TEA legend

Разлапистые ветви сомкнулись над тропой, по которой осторожно ступал белоснежный конь. Прошлогодние листья тихо шуршали под копытами Тенегрива, а Сэм, идущий рядом, отрешенно разглядывал деревья — пока еще не самого Лориэна, лишь леса на его границе. Время возвращалось, стоило прикрыть глаза. Всего несколько месяцев назад, сбежав от ужасов Мории, на похожей тропе братство встретило Хэлдира с его отрядом. Теперь же с Сэмом не было никого из них, но маг, чью смерть они тогда оплакивали, шел рядом в белых как снег одеждах. В один из дней пребывания в Мордоре хоббит отыскал в библиотеке книжку, где упоминались Истари. Потом Нэрт дала ему книгу об Айнур, он прочел её и не был после уверен в том, хотел ли он всё это знать. Однако теперь ему было понятно, почему Гэндальф сумел вернуться из мертвых. Жаль, что Фродо этого уже никак не удастся. Воспоминания прошлого блекли, вытесненные картинкой мертвого тела на мраморной площади. В стеклянных глазах отражался звездный свет… Тихий звон вод Келебранта хоббит заслышал издали, и он показался ему одновременно чужим и знакомым. И лишь когда Тенегрив вступил на усыпанный галькой берег, Сэм понял, что без веревочного моста (и вообще какого-нибудь моста), им не перебраться на другую сторону. Над кристально-чистыми водами разлилось спокойствие, исходящее от раскинувшихся по ту сторону реки могучих деревьев с золотыми кронами — ни один мерцающий на солнце лист не опал в воду. Лориэн казался погруженным в свою обыденную сонную вечность. Гэндальф остановился у потока, высматривая что-то на противоположной стороне, и хоббит остановился тоже. — Где же эльфы? — тихо спросил Сэм. — Разве нас не должны были встретить? — Мы, Сэм, сегодня нежданные гости, — негромко ответствовал Гэндальф. — Но без встречи не останемся — хозяева давно уж нас приметили. Загвоздка лишь в том, как скоро им захочется нам показаться… С этими словами маг пристально взглянул левее — там, между ветвями, словно из ниоткуда явились очертания двух часовых в маскировочных плащах. Один из них откинул капюшон — серые его глаза без опаски оглядели фигуры прибывших. Гэндальф приподнял руку на уровень груди и сделал жест пальцами. Второй часовой стащил с плеча серебряную веревку, и в несколько ловких движений обвязал ее вокруг ствола дерева, а остаток искусно перекинул через реку — прямо в руки Гэндальфу. Первая веревка, как, впрочем, вторая и третья, захлестнулись вокруг ствола словно бы сами собой. — Справишься? — поинтересовался маг. — Тебе не впервой. Дождавшись, пока Сэм мелкими шажками переберется по веревкам, Гэндальф сам не спеша миновал Келебрант, используя деревянный жезл в качестве противовеса. Когда же все они оказались на нужной стороне, Сэм вопросительно обернулся на Тенегрива: — А как же?.. Гэндальф приложил пальцы к губам — словно хотел засвистеть. Но свиста хоббит так и не услышал, а конь, свободный от седоков, белой молнией прорезал воздух над водяным потоком — и оказался на одном с ними берегу. Он встряхнул гривой, словно гордясь сам собой, прянул вперед и исчез среди позолоты листьев. — Двинемся кратчайшим путем, — ответствовал сероглазый дозорный, учтиво наклонив голову. — Владычица ожидает вас Хоббит безмолвно кивнул. Кратчайший путь оказался довольно долог, обстановка более не располагала к разговорам, и его вниманием всецело завладел Лориэн — сказочный, древний и… Угасающий. Сердце Сэма сжалось. Он не знал, почему ему так показалось, но что-то в Лесу сделалось иным. Словно некий источник силы и жизни волшебной страны пропал, и теперь её исчезновение оставалось лишь вопросом несуществующего здесь времени. Солнце успело опуститься за западные горы, а они все шли по мягкой серой земле. Мэллорны становились выше по мере того, как они подходили к Керин Амрот, но на сей раз часовой не повел их далее. Едва деревья расступились, и перед ними открылась зеленая трава, усыпанная белыми и золотыми цветами, как Сэм увидел стоящую на холме фигуру в белом. Галадриэль сама вышла навстречу гостям. Была она одна, как в тот далёкий день, когда Сэму довелось взглянуть в волшебное зеркало, и её серые глаза полнила неизменная мудрость и мощь, сложенная из безвестно-долгих лет. Порыв ветра шевельнул волосы Владычицы, заставив их сверкнуть ослепительным золотом, и Сэм вздрогнул. Услужливое подсознание вынесло на поверхность другой образ, сложило их рядом, и хоббит вдруг подумал о том, что Галадриэль и Майрон… Похожи. — Твой путь был долог и тёмен, полурослик, — глубокий звонкий голос донесся словно отовсюду сразу. — Ты прошел дорогами мрака и вернулся оттуда, где многие сгинули навсегда. Сэм удивился — он ждал что сперва Владычица обратится к Гэндальфу, а ему может и вовсе ничего не скажет, но быстро удивление сменилось печалью. Слова попали в цель. — Тень пережитого лежит на твоем лице, и твоё сердце полно боли. Может Лес, хранящий мою силу, еще сумеет утешить тебя и дать покой, но до поры, потому что времени у нас более не осталось. Ты сделал больше чем кто-либо мог просить, но теперь я все же вновь прошу у тебя помощи. Потому что ты вернулся из черной башни вопреки нашим чаяниям, и лишь благодаря тебе мы можем знать, что нам теперь ждать от Саурона. Сэм растерялся. То есть совсем, по настоящему, и некоторое время лишь стоял, не в силах подобрать ни слова и с удивлением понимая, что Владычица ждет его ответа. — Честно, не понимаю я, что вы имеете в виду, — грустно признался он. — Я рассказал уже Гэндальфу всё, что с нами было, а вспоминать это второй раз, простите, не выдержу. Что до того, что ждать от Врага, то… Так я же ведь не знаю, Владычица! Он древний и странный, и страшный, это все одно как если б вы меня попросили предсказать что ждать от вас… Прошу, спросите Гэндальфа о нашей истории, и вы сами все из неё лучше меня поймёте. Сэм замолк, бессильно разведя руками. Он выглядел действительно огорченным. Галадриэль молча смотрела на него некоторое время, в её глазах хоббит видел печальное понимание. Затем она легко кивнула. — Пусть так, — был ответ. — Всё же после этого я буду вновь просить тебя ответить на мои вопросы… Но если ты откажешь — я пойму. Сэм осознал, что это было прощание. Владычица произнесла пару мелодичных слов, и страж, вновь возникший из ветвей леса, поманил хоббита за собой. Прежде чем исчезнуть за сплетенными кронами, Сэм оглянулся. Две белые фигуры неподвижно стояли на холме в лучах заката. Они не произносили ни слова более, но с некоторых пор хоббит понял, что вовсе не всем обязательно говорить вслух, чтобы вести беседу. Места, которыми вел его эльф, быстро стали узнаваемыми и хоббит вовсе не удивился, увидев поляну у фонтана, где братство провело столько дней. Шатер остался неизменным, точно они покинули его вчера. Его проводник коротко кивнул на прощание, и Сэм остался один. *** Когда он проснулся, над лесом горели звёзды, и обреченное золото в их свете казалось совсем призрачным. Спать больше не хотелось, а Гэндальфа в шатре не было — наверное он до сих пор обсуждал с Владычицей всё произошедшее, которого, по личному мнению хоббита, было даже слишком много. Смысла ждать мага в шатре не было, да и не хотелось — с некоторых пор хоббит терпеть не мог сидеть в замкнутых пространствах, и вообще, соскучился по небу, деревьям и цветам. К тому же, сидеть — значило неизбежно начать думать обо всем, о чем хоббит пока думать не мог и не хотел. Сэм бесшумно шагнул вперед, желая побродить немного по лесным тропинкам. Теперь, когда красота Лориэна должна была неизбежно угаснуть, в ней появилось какое-то новое особое чувство. Хотелось еще успеть наглядеться и надышаться ей, не теряя ни одной лишней секунды, использовать все оставшееся время