Эффект Ишибаши

      Ишибаши приоткрыл двери машины времени пошире. Ничего не произошло. Он встал на пороге и осмотрелся вокруг. Судя по всему, он находился на крыше.       «Стоп! А какие координаты я задал?!» — Воскликнул юноша про себя и подбежал к клавиатуре, после чего глянул на светящийся монитор.       Параметр координат и вовсе отсутствовал.       Ишибаши вышел из кабины машины времени и оглянулся ещё раз. Прямо перед ним находилась пристройка в виде совсем небольшого знакомого бетонного здания.       — Моя… лаборатория?       А под ногами была крыша его собственного дома. Двухэтажного частного домика Кими и Минако.       Ишибаши пустил слезу. Солнце пекло и давило на слёзные железы ещё сильнее.       Сюда, на крышу, вели две лестницы: одна находилась на втором этаже, а вторая была на стене дома и примыкала к заднему двору. Ишибаши выбрал второй вариант; он подошёл к краю крыши и стал осторожно спускаться по довольно старой, чуть поржавевшей тонкой лесенке.       Спустившись, он обошёл дом и подошёл к основному входу. Он всё ещё с удивлением осматривался вокруг, рассматривал чистое голубое небо, солнце, сад, деревья, пролетающих мимо птиц. Прислушивался к звукам, пению птичек, шелесту листьев, покачиванию деревьев на ветру…       Ишибаши будто заново родился. Его голову заняли самые странные и неожиданные мысли.       «Я… дома? Спустя месяц отсутствия?»       «А что, если обо мне все забыли?!»       Ишибаши отбросил эти бессмысленные думы в сторону и постарался размышлять о хорошем. Собравшись с силами, глубоко вдохнув и выдохнув, расслабив плечи, он постучался в дверь своего дома.       Дверь отворилась. За ней стояла Минако, правда, не такая, как прежде; в 2037-м году ей было тридцать пять лет, а Кими — тридцать четыре.       Минако была облачена в повседневную одежду: кофту с широким рукавом до локтей и серую длинную юбку. Увидев Ишибаши, родного сына, она заплакала и крепко его обняла, захныкав ему в плечо:       — Така-чан! Ты… Ты вернулся! М-мы уже было подумали, ты насовсем пропал!..       Тот горько вздохнул и обнял маму в ответ.       — Ну да, месяц — не такой уж и маленький срок.       — Месяц? — Минако, озадачившись, подняла свой взгляд и удивлённо вскинула бровями. — Тебя же всего три дня не было.       — Три дня? — Не менее изумлённо переспросил Ишибаши, округлив глаза. — Чёрт. Дайте мне всё объяснить.       Он отодвинул Минако в сторону и прошёл внутрь дома. В гостиной находились Кими, Кацуми, Джун и Мэй. Кацуми было тридцать два года, Джун — тридцать пять, а Мэй — всего девять.       Мэй лежала на коленях Кацуми, своей мамы, рыдая и сжимая в руке какое-то большое устройство, похожее на старый кнопочный телефон. Девочка была одета в длинное розовое платье с рисунком цветка и лабораторный халат поверх, а внешне она очень была похожа на свою маму; у неё были каштановые волосы, собранные в четыре хвостика, по два сверху и снизу, а также очень пушистая и лохматая чёлка.       Кацуми и Джун удивились появлению Ишибаши. Кими с радостным криком «Сынок!» встала с дивана, дабы его поприветствовать. Кацуми и Кими прослезились и засияли от счастья.       Мэй, увидев нарисовавшегося в комнате Ишибаши, вскочила с маминых колен и подбежала к нему. В одной руке она продолжала держать то устройство, а второй сжатой рукой била юношу по плечу. Ростом она была не выше его груди. Мэй, плача, начала ругаться:       — Т-Така-Така! Дурак! Бака! Где ты был столько времени?!       Ишибаши отнял у Мэй загадочную здоровенную кнопочную трубку и осмотрел её, а после холодно сказал:       — Так ты с него отправляла мне сообщения, да?       Мэй широко раскрыла глаза, глядя на Ишибаши снизу-вверх. Она была поражена и еле нашлась сил вымолвить:       — Ты… Ты всё-таки получал мои СМС, Така-Така?!       — Типа того. А ты знала, что в разных временных линиях ты посылала мне разные сообщения? — равнодушно спросил тот.       — Временные линии?! — С энтузиазмом воскликнула Кими, стоя у дивана. — Погоди-ка… Така-чан, что это всё значит?       — Поздравляю: я, возможно, стал первым путешественником во времени, — Ишибаши безэмоционально развёл руками.       