Целое

       Вскоре Рэйчел заметила огромный синяк у сына на кулаке и чуть ли не за руку привела его ко мне, где я уже ждал со льдом и мазью от синяков. — В порядке? — спросил я у жены, усадив парня перед собой. Он не смотрел на нас, отводил взгляд в сторону, ему было стыдно. — Да, дорогой, все хорошо, — она улыбнулась. А раз так, то все действительно неплохо. Я кивнул и тоже приподнял уголки губ. — Давай сюда руку, — велел я Риму и достаточно жёстко стал втирать мазь. Ребёнок шипел и пытался выдернуть кисть из моей хватки, но к его сожалению, мой захват оказался достаточно сильным. — Не дергайся. Ты сам виноват. — Больно. — А будет ещё больнее. Если расслабишься — будет легче. — Наказывать будешь? — грустно спросил парень. — Я же обещал. — Чего? Не было такого. — Лет шесть назад. Держи, — я вручил пакет со льдом. — Вспоминай, сын. — Шесть лет? — громко возмутился он. — Как я могу это помнить? — Я же помню. Но раз у тебя проблемы с памятью, Ю, можешь проиграть ту запись, пожалуйста. Она вроде сохранена. — Конечно, мистер Нутцен. «Если ты ещё раз хоть подумаешь, что не нужен нам, или что мы отправим тебя куда-нибудь, я, честное слово, найду розги для твоей непоседливой задницы.» — Ты… — парню не хватило воздуха, и он закашлялся. — Серьёзно? — Дорогой, ты серьёзно? — Рэйчи удивленно с примесью страха взглянула на меня. — А что, не стоит? — Конечно, нет! — воскликнул Рим и уронил на пол лёд. — У вас нет права голоса. — прервал я возмущение. — Подними и охлаждай руку. — Черт, — тихо выругался мальчик, возвращая лед на руку. — Просто хочу, — я смотрел на Рэйчи. — Чтобы он запомнил, КАК сильно я его люблю. — Но ты никогда… — Римус не мог подобрать слов. — Ну, в смысле, ты ограничивался ремнем… — Пришло время попробовать что-то новое? — поиздевался я и обратился в жене. — Думаешь не стоит? — О, нет, мальчики, я не буду брать на себя эту ответственность. — Ну, мам, спаси меня, — взмолил ребенок. — Вы должны помнить, что я в ваши разборки не влезаю, — грустно вздохнула Рэйчел. Она точно знала, что я не наврежу мальчику, поэтому оставляла эту неприятную часть на меня. Всегда. — Черт. Пап, не надо, правда, я все понял. Честно. — Я вижу, что ты все ещё сомневаешься в том, что ты нам нужен. — Нет! — он взмахнул неповрежденной рукой. — Нет, с чего ты взял? Я вам нужен. Всё. Понял. — Чего только не скажешь, чтобы избежать наказания, да? — Ну, пап, пожалуйста. Мне семнадцать, блин. — Да хоть двадцать. Ты — мой сын. — Такого больше никогда не повторится, — он жалостливо смотрел на меня, пытаясь добиться безнаказанности. Но я не поддавался. Хватит с меня таких выкрутасов. — Верю, — спокойно ответил я. — Не наказывай… — Рим, Рим, Рим, — протянул я. — Хоть раз это помогало? — Нет, но раньше ты и не угрожал, кхм, розгами. Пап! Это перебор! Пожалуйста! — он понял, что никак не влияет на меня своими просьбами. — Папа, прошу, давай как обычно хотя бы… — Шагай в мой кабинет, — велел я, и он подскочил и встал на ноги. — Пап? — мальчик прикусил губу. — Люц? — а Рэйчи нахмурилась. — Где я по-вашему розги возьму? — я покачал головой. — Все. Рим, шуруй. Отделаешься как обычно. — Двадцаткой? — с надеждой спросил сын. — Ремнем, — сказал я и разбил его надежды. Парень заскулил, но направился куда сказано. Прекрасный день, блин. Еще и Рима наказывать, хотя, что я еще мог ожидать? Зато теперь я точно знаю, чем можно его шантажировать. Я вошел прямо за парнем. — Диван? — тяжко спросил он. — Постой пока. Хочу, чтобы ты осознавал. — Я осознаю, давай закончим уже, — заныл Римус. — Пару минут потерпишь. Я хочу, чтобы ты точно знал, что я тебя люблю, мама тебя любит и, не зависимо от того, что ты делаешь и как ты себя ведешь, ты останешься нашим сыном. И про твое будущее, малыш. Я хочу, чтобы ты не просто жил на мои деньги, а стал кем-то. Кем угодно, я никогда не навязывал тебе род деятельности. Ты сам интересовался моей сферой. И у тебя получается. Сын, если тебе хочется чего-то другого, просто скажи, я не буду вмешиваться, пока ты сам не попросишь. Но я хочу быть уверен, что ты не просто прожжёшь свою жизнь. Да, если что-то пойдет не так — я помогу и поддержу, как морально, так и финансово. Но если ты не попытаешься хотя бы, я… Не знаю, как можно даже не попробовать. У тебя есть фора, ты можешь упасть, но у тебя будет много шансов начать заново. Понимаешь, Рим? Я посмотрел на сына впервые за весь монолог. Он был расстроен. Очень. До слез. — Я хочу, как ты, но ты — это ты! Ты великий Нутцен, а я? — А ты — Римус Нутцен. И тебя не должно волновать мое имя, только свое. Да, пресса будет поднимать вечно эту тему, но хоть раз она нас волновала? Нет. Поэтому соберись и больше никаких истерик по этим поводам. Все решаемо. — Хорошо, пап. Прости, — Рим смотрел мне в глаза, и я видел в них огонек уверенности. Мы справимся. — Все еще собираешься наказывать? — Собираюсь, ложись. — Черствый, — пробурчал парень и перекинулся через подлокотник. — Думаешь, тебе недостаточно того, что есть? — я усмехнулся, расстегивая ремень. — Готов?       Парень кивнул, и я начал. Хотел, чтобы он навсегда запомнил, поэтому не сильно сдерживался. Парень выл и несознательно пытался увильнуть от ударов. Но все равно он пытался держаться достойно, хоть и ревел в голос. Несчастный мой демоненок, не повезло тебе с воспитательными методами отца. Когда ребенок уже не мог терпеть совсем, я остановился. Вышло ровно сорок ударов. Я погладил его по все еще не отросшим волосам. — Живой? — Живой, — протянул он, поднимаясь на ноги и приближаясь ко мне. — Сгоняем в Торонто? Он так по-детски спросил и уткнулся мне лбом в грудь, что я не смог отказать. Даже не спросил зачем, просто пообещал, что мы вдвоем слетаем на следующей неделе, не смотря на рабочее время. К тому же всего на пару дней.