прежде чем она канет в небытие навсегда. Вода в фонтане журчала знакомо и печально, точно приветствуя его после долгой разлуки. Сэм опустил ладонь в ручей, бегущий к краю поляны и некоторое время смотрел на то, как дробится и плывет изображение его руки за потоками прохладных серебряных струй. Затем, когда ладонь начала замерзать, он поднялся, и увидел птицу. Птица сидела на ветке дерева, пустившего свои корни совсем близко у воды. Если б не это, Сэм бы её и не заметил — черное оперение почти сливалось с темными ветвями, только синенькие точечки на концах перьев отражали звездный свет. Хоббит невольно залюбовался. Здесь, в Лориэне, он еще никогда таких не видел. В Шире, пожалуй, бывали похожие… И как только она сюда попала? Встряхнув мокрую ладонь, Сэм уселся на траву прямо перед ручьем, молча вслушиваясь в тихое журчание воды и скрипучий стрекот сверчков. Небо сегодня было чистое, и звезды в нем искрились подобно бриллиантовой россыпи. Хоббит едва заметно приподнял уголки губ, его лицо прояснилось: лес Лориэна более не принадлежал вечности, но еще полон был красоты и древней магии — совсем иной, чем в Мордоре. Владычица Галадриэль была права: груз печали, лежавший на его сердце, здесь становился легче. Птица на ветке, казалось, пребывала в схожем настроении — почистив перышки, она залюбовалась собственным отражением в серой воде, и ее глазки-бусинки озорно сверкнули. Сэм внезапно ощутил некоторое единение с окружающей его природой: — Эй, иди сюда! — тихонько позвал он птицу, и потянулся в карман своего жилета. Нижнюю одежду он давно сменил, но жилет таскал всегда на себе, и в кармане его еще оставались крошки от давнишнего лембаса. Взвесив их на ладони, Сэм вытянул руку вперед. — Хочешь? Птичка слетела на траву в паре метров от него, заинтересованно наклонив головку. «Боится, наверное». Сэм ссыпал щепотку крошек на землю и на всякий случай отодвинулся. «Фьють. Фьють-фьють». — Просвистела птица, встряхнувшись, и ее глаза-бусинки вопросительно воззрились на Сэма. — Извини уж, по-вашему не понимаю, — развел руками хоббит. Птица наклонила голову в другую сторону. «Фьють!» Сэм замолчал, опустив руку с крошками. Она ему что… Ответила, что ли? Встретившись взглядом с черными бусинками, хоббит отчего-то не сумел выдержать его долго и отвернулся. А глаза-то у нее умные, как у воронов, или какие там птицы самые сообразительные? Из всех виденных им пернатых только Орлы были столь наделены разумом, что понимали речь и умели говорить. Нет, черная птица им точно не чета. — Хорошо, крошек ты не хочешь. А чего тогда ждешь? У меня больше ничего нет с собой. «Фьють-фьють». — Ты не из наших ли краев явилась? — задумчиво нахмурил брови Сэм. — Шир: Мичел Дельвинг, Хоббитон, Бэкланд? Вопрос птице явно пришелся не по душе. Пронзительно-насмешливо свистнув, она вспорхнула вверх прямо перед лицом Сэма — от неожиданности хоббит крупно вздрогнул. А когда огляделся вокруг, то птахи более не увидел. Лишь в траве рядом с его рукой осталось длинное заостренное перо с синими крапинками по краям. Несколько секунд подумав, Сэм опустил перо в карман. Птица чем-то понравилась ему. Может тем, что напомнила о доме? Хоббит вздохнул. Вспомнился Шир, затем виденное в Зеркале, затем — камин в комнате Майрона… Сэм сердито тряхнул головой и быстро поднялся на ноги. Вообще-то, он хотел прогуляться. Вскоре поляна скрылась за деревьями, но заблудиться Сэм не боялся. Долгие недели странствия научили его отлично ориентироваться на местности, и теперь он спиной всё время ощущал, где находится фонтан. Но вот меж стволами впереди наметился просвет, и в нем зазеленела ткань. Чем ближе хоббит подходил, тем отчетливее перед его взором представал высокий шатёр с вышитыми звёздами и ветвями, раскинутый на одной из цветущих полян Лориэна. Однако, начертание узоров на ткани вдруг показалось ему знакомым. Шатер был явно эльфийский, но эльфы Лориэна жили на таланах. Выходило, что эти откуда-то из другого места… Огней на поляне не горело, но, подкравшись ближе, Сэм с удивлением заприметил пару фигур, расслабленно расположившихся у корней мэллорна. Смутно знакомый мелодичный говор незнакомцев долетал до слуха хоббита. Их серо-зеленые плащи и снаряжение неожиданно напомнило ему о Леголасе, и Сэм вспомнил наконец, что точно такие ветви, как на шатре, украшали оружие эльфа. «Из Лихолесья, значит». В общем-то, своё любопытство хоббит удовлетворил, но в миг, когда он уже собрался уходить, под ногой предательски зашуршал опавший лист. Эльфы тут же вскочили и заозирались вокруг, выхватив короткие мечи из ножен. — Это я, не пугайтесь, — тихо сообщил Сэм, отрешенно отметив что клинки направлены ему в лицо, но он при этом совершенно не ощущает страха. Затем он показал пустые руки: — Я хоббит, Сэм. Решил прогуляться и увидел ваш шатёр. Интересно стало. Встревоженные лица незнакомцев не выражали никакой значимой угрозы — вполне обычные эльфы. Одетые в зеленое, сероглазые, даже с легкой растерянностью в этих самых глазах. Отличались они, пожалуй, только волосами — у одного светлые и растрепанные, у другого — темно-рыжие, отдающие медным отблеском в звездном свете. Лихолесцы переглянулись друг с другом и почти одновременно опустили серебристые мечи. Растерянность на лицах обоих сменилась некоторым облегчением. — Так стало быть — ты один из Братства, — светловолосый эльф прищурился, оглядывая маленького хоббита с головы до пяток. — Тот самый Сэм Гэмджи? Тут, казалось, он хотел произнести что-то еще, но проглотил свои слова и, сглаживая напряженный момент, вложил меч в ножны и улыбнулся. — А ты ловкий малый, — одобрил он. — Но вот что, на будущее: если не хочешь оказаться без головы — поменьше строй из себя вражьего шпиона. — И здоровайся, хотя бы для приличия, — развел руками второй, — подкрался тенью и молчишь — не делается так при добрых намерениях. Что же, избежать разговора не удалось. Упоминание вражьих шпионов неприятно кольнуло, заставив Сэма вновь ощутить след на указательном пальце. Как-то он о нём совсем забыл, а теперь… Да уж. Если так посмотреть, то эльфы совершенно правы. Хоббит опустил взгляд. Глядишь, было бы к лучшему если бы они случайно снесли ему голову. Конечно, поднялся бы скандал, но… Может, вреда для всех оказалось бы меньше, ведь кто знает, для каких целей он может Майрону «понадобиться»? Сэм внутренне вздохнул. Больше всего ему хотелось просто побыть в одиночестве — но эти двое вряд ли поймут. — Не хотелось мне вас беспокоить, господа из Лихолесья, — пояснил он. — Но прежде в Лориэне ваших шатров видеть мне не доводилось. — Лес наш зовётся Эрин Ласгален, — мягко поправил рыжеволосый эльф, тоже вложив клинок обратно в ножны. — Твоё имя мы уже знаем, а значит и нам свои назвать стоит. Я — Таурион, капитан королевской стражи. — Аурлим, смотритель оружейных, — в свою очередь представился второй. — Звёзды осияли час нашей встречи, — выдал Сэм, взглянув на ночное небо. Эльфы кивнули, опустившись обратно на корни дерева и Таурион приглашающе повел рукой — садись, мол, тоже. Что ж, не впервые ему было сидеть в компании незнакомцев, не желая того, а лихолесцы всяко были лучше назгулов. — Выходит, вы, господа, тоже ну… гостите здесь? — неловко поинтересовался Сэм, попытавшись сложить фразу во что-то относительно приличное. — Не знал, что в Лесу сейчас есть кто-то кроме его хозяев, да меня с Гэндальфом. — Гостим? — задумчиво протянул светловолосый. — Пожалуй, что и так. Что же ты, о Совете ничего не слышал? «О каком еще таком Совете?» — внутренне насторожился Сэм, и отрицательно мотнул головой. — Я и Аурлим, — пояснил Таурион, взмахнув рукой, — из лихолесской делегации, всего нас шестеро, посланных владыкой Трандуилом. В