Кими рухнула обратно на диван. У неё, как и у Минако, Кацуми и Джун, глаза стали большие, как блюдца.       — И поэтому ты сказал, что тебя не было месяц, а не три дня? — Поинтересовалась Минако, подойдя к Ишибаши со спины.       — Мой сын — первый путешественник во времени… — Шёпотом бормотала себе под нос Кими; взгляд у неё был стеклянный, отстранённый, и она смотрела в никуда. — Временные линии… — Тут же она набрала воздуха в лёгкие и громко воскликнула: — Временные линии существуют?!       Кацуми напротив, резко встала с дивана и поспешила обнять Ишибаши.       — Боже ж ты мой, ты хоть представляешь, как мы волновались? Три бессонные ночи были у всех нас, в том числе и у Мэй. Мэй плакала так много, сколько даже я не столько ревела за всю свою жизнь! Мы все так рады, что ты вернулся-я-я, Така-чан!       Юноша хихикнул, обнял Кацуми, а до сих пор хныкающую Мэй крепко-крепко прижал к себе. Усмехнувшись, он ответил Кими:       — Мам, ты о том же спрашивала меня восемнадцать лет назад.       Минако, в это время стоявшая за своим сыном, тоже обняла его. Джун и Кими также подошли и обняли его. Но крепче остальных обнимала его лишь Мэй, ставшая понемногу успокаиваться.       — Така-Така, добро пожаловать домой…       — А я, знаете, сразу всё поняла, — Кими улыбнулась. — Потому что на Така-чане форма нашей школы.       Всех присутствующих женщин как током ударило.       — А ведь точно… — пробормотала Минако. Джун и Кацуми тоже стали шептаться.       Ишибаши прочистил горло и объявил:       — А теперь позвольте мне всё объяснить. Прошу, сядьте.       Кими, Минако, Кацуми, Джун и Мэй сели на диван. Ишибаши взял табуретку и сел перед ними.       — С чего бы начать… — Хмыкнул Ишибаши и отвёл взгляд. — Во-первых. Я действительно украл машину времени. Точнее будет сказать, угнал.       Кими покачала головой. Кацуми и Мэй переглянулись со всеми. Тот продолжил свой монолог и поведал, что он побывал в 2019 году в нескольких временных линиях, как учился в их школе и состоял в литературном кружке; как провёл месяц, скитаясь между временными линиями. Как он разделял линии между собой, полностью описал произошедшие там события, все различия; дошёл и до человеческих жертв и причин их смерти.       Мотив этого путешествия во времени был для всех очевидным и очень печальным. Эта история, основание для угона машины времени тронули всех до глубины души.       Особенно Ишибаши отметил, как негативно к нему относилась Минако; он, загибая пальцы, тараторил: «Ты считала меня чудаком, лжецом, поехавшим психом, опасностью для остальных и много ещё кем». Он выдвинул теорию, что это было вызвано, наверное, его и вправду странным поведением, но точную причину этого даже сама Минако не смогла назвать. Ишибаши коснулся темы, когда он своим молодым родителям признавался в том, что он их родной сын.       Как Кими описывала так называемый «Эффект Ишибаши»: «Он основывается на эффекте бабочки. Точнее, является скорее его продолжением. Некоторые шаги в прошлом способны настолько изменить будущее, что люди могут умереть, а отдельные индивидуумы и вовсе перестают существовать или не рождаются. Если эффект бабочки описывает несколько механизмов в природе, то эффект Ишибаши касается непосредственно самих путешествий во времени и является более точным для этого термином. Эффект Ишибаши — это многочисленные откаты назад, в исходную точку, чтобы раз за разом исправить прошлое, но всё становится только хуже. Также хочу сказать, что воспоминания людей способны сохраняться сквозь временные линии. Видимо, именно этим была вызвана ненависть ко мне со стороны Минако. Она сама мне рассказывала, как у неё всплывали в голове странные воспоминания, дежавю, неожиданные сцены из жизни или вообще моменты, которым не суждено было сбыться. Как она путала дни недели, то есть из-за смены временной линии ощущала, что день недели должен быть другой. Странные сны. Видения перед глазами.»       Минако сжала губы и напряглась, слушая это.       — Меня вот что интересует, — говорил Ишибаши. — Остались ли у вас эти воспоминания и сейчас? Кацуми-сан, могу я у вас кое-что спросить?       — Д-да? — Робко откликнулась женщина. Ей было неловко и едва ли не страшно после монолога юноши.       — Вы помните свой первый поцелуй?       Все замолчали. Кацуми и Мэй с недоумением посмотрели на Ишибаши, а Джун, Кими и Минако озадаченно обменялись взглядами.       — Ну-у-у… — Кацуми, оторопев и поднеся палец с подбородку, начала вспоминать. — В четырнадцать лет.       Ишибаши прищурился. Остальные молчали, не зная, что и думать, а особенно непонятливой выглядела Мэй.       — В четырнадцать лет… — Повторила та, залившись краской. — С одним мальчиком…       — Можете описать его, Кацуми-сан?       — Он был очень приятным и милым на вид человеком… Помню, что он тогда сильно страдал… Его фамилия начинается на «И».       — Давайте по буквам угадывать, что ли, — равнодушно откликнулся юноша.       — Ишибаши! — Воскликнула Кацуми. — Я вспомнила!       — Что-то знакомое, — прошептала Минако.       — Поздравляю, вы отгадали мой псевдоним, — Ишибаши развёл руками в стороны.       — Ты использовал псевдоним в своём путешествии? — Спросила Кими, сощурившись, а затем погрузившись в раздумья. — «Ишибаши» переводится как «Каменный мост», а «Такахаши» означает «Высокий мост». Умно, Така-чан, очень умно.       — Ты мне уже говорила это восемнадцать лет назад, — хихикнул юноша.       — Так, я что-то не поняла! — Завопила Мэй. — Така-Така, объясни-ка про первый поцелуй!       — Ой, да… — Добавила Кацуми, всё ещё краснея. — К чему этот вопрос был?..       — А к тому, что я вас поцеловал, Кацуми-сан.       Наступила многозначительная тишина. Её прервал неожиданный ушераздирающий визг Мэй:       — Что?! Ты целовал мою маму?!       Кацуми закрыла лицо руками, прикрывая запунцовевшие щёки.       — Ну, а что? Мы ведь были ровесниками, — Ишибаши чуть ухмыльнулся.       — Неужели я была тогда симпатичной? — Кацуми немного успокоилась и убрала ладони с лица. — А то я всё время думала, что это воспоминание — лишь очень реалистичный сон. В школе из мальчиков никто не хотел со мной встречаться…       Женщина посмеялась с этого и улыбнулась, поглаживая дочку по голове.       — Но мама! Така-Така поцеловал тебя! Он ведь знал, что ты моя мама. Это очень некрасиво с его стороны! — Мэй недовольно смотрела то на маму, то на юного путешественника во времени.       Ишибаши сложил вместе руки на коленях.       — Ну-с, не судите меня строго. Я впервые в жизни не смог контролировать у себя выброс гормонов счастья и гормонов люб-бви-и-и. А учитывая, как мне тогда необходима была поддержка со стороны других… Было и вправду тяжеловато.       Кими долго молчала-молчала, думала-думала, а затем громко с восторгом воскликнула:       — Така-чан! Ты же понимаешь, насколько огромный вклад в науку ты сделал?! — Её узкие тёмно-карие глаза сияли от счастья. — Какой гигантский шаг будет сделан вперёд! Я ведь тоже что-то припоминаю; кажется, в школе я переписывалась с кем-то наподобие тебя, и мы вместе обсуждали всякие безумные теории в области химии и астрономии.       Ишибаши горделиво ухмыльнулся и скрестил руки на груди.       — Мам, а вы не помните, как я вам рассказывал о своей смерти?       Женщины встретили эту реплику с беспокойством; многие снова переглянулись между собой. Ишибаши рассказал про Хотару, про то, как она всех в линии Г-1 переубивала; как он собственными руками лишил её жизни, осознал всю безнадёжность и безвыходность ситуации, не выдержал и совершил суицид. А затем он как очнулся в машине времени, переместившись на несколько дней назад, в начало той же временной линии.       Ишибаши рассказал абсолютно всё, что произошло за месяц отсутствия. Реакция женщин была ожидаема — удивление вперемешку с тревогой и сожалением. Кими и Минако не стали ругать своего сына, ведь то, что он сделал, что он пережил, не под силу абсолютно никому.       И являлось к тому же очень ценной информацией.       — Кстати, про Хотару… — Недолго помолчав, расслабив плечи и опустив руки, потупив взор, продолжил Ишибаши. — Хотару Китамура и Умеко Хаякава… Мне кажется, что их судьба непрерывно связана. Однажды, это было ещё в одной из линий, я провожал Умеко до дома. Мы попрощались, разошлись, а я как раз зашёл в магазинчик напротив её домика. Я вышел из магазина спустя несколько минут и увидел, как из соседнего от Умеко дома выходит Хотару. Я немного проследил за ней, и… Хотару впоследствии стала ошиваться у дома Умеко. Она даже взломала её почтовый ящик и копалась в её мусорном ведре. А я… Я ничего не смог сделать и молча ушёл, так, чтобы меня никто не заметил. Я бы спугнул Хотару и поговорил бы с ней, но мне не хватило на это смелости.       Кими встала с дивана, подошла к юноше, положила руку ему на плечо и утешила:       — Тебе и нельзя было изменять прошлое, сынок. Мало ли, если бы ты её, так сказать, прогнал, что-нибудь могло бы произойти. Описанная тобой ситуация тоже, конечно, плохая… Но ты ничего бы с этим и не поделал, если так распорядилась сама судьба, которая, как ты и сказал, крепко связывает их, Умеко и Хотару. Тем более, эффект Ишибаши всё ещё в силе, так что…       Кацуми, выслушав диалог, пораскинула мозгами, кое-что вспомнила и немедленно вмешалась в разговор:       — Умеко Хаякава… Такая училась со мной в одном университете, точно! Но она была в другой группе. В другом направлении даже… Так-то мы с ней не общались, но я регулярно видела её в стенах университета; спустя много лет на встрече выпускников я краем уха услышала, что Умеко надолго легла в психиатрическую больницу, но я не придала этому значения, пусть поначалу и удивилась… И это всё равно почему-то отложилось в моей памяти.       — Психиатрическая больница? — Повторил Ишибаши. — Занятно. Жаль, конечно, что больше вы ничего не знаете. Я постараюсь найти о Хотару и Умеко какую-нибудь информацию, ибо… мне стало очень интересно. Что же за невидимая нить их связывает…       — Возможно, Хотару тоже училась в моём университете или где-нибудь поблизости, — Кацуми вспомнила ещё некоторые детали, — но я с ней тоже особо не пересекалась. И в компании Умеко я её никогда не видела… Странно даже, учитывая рассказанную тобой историю, Така-чан.       — Было бы хорошо, если после школы они бы наконец отстали друг от друга, — прикинул Ишибаши, — но раз Умеко в психбольнице… Если вы не знаете, как давно она туда загремела, то ладно. Но что стало с Хотару после школы или университета?       Женщины в большинстве своём не нашлись, что ответить и всего лишь горько вздохнули и покачали головой. Только Кацуми задумчиво вставила:       — Нет, никто ничего не слышал о ней… Честно говоря, я удивлена, что Хотару не стала какой-нибудь звездой, учитывая её поведение и статус в школе.       «Почему же участь этих двух важных в моей истории героев никому неизвестна? — Поджав губы, задумался Ишибаши. — Их рок окутан завесой тайны, что не может меня не пугать. Я должен разузнать, что же в конце концов случилось с Умеко и Хотару. Я должен подвести важную черту в своей же истории, поставить точку и, возможно, даже пообщаться с кем-то из этих девушек…»       Когда Ишибаши всё высказал и выпустил пар, когда все замолчали, тот вздохнул, молча встал с табуретки и только собрался уходить, как вдруг Мэй со слезами на глазах вскочила с дивана, побежала к юноше и дёрнула его за рукав пиджака:       — Така-Така… П… Пойдём в лабораторию!       — О? — Тот посмотрел на маленькую девочку сверху-вниз. — Ну хорошо.       Когда они пошли к лестнице, Ишибаши, пройдя мимо Кими, незаметно подкинул ей в руки флэшку. Та изумилась, перевела взгляд с флэшки на сына и обратно, но тот и виду не подал, что что-то сделал. Кими поняла, в чём дело и сжала флэшку в кулак, намереваясь в ближайшее время посмотреть на компьютере её содержимое. Она метнула сопутствующий взгляд на Минако, а скрытая камера в пиджаке Ишибаши тем временем нуждалась в зарядке.       Ишибаши и Мэй стали подниматься по лестнице на крышу. Всем остальным, как и девятилетней девочке, было очень тяжело и тоскливо на душе после рассказа юноши. У Минако стало покалывать в сердце, а Кацуми помрачнела и потупила взгляд.       После того, как самопровозглашённые, но не родные друг другу старший брат и младшая сестра оказались на крыше двухэтажного дома, Мэй повела юношу за ручку в небольшую пристройку, комнату, которая была их лабораторией.       