***
Когда Кирдан вошёл в покои Мелинэ, эллет сидела на кровати и плакала. Эллон присел рядом и положил белые лилии на колени принцессы. — Что случилось? — спросил Корабел. — Н-нас-сил у-умер, — всхлипнула эллет. — Нет, — не веря своим ушам, прошептал моряк и прижал хрупкую эльфийку к груди. — Я тебя понимаю. Мне знакома боль утраты. Я потерял сестру. Её звали Майвэ… Чайка на квэнья. Она бросилась со скалы в море от безответной любви к… — он запнулся. — Сделай то, что я попрошу, пожалуйста, — Мелинэ отстранилась от морехода и взглянула в голубые глаза. Эллон кивнул. — Возьми меня! — прошептала эллет и переместилась на колени моряка. — Я так не могу, Мелинэ, — оторопел Корабел. — Что со мной сделает твой отец, если узнает? — Не узнает, — Мелинэ прильнула к губам эльфа и потянулась к ремню на его штанах. — Мелинэ… — простонал эллон и стянул через голову её платье. Если бы в этот момент в комнату вошёл кто-то ещё, то увидел бы, как Кирдан ритмично двигает бёдрами навстречу хрупкой эллет, лежащей под ним. Золотые и серебряные волосы смешались. По спине эльфа катились жемчужинки пота. Стоны слились в один. — Тебе больше пятнадцати тысяч лет, а у тебя в первый раз, — тихонько заметила аранель Эрин Ласгален, когда они оторвались друг от друга. — Зато с любимой женщиной, — усмехнулся эллон.***
Трандуил продрал глаза и поморщился от головной боли. Эллон сел на кушетке и потянулся за бутылкой, но рык Хуана его остановил. — Хочешь, чтобы я перестал пить, да? — прошептал Аран. Голос звучал слишком хрипло. Пёс утвердительно гавкнул. В дверях раздался звук поворачиваемого ключа. Гарольд вошёл и с укором взглянул на друга. — Тебе не стоит пить. Ты так больше на грязного гнома похож, — невесело заметил эльф. Трандуил уныло смотрел на него. — Мой сын умер. Что ты мне прикажешь делать, а? Что мне делать, Гарольд? — всхлипнул эльф. Его плечи задрожали, глаза наполнились слезами. — Лишь смириться, — тихо ответил друг Короля, обнимая Арана. Эллон провёл по светлым волосам друга и потянулся за гребешком. — Ты ведь понимаешь, как это выглядит со стороны? — сквозь всхлипы усмехнулся Король. — Двое взрослых мужчин обнимаются. Один расчёсывает другого… — Это просто дружба. Мы с тобой — братья, пусть и не по крови.***
Дасиэль присела на кровать рядом со всхлипывающим Амандилом и обняла его, стараясь согреть материнским теплом. — Почему Эру Илуватар оставил сиротой именно меня?! — всхлипнул эльфёнок, обнимая любимую тётю ещё пухлыми ручками за талию. — Эру плевать на нас. Где он был в Первую Эпоху, когда произошло столько ужасных событий, о которых твой дед вспоминает с содроганием? Эру не важны мы. Мы — лишь часть мира, сотворённого им. Он вмешался лишь тогда, когда люди Нуменора пошли войной на Валинор и Валар. Неужели он выбирает, кого оставить сиротой? Нет, он не выбирает. Многие дети остаются совсем без семей, и они вынуждены добывать себе пищу попрошайничеством. У них нет родных, которые любили бы их… Эру даже не помогает им. Я теряла родителей, да, — по щеке эллет на рыжую макушку эльфёнка скатилась слеза. — Мой отец всего несколько лет назад вышел из Чертогов Мандоса. Думаешь, Эру как-то помог мне? Нет, — она помолчала и запела грустную песню: Наш творец, как и мы, лишь обычный дефект в воспалённом и жалком сознании. Как могла я быть рождена в такой приторный век, на чужом для меня полушарии? Почему меня бросили в плотный клубок, перевязанный красными нитями, где к суровому небу конечный виток остановлен задержкой в развитии? Наш творец, как и мы, шутовской манекен на дешёвой предпраздничной ярмарке, он живыми телами торгует без цен, только души — в бездонном бумажнике, только люди здесь в качестве менных монет, что, признаюсь, весьма отвратительно. Заливается кровью тенистый рассвет под лучами звезды ослепительной. Наш творец, как и мы, бесконечно прогнил, разразился миазмами похоти, он застрял между двух самых разных светил, как мы сами — в дыре меж эпохами. «Может, хватит тащить обессиленно крест?» — так гласила моя эпитафия. В поднебесье живут мириады божеств, все они нас, так вышло, оставили. — Ты будешь меня любить? — тихонько спросил Амандил. — Конечно, как мать, — отозвалась Дасиэль. Лоссиэль всхлипывала на плече леди Лориэна. Она уже теряла сына. Она видела, как он захлебнулся в собственной крови. Как в голубых глазах потух огонёк жизни, как поднялась грудь в последнем вздохе. И вот опять то же самое! Почему она обречена терять своих сыновей? Сайлариэль погладила подругу по волосам и прошептала: — Успокойся. Всё хорошо. — Как всё может быть хорошо?! Я потеряла двоих сыновей! — воскликнула Королева. — Но у тебя остались сын, дочь, невестка и пятеро внуков, а про внимательного, чуткого и, словом, замечательного мужа я вообще молчу, — заметила Сайлариэль, поглаживая себя по животику другой рукой. Они с Элладаном ждали двойню. — Как можно боль утраты одного сына залечить пониманием, что многие другие живы! Ты бы так никогда не сказала мне! Власть изменила тебя, Сали! Ты теперь эгоистична и мелочна! Не такой была моя подруга. Власть вскружила тебе голову. Неплохо, да? Из служанки в леди Лориэна! Убирайся! — кричала Лоссиэль. — Как пожелаешь! — рассердилась Сайлариэль.***