Лориэн мы явились по зову Владычицы Галадриэль — будем совещаться, как теперь противостоять Тьме с востока, — эльф несколько расстроенно покачал головой. Значит, Совет. Такой же как в Ривенделле, судя по всему, но только вот теперь их дела обстоят куда хуже. Сэм опустил взгляд, пристально рассматривая собственные колени. — Братство Кольца, говорят должно было прибыть вскоре, — добавил Аурлим. Эльф сидел, прислонившись к дереву, и отвлеченно рассматривая ясные звезды, высыпавшие на вечернем небе. — Вас и ждали. А теперь, выходит, дождались. — Не совсем так, — вздохнул Сэм, для пущей значимости покачав головой. — Тут пока только я и Гэндальф. Остальные, видимо, прибудут позже, вместе с рохирримами. — Рохирримами? — Аурлим перевел сияющие любознательностью глаза на хоббита. — Значит, и люди присоединятся к новому союзу? Это здорово, не так ли, Таурион? — эльф быстро оглянулся на своего соседа: — Говорил я тебе, есть у нас шансы. А вот ты, Сэм, подтверди! Ты же наверняка знаешь. Можем мы противостоять Мордору? Хоббит закашлялся от неожиданности, хотя, вообще, вопрос был закономерным. Эльфы хотят знать, есть ли у них шансы… Все вокруг хотят знать, чего ждать теперь, и спрашивают у него, снова и снова, как у единственного, кто вернулся из твердыни Саурона. Ну… Что ж. Ответ Сэм знал. Только ответ этот был совсем безрадостным. «Знаете, мне тут довелось лично познакомиться с Врагом, и я вам честно скажу, что мы все попали в такую передрягу, из которой выхода не предвидится». Разве что Майрон выполнит свои слова и не будет разводить Мордор на всей площади Средиземья… — Не знаю, — соврал Сэм. — Гэндальф говорит, никогда нельзя отчаиваться. Думаю, нам стоит его слушать. Сам он свою надежду на победу утратил, но, пожалуй, не хотел повергать в отчаяние остальных. Хотя может и стоило бы сказать эльфам «бегите». Но в любом случае, пока еще никаких решений не было принято. А его слова и вовсе вряд ли имеют хоть какое-то значение. — Выходит, будет Лихоле… Эрин Ласгален, сам Лориэн, — произнес Сэм, загибая пальцы на руке и изображая увлеченность, хотя на деле ему лишь хотелось скорее сменить тему, — а также Рохирримы. В этом списке кого-то определенно не хватало. — Но это же не всё? Как же Ривенделл, в конце-концов? — добавил Сэм, чуть нахмурившись. — Мастер Элронд ведь примет участие в Совете? Эльфы заметно погрустнели, переглянулись, и на некоторое время вокруг повисла неловкая тишина. Сэм озадаченно глянул на лихолесцев. Что? Они же не имеют в виду… — Шатры их разложены неподалеку, — со вздохом произнес Таурион, — но Ривенделла больше нет. Владыка Элронд уходит за Море, и его народ вместе с ним. Здесь только те, кто решил остаться, и их немного. «Ясно». Колкий стыд пробился через мутную защитную пелену. Эльфы уходят! Уходят навсегда, насовсем! Это ведь из-за его ошибки Кольцо досталось Врагу… Хоббит сумел остаться спокоен внешне. Только горло перехватило, и он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы прогнать противный ком. Необходимо было узнать всё до конца. — А кто ещё… Уходит? Остальные? Ваш народ? — несколько сбивчиво переспросил хоббит. — Часть эльдар Лориэна отправилась в гавани, едва только Владычица узнала страшную весть, но не более трети, — ответствовал медноволосый эльф, помрачнев. — Что же до нашего народа, то Владыка Трандуил покуда бездействует — думаю, его окончательный вердикт зависит от решения Совета. А значит, скоро мы обо всем узнаем вместе. *** Тихий мелодичный голос Владычицы сливался с шепотом ручья, протекающего по саду. Лунные лучи серебрили поверхность каменной чаши, но сегодня Зеркало не было наполнено. Его время, как и время многих других предметов волшебства, отныне ушло. — В истории полурослика есть пробел, Митрандир. Галадриэль сидела у подножия одного из гигантских деревьев и её белая фигура светилась в ночи. Разговор продолжался уже долгое-долгое время, но обсудив многое дальнее, они возвратились к близкому. Тем более, что нынче эти два понятия начали смешиваться. — Что-то случилось, пока Сэм Гэмджи смотрел в пламя. Что-то, о чем он не хочет нам сказать… Или же не может. — Как и в истории Фродо, — лунная тень от листьев бросала на лицо мага живой причудливый узор. — В твоих словах немалая доля правды, Артанис. Не таков Сэм, чтобы двуличничать, и поход в обитель Врага не мог этого изменить. Взгляни на него внимательно завтрашним днем — сдается мне, Враг каким-то образом воздействовал на него, и Сэм сразу бы мне все об этом рассказал… Если бы мог. Но он молчит, — Гэндальф перевел взгляд на Владычицу. Несколько лесных птиц, щебечущих на нижних ветвях мэллорнов, с гомоном разлетелись по сторонам, отчего тень на лице мага закачалась сильнее. — Завтра попробую спросить его о пламени — без утайки. И если он не ответит вновь, — доля горечи скользнула в голосе мага, — значит, и впрямь не может. — Так и будет, — молвила Галадриэль. — А значит, Враг желает скрыть от нас нечто, что Сэм должен знать. Ведь иначе Ему легко было бы истереть это из памяти полурослика. Её пальцы легко коснулись её же лба, и на лице мелькнула улыбка, в которой не было ни доли веселья, а лишь печаль. — Невольно, в этом я уверена, но Сэм сделался частью Его планов. И вот мы вновь стоим перед тяжким выбором. Ты знаешь, в Первую Эпоху нолдор изгоняли тех, кто возвратился из Темной крепости. Мы боялись той тени, что лежала на них. Лишь изредка ради любви к возвращающимся отступали мы от этого правила, но это принесло нам немало горя. И вот, — Галадриэль повысила голос, — Первая эпоха закончилась, миновали Вторая и Третья, началась Четвертая и мы вновь столкнулись с войной, более безнадежной, чем тогда. Ведь в начале мира мы были юны и полны сил, а свет Амана не гас еще в наших глазах. Теперь же нам предстоит стать тенями самих себя — и как же станем мы поступать отныне? Враг знает, перед каким выбором ставить нас. Всегда — между победой и милосердием. Он сам выбирает первую, и потому побеждает, но уподобившись ему, разве не сделаемся мы не лучше? Владычица покачала головой, и свет заиграл на длинных прядях её волос, золотящихся ярче листвы Мэллорнов. Лицо эльдиэ выражало лишь скорбь. — Кто-то назвал бы этот выбор незначительным, — добавила она. — Но всякий шаг лишь первый на своем пути. Изгнав Сэма, мы устранимся от опасности, пожертвовав им также, как пожертвовали Фродо. Только на этом всё не закончится. Нет. Это будет только начало. — Начало нашего поражения, — тихо произнес Гэндальф, покачав головой. — Враг жаждет сломить нас изнутри — он всегда добивался именно этого — разными путями. Маг замолк ненадолго, глядя на то, как, перемигиваясь, сияют в темном небе звезды. Много времени с их первой встречи на площади размышлял он о грядущей судьбе Сэма — и о том, почему Враг оставил его в живых. Хранитель Кольца погиб. Вероятно, так Саурон хотел показать тщетность их надежды. Не зря Фродо из Шира стал негласным ее символом за время их похода. Иное дело — Сэм. Маг давно знал, что Сэм Гэмджи был хоббитом особенным — сколь похожим на других, столь и иным. Его преданность Фродо равнялась преданности древних воинов своим господам, а может, даже являлась большей… Но теперь служить стало некому. Так что станет с ним? — Вот что, — маг выпрямился, переведя взгляд на Галадриэль. — Сэм должен остаться в Лориэне, среди нас и под нашей защитой, но отныне будем держать всё важное от него в тайне. А чтобы не возникло разногласий — я сам оповещу его о нашем решении. *** Всё же время в Лориэне сливалось. Шло оно неторопливо, но неторопливость эта вовсе не тяготила, в отличии от бесконечно тянущихся дней Мордора. Сэм провел в лесу день и ещё один — бродил по тропам, сидел у ручьев. Он даже