Чейнджлинг. Каково жить под чужим лицом

      На закате прекрасного дня до чутких носов пони в деревеньке на границе пустыни Бэдлендс и Эквестрии донёсся неправильный кисловато-металлический запах крови. А затем в багряных лучах солнца появилось оно! И пусть, только завидев его, пони скрылись в своих домах, но перед их глазами надолго запечатлился жуткий образ: выбеленные на солнце кости были окрашены в цвета заката, а над его двуногой фигурой нависал остов крыльев.       Вскоре оно скрылось в наступившей ночи. Жители вроде успокоились, но сон к ним пришёл гораздо позже, да и с кошмарами. А на следующий день они заметили, что нескольких вещей не хватает.

* * *

      Выбравшись из кучи подушек, я аккуратно ступил на прохладный камень пещеры и вышел на небольшой балкончик над пропастью, на котором ещё осталось несколько перьев, застрявших в трещинах между камнями. Их легонько трепал ветер. Подставив ему чешуйчатое лицо, я понял, что ощущения совсем не те. Пальцы пробежали по мелким чешуйкам на щеке, и ещё, и ещё, пока не ощутили на их месте мягкую кожу и лёгкий пушок. Я почувствовал, как мои воспоминания о том, как я готовился к свиданиям, воплощаются в реальность. Солнце уже поднялось над горизонтом. Кажется, мой первый рассвет в этом мире я пропустил.       И здесь, наслаждаясь тишиной и чистым воздухом, пропитанным магией, я задумался о том, зачем я покинул свой мир? Хотя, скорее, о том, как я на это решился. Тайные правительственные ордена магов? Придёт же в голову. Куда больше подозрений у меня вызывают легко управляющиеся эмоциями искры. Та, золотая, призналась же, что у них заказ на человеческое тело. Что им мешало подтолкнуть меня к нужному им решению? Да и зачем искрам моё тело? Я окинул раскинувшиеся передо мной земли. Вид открывался прекрасный, что я мимоходом отметил, но не это сейчас меня волновало. Взглянул на руки, покрытые белой чешуёй. Подставил их солнцу. Почувствовал, словно мои руки в толстых, медленно прогревающихся перчатках. Их объяло бело-золотистое пламя, оставляя под собой лишь губчатую чейнджлинговую плоть. Вспомнил, как я своими руками проминал задубевшие мышцы тела мамы. И уже светло-розовое пламя нарастило мою слегка темноватую кожу. Почувствовал, как солнечное тепло проникает сквозь кожу к костям. Почему искры просто не могли вселиться в любое другое тело, мёртвое? Оглядел, не отвлекаясь от своих мыслей свой узор на руке, слегка подправил основные линии. Вспомнил, как золотая искра отделяло моё магическое тело от тела физического. Кажется, на месте вытянутых магических каналов что-то оставалось. Может, какие-то опорные маго-физические органы-интерфейсы, которые я мог повредить сопротивлением? Наверняка есть какие-то причины, почему они вынуждены договариваться, рисковать переходом через хаос вместо того, чтобы просто выкинуть доверчивого простачка в него. И, видимо, кто-то заплатил куда дороже, потому что меня пришили прямо к чужой ауре, не удаляя того, кто в ней жил. И теперь этот кто-то аккуратно меня подъедает. Хотя странно: я не ощущаю ничьего присутствия. Я закрыл солнце рукой, смотря, как солнечный свет проходит сквозь кожу и кончики пальцев, окрашиваясь красным. Это уже, скорее, я скармливаю ему кусочки себя. Легонько толкнул магию туда и обратно, наблюдая за тем, как спокойно и без лишних затрат кожа покрывается чешуёй и освобождается от неё в белом пламени, не требуя, не тратя эмоции воспоминаний.       Единственное, о чём я сейчас жалею, это о том, что не могу перенести в этот мир свою семью. Оглядел тянущийся по правую руку лес, взглядом пробежал по его кромке. Даже если мои предположения о миролюбии местных ошибочны, здесь всё равно очень приятный климат, чистый воздух, и вполне возможно, что здесь спокойно можно заниматься огородом где-нибудь в укромном месте. Я оглядел равнину справа, посмотрел, как зелёные цвета леса сменяются жёлтыми оттенками безжизненной пустыни. Взгляд вновь перескользнул на лес. И никто никогда тебя не найдёт, учитывая качество здешней охраны. Повернулся налево, но гора загораживала от моего взгляда понячью сторожку. Даже если брат или мама не приобрели бы магические способности, я бы взял роль защитника на себя. Ну, не то чтобы я особо магией владею, но все равно иметь то, что имею, приятно. Я пошевелил пальцами, ощущая лёгкий ветерок между ними.       А вообще мне повезло. Тело, конечно, совершенно другое, но его способность меняться стоит всех гаджетов, которые я мог бы с собой взять в этот мир. И, скорее всего, я теперь обладаю магическими способностями. Какими — не до конца понятно, но я могу менять своё тело. Взглянул на предплечье и понял, что никаких достаточно ярких воспоминаний об этой части тела нет. Слегка облизнул пересохшие губы. Из минусов — голод теперь мой вечный спутник. Его не утолить едой, лишь слегка приглушить любовью, с которой здесь готовят — буквально. Хороший вчера был тортик. Такого размера, что можно накормить лошадь. И, кажется, я могу чувствовать чужие эмоции и питаться ими, что не так удивительно, учитывая их магические проявления.       Я прикрыл глаза и вспомнил вчерашний день. Я, к тому моменту как добрался до ближайшего поселения, вымотался. И, подойдя, почувствовал целый букет приятных и пряных запахов. Пахло едой. И не только выпечкой, но и чем-то неуловимым, словно запах без запаха или запах, для которого всё моё тело — нос. Этот мир полон непривычных ощущений.       