Приручи

Вот Тэхён снова не Тэхён. Улез к изголовью односпальной кровати и вжался спиной в угол на стыке со стеной, колени поджал к груди, на них сверху сложил ладошки. Чонгук упорно вглядывается в эту позу и думает, что она странная, не нормальная для «дикого» животного, для кота. Коты так не сидят, а внутренний кот Тэхёна – именно кот, среднестатистический, четырёхлапый. Животные начала – это реальные животные, которые в далёком прошлом существовали от людей раздельно, со временем слились, объединились в одно целое. Некоторые полностью исчезли, продолжая существовать лишь внутри людей; некоторые существуют и так, и так; некоторые не «поселились» в людях вовсе, существуя в первозданном виде, как и много веков до этого. Не то чтобы Чонгук разбирается, он видел котов и собак отдельно только в фильмах или на картинках из интернета, однако те являлись самыми популяризированными — потому представителей данных видов сейчас больше всего в мире, — Чонгук довольно много знает о них и примерно представляет повадки, поведение. И эта поза точно не кошачья, кот бы даже не смог подобно согнуть лапы. Внезапно вспоминается другая деталь – в их первую встречу Тэ полез в окно, ключевое – потянув за ручку то распахнуть. Разве для котов в порядке вещей тянуть ручки окон? Бегать на двух ногах? Чон загружается вопросами сверх меры, сокращает расстояние метра на два и нерешительно садится прямо на пол. За ним не менее пронзительно следят, они друг друга стоят. Чонгуку пока было не до чужого неморгающего надзора, пытался вникнуть. Он лишь местами дурачок, пропащим тупнем благо не назвать. Единственное объяснение, что, пусть внутри каждого и находится обычное животное, оно всё-таки во взаимосвязи с человеком, значит уже не совсем обычное, синтез играет роль – привыкло, приспособилось к человеческому телу, давно утратив собственное. То есть все внутренние звери, наверное, умеют «пользоваться» человеческими телами? Просто им это не нужно, они дремлют внутри. Тэхён же болеет, его сущность развита больше среднестатистического, допустимого, прорывается наружу и руководит: убегает на двух «лапах», дёргает ручки дверей и окон, садится в человеческие позы... Да? Разузнать бы у Тэхёна. – Тэ? – тихонечко окликает невесть зачем. – Тэхён? – кот не отреагировал, зато сам Чонгук рискует, чуть сдвигаясь вперёд, поближе, потом ещё — до края кровати руку протяни, — потом ещ- Кот зашипел, оскалившись без клыков и растопырив маленькие белые усики. Чонгук покорно отпрянул на одобренное расстояние: – Всё-всё, не кипишуй, – задрал кисти а-ля беззащитный невиновный. Кот насупился, скукожившись в своеобразный комочек посильнее. – На «Тэхён» ты не отзываешься? Или отзываешься? Как мне к тебе обращаться? – ответа предсказуемо не поступило. Кот, хоть и очеловечился в какой-то степени, речью не овладел. Жаль-жаль, дело, возможно, пошло бы быстрее. Чонгук почти скопировал позу, немного изменив на своё удобство: обнял ноги и упёр подбородок в провалинку между коленей. Принялся сторожить, чего – не важно. Просто ждать. Плана по раскрепощению напуганного кошачьего сердца у него по-прежнему не имелось. Покоилось кое-что на дне рюкзака... Откладывает задумку на попозже, ибо за неё и Тэхён, и его кот обоюдно кинутся убивать. Комната Кима – сплошное вау. И пол подогревается, Чонгук не прочь растечься по нему кверху пузом, попе феерически приятно. Балдёо-ож... Все собаки любят тепло, его порода длинношёрстная, не северная. Если бы пузо ещё кто почесал... Мама в детстве всегда чесала, из детства