сходил к серым шатрам Ривенделла, но на этот раз учел ошибки прошлого и смотрел под ноги, так что лишних разговоров удалось избежать. Больше лагерей он, как и следовало ожидать, не видел — всё шло в согласии со словами лихолесцев. Первый опавший золотой лист он нашел на третий день. Лист был маленький, меньше ладони хоббита, и Сэм, подумав, попытался сунуть его в карман, с удивлением обнаружив что там уже лежит перо черной птицы, о которой он давно успел забыть. Гэндальф так и не вернулся. Зато утром третьего дня лориэнский дозорный окликнул его, прогуливающегося по лесу. А по возвращении к шатру Сэм застал там сразу Арагорна, Леголаса, Гимли и неразлучных Мерри с Пином. Он с грустью отметил, что радости всё ещё не чувствует — скорее, хоббит был бы рад дольше пробыть один. — Ну… Как ты? — осторожно поинтересовался Мерри, когда Сэм тихонько подошел к ним и поздоровался. — И где Гэндальф? Было видно, что друг волнуется и боится сказать лишнего — странное, неприятное чувство. — Да не знаю, Мерри, — пожал плечами хоббит, ответив на оба вопроса сразу, — Всё как обычно. Ходит где-то по своим делам. — Выглядишь отдохнувшим, приятель, — подметил Пиппин, мигом окинув взглядом пробравшегося к ним по тропке Сэма. В отличии от Мерри, он чувствовал себя увереннее в разговоре с другом. Ведь, как-никак, времени он с ним провел больше, да еще и… при таких обстоятельствах. Хоббит искренне надеялся, что по прошествии времени Сэму стало хоть чуточку лучше. Арагорн и Леголас с Гимли, не заметив прихода Сэма, вовсю обсуждали последние новости, и Пин подумал, что пока лучше не стоит привлекать к другу их внимание. — А как же, дел у него теперь будет немало, — Пин торопливо махнул рукой куда-то в чащу леса, по направлению к Келебранту. — Хорошие новости, Сэм! Мы привели рохирримов — пока лишь первую часть, а их еще, конечно немало будет — со всей страны-то пока дойдут. Эовин разговаривает с Владычицей, но тут уж сомнений быть не может — пустят их, вон уж шатры разбивают! Сэм не знал, кто такой «Эовин», но в целом это и не казалось важным. Пин был прав, он действительно чувствовал себя лучше. Магия Леса делала невыносимые мысли выносимыми, а чаще и вовсе отвлекала от них. — Это точно, Пин, — согласился он, и покосился в сторону остальных из Братства. — Выходит, Лориэн теперь стал оплотом для всех. Я ведь здесь и лихолесских эльфов на днях видел, и ривенделльские шатры. «Впрочем, когда придут силы Мордора, мы все равно падём». Но Сэм не собирался напоминать об том друзьям. Пусть радуются пока могут. Пусть надеются. Он теперь знал, что в надежде есть смысл, даже в беспочвенной. По крайней мере, пока ты надеешься, ты можешь двигаться дальше и делать что-то. А он сам… Сэм вдруг понял, что ему ничего не хочется. Ни возвращаться в Шир, ни разбивать там хозяйство. Ни даже пытаться мстить силам Мордора. Зачем? Всё равно бесполезно. Да, вот оно. Он сдался. Хоббит взглянул на Пина, на Мерри. Словно незримая преграда разделяла их. «Знаете, я ведь больше не верю что мы победим. И что делать теперь — не знаю». Он знал, что друзья начнут пытаться его переубедить, говорить что не все потеряно. Знал также, что это совершенно не поможет. Сэм попытался улыбнуться, но вышло, наверное, грустно. Он даже не знал, о чем еще ему заговорить. Пиппин хотел добавить, что дела будто бы идут на поправку. Но отчего-то прикусил язык и промолчал, важно покосившись на светлое небо над кронами деревьев. Молчание затягивалось. В этот момент разговор слева от них оборвался, сменившись приветственными восклицаниями, и Пин обернулся, тотчас широко улыбнувшись: — Гэндальф! — маг объявился на поляне в сопровождении одного из местных эльфов. — Рад видеть старых друзей вновь! — приветственно улыбнулся волшебник. Отчего-то сегодня его светлые глаза сияли чуть веселее обычного. — Дорога задержала вас не долее нужного. — Добрались без происшествий, — мягко ответствовал Арагорн, наклонив голову. — Располагайтесь же, прошу! — маг кивнул своему лориэнскому попутчику, чтобы тот помог гостям раскинуть еще пару шатров, а сам прошествовал по направлению к Сэму. Оказавшись замеченным остальными членами братства, бывшему садовнику оставалось только как можно живее поздороваться и улыбнуться, скрывая замешательство на лице. — Наконец-то я тебя застал, — Гэндальф прищурился на солнце, и произнес серьезнее: — Есть разговор, Сэм. Не желаешь прогуляться? — Было бы неплохо, — выдохнул хоббит. Уходя вслед за магом, Сэм заметил краем глаза, как вытянулись лица Мерри и Пина. Впрочем, он догадывался, о чем друзья могли подумать. Небось, о том, что Сэм опять будет обсуждать с мудрыми тайные дела. Внутренне хоббит фыркнул. Знал бы он хоть часть из этих «тайн», на самом деле… Что ж, видимо, ему предстоит снова отвечать на вопросы о Мордоре. Было бы о чем еще? Лишь когда все посторонние звуки сгинули, растворившись в звуках лесных, Гэндальф замедлил шаг. — Верно говорят, — негромко произнес он, — Что Золотой лес облегчает раны душевные — те, что мало какому лекарю под силу. Наверняка ты и сам на себе это ощутил. Стало ли легче, Сэм? Хоббит слабо кивнул. «Стало, пожалуй». Отодвинув краешком посоха одну из раскидистых веток, маг вступил на пересеченную ручьем поляну. Кажется, на одной из таких хоббит уже успел провести время за эти три дня. — Быть может, тебе станет проще говорить о прошедшем теперь, — вздохнул маг, усаживаясь на выступивший корень дерева, недалеко от потока весело журчащей воды. — Знаю — менее всего хочется тебе вспоминать то время, но это необходимо, Сэм. В те дни, когда вы пребывали в башне Барад-Дура. Случалось ли что-то, чему лучше быть высказанным, чем оставаться в тени? Что-то, о чем ты запамятовал рассказать мне в первый раз? «Да», — хотел ответить хоббит, — «Да, есть!» И тут же обнаружил, что не может произнести ни звука. След на пальце ощутился явственнее — Сэм не смог кивнуть головой. Он быстро окинул взглядом поляну в поисках ветки или острого камешка, но и тех рядом не оказалось. Тогда хоббит захотел написать ответ пальцем, но вот незадача — не сумел даже наклониться. Молчание затягивалось. Сэм не мог придумать решительно ничего, чтобы дать Гэндальфу знать об опасности. Тогда он подумал, что может просто молчать будет достаточно, чтобы тот что-то понял. Но стоило ему об этом сообразить, как ответ напросился сам собой: — Нет, — собственный голос прозвучал чуждо, совершенно против воли. Это было воистину ужасно… Сэм в очередной раз проклял собственную дурость и тот миг, когда он додумался использовать младшее кольцо, только вот толку от этого не было совершенно никакого. Он взглянул на мага. Может, тот все-таки заметил его растерянность и испуг? Если только некая проклятущая магия колец не влияла и на это. — Что ж, я… — медленно вздохнул Гэндальф, — понял тебя, Сэм. Есть что-то, о чем ты не можешь рассказать — по неизвестной нам причине. Кто стал источником этого, догадаться нетрудно. Хоббит не шелохнулся. — Я говорил с Хозяйкой Леса о тебе, — тихо продолжил волшебник. — Наши мнения совпали — теперь хоббит Сэм, увы, представляет опасность. «Так». — В стародавние времена, — произнес Гэндальф после недолгого молчания, — когда великие битвы сотрясали Средиземье, а стяги юных эльфов Амана орошались кровью нечисти с Севера, вернувшихся из Темной Твердыни ожидал один исход — изгнание. И большим риском было бы поступать наоборот. Маг отчетливо увидел, как фигура хоббита слегка напряглась. — Так говорят летописи, — наклонил голову Гэндальф. — Но в жизни не может не иметься исключений из какого-либо правила. Одинокий лист сорвался с ветки золотого дерева. Покачиваясь в воздухе, он тяжело упал в воду, и скрылся с глаз, подхваченный