Чёрный мир. Книга 1

Неприятность на уроке нисколько не выбила Всеволода из колеи. Перед ним пока ещё бледным эскизом вырисовывалась некая, как чувствовалось, крайне важная задача. Он вдруг осознал, что для её решения должен съездить в строительный магазин. Этим были заняты его помыслы, возвышающийся над столом Бояркин казался досадной помехой. Всеволод проворчал что-то чисто для проформы, и засобирался. В магазине пробыл недолго, вдоль полок его точно вёл чей-то голос. Отца обслужил тоже быстро и на автомате, так не терпелось приступить к работе. Материалы оказались не вполне подходящими, но с этим ничего нельзя было поделать — провинциальный рынок лучшего не предлагал. Разместился на кухне, прямо на столе, и так увлёкся, что очнулся только к ночи, и то потому, что отец позвал. Краем сознания Всеволод уловил в его голосе что-то непривычное, но чувство быстро спряталось. Вошёл. — Что, папа? И тут его всегда тихий старик заорал истошным голосом. Всеволод в один прыжок очутился рядом с ним. Свет включить не догадался, но кухня давала кое-какое освещение. Глаза отца были расширены от ужаса. — Что такое, пап?.. Старик указал пальцем за спину Всеволода и вдруг заголосил: — Черти! Там черти! — Нет, там никаких чертей, — отозвался Всеволод, судорожно соображая как вести себя с вышедшим из ума стариком. Наконец сообразил, снизил тон голоса, в надежде унять дребезжание, и заявил с максимально возможной в такой ситуации убеждённостью: — Тебе просто приснился кошмар! Подожди, я сейчас включу свет. Лампочка светила неярко, но хрусталь на люстре слегка усиливал её мощность. Всеволод с удивлением смотрел на сидящего на кровати отца. Врачи благоприятного прогноза не обещали — слишком возрастной пациент. Восстановилась правда, речь, но сесть старик до сих пор был неспособен. — Папа, ты сидишь, — несмело заметил Всеволод. — Да? — с детским удивлением отозвался старик. — Я такой ужас видел, хотел от него убежать! — И почти убежал! — натянул улыбку Всеволод. Что если это не восстановление, а так часто случающееся со стариками улучшение перед смертью? От этой мысли по загривку взметнулся холод. — Так что ты видел? — Я же сказал тебе — чертей! — огрызнулся старик. — Они как будто были связаны с тобой. Ага… Я не помню. И ещё… — Наморщил лоб, уставился в пространство. — Да, пап? — вырвал его Всеволод из затянувшегося молчания. — Там было черным-черно и холодно, страшно холодно. — Где, пап? — Не знаю, — вконец растерялся старик. — Ладно, ложись спать. Выключив свет, Всеволод возвратился на кухню. Конструкция на столе вызвала удивление — чего это он тут наворотил, где он вообще был столько часов? Все эти инструменты и материалы, а он подумал, сколько они стоят, они же с отцом еле сводят концы с концами. Сиделка плюс как всегда к зиме подскочившая коммуналка. В банке остались московские деньги, но их трогать никак нельзя, вдруг с отцом что случится, тогда и хоронить будет не на что. Всеволод схватился за голову. И что это за приступ творчества? Он не мастерил ничего со времён учёбы, и то делал что-то полезное, а это как применить в хозяйстве? Вдруг углядел мотающуюся у самого пола вилку, недоумевая, воткнул в розетку, и конструкция осветилась разноцветными огнями, в ярком кухонном свете, правда, почти неразличимыми. Всеволод выключил свет, и теперь видел только огни. Они показались ему знакомыми, но он не сразу понял откуда. Только после нескольких минут созерцания осенило — похожую картину он наблюдал в последнем сне. Глубоководная тварь светилась такими огнями, и кажется, была примерно той же формы. Он боязливо вытащил вилку. Поглядел на часы, по московскому времени как будто не очень поздно, можно сыну позвонить. С некоторых пор, впрочем, Всеволода терзало ощущение, что он звонит всегда не вовремя. Сын старался быстрее свернуть разговор. Хорошо, если минуту переговорят. Всеволод в раздумьях вертел в руке мобильник, наконец, решился, нажал на вызов. — Привет, па! Что-то случилось? Поздно же уже! — протараторил Тимур. — Да, кое-что, — осторожно отозвался Всеволод, — не знаю даже хорошая это новость или плохая… — Я тебя слушаю! — Дед твой присел на кровати. — Так это же замечательно! — Надеюсь. — Ты какой-то грустный. Слушай, па, перезвони мне через полчаса, я сейчас занят. — Я спать ложусь. — А, ну хорошо. До завтра тогда! Скажешь, как дед. Всеволод снова повертел мобильник, теперь уже медленнее, нервное напряжение потихоньку спадало. Глянул на поделку краем глаза — надо бы убрать, завтра сиделка придёт, наверняка ему выскажет. Но убирать не хотелось — хотелось ещё раз её включить. Он так и сделал и, наверное, в продолжение целого часа созерцал по-праздничному яркие огоньки.