Гарольд приоткрыл дверь в покои дочери и застал её в горьких слезах, плачущей на кушетке. Плечи подрагивали. Он редко видел дочь такой беззащитной и хрупкой. Такой уязвимой. Он помнил лишь несколько раз, когда Дасиэль так плакала. По большей части из-за безответной любви к Леголасу, но однажды она рыдала совсем по другому поводу. Тогда её готовы были изнасиловать и продать в рабство, но эльфы подоспели вовремя и спасли дочь начальника армии Лесного Королевства. — Тише, малышка, — прошептал эллон, садясь рядом и обнимая её. — Я многих утешала, а сама… сама! — всхлипнула эллет. Её трясло. Рубашка Гарольда мгновенно промокла. — Ты — очень сильная эллет, но мы все не идеальны, можем поддаться эмоциям… Мы шагаем в туманную вечность, Мы теряем себя по пути. Иллюзорна и зла человечность, Что должны в себе люди найти. Мы придумали жить по бумажке, Совершенствовать чей-нибудь стих, По юбчонке, корсету, фуражке Составляем досье на других. Тьма была до того, как пришли мы, Тьма пребудет, когда мы уйдем. Все заслуги и помыслы мнимы, Ведь не знаем, что будет потом. — Не очень к месту, не находишь? — сквозь слёзы усмехнулась Дасиэль. — Не нахожу, — ответил Гарольд. Аранель на секунду отстранилась от отца и прошептала: — Что будет с Портом, пока Амандил ещё мал? — Трандуил не в том состоянии, чтобы говорить об этом, — помрачнел Арандил. — Ему очень плохо. Совсем не ест… Только вино пьёт. Малышка, я думаю, ты можешь присмотреть за Амандилом, правя Портом. Дасиэль прижалась к отцу сильнее. — Пап… — А? — Я не знаю, что делать. Мои сыновья растут без отца, а я могу уехать. Я не хочу, чтобы мои дети росли без родителей. Что мне делать? Дай совет, — попросила она. — Езжай в Порт, а дети могут остаться с дедушками и бабушкой, но ты будешь приезжать раз в четыре дня! — решил эллон. — А если они поедут со мной? — спросила Дасиэль. — Для воспитания нужна и мужская рука, поэтому сделай так, как я сказал. Ты что-то совсем бледная, — переменил тему Гарольд. — Как у тебя руки дрожат… — Я просто очень хорошо понимаю Леголаса. Я… Когда вы с Вэрьяоном и Индил погибли, то я не находила себе места… Даже не ела, а потом мне плохо было. Из-за этого часто теряла сознание… Сейчас так же, — вздохнула Дасиэль.***
Кирдан обнимал Мелинэ. Её волосы разметались по его груди. — Я тебя люблю, Мелинэ. Прости, что не сказал раньше… Как-то глупо получилось… Мы с тобой переспали, и только после этого я говорю, что люблю тебя… — проговорил Корабел. — Ничего… — улыбнулась эллет и вдруг неожиданно проговорила: — Мне мама пела песню… Это песня Лесных эльфов. Послушаешь? — Конечно. — Это трудно — достичь цели, Тебе трудно даётся это достижение, А когда ты там уже, Тогда ещё труднее удержаться. Постарайся не быть неосторожным, Не оглядывайся назад, Или тебя лишат всего, Что ты взял. Здесь ничто не даётся даром, Всё дорого продаётся, Шаг, который ведёт вверх, — Шаг, за который кто-то должен заплатить. Здесь тебе приходится танцевать что угодно Без ошибки в движении, Ведь обычно они выпускают твою руку, Если видят, что ты опускаешься. Лети, друг, лети высоко, Не будь чайкой на море. Лети, друг, лети высоко, Не будь чайкой на море. Люди стреляют, чтобы убить, Когда мы летим очень низко. Люди стреляют, чтобы убить, Когда мы летим очень низко. Друг мой, используй ветер, Пока он дует удачно, Пусть воздух унесёт тебя Очень далеко — это хорошо. Ведь здесь тот, кто остаётся на земле, Получает плохую участь: Двери закрыты, и тебе Отказано в прощании. — Красиво, — прошептал эллон. Спустя два месяца боль утраты у всех поутихла. Трандуил вернулся к обычной жизни, Лоссиэль не отходила от мужа. Леголас вновь уехал в Дориат. Дасиэль тоже собиралась уезжать в Порт. Приезжать раз в четыре дня не было бы возможности, поэтому она решила, что раз в семь дней дети будут видеться с матерью. Кирдан хотел повести Мелинэ в Гавани, но ещё не попросил разрешения у Трандуила. Амандил закрылся в себе. Его смех больше не звучал в коридорах, а улыбка слетела с лица, казалось, навсегда. Покой ничего не должно было нарушить. Его ничего и не нарушало, но вот не что-то, а кто-то мог его нарушить. Эллет среднего роста шла по лесам. Её светлые волосы были заплетены в хвост. Синее платье в грязи. Лихолесье её не встретило ни пауками, ни троллями или гоблинами, но также не было и эльфов. Это было странно. Эллет плутала в Лесу уже восьмые сутки, но ничего… — Мы скоро с тобой встретимся, Митаниа. Вспомнишь ты ещё Маилэ! — прошипела она сквозь зубы.