потоком. — Ты останешься в Лориэне, Сэм! — мягко произнес маг. — Ничего не бойся. Но отныне тебе не положено будет знать о многом. На Совет ты так же не попадешь, — Гэндальф медленно поднялся на ноги, опираясь на посох. — Я хочу, чтобы ты как следует обдумал это, но и близко к сердцу не принял. Мы не забыли о той горячей преданности делу, что ты проявил во времена похода. Постарайся отдохнуть, и ни о чем более не беспокойся. *** С глухим щелчком защелкнув пряжку на расшитом атласными нитками воротнике, смотритель оружейных Лихолесья Аурлим хмуро оглядел в зеркало свое прекрасное эльфийское лицо с не менее прекрасными синяками под глазами и, зевнув, стремительным шагом покинул спальный шатер. Ясное солнце, пробивающееся сквозь листву, ознаменовало новое утро пребывания делегации Эрин Ласгален в Лориэне. И утро это было безрадостным для Аурлима. Лагерь пустовал. Таурион, наконец сумевший уснуть, наверстывал упущенное в соседнем шатре. Аургайл хозяйничал у костра, еще трое о чем-то тихо беседовали в отдалении. — Сегодня, брат, и вовсе на тебе лица нет, — покачал головой Аургайл, стоило только тому поравняться с ним. — Снова не спалось? — Да, опять, — грустно мотнул головой лихолесец. — Проклятая бессонница, сладу с ней нет. Разве что у наших гостеприимных хозяев что окажется. Ты видел Малуфина? — Да вон же он, — Аургайл вскинул брови, указав на двоих эльфов у дальнего шатра. Аурлим присмотрелся и удивленно поморгал. Похоже, от недосыпа его всерьез начало подводить зрение: только теперь он приметил, что эльфов было вовсе не трое, а только двое, и один из них — сероглазый дозорный Малуфин, один из местных эльфов, присматривающий за гостями с самого их прибытия. Подождав, когда тот завершит разговор, Аурлим вежливо обменялся приветствиями со стражем, придав себе вид чуть более бодрый, чем было на самом деле. — Прошу прощения за беспокойство в столь ранний час, — улыбнулся он, — но моя проблема более не терпит отлагательств. Шестые сутки я почти не могу сомкнуть глаз, а, между тем, Совет соберут со дня на день. Не подскажете ли лекаря, к которому можно обратиться? Дозорный Лориэна улыбнулся в ответ и тут же закивал, подтверждая что готов оказать всяческую помощь. Его пепельные волосы необычно-светлого оттенка легко качнулись. — Конечно же, — ответствовал он. — Невдалеке отсюда живет целительница Хэнвен и её ученицы, способные излечивать всяческие недуги. Я могу вас к ним проводить. — Тогда прошу вас, — учтиво кивнул Аурлим, но не успел он обернуться, как его окликнул знакомый голос. Капитан стражи выглядел куда как лучше и свежее. По всей видимости, здоровый сон оказал на него целительное воздействие. Аурлим не заметил, в какой момент Таурион вышел из своего шатра, но теперь эльф стоял в паре шагов от него и всем видом выражал довольство. Впрочем, тень беспокойства все же мелькнула на его лице. — Ты что же это, так и не смог заснуть? — поинтересовался Таурион. — Нет, — печально качнул головой Аурлим. — Вот, попросил нашего доброго стража проводить меня к лекарю, глядишь поможет. — Хэнвен — прекрасная целительница, — заверил Малуфин. — Обязательно подберет для вас какие-нибудь травы. — О, раз так, то я тоже с вами пойду, — бодро отозвался Таурион. — Я конечно, сегодня сам уснул, но мало ли как оно дальше будет. Не хотелось бы возобновлять наши ночные бдения. — Это точно, — вздохнул Аурлим, чье настроение никак не хотело приходить в свое нормальное состояние. — Раз так, пойдемте, — обернулся он к дозорному, и первый последовал за ним к краю поляны. Блики яркого утреннего солнца слепили его ноющие глаза, и эльф недовольно щурился. В его родном Зеленолесье ему определенно было бы спокойнее сейчас. Нет, Лотлориэн и правда был чудесно прекрасен и умиротворен — вот только в нем явственно ощущалось неизбежное угасание. В отличии от Эрин Ласгален. — Не мы одни так страдаем, — Аурлим иронично приподнял брови. — Полурослику из Братства, Сэму — видать, тоже не уснуть. Таурион кивнул, слушая товарища: — Долго он тогда с нами просидел. Даже жаль — нелегко ему сейчас приходится. Смотритель оружейных отстраненно пожал плечами. — А кому сейчас легко, Таурион? — эльф аккуратно перескочил через прорезавшие тропку два извилистых корня. — Ни отбывшим на кораблях, ни нам, оставшимся здесь — не иначе, как в ожидании чуда. Готов поспорить, истоком моего недельного недосыпа вся эта история с Кольцом и является. — В ожидании Совета проблематично думать о чем-либо еще, — согласно закивал Таурион. — Тем более, когда он уж на носу — Братство прибыло, да вместе с рохирримами. Не припомню, когда Лотлориэн в последний раз был столь гостеприимен. — Кто знает, — наклонил голову Аурлим, — что из этого выйдет… — и пояснил, заметив вопросительный взгляд капитана стражи: — Шум, неразбериха. Мало ли что может случиться. Таурион заметил, что во все время их разговора страж бросал в их сторону заинтересованные взгляды. Впрочем, его можно было понять. Дозор — служба не самая веселая, а зачастую откровенно скучная. Ни поговорить ни с кем, ничего. Следи себе чтоб все в порядке было, да не отвлекайся. — Это всё так, — будто нехотя признал эльф, пригладив медные пряди. — Но судя по последним новостям, армии Врага еще не продвинулись дальше Минас-Тирита и воины Рохана готовятся к удару. Расстояние способно послужить нам щитом, хотя времени остается все меньше. — Мы надеемся, — Малуфин все же не выдержал: обернулся к ним и его слова звучали печально, — и делаем что можем. Но Враг силён, его действия непредсказуемы, а Защита Леса пала. — Хочешь сказать, тут не безопасно? — переспросил Аурлим, мрачно оглянувшись по сторонам. — Тогда может не так уж плохо что я глаз сомкнуть не могу. — Всё же не настолько, — тут же заверил страж, приподняв руки, видимо задетый тем, что его слова истолковали неверно. — Да, мирные времена Лотлориэна ушли в прошлое, но Таурион прав — армии Саурона еще не вышли из пределов Гондора. И хотя назгулы, обретшие крылья, способны преодолевать огромные расстояния очень быстро, их присутствие невозможно не ощутить заранее и сил у нас сейчас хватит чтобы отбить нападение всей Девятки. Спите и не бойтесь. Между тем, извилистая тропа привела их к подножию большого мэллорна, в ветвях которого виднелись уже знакомые Тауриону площадки-таланы, на которых жили местные. Малуфин ступил на винтовую лестницу, кружившую вокруг ствола, и начался долгий подъем. — А сверху-то я еще ни разу и не был, — задумчиво протянул капитан стражи, когда они миновали пару десятков ступеней и тишина начала затягиваться. — Для вас-то, верно, зрелище леса с высоты — дело привычное, а мы в нашем Лесу живем под корнями, а не на вершинах. — Тогда глядите, — Малуфин повел рукой и в голосе его послышалась капля гордости. По мере того как они поднимались выше, становилось все светлее — поднявшееся солнце отражалось от золотых листьев, отбрасывая яркие блики на затененную лестницу, лица и руки поднимающихся по ней. Аурлим раздраженно сощурился. Глаза никак не хотели привыкать к свету и начинали слезиться от постоянной яркости всего вокруг. В отличии от выспавшегося Тауриона, ему вовсе не хотелось любоваться видами, а только добраться уже до упомянутой целительницы и получить от неё что-нибудь, что поможет ему уснуть. Но наконец мучительно-бесконечная лента ступеней завершилась широкой площадкой, выкрашенной светлой краской и с изящными перилами по краям. Аурлим оперся о них, устало выдохнув — в отличии от привыкшего к таким подъемам Малуфина, им с Таурионом пришлось сильнее обычного поднапрячь ноги. Дозорный приблизился к воздушному строению, окружавшему ствол дерева — вход был завешан плотными занавесями, и, чтобы получить разрешение