вырос вполне, а мама чешет так же, стоит подкатиться к ней под бок и заморгать щенком-попрошайкой. Расслабляться и кайфовать не те обстоятельства; Чонгук смотрит на свою компанию и ему либо кажется, либо кот тоже не очень напряжён? Нет, тот насторожен, на стрёме, бдит во все глаза, но... Но? Чонгук и сам не объяснит. Ему кажется, что они оба менее на взводе, с Чонгуком элементарно – попу греет, а Тэхёнов кот? Приходится снова запустить думалку на максимум, невольно начав скользить рассеянным взором по пространству вокруг. Пространство и даёт логичное – Тэхён и его зверь дома, в родном жилище, на комфортной, известной территории, где по идее нет потенциальных опасностей, не водятся псы там всякие, они за пределами, на улице, здесь – бояться нечего и некого. Может, таким способом кот Кима взглянет на собак — на Чонгука конкретно — под иным углом? Поймёт, что страшиться не надо? Что зла не причинят? Смелые предположения, на которые шанс, пожалуй, есть. К проёму неприкрытой двери кто-то подошёл, Чоновы уши синхронно двинулись назад, он обернулся. – У вас всё хорошо, мальчики? – заходит бабушка Тэ. – Да, – Чонгук кивает и возвращает внимание на друга. Они же друзья? – Тэхён, э-э... – Мы уж догадались, что вы тут не плюшками балуетесь, – Чонгука огибают и садятся к изголовью, нежно погладив внука по ноге, потрепав по щеке, затем перейдя на серые волосы. – ... – наблюдал затаив дыхание. Кот капельку прильнул под ласку, не спуская взгляд с обалдевающего друга, ага. – Так уши и не почистил, негодник, – сетует бабушка, слегка вывернув ухо. – Получит у меня. Ну, а ты чего весь сжался, Бубль? Боишься? – притягивает немного взбрыкнувшегося котика к груди и продолжает отвлекающе водить по голове. Тот недовольно пыхтел, не вырывался, ответственно сверлил дыру в Чонгуке. – Бубль. А, малыш? Бубль, – тот всего на миг стреляет глазами на бабушку и стремительно уводит на Чонгука. А Чонгук сбит с толку? Чонгук... хотел бы так же? Чтобы его не боялись и позволяли гладить. С какой стати Чонгука вообще боятся? Он- Ладно, муху обидит, но кота – нет. Чонгука в целом коробит такое отношение, будто он сворачивает шеи котятам направо-налево и вдобавок топит их в бочках. Нет! Он не псих какой-то, набрасываться ни на кого в жизни не помышлял. Адекватно осознаёт, что Тэхён в курсе, что это не он готов унестись от него, Чонгука, за тридевять земель, что это проклятая болезнь и его не позиционируют бешеной псиной с пеной в пасти. Вопреки – Чонгука задевает это неспециальное отношение. И он хотел бы его изменить. Ещё открытие – кот отозвался на «Бубль», вроде бы, с натяжкой. Не разобрать, обращается ли Сон Бина так именно к коту или оно по привычке и тот не считает обращение старушки за своё имя. Ля! Засёк! Чонгук засёк! На ласковое и полное любви от бабушки пушистый — предположительно пушистый — собаканенавистник вновь капельку задирает носопырку. Отзывается. Чонгук видел – пушистая морда не отвертится! По-пал-ся. – Чонгук тебя пугает, да, дорогой? Глупенький ты мой. Смотри, – с этими словами бабушка встаёт, в несколько шагов оказывается рядом с Чонгуком и показательно гладит его по голове, между ушей. Чонгук чуть горбится, довольно жмурится, потираясь навстречу, когда ему зачесали по загривку. – Видишь, Бубль, он совсем не страшный и ничего тебе не сделает. Гук отдалённо соглашается краешком поплывшего мозга, и встряхивается от щелчка по кнопке носа. Бабушка семенит обратно к коту, который на предательство — поглаживание врага, пса! — не выразил ни эмоции. Оно и