Едва они переступили порог, как Мэй закрыла дверь и крепко-крепко обняла Ишибаши.       — Така-Така, знал бы ты, как я тебя люблю-ю-ю… — Бормотала она, хныкая с накатившимися слезами себе под нос. Тот обнял её в ответ. — Я так по тебе скучала! Я не понимаю, как я прожила эти три дня!       — А что было в эти три дня? — Юноша, обнимая девочку, стал поглаживать её по каштановым волосам.       — Н-ну… Я не ходила в школу, не спала, мало ела. Всё время плакала. Мне было так плохо…       Ишибаши сел на корточки и с лёгкой простодушной улыбкой на лице заглянул плачущей Мэй в глаза.       — Всё теперь закончилось. Я тут, Мэй-чан, с тобой. Признаю, я виноват, что использовал проклятую машину времени. И там-то меня не было целый месяц… Мне тоже было без тебя тяжело, Мэй-чан. Спасибо, что отправляла мне СМС в прошлое, а то я совсем бы загнулся без связи со своим будущим. Ты умница. Ты молодец, что догадалась сделать это и смогла в итоге.       Мэй обняла Ишибаши за шею. Тот продолжил:       — А как ты поняла, что я переместился в прошлое? Просто машина времени исчезла с маминой работы, и это все вскоре заметили?       — Н-ну… — Мэй всё ещё всхлипывала. — Зная ситуацию в твоей семье и то, насколько могут быть безумны твои идеи, это было лично для меня предсказуемо. Но я поняла это только на второй день. Тогда же отправила тебе СМС со специального устройства.       — На второй день? — Ишибаши повторил и задумался. — Хм, надо бы вспомнить, в который день мне пришло твоё сообщение.       Он достал из кармана пиджака свой телефон 2019-го года, чему Мэй удивилась, и стал проверять историю сообщений.       — Тут твоих СМС нет, Мэй-чан. Но я точно помню, что в разных временных линиях содержание сообщений было разным. Если не ошибаюсь, первая СМС-ка пришла мне двадцать второго июня; десятого числа я только пошёл в школу, а двенадцатого познакомился с девочками из клуба, нашими с тобой родителями. Вот такая вот хронология.       — А что там было написано, не знаешь? — Мэй понемногу стала успокаиваться и с надеждой глянула на Ишибаши.       — Э-э-э… Кажется, «Мне жаль, что я не смогла остановить тебя, Така-Така». «Мне жаль» повторялось очень много раз. Это было в первом сообщении.       Мэй прослезилась ещё сильнее и как можно крепче вновь обняла Ишибаши.       — Ну всё, ну всё, Мэй-чан, — тот стал поглаживать её по спине. — Всё теперь хорошо. Я больше никогда не покину тебя, обещаю.       — Т… Ты любишь меня, Така-Така?       — Да, — тот уверенно чмокнул Мэй в лоб и прижал её к себе. — Очень сильно люблю.       Произошла пауза, в течение которой Ишибаши и Мэй сидели и обнимались, а вторая потихоньку переставала плакать.       — Така-Така, ты, наверное, голоден? — Мэй утёрла слёзы белоснежным рукавом своего маленького лабораторного халата. — Хочешь, я тебе лапши заварю?       Ишибаши мило улыбнулся.       — Не отказался бы.       Мэй озарилась улыбкой в ответ. После этого она подошла к небольшому шкафчику на серой стене лаборатории, взяла один стакан с лапшой быстрого приготовления и поставила электрический чайник греться.       Ишибаши обнял Мэй со спины, осторожно положив голову ей на плечо. Спустя время эти двое, выпрямившись, поджав под себя ноги, сидели на коленях на полу друг напротив друга. Мэй держала в руках стакан с лапшой и деревянные палочки.       — Летит самолётик! — Широко улыбнувшись, Мэй поднесла к лицу Ишибаши палочки с нацепленной на них лапшой.       Ишибаши, покраснев от неловкости, приоткрыл рот и стал есть лапшу.       — Мэй-чан, ну мне же не пять лет…       — Така-Така, за тобой нужен уход! — Воскликнула Мэй. — Тебя целый месяц не было, ты столько всего пережил! Ты выглядишь очень измотанным и уставшим! У тебя такие огромные круги под глазами, я просто не могу нормально смотреть на это!       Тот глубоко вздохнул. За дверью лаборатории послышался топот чужих ног и щелчок. Прозвенел звонок. Ишибаши прервал трапезу и решил посмотреть, кто пришёл.       Судя по шагам, это не был никто из женщин и даже не Ямада. Так кто же тогда?       Продолжение следует…