войти, Малуфин дернул за кисточку узорчатого колокольчика сбоку от входа. Плотная ткань тотчас раздвинулась, и гостей широко открытыми глазами оглядела дева немногим младше Аурлима — ее пояс украшали разнообразных размеров мешочки с прилепившимися на них кое-где сушеными цветками. Эльф решил, что она, должно быть, одна из учениц этой загадочной Хэнвен. — Доброе утро, — чинно поздоровалась эллет, солнечно улыбнувшись. — Боюсь, целительница сейчас занята — вам придется немного подождать. Если, конечно, вы в состоянии ждать! Что стряслось? — Бессонница — многозначительно вздохнул Аурлим. — Не страшно, можем и подождать. — Вот и славно! — девушка раздвинула шире занавеси, приглашая посетителей внутрь. — Ни к чему жариться на солнце, проходите и садитесь. Я сообщу ей о вашем прибытии, а пока — ждите. Аурлим облегченно поморгал — гостевая у входа так же была завешана шторами — не столь плотными, но такими, чтобы свет сильно не слепил внутрь. Теперь его глаза наконец могли передохнуть, как и он сам. Таурион первым опустился на мягкое кресло, мгновенно чуть прогнувшееся и принявшее наиболее удобную форму. — Подождем, — снова вздохнул Аурлим. — Времени у нас — тьма, до самой ночи. — Вот бы сегодня крепко уснуть, и без сновидений, — Таурион поморщился. — Только что вспомнил — Аурлим, попробуй-ка угадать, что мне сегодня приснилось? — Понятия не имею, — недовольно пробурчал тот, откинувшись в кресле и прикрыв глаза. Ему, в отличии от Тауриона, ни сегодня, ни вчера — не снилось вообще ничего и не могло сниться. Капитан стражи, опасливо оглядевшись, наклонился к уху Аурлима: — Мордор проклятый, да что-то ужасное, как сейчас вспомню — на Врага похожее! Тот только взглянул куда-то в потолок. — Немудрено, Таурион. Сон-то вещий — скоро все мы с ним встретимся на поле боя. — Нет, не во время сражения, — махнул рукой медноволосый эльф. — Будто бы были мы внутри крепости… — А как он выглядел? — вдруг поинтересовался Аурлим. — Страшно, говоришь, было? — Да вот ведь! — Таурион напряженно нахмурился. — И не вспомнить теперь. Только что припоминаю — кольцо это проклятое золотое, да такое сверкающее, что глазам больно. И стены каменистые, как в темнице. И ни солнца тебе, ничего. — Это ты видать, много о том полурослике думал, — вздохнул Аурлим, с трудом сдержав зевок. — Жаль он ничего не рассказал про то что там да как было. Я б не отказался узнать прежде чем столкнуться с этим сам. — А я бы вот век не знал, — Таурион дернулся, словно от громкого звука. — Каждый раз как подумаю обо всем этом, так свет дня не мил становится. Это ж сколько лет мы с Некромантом по соседству, считай, прожили, пока не узнали кто он такой. Ты при сражении под Дол-Гулдуром снабжением занимался, в самой битве не участвовал, а я хоть и на нижних уровнях дрался, ничего особо кроме орков не видел, но все равно помню ту жуть, которой это место было пропитано, такую, что со всех ног бежать охота. Потом меня ранили, конца боя я уже не видел, да только другие рассказывали, верно ты и сам слышал — про тень, улетевшую на восток. Эльф потер лоб и обернулся на Малуфина, хранившего молчание с тех пор как они поднялись на талан. — Ну, а ты что думаешь об этом? — поинтересовался он больше для того чтоб разбавить разговором скуку ожидания, чем для чего-то ещё. — Ничего стараюсь не думать, — пожал плечами тот. — Вряд ли хоть какая-то составляющая судьбы эльфийских королевств зависит от внешнего облика Темного Владыки. Не просто же так в древних сказаниях об этом ничего не говорится — какая разница как выглядит твой враг в тот миг, когда он сносит тебе голову мечом? Будь он Аннатар прекрасный или же жуткая форма с огненными глазами, мне лично будет все равно, а как вам — не знаю. Но если так уж любопытно, можно снова попробовать расспросить Сэма Гэмджи. Я слышал из разговоров Владычицы, что он долгое время провел в Темной Крепости и наверняка видел Саурона. — Я также смутно о том наслышан, — кивнул Аурлим. Эльф удобно расположился в кресле, подперев голову рукой. — Вот только не похож он на того, кто побывал в плену у самого Врага. Да и как бы его оттуда вызволили? А если и бывал — лучше оставить его в покое с этими воспоминаниями. Эльф неодобрительно покачал головой. — Одно время, — задумчиво произнес Таурион, — я сильно увлекался прочтением летописей о войнах Первой эпохи с Севером. Так вот, пленникам Ангбанда наш полурослик уж точно не чета. — Ну, то был Моргот, а сейчас мы о Сауроне говорим, — вдумчиво возразил Аурлим. Наклонив голову вбок, лихолесец с интересом осмотрел красивые расписные гобелены, развешанные по стенам приемной. Разноцветными нитями глубоких тонов на них изображались картины местных празднеств — довольно красочное зрелище как на ткани, так и в самом деле. — Да что тот, что другой… — не договорив, Таурион махнул рукой, с досадой выдохнув сквозь зубы. — Мне не столь важно, как выглядит Враг. Но что я точно хотел бы знать — для чего таким, как он, все это? Могучие создания, отчего-то решившие сеять зло, губя других и самих себя. Что это, как ни пустая трата возможностей? — Да ты, я погляжу, горазд судить, — присвистнул Аурлим. — А сам бы как поступил, будь хоть вполовину таким «могущественным»? — Я? — вопрос явно застал капитана стражи врасплох и тот развернулся к другу с несколько удивленным лицом. — Я не знаю, но уж точно не стал бы заниматься разведением орков и убийствами! Либо уж вовсе спокойно жил на Западе вместе с Владыками, либо может помочь кому попытался. Да толку говорить? Как будто б это что-то изменит. — И то верно, — невыспавшийся эльф все же зевнул, прикрыв ладонью рот. — И вон, взгляни на леди Галадриэль, какое могущество она имеет, — добавил Таурион. — Так что не силы это вопрос, а выбора. Но и бесспорно, что такой выбор нам не понять… Равно как, наверное, и Врагу непонятен наш. А значит и смысла нет голову ломать. — Ну, с его точки зрения, все вероятно выглядит иначе, — вновь вступил в разговор сероглазый дозорный, поправив свои серые волосы. — Неужели вы ни разу в жизни не наблюдали бытовых ссор? Двое эльфов ругаются из-за какой-нибудь ерунды, и каждый из них в своих глазах прав и справедлив. Я это к тому, что живые существа редко творят зло намеренно, так может и Саурон считает свой путь правильным? Ну или же, возможно, он просто злобная тварь, которая хочет захватить побольше власти и земель чтобы царить в центре мира любой ценой и горе всем кто посмеет возразить… Нам не узнать. Хотя второй вариант лично мне видится каким-то глупым, не находите? Оба эльфа незаметно переглянулись друг с другом. Крайне… необычные рассуждения. — В одной из рукописей мне встречались строки, гласящие, что нет в мире абсолютного зла, равно как и добра, — пожал плечами Аурлим. — Так что все может быть, конечно… Но в нашей ситуации эта относительность вовсе не к месту. Таурион устало вздохнул: — Даже если предположить, что Враг считает себя правым, войны это не отменит, к сожалению. Но вы, — поднял он взгляд на Малуфина, — первый эльф, от которого я слышу подобные речи. Довольно интересный взгляд на… — он повел рукой, подбирая слово, — мир. Дозорный улыбнулся, но прежде, чем он успел ответить, в дальней части дома послышались шаги, и занавеси второго прохода приоткрылись, явив их взорам высокую эллет в длинных одеждах необычного ярко-алого цвета. Черные волосы ее тщательнейшим образом были убраны в строгие косы, сплетенные на затылке. Таурион и Аурлим тут же встали со своих мест, приветственно поклонившись. — Приветствую вас, гости из Сумеречного Леса, — отчетливо и спокойно произнесла целительница. — Я — Хэнвен. Что за недуг привел вас ко мне? Рассказывайте, и проходите же за мной. Поведя рукой, она