верно, разве котам положено? Тэхёнов кот горазд лишь на покерфейс и на недовольство при шипении. А выражать мимикой радость, грусть и прочее коты и не умеют. – Глупый, – по-доброму резюмирует старушка, не обделив четверолапого внука щелчком по носу; Бубль дёрнулся назад. – Ладно, развлекайтесь, детки, – своего рода пошутила. – Не буду больше вам мешать, – и направилась за дверь. Чонгук покуковал ещё с минутку и наконец решил – пора. Не утруждаясь встать дополз на четвереньках до портфеля и вернулся к кровати. Не абы как вернулся, в смысле не с пустыми руками: пакетик мокрого кошачьего корма, где с нынешним мироустройством животное мясо заменено на соевое. В далёком прошлом служило кормом домашним любимцам, в настоящем же спрос не шибко велик, сохранилась горстка почитателей-ценителей. Сам Чонгук никогда по собачьему корму не промышлял — оно не зазорно и не осуждаемо, — просто не влекло перекусить — полакомиться! — эдаким, хотя парочке его друзей ого-го по вкусу. Чонгук в душе не аллё, промышляет ли по кормам Тэхён, и его незнание ни капельки не сдерживает от затеи подлизаться к коту через предполагаемую вкусняшку. Предполагаемую, ибо всё-таки кто утверждал, что кот поведётся на столь дешёвый «подкат»? Вообще-то не дешёвый, корма теперь продают за внушительные деньги, но тс-с, это второстепенно, главное: Чонгук рассеянным взглядом исследует поверхность письменного стола и, бинго, признаёт торчащий ободок блюдечка с краю. Подползает, изымает, убрав долой кружку с недопитой водой, ставит на пол, рвёт пакетик по линии открывания и неосторожно принюхивается, мигом отодвинувшись вспять. Ну и вонь. Зажимает нос. Чонгук чувствителен к запахам, возможно поэтому так… откровенно ужасно. Неуверенно глядит на невозмутимого кота, который ни усом, ни бровью, ничем не повёл, скала скалой. От пушистой морды другого не ожидалось. Ух, но пасаран! Не бросать же план на половине. Попробовать всегда стоит, иначе будешь жалеть. Чуть трясёт пакетиком и состраивает улыбку из рекламы, мол, м-м, делишес-пальчики-оближешь. Кот не реагирует. Чонгук ретиво улыбается, добавив восторга. – Бубль, – заискивающе. – Ты же считаешь, что тебя зовут Бубль, да? Бубль. У меня для тебя, – вновь трясёт пакетом. – Чувствуешь аромат? А, блин, ты ж без нюха, – бубнит в озарении. Подытоживает ляп: – Пофиг, – и возобновляет покорение кошачьего чёрствого сердца: – Ты лишь приблизься ко мне. Или я к тебе, если позволишь, ум? Ноль результата. Чонгук не сдаётся. Нужно завлечь... Макает палец в жижу и демонстративно суёт себе в рот. Кот должен понять: ему не впаривают отраву, а, напротив, балуют угощением. Делишес-пальчики-оближешь? Он и облизывает, хмурясь. Нормально, терпимо. Выплюнуть бы. Чего удивительного определяют ценители данной бурды Чонгук не уразумевает, однако у всех персональные странности. Кот на бесплатное представление не ведётся. Высыпав горстку порезанного кубиками соевого мяса в желе на блюдце, опять возюкает там пальцем, провально заманивая молчаливого наблюдателя. Чонгук видел в документальном фильме, раньше люди на своём примере приучали к чему-то животных или старались объяснить им; Чонгук пригинается к полу, исподлобья косясь на первостепенный объект, и мажет языком по кучке — фу, желе в большом объёме уже гораздо противнее, — для убедительности сцапав зубами кусочек мяса. Жуёт, жуёт, жуёт... Передёргивается от противности. Глотает. Улыбается поскупее и слегка шкрябает блюдцем по паркету, пододвинув то оппоненту. – Сча блевану, – ой, мамочки. В желудке грянул