Солнце клонилось к закату, сонливость буквально витала в воздухе. А потом они заметили меня. Горькая, как кофе, и так же бодрящая волна страха прокатилась по деревушке. Я не успел моргнуть, как маленькие разноцветные пони разбежались по домам. Я тогда подумал и решил, что ночевать в месте, где тебя все боятся, небезопасно. Поэтому просто спрятался в деревне, дождался, пока пони уснут, перекусил тортиком, в котором всё ещё хранился тёплый отпечаток ауры его создательницы, взял себе несколько подушек, одеял и ушёл, раз уж всё равно репутация у этого тела никакая.       Да, выглядит оно действительно жутко. Надо бы замаскироваться и понаблюдать за жителями деревни. Вряд ли они меня хорошо разглядели, но имидж стоит поменять. На что-нибудь более привычное для пони.       И вдруг моё сознание наконец-то пронзает догадка. Это тело, его изменчивость, медленно пожирает меня, мои воспоминания, мою личность. Несмотря на то, что «отданные» воспоминания остаются, они обесцвечиваются. Перестают быть важными. И, потратив их все, я, кажется, потеряю способность становиться человеком. Это неприемлемо.       Осознание и букет эмоций им вызванный сначала разошлись по всему телу, по всем аурным каналам; в голове мелькнула мысль: «как мне остаться человеком?», словно ухнула вниз и вспыхнула в груди золотой искрой. Впитав активные эмоции, она выпустила эту волну наружу.       Апатия пришла резко, распахнув дверь с ноги, и заняла своё место в голове. Мгновение спустя ко мне словно издалека протянулась дающая понимание ниточка, дарящая серию любопытных образов. В одном из них незнакомый молодой парень целуется с пегаской, подобной небу после дождя, и сиреневой единорожкой цвета упорядоченной магии. В следующий момент я вижу, как этот человек, истощённый и измученный, валяется в лесу в кольце грибов. Следующая картина: тот же парень в окружении крылатых созданий рассветных оттенков. Очень жестоких крылатых созданий. И последний образ. Этот человек в своей квартире. Я чувствую, это может произойти, если я помогу воплотиться этому здесь, потому что в другом варианте развития событий это уже произошло.       И очередной сюрприз от моего тела просто добил меня. Оставил маркер, указывающий куда-то в центр страны и очередную порцию эмоционального опустошения. Я взмахнул рукой, и чешуя сгорела в синем пламени, оставляя мой, истинный, человеческий, облик. Не заморачиваясь со скармливанием воспоминаний, просто захотев. Я прыгнул в свою кучу подушек и одеял и закопался в них. Всё. Надоело.       Я не знаю, сколько времени ушло на то, чтобы прийти в себя. Я высунул голову из горы подушек, оглядел всё ещё реальную пещеру. Не знаю и не хочу ничего знать. Никакого нового мира, никаких новых впечатлений и никакой магии. Может, разве что чуть-чуть. Я включил магическое зрение и заглянул внутрь своей груди. Там сплелись две магические системы: бирюзовая, более гибкая, и оранжевая, более слабая. А в центре всего этого горело созвездие ярко-красных звёзд. Самая яркая — это, скорее всего, поглощённая искорка, а поменьше… вот что-то крутится на языке, но не могу вспомнить. Я взглянул на свою руку. Собственные каналы там цветом сливались с моей кожей, слегка желтоватой от лёгкого загара, и выделялись только на фоне обвивших их ярко-бирюзовых каналов. Попробовал покрыть кожу чешуёй. Бирюзовая система лишь вспыхнула чуть ярче, и магия произошла. Бирюзовый огонь словно выгравировал на белой коже чешуйки, а затем вспыхнул на мгновение, придавая им объём. И тут я наконец-то вспомнил, что это за искры. Это же души моих устройств. Я попробовал взять одну из искр, но пальцы лишь скребнули по груди, а искорка дёрнулась, натянув каналы. Я понял, что могу её вынуть, оторвать, но после этого она просто умрёт. Я представил и увидел, как на моей левой руке проступает экран телефона. К нему протянули красные провода малой искры, и экран вспыхнул. Всё. Теперь точно никакой больше магии. У меня есть телефон, и пусть весь мир подождёт.       Свет за входом в пещеру постепенно набрал яркость, а затем угас. Оторваться от нового устройства было буквально невозможно. Мало того, что оно сочетало функции и телефона, и ноутбука, и компьютера, так оно ещё и управлялось мысленно. Порой даже лучше, чем мне того хотелось. В нём не было ничего, о чём бы я не знал. Буквально ничего. Исчезли все программы и приложения, которыми я не пользовался. Браузер работал, но он мог показать только то, что я когда-либо смотрел или читал. Музыка звучала так, как я этого хотел. Переводчик переводил всё так же криво, как обычно, в тех случаях, когда я не помнил, как переводится то или иное слово, иначе переводил так, как я считаю правильным. Хорошо хоть калькулятор работал по тем принципам, которые я знаю, а не подсовывал мне ответы из моей памяти. Тогда бы в нём вообще не было бы толку.       Короче говоря, не телефон, а мечта. Правда, ощущение собственного нездорового рассудка меня беспокоило только больше. Словно я сейчас пользовался не самим телефоном, а своими воспоминаниями о нём. Желание, лёгкое усилие — и я во вспышке бирюзового огня покрылся белой шерстью сверху, словно надел свитер, и тёмно-синей, словно имитируя джинсы, снизу. Что удивительно, чувствительность кожи только выросла. Но и да ладно. Зато пропало ощущение нереальности происходящего. Теперь я готов отправляться за новыми впечатлениями.