приоткрыла тканевые занавеси — и в приемную вместе с запахом меда и лаванды ворвался луч солнечного света. *** Очередной из звездных вечеров Лориэна был тих и мирен. Золотые листья мэллорнов шелестели под легким ветерком и кое-где сквозь них проглядывали рыжие костры, возле которых сидели люди и эльфы, прибывшие со всех концов Средиземья. Женщины Рохана сказывали сказки сидя у огня, а их дети бегали по тропкам Леса, дивясь его волшебной красоте. У шатра братства Мерри и Пиппин жарили на углях кусочки хлеба, периодически пытаясь угостить сидевшего поодаль хмурого садовника. На поляне эльфов Ривенделла огня не горело — ночи были теплые, а звездного света хватало чтоб заниматься своими делами, но вот представители делегации Эрин Ласгален были вовсе не прочь посидеть у костра и поговорить о своем, прежде чем уйти в шатры на ночь. — Такой строгой она мне сперва показалась, — явно посвежевший смотритель оружейных Лихолесья делился с братом подробностями вчерашнего похода к целительнице, — но её отвары — просто чудо! Столько ночей я глаз сомкнуть не мог, а тут уснул, не успев лечь. — Хэнвен, — задумчиво произнес Таурион. — А имя-то на квенья. Интересно сколько ей лет… — Кто знает, — протянул Аурлим, чье лицо явственно отражало безмятежность и отсутствие интереса к чужим судьбам и делам. — Главное, что она — отличная целительница. — Наши не хуже, — зачем-то вставил Таурион. — И все же любопытно. — Она из нолдор, — послышался тихий голос, и все трое эльфов разом обернулись на бесшумно возникшего из темноты Малуфина. Дозорный степенно уселся на один из камней, разложенных подле костра, и пристроил тканевую сумку подле себя.  — Да, из тех, кто пришел с Запада на первых кораблях. Одна из верных первого дома, переживших все долгие эпохи и так и не вернувшихся за Море. Одна из тех, кто видел времена расцвета Эрегиона и его падение. Немногие тогда сумели сбежать в Лориэн через Морию, но они и теперь живут здесь… — Первый дом, — с неопределимым затаённым чувством произнес Аургайл. — Это же надо же. Столько тысячелетий… Больше он ничего не сказал, и разговор на время затих. — Я вообще хотел вам кое-что показать, — сказал Малуфин, когда минуло некоторое время. — Вы выражали интерес к нашим видам. С вершин мэллорнов звезды кажутся совсем близкими, а Лес — как на ладони. Часть домов Карас-Галадона опустела, и мы можем подняться на один из них, никому не помешав. Аургайл, до того глядевший в огонь в глубокой задумчивости, выпрямился, и глаза его сверкнули любопытством. — Выражали интерес к видам? — усмехнулся он, взглянув на двоих приятелей. — Прошлую вашу прогулку я пропустил, но в этот раз — охотно готов присоединиться. Таурион сверился со звездным небом, и слегка ткнул локтем смотрителя оружейных в бок: — Если предлагают — почему не сходить? Время есть, да и поспать успеем, даже если задержимся. Тот в ответ неопределенно хмыкнул и провел рукой по лбу, убирая волосы назад. — Я, вообще, намеревался ложиться с минуты на минуту… Но раз вы собрались покорять Мэллорн, я такое пропустить не могу. — лихолесец обернулся к Малуфину и первым поднялся на ноги. — Накину плащ, и выдвигаемся! — кивнул Аургайл, улыбнувшись. *** Вслед за их сероглазым проводником следовали они по перепутьям многих тропок сквозь Золотой лес — в ином месте, где лихолесцам немудрено было бы потерять след, Малуфин шел, не сбивая шага, точно следуя по внутреннему чувству, как птицы, летящие на юг. Сперва вокруг царило веселье — зеленые шатры, фонарики на ветках, треск костров, негромкий гомон и веселая рохирримская малышня, играющая в прятки меж деревьями. Аурлим глядел на них с тихой радостью, про себя понимая, как зыбок для людей этот временный мир. Но и это хорошо — пусть чары Лориэна как можно дольше скроют их тревоги об оставленных отцах и сыновьях. Вблизи Карас-Галадона лес оживал несколько по-иному — стеклянные фонари здесь сияли в бесшумной ночной тиши, и запах кругом разливался более сладкий и свежий. Очертания зеленой стены, окружавшей город на холме, лихолесцы приметили еще издали. Она была высока, но многим выше нее казались мэллорны, возвышающиеся над городом подобно крепостным башням. И чем ближе они оказывались, тем более гигантскими оказывались деревья, своими корнями опоясывающие глубокий ров, ограждающий Карас-Галадон от остальной части леса. — Сердце Лотлориэна, — уважительно прошептал Таурион, стоило им только вступить на белый мост, указывающий дорогу к городским воротам. Маулфин ненадолго задержался, обмолвившись со стражей, и следующий миг город оказался открыт для троих эльфов Сумеречного леса. В отличии от остальной части Лориэна, здесь куда явственнее чувствовалась его прежняя незамутненная сила. Время в Карас-Галадоне не спешило ускорять свой ход. Продвигаясь быстрым шагом вслед за Малуфином, эльфы только и успевали глазеть на величественные белые строения, серебристые фонтаны и на поражающий своими размерами и украшениями талан Владык Лориэна, Келеборна и Галадриэль, изящные очертания которого они успели рассмотреть сквозь листву. Но Малуфин двигался в абсолютно противоположном направлении. Постепенно замедляя шаг, он осматривал вершины каждого мэллорна, попадающегося у них на пути, прежде чем не остановился у ствола одного из них. Ветви дерева не были освещены и фонарей в его листве не сияло — хозяева мэллорна ушли и теперь опустевший талан маячил серым пятном вокруг темного ствола. — Печальное зрелище, — не сдержался Аургайл, когда они поднялись на площадку и увидели покинутый дом. — Ещё недавно здесь жили эльфы, и вот — больше никогда уже не вернутся. Он бросил еще один взгляд на узорчатые стены. Черные окна грустно поблескивали в свете звезд. — Но будут жить за морем, вне досягаемости Мордора, — возразил Таурион. — В красоте и свете благословенного края. Верно, их сердца не так привязаны к Средиземью, и потому в отличии от наших, их судьбы определены… — А наши зависят от нас самих, — подвел черту Малуфин, обошедший талан кругом и остановившийся под самой толстой и низкой веткой. — Нам нужно забраться выше. Надеюсь, это не составит для вас трудность? — Трудность? — хмыкнул Аурлим. — Эльфы Эрин Ласгален славятся своей ловкостью. Высота и ветки для нас не помеха. Страж Лориэна уже стоял на ветке, готовясь перебраться на следующую, и смотритель оружейных лихолесья немедленно полез за ним. Малуфин карабкался вверх легко и быстро, словно птица, перепархивающая с ветки на ветку. Видно было, что он делал это тысячи раз. Для Аурлима, вопреки его словам, задача оказалась сложнее — столь гигантских деревьев в Лихолесье не росло и он, не привыкнув к ним, чувствовал, как соскальзывают руки с гладкой поверхности толстых ветвей. Легче не становилось и оттого что он слышал, как позади него преодолевают высоту Таурион и Аургайл, а это значило, что если он сорвется, вниз полетят все трое. Наконец дозорный уселся на ветку, вместе с двумя другими образовавшую здоровенную развилку почти у самой верхушки дерева. Теперь его голова торчала над листвой и ветками, серым силуэтом на фоне звёздного неба. Аурлим, конец пути для которого оказался легче начала вместе с уменьшением толщины ветвей, тоже выбрался наверх. Вскоре между листьями показалась и рыжая макушка Тауриона и вот уже все трое эльфов Лихолесья расселись на вершине мэллорна и с великим любопытством оглядывались вокруг. Малуфин не соврал — звёзды с такой высоты и впрямь казались яркими и близкими — протяни руку и коснешься. Таурион их такими никогда не видел. Он теперь старательно пытался вспомнить, бывал ли он уже хоть раз так высоко над землей, и выходило, что нет. Правда листва вокруг закрывала часть обзора на сам город, но выбранный стражем мэллорн рос чуть в отдалении от остальных и совсем близко к краю стены, а потому открывающийся вид захватывал дух. Сколько эльф ни смотрел вокруг — всюду золотилась и зеленела листва деревьев Лориэна. Видел он и рыжие точки костров, оставленных ими в отдалении, и его острое зрение различало цветные ткани шатров и силуэты людей. Видел он тропки и ручьи, серебрящиеся в свете звезд, и холм Керин Амрот, что вздымался над лесом неподалеку от них. Но чем ближе к блестевшему за самым концом деревьев Андуину, тем менее живым и настоящим казался лес. Мир за его пределами, серый и плоский, уже захватывал Лориэн и просачивался в него, размывая границу. — Теперь так будет с каждым днем, — тихо сказал Малуфин и Таурион понял что тот смотрит туда же. — Сила Владычицы тает. Вот почему этот дом покинут. Вот почему покинуты другие дома. Таурион вздрогнул, завидев вдали пелену мрака. Дол-Гулдур все еще оставался одним из самых страшных воспоминаний за всю его жизнь и эльф отвернулся от него, вернув взгляд в еще живые земли Лотлориэна. — Тяжко знать об этом, а ещё тяжелее — видеть, — произнес Аургайл, и в его голосе слышалось то же чувство, что владело теперь Таурионом. — Наш мир… Гаснет. Не в силах отвести взгляда от серой пелены, вставшей стеной за темной гладью реки, Аурлим так и сидел, не шевелясь и не говоря ни слова. Свежий порыв шального ветра, гулявшего по вершинам мэллорнов, дунул эльфу в лицо. Тот зажмурился, плотнее запахнул плащ. — Пускай только попробует угаснуть, — упрямо прошептал он. — Мы заставим его засиять вновь. *** Когда ноги Тауриона коснулись деревянной поверхности талана, эльф облегченно выдохнул — спускаться вниз было легче, но также задачей не из простых. — Здесь, за листвой, совсем иное зрелище, — он не спеша приблизился к краю талана, потирая холодные ладони. — Виды с вершины явно стоили того, чтобы лазить по веткам. — Зато видно город, — Аургайл неслышно подошел сзади, встав рядом и смотря теперь на залитые светом соседние деревья. На таланах виднелись дома, подобные тому возле которого они стояли, но с сияющими окнами, и всё те же стеклянные фонари, свисающие с веток отбрасывали разноцветные блики на золотые листья. Оттуда веяло теплом. Таурион еще раз оглянулся через плечо на брошенное жилище. Пустой дом казался печальным, словно пёс, потерявший хозяина. Тогда он стал смотреть на Карас-Галадон, где шла своим чередом тихая жизнь Лориэна, но не мог теперь перебороть тревоги и грусти, пришедших с прямым видением того сколь скоро эта жизнь может исчезнуть. — Как же на душе тошно, — сказал он наконец, не выдержав тишины. — Ненавижу этот проклятый Мордор. Еще и сам Враг не пришел, а мы уже утрачиваем наши дома и близких… Этот город, он старше нас с вами, стоял столько тысячелетий, вместил в себя столько красоты, и что теперь? Исчезнет? Исчезнет… Таурион покачал головой, сжав и снова распрямив ладонь и посмотрев на неё. — И мы ничего не можем сделать, — мрачно закончил он. — Может и можем. Сероглазый страж подошел к ним троим, тоже встав рядом и смотря на город. — О том не принято было говорить, но эльфы Леса всегда знали, а теперь это и вовсе не имеет значения: Ненья, одно из трёх Великих колец Эльфов, хранило Лотлориэн, и вот, он угасает теперь, потому что, с возвращением Единого Хозяину, Носители сняли кольца и отказались от них чтоб не попасть под его власть. Но ведь Лориэн был здесь много раньше чем отковали Кольца, он был здесь с самого начала, даже прежде чем Галадриэль и Келеборн пришли сюда из северных земель, хоть и звался иначе. Потом Владычица посадила здесь мэллорны, они разрослись и стали цвести, и лес прозвали Лóринандом, а было это в те времена, когда кузнецы Эрегиона еще даже не ведали о том что им суждено сотворить. Сила кольца даровала этой земле Неизменность, отделив её от внешнего мира, и вы, обитатели Зеленолесья, лишь теперь краем глаза успели увидеть какова она и познать печаль народа Лориэна, — продолжал тот, — Но эта печаль — не ваша. А живущим здесь предстоит смириться с ней, стать подобными вам, привыкшим к жизни в изменчивом Средиземье и понять что изменения не являются смертью, хотя многие воспринимают их схоже. Лориэн станет иным, другими сделаются и эльфы, но не сгинут насовсем. По крайней мере до тех пор пока сами не согласятся исчезнуть. — Значит то, что мы видим — не угасание, но возвращение времени? Изменение, — Аургайл вновь глянул в сторону серой полосы Андуина. — Летописцы древности предсказывали, будто однажды волшебство покинет Средиземье вместе со многими эльфами, вернувшимися в Аман, это все так — верю, что перемен не избежать. Но что еще просачивается в Золотой лес вместе с временем?.. Ты ведь это имел в виду, Таурион? Начальник стражи кивнул. — Раз некая высшая сила более не способна защищать Лотлориэн от чар Врага, придется это сделать нам, — вздохнул он. — Но если Золотой лес падет… Боюсь, такое изменение приведет к нашей смерти. — Может и так, что загадывать? — оборвал его мрачные мысли Аурлим. — Главное, что Малуфин прав — наши судьбы в наших руках. И мы ещё поборемся. — Хорошо сказано, — одобрил тот, и эльф неожиданно увидел что страж держит наполненный кубок. Темная жидкость плескалась в нем, отдавая всё тем же звездным серебром. — Это у тебя откуда? — спросил он, от удивления забыв про вежливость. Ведь Аурлим буквально недавно в последний раз смотрел в сторону дозорного, и мог сказать с полной уверенностью что в руках того ничего не было. Оба его друга тоже обернулись в сторону жителя Лориэна, который с совершенно невозмутимым лицом отпил из кубка, а затем вытащил из своей сумки пыльную бутылку, заткнутую потемневшей от времени пробкой. — Личные запасы, — сообщил эльф, усевшись на чистую поверхность талана. — Я знаю только два напитка, согревающих сердце, и один из них — это хорошее вино. Раз уж наши беседы сделались столь мрачны, могу предложить и вам наполнить кубки, тем более что предчувствуя подобное развитие событий, я запасся ими на всех. Таурион переглянулся с близнецами. Нет, если оценивать здраво, ничего подозрительного в происходящем не было. Малуфин не сделал и не сказал ничего странного, и все, что он говорил, было тем, что можно ожидать от эльфа, прожившего раза в два больше их самих. Но почему-то капитану стражи казалось что что-то… Не так? — Я удивлён, — вкрадчиво произнес он. — Когда же ты успел наполнить свой кубок? Ведь все время нашего разговора мы стояли рядом. Дозорный приподнял светлые брови и чуть пожал плечами. — Вы рассуждали меж собой. Наверное не заметили. — Обычно я внимателен к происходящему вокруг, — все еще чуть подозрительно произнес Таурион, но тут его ткнул локтем Аурлим. — Да что с тобой, Таурион? — поинтересовался он. — Не заметил и не заметил, бывает. — Тоже не пойму, — улыбнулся Малуфин. — На секунду ощутил себя на допросе, странное дело. Ну, а коли тебе не по душе моё предложение — так откажись, к чему все это? — Не знаю как Капитан, а я не откажусь, — произнес Аурлим, покосившись на недовольного Тауриона, и тот вздохнул, поправив темные рыжие пряди. Он понимал что его вопросы и впрямь выглядели неуместно, но не мог отделаться от чувства тревоги. Впрочем, глядя на то, как вслед на Аурлимом принимает кубок и Аургайл, он понимал, что выбора у него особо и нет. В конце-концов у него ни единой разумной причины чтоб отказаться, да и обижать хозяев Лориэна недоверием пожалуй не стоит? Тем более, основанном на столь зыбком и странном поводе. Темное вино лучилось, отражая свет своей поверхностью и его терпкий аромат смешивался с запахом листьев и еще чего-то сладкого, витающего в воздухе Карас-Галадона. Таурион посмотрел кубок в своей руке, а затем на Малуфина — и сделал глоток.