бульк. – Твоя очередь, – выдавливает. Оптимизм подисчерпался. Никудышный план в помойку. И корм этот, ему там самое место. – Точно не будешь? – с надеждой. Переставляет блюдце поближе к коту и ретируется на безопасное расстояние. ... Кот не соизволит шевелиться и высказывать заинтересованность. В помойку, значит в помойку. Забирает несчастное блюдце и несёт его с недоеденным пакетом на кухню, где корм – в мусорное ведро, блюдце – моет под учтивым молчанием бабушки и дедушки. Это изначально было тупой идеей, да? Чёрт. Чонгук не на шутку расстраивается. Желал лучшего – вышло «всегда»-шное. Сплошное разочарование. Понуро возвращается в комнату и… и виснет. Тэхёна-то нет. Нет и всё тут. Нет. Реально нет. Стоп. Нет?! Его нет?! Его нет. Пропал. Тэхён пропал. Где?! Господи, где Тэхён?! Ошалело крутится туда-сюда, включая чуйку на максимум – оно не работает. Тэхёна нет. Етить. Блятушки. Где?! Что Чонгуку делать? Искать? Где искать?! Он же не в окно сиганул?! Подбегает к оному, раскрытому сверху, не сбоку, значит не в окно. Кровать. Под кроватью! Со скоростью света припадает к полюбившемуся тёплому полу, правда под кроватью вовсе не слинявший кот, а зияющее пусто. Господигосподигосподи… Чонгук встаёт и давит собственный хвост в кулаках а-ля спасательную соломинку; лицо, шея, ключицы краснеют. Делать что? Сказать дедушке с бабушкой? Что сказать? Типа «я потерял вашего внука? Вашего Бубля»? Его сожрут с потрохами. Обомлев, деревянно шаркает в коридор, намереваясь уже признаваться, звать на помощь, как вдруг замечает бесхозно торчащий за обувной тумбой чёрный хвост. И груда камней валится с плеч. От поглотившего успокоения едва свой родимый хвост не переломал. Тихонько подходит для лучшего обзора: не-Тэхён уселся в компактный комочек за тумбой, один хвост выдал всю контору. Прийти в себя за время отсутствия псов всяких не успел. – Кусок шерсти, – шепчет праведным не то гневом, не то облегчением. Подмышки вспотели от перенапряжения, нельзя же так. На сегодня хватит, всё. Отходит взад и ждёт смены. Тэхёна ему, Тэхёна и побыстрее! Наобщались с котом вдоволь, верните Тэхёна. Пожалуйста… Переворот случается через короткое – минуты три-пять. Чонгук не лезет, скромно застыл изваянием; Тэхён промычал болезненно, зажмурился и часто-часто заморгал, запрокинув голову. – Ты, – скрежещет севшим голосом Ким, – втюхивал мне, – не внушающая доверия пауза, – кошачий корм?.. – … – сердце Чонгука остановилось, за-мер-ло. – Мнедат, – в оправдание вылетает белиберда. – То есть да. То есть нет. Фактически не тебе, твоей сущности… – Слишком много говоришь, можешь убегать, – пронзает острым, чересчур осознанным и внятным взглядом. – … – Чонгук передумал, верните кота обратно! Пожалуйста! – Ведь я встану и ударю тебя по морде, ты- Как назвал? Кусок шерсти? -ты тупой кусок собачатины, – предпринимает попытку подняться, но тут же плюхается. Необходимо дольше посидеть, голова кружится. – Попозже ударю, – исправляется, задышав шумно и глубоко для стабилизации. Утирает пот над губой. – Даю тебе фору, кобель. – Ты всё помнишь из того, когда сущность берёт контроль? – едва не плача. – Нет. Но про корм и кусок помню, – стаскивает с верха тумбы мамину миниатюрную сумочку и швыряет в Чона, поймавшего «смертельный» снаряд. Вечером пиликают уведомления. Тэхён, привет 20:13 Это Чонгук 20:13 😳😳😳 20:13 Всё-таки надо было его убить ещё днём, после смазанных, неполных воспоминаний о корме. – Деда-а! Ты слил этой псине мой номер?! С другой части квартиры поступает: – Номер за номер, внучок!