следить за игрой с хмурым выражением лица. Фред заметил её взгляд и игриво оскалился. Джеймс и Лили поцеловались. Гермиона покраснела, как маков цвет, ей стало жарко. Девушка поспешила отвести взгляд, потому что подумала о другом поцелуе. Она смогла бы найти его везде и во всём. Несправедливо. Поездка должна была стать отдыхом, отвлечением от проблем, но обернулась полным провалом. Конечно, брат всегда занимал её мысли. Для Гермионы это нормальное явление. Но не так же, как сейчас. Эти мысли – что-то новое, нежелательное, неправильное. Гермиона ковырялась в траве и разминала лопатки, рассматривая волшебный костёр. Ей нравилось наблюдать, как в мерцающем пламени появлялись различные существа, исчезали и принимали новую форму. Завораживающее зрелище. Волшебство поистине невероятно. Как же она хотела, чтобы Том увидел это. Гермиона яростно бросила траву в огонь, но она не успела долететь до места назначения. Она резко вздохнула, подпёрла руками подбородок и нахмурилась, уставившись на костёр. Девушка не знала, на кого больше злилась: на Тома или саму себя. — Почему такая злая? Гермиона перестала хмуриться, когда увидела Фреда, который сел рядом. Она почувствовала, как лицо покраснело. Гермиона знала, что не из-за огня. — Вовсе нет. С чего ты решил? Фред улыбнулся. — Ну, возможно с того, что ты таращилась на огонь так, будто он съел твоё домашнее задание. Подожди, — замолчал он, посмотрел на пламя и снова вернулся к Гермионе. Наклонился поближе и прошептал: — Неужели он правда съел твою домашку? Гермиона хмыкнула от его ужасной шутки и закатила глаза. — Сейчас лето, Фред. Вообще-то, нам ничего не задавали. Уизли отстранился и поднял брови. — О, точно, — произнёс он и снова улыбнулся. — Значит, ты размышляла о том, как я чуть не убил Гарри. — Очень смешно, — без энтузиазма пробормотала Гермиона. — Я так и подумал. На самом деле, очень даже смешно, — ответил Фред и кокетливо подмигнул. Неужели Фред сейчас флиртовал с ней? Ни стыда ни совести. — Ты мог его серьёзно ранить, Фред, — сделала выговор Гермиона. — О, мне даже нравится, когда ты меня отчитываешь, Гермиона. Да ладно тебе, ничего же не случилось. Никто не ранен, кровопролития не произошло, — весело ответил он. Гермиона моргнула. По какой-то причине старые воспоминания нахлынули снова. Она вдруг вспомнила первый год в Хогвартсе, когда Гарри и Рон издевались над ней, и Том пообещал отомстить. «Никакого кровопролития, Том. Я серьёзно». «Никакого кровопролития, — улыбка брата стала шире. — Понял». Ну всё, хватит. Достаточно. Нечестно! Почему он никак не оставит её мысли в покое? Всё, чего Гермиона хотела – повеселиться, насладиться жизнью, но Том не позволял ей забыть о себе. Он такой глупый, эгоистичный и жестокий. Гермиона хотела забыть его руки на своём теле. Хотела забыть прикосновения его губ. Забыть, что Том заставлял её чувствовать. Это ненормально. Гермиона облизала губы и внезапно заметила, что теперь Фред смотрел на неё по-другому. Он никогда не пялился на неё так. Сердце забилось в груди от осознания того, что Гермиона сама наклонилась вперёд. — Ну и ну, что у нас тут? Фред и Гермиона подскочили и уставились на улыбающегося Сириуса Блэка. Он пошатнулся влево, сделав шаг вперёд. Гермиона прищурилась. Он, определённо, пьян в стельку. — Ой, я не хотел вас прерывать. Прошу прощения, — невнятно пробормотал профессор. Гермиона испугалась, что он может случайно угодить в волшебный костёр. — Профессор, почему бы вам не сесть с нами? Будет намного… безопаснее, — осторожно предложила девушка. Сириус выгнул брови и кивнул. — Да, полагаю, ты права. Сириус уселся между Фредом и Гермионой и откинулся на траву. Ребята быстро переглянулись и обеспокоенно взглянули на мужчину. — Эм… профессор? — аккуратно начала Гермиона и потрогала его за руку. — Тсс, — шепнул он и неуклюже приложил палец к губам Фреда. — Тише, Гермиона. Я пытаюсь думать. — Думаю, вы пьяны, профессор, — улыбнулся Фред. — Возможно, — согласился Сириус и распахнул глаза. Он прищурился и удивлённо уставился на Уизли, повернул голову к Гермионе и снова вернулся к Фреду. Профессор вскинул брови и убрал руку, которая рухнула на траву. — А ты не Гермиона. Извиняюсь. — Я вас прощаю. Хотите, чтобы я поискал какое-нибудь зелье, способное... эм… помочь? — предложил Уизли. Сириус пробормотал что-то нечленораздельное. — Думаю, это значит «да», — пояснила Гермиона. — Я посижу с ним. — Ты уверена? — с сомнением в голосе спросил Уизли. — Не беспокойся, Фред, — улыбнулась она. — Всё в порядке. Просто найди зелье, пока он не умер или кто знает, что ещё может случиться. Парень улыбнулся и ушёл. Гермиона удручённо вздохнула, расположившись рядом с храпевшим профессором. Она наблюдала, как Гарри, Рон, Невилл и Симус бегали по полю за костром и бросали квоффл туда-сюда. Они совершенно точно не заметили глупость, которая произошла между ней и Фредом. Гермиона обрадовалась. Как же глупо, глупо и ещё раз глупо с её стороны попытаться использовать Уизли, чтобы отвлечься. Как Гермиона могла чувствовать себя совершенно одинокой, когда её окружало столько людей, столько друзей? Не то чтобы она не могла рассказать кому-нибудь о своих проблемах. Просто если кто-то узнает о том, что случилось… ну, если честно, Гермиона не знала, что произойдёт в таком случае. Что друзья подумают о ней? Что сделают родители, если узнают? Отправят Тома обратно в приют? Чаще всего он вёл себя как полный придурок, но Гермиона не могла даже допустить мысли, что потеряет его. Она вдруг решила, что никому не расскажет о том, что он сделал. Гермиона ничего не могла поделать с огромным желанием защитить его, даже если Том, возможно, не заслуживал этого. Безусловная любовь – сложная штука. Гермиона решила завтра написать Тому письмо. Может быть, тогда она сможет немного расслабиться.***
Когда Том читал письмо, он представлял перед собой Гермиону. Он представлял, как бы двигались её губы. Представлял, как бы она размахивала руками, изъясняясь. Представлял, как бы она подчёркивала определённые слова, пытаясь выразить своё мнение. Том представлял, как попытался бы изложить свою точку зрения. Как мог бы заставить её губы перестать двигаться, накрыв своими. Представлял, что Гермиона скажет, какие звуки издаст, когда он поцелует её. Том представлял её запах, звук и вкус. Том скучал по Гермионе. Его воображение – яркая